Читать книгу Милые обманщицы. Грешные - Сара Шепард - Страница 8

В понедельник во время обеденного перерыва Ханна прогулочным шагом шла по коридору корпуса ремесел и искусств к кабинету современных материалов. Своей внешностью она была довольна, а нет ничего приятнее, чем начинать новый семестр с осознанием того, что ты потрясающе выглядишь. За зимние каникулы девушка похудела на два с лишним килограмма, и волосы ее сияли – благодаря интенсивному применению бальзама на основе эфирного масла иланг-иланга, оплаченного кредитной картой отца, которой она пользовалась лишь в исключительных случаях. Стоявшая у шкафчиков компания парней в свитерах с эмблемой школьной хоккейной команды с вожделением таращилась на нее, когда она проходила мимо. Один из них даже свистнул вслед.

«Знай наших», – усмехнулась Ханна, помахав им рукой. Она по-прежнему приковывала к себе взгляды.

Да, бывали моменты, когда она сомневалась в собственной неотразимости, в том, что земля вращается вокруг нее. Вот и сейчас: обеденный перерыв в школе – это время, предназначенное для того, чтобы на других посмотреть и себя показать, но Ханна не знала, куда ей податься. Она рассчитывала, что будет обедать с Лукасом, но тот задерживался на занятии по риторике. В былые времена они сидели бы с Моной в «Заряде бодрости» и потягивали американо, критикуя сумочки и обувь других девушек. Потом, доев йогурты и допив воду, отправились бы в корпус английского языка и литературы, зашли в туалет и, заняв самые лучшие места перед зеркалом, принялись бы приводить в порядок свой макияж. Но сегодня она избегала и кафетерия, и женского туалета в английском корпусе. Как-то неловко сидеть за столиком в одиночестве, а с макияжем у нее все в порядке – нечего подправлять.

Вздохнув, Ханна с завистью посмотрела на группу счастливых девчонок, направлявшихся в «Заряд бодрости». Жаль, что она не может побыть в их компании хотя бы несколько минут. Но таковы уж были издержки ее дружбы с Моной, исключавшей тесное общение с кем-то еще. И теперь Ханна не могла избавиться от мучительного ощущения, что в глазах всей школы она – Девушка, Которую Пыталась Убить Ее Лучшая Подруга.

– Ханна! – окликнул ее чей-то голос. – Подожди!

Она остановилась и, прищурившись, разглядела высокую худенькую фигурку, махавшую ей из дальнего конца коридора. Во рту сразу стало кисло. Кейт.

До чего же противно видеть ее в форме роузвудской частной школы – синем блейзере и клетчатой юбке. Ханна хотела броситься в противоположную сторону, но Кейт приближалась к ней с головокружительной быстротой, проворно лавируя между школьниками, хотя на ногах у нее были сапоги на высоченном каблуке. Лицо у Кейт было искреннее и жизнерадостное, как у персонажа диснеевского мультфильма, а дыхание – свежее, будто она сжевала восемь пластинок «Листерина»[11] подряд.

– Я тебя всюду ищу!

– Угу, – буркнула Ханна, выискивая взглядом хоть кого-нибудь, кто мог бы прервать их разговор. Она надеялась, что поблизости окажется остроумный Майк Монтгомери или хотя бы не в меру стыдливый девственник Шон Эккард, ее бывший парень, но увидела в коридоре лишь членов школьного хора, которые внезапно начали исполнять григорианский хорал. Придурки. Потом краем глаза она заметила, как из-за угла появилась высокая красивая девушка с иссиня-черными волосами в больших темных очках Gucci. Рядом с ней семенил золотистый ретривер, ее пес-поводырь.

Дженна Кавано.

Ханна невольно поежилась. Она столького не знала о Дженне. Та дружила с Моной, и в тот вечер, когда Дженна ослепла, Мона приходила к ней домой. А значит, все то время, что Мона притворялась лучшей подругой Ханны, она была прекрасно осведомлена, что Дженна пострадала по их вине, пусть и случайно. У Ханны это просто в голове не укладывалось. Мона часами торчала у нее дома, на весенние каникулы они вместе ездили на Карибы, вместе ходили по магазинам и посещали спа-салоны… и ни разу Ханна не заподозрила, что фейерверк, ослепивший Дженну, оставил ожоги и на теле Моны.

– Какие у тебя планы на обеденный перерыв? – звонко спросила Кейт, так что Ханна чуть не подпрыгнула на месте. – Может, проведешь для меня экскурсию?

– Я занята, – надменно ответила Ханна, трогаясь с места. Черт бы побрал отца с его требованием относиться к Кейт «как к члену семьи». – Иди в канцелярию, скажи, что заблудилась, и тебе, я уверена, охотно нарисуют карту.

С этими словами она попыталась обойти Кейт, но та не отставала. Ханну обдало ароматом персикового геля для душа, которым пользовалась Кейт. И она решила, что запах, имитирующий аромат персика, для нее самый ненавистный на свете.

– Может, по кофейку? – не сдавалась Кейт. – Я угощаю.

Ханна прищурила глаза. Должно быть, Кейт полная идиотка, если думает, что сумеет завоевать расположение Ханны, целуя ее в задницу. Мона, когда они подружились в начале восьмого класса, тоже перед ней пресмыкалась – и вот что из этого вышло. Хотя с лица Кейт не сходило раздражающе дружелюбное выражение, было ясно, что она не отстанет. Внезапно еще одна мысль посетила Ханну: если она будет постоянно отталкивать Кейт, та, чего доброго, опять ее подставит, как тогда в Le Bec-Fin.

Шумно вздохнув, она откинула назад волосы.

– Ладно.

Они вернулись в «Заряд бодрости», благо отошли от него всего на два шага. Из стереопроигрывателя звучала песня Panic! At the Disco, работали обе кофе-машины, за столиками было полно школьников. В одном углу устроили собрание члены драмкружка, обсуждавшие пробы на роли в постановке «Гамлета». Ханна слышала, что теперь, когда Спенсер Хастингс запретили играть в спектакле, на роль Офелии прочили талантливую десятиклассницу по имени Нора. Несколько девочек помладше пялились на старое объявление о Роузвудском Преследователе, который не давал о себе знать с тех пор, как был разоблачен Аноним, – полиция полагала, что им, скорей всего, была Мона. Несколько членов футбольной команды стояли возле компьютера. Ханне казалось, что они взглядами прожигают ей спину. Она собралась было помахать им рукой и увидела, что таращатся они вовсе не на нее, а на симпатичную стройную Кейт с упругой попкой и грудью третьего размера.

Они встали в очередь, Кейт принялась изучать меню. Ханна услышала громкий шепот, доносившийся с другого конца зала, и резко обернулась. На нее смотрели два ее давних злейших врага, Наоми Зиглер и Райли Вулф, занимавшие столик на четверых, за которым раньше любили сидеть Ханна с Моной.

– Привет, Ханна, – насмешливым тоном окликнула ее Наоми, помахав в знак приветствия. На каникулах она сделала себе короткую взъерошенную стрижку в стиле Эджинесс Дейн. Но с коронной прической супермодели ее голова стала похожа на булавочную головку.

Райли – ее медные волосы были собраны в тугой узел на затылке, как у балерины, – тоже ей помахала. Она смотрела на зигзагообразный шрам на подбородке Ханны.

В душе у Ханны поднялась буря, но она подавила порыв прикрыть руками шрам, который не удавалось полностью убрать ни косметическими средствами, ни дорогущими сеансами лазерной терапии.

Кейт проследила за взглядом Ханны.

– Ой! Та блондинка – из моего класса по французскому. Кажется, очень приятная девчонка. Это твои подруги?

«Однозначно нет», – хотела ответить Ханна, но не успела. Наоми уже отвлекла внимание Кейт на себя, махая ей и одними губами говоря «привет». Кейт поспешила через зал к их столику. Ханна отстала на несколько шагов, делая вид, будто с интересом изучает меню, которое знала наизусть. Впрочем, ей было все равно, что Наоми и Райли скажут Кейт. Они ее вообще не интересовали.

– Ты ведь новенькая, да? – спросила Наоми, когда Кейт подошла к ним.

– Да, – подтвердила та, широко улыбаясь. – Кейт Рэндалл. Сводная сестра Ханны. Будущая сводная сестра. Я только что переехала сюда из Аннаполиса.

– А мы и не знали, что у Ханны скоро появится сводная сестра! – Улыбка Наоми напомнила Ханне жуткую прорезь вместо рта на фонаре из тыквы.

– Есть такая. – Кейт театрально развела руками. – Это я.

– Красивые сапоги. – Райли показала на обувь Кейт. – Marc Jacobs?

– Винтаж, – сообщила Кейт. – Купила в Париже.

«Ой, я такая особенная, в Париже была», – про себя передразнила ее Ханна.

– Тобой интересовался Мейсон Байерс. – Райли лукаво посмотрела на Кейт.

У той заблестели глаза.

– Кто такой Мейсон?

– Красавчик, – ответила Наоми. – Не хочешь присесть? – Она развернулась и забрала стул от столика, за которым сидела компания девчонок из школьного оркестра, беспардонно скинув на пол чей-то рюкзак.

Кейт глянула на Ханну через плечо, вопросительно приподняв брови: Почему бы нет? Ханна шагнула назад, решительно замотав головой.

Райли поджала свои блестящие губы.

– Мы тебе не компания, да, Ханна? – Ее голос полнился сарказмом. – Или теперь, когда Моны больше нет, ты подсела на диету без подруг?

– Или, может, у нее идет очищение организма от подруг, – язвительно предположила Наоми, озорно подтолкнув локтем Райли.

Кейт посмотрела на сводную сестру, потом снова на Наоми и Райли, словно решала, рассмеяться ей или нет. У Ханны сдавило грудь, будто ее бюстгальтер уменьшился сразу на три размера. Демонстрируя полнейшее безразличие, девушка резко развернулась, тряхнув волосами, и с гордым видом удалилась.

Но, оказавшись в гуще школьников, выходивших из кафетерия, она опустила плечи и сникла. Диета без подруг. Очищение организма от подруг. Хороша Кейт, ничего не скажешь. С ходу нашла общий язык со стервами, которых Ханна особенно ненавидит. Наверняка прямо сейчас Наоми и Райли рассказывают, как «Э» заставила Ханну признаться в том, что она склонна переедать и затем искусственно вызывать у себя рвоту и что Шон Эккард отверг ее, когда она предложила ему заняться сексом на вечеринке у Ноэля Кана. Ханна воочию представляла, как Кейт, запрокинув голову, заливается смехом – вместе со своими двумя новыми лучшими подругами.

Ханна сердито зашагала к кабинету современных материалов, локтем отпихнув со своего пути замешкавшегося девятиклассника. По идее, теперь она должна презирать Мону, но Ханна многое бы отдала, чтобы та сейчас оказалась рядом. Несколько месяцев назад, когда Наоми и Райли стали дразнить Ханну по поводу очищения желудка, Мона быстро вмешалась и на корню пресекла сплетни, напомнив им, кто в школе хозяин. Это было прекрасно.

К сожалению, теперь у Ханны не было такой подруги, которая не побоялась бы вступиться за нее. И, возможно, никогда больше не будет.