Читать книгу Кальпа - Саша Барбарисочкин - Страница 2

Первый раз я женился в восемнадцать лет – и года ещё не прошло после окончания школы. Каждый раз, вспоминая, каким наивным и бестолковым я тогда выглядел в глазах окружающих, не перестаю удивляться! А что с меня взять – приехал из райцентра, поступил в институт и поселился в общежитии. Весь мой жизненный опыт, по городским меркам, оказался патриархальным и жутко устаревшим. Тогда, в начале девяностых, в городах всё стремительно менялось – появлялись кооперативы, палатки, рынки, видеосалоны, где крутили фильмы про развратную Эммануэль. А в нашем рабочем посёлке, казалось, что жизнь так и застыла в начале восьмидесятых, словно зацепившись за стелу на центральной площади с навеки отлитой в железобетоне надписью: «Слава КПСС»!

Хоть у меня в десятом классе и случился «контакт первого рода» – именно так мы для конспирации называли обычный перепихон, – но первый сексуальный опыт не принёс мне, ни удовольствия, ни знаний. То, что у нас в школе появилась уборщица, которая всем давала за три рубля, я узнал одним из последних и, чтобы не отставать от других, решил тоже «приобщиться к великому». Отдавая ей трёшку, я надеялся, что она мне всё расскажет, покажет, научит. Но вместо урока сексуальной грамотности она, не сказав ни единого слова, отдалась мне прямо в каптёрке, где хранились вёдра, швабры и веники. Закрыла дверь на ключ, повернулась ко мне спиной, задрала свой грязный рабочий халат, приспустила до колен рейтузы и наклонилась, облокотившись на стул. Мне ребята перед заходом объяснили и даже нарисовали на тетрадном листке, что и как делать, поэтому я почти сразу попал ей куда надо, раз тридцать ткнул и кончил. Но когда удовольствие схлынуло, меня охватило чувство стыда и брезгливости. Грязное тело, запах пота и огромная немытая, не побоюсь грубого слова, жопа нашей уборщицы совсем не соответствовали моим романтическим желаниям. А ещё она взяла и спросила: «Ты всё уже, или ещё раз сунешь»? Её вопрос явился последней каплей моего влечения к ней (или она задала его одновременно с вытекающей из меня последней каплей – точно не помню). В итоге я быстро застегнул брюки, вышел из каптёрки и с тех пор старался обходить нашу уборщицу стороной. Кстати, именно тогда я и решил для себя, что трахать надо чистоплотных, порядочных девушек, которые мне понравятся так, что прямо ух! В нашем рабочем посёлке таких не водилось, но ведь я собирался ехать в город, чтобы продолжить учёбу. А там, по рассказам ребят, имелось неограниченное количество возможностей.

Экзамены в институт я сдал удачно, прошёл с большим запасом, и мне, как одному из лучших абитуриентов, предоставили стипендию и место в общежитии. Но заветных ключей я не получил, их мне пообещали выдать только тридцать первого августа, поэтому пришлось вернуться домой и почти две недели загорать на речке с остальными пацанами. Большинству из них предстояло идти по осени в армию, и они мне сильно завидовали.

Приехав к назначенному сроку, я заселился в общежитие, но так как трое остальных ребят из моей комнаты учились на старших курсах, в свою компанию они меня не приняли, да и не больно-то хотелось. Начались занятия, я с трудом привыкал к новым правилам и порядкам, поэтому мысль, познакомиться с чистоплотной и порядочной девушкой, немного отошла на второй план. Как вдруг, буквально второго сентября я приметил в институте симпатичную девчонку с параллельного курса. Она казалась настолько неземной и воздушный, что у меня случился тот самый «Ух»! И практически сразу я решил, что она непременно должна стать моей! Лишь намного позже до меня дошло, что в ней не было ничего особенного – ниже среднего роста, стройная, худенькая, спортивная, тёмно-русая, со стрижкой каре. Личико симпатичное, этого не отнять, но фигура почти мальчишеская – без талии, бёдер, сисек и попы. Ведь если бы я тогда посмотрел на неё трезвым взглядом, то понял, что к её выдающимся внешним данным можно отнести только миловидную мордашку и общую утончённость с хрупкостью. Вот и всё! Но тогда она мне виделась просто верхом совершенства. Кроме этого, как потом выяснилось, она оказалась до ужаса застенчивой – чуть что не так, сразу краснеет, теряется. А всю свою излишнюю стеснительность она старалась компенсировать показной грубостью, что тоже не добавляло ей плюсов. Рядом со мной тогда учились девушки в сотни раз шикарнее её, но мне на глаза, словно тумана кто напустил! А ещё я не представлял – как к ней подступиться, чтобы завязать отношения и перейти к сексу, не совать же ей три рубля в руку, на самом деле? И из всех возможных вариантов я выбрал, как мне казалось, самый реалистичный – взять её в жёны. Ведь в ту пору не только я, но и почти все мои одноклассники наивно думали, что о замужестве мечтает каждая девушка, и стоит любой только предложить, как она моментально согласится. О том, где мы с ней станем жить, и на какие средства существовать, я тогда не задумался ни разу. И её отношение к данному вопросу меня тоже совершенно не волновало: а зачем? Ведь если я испытываю к ней сильные чувства, то этого вполне достаточно!

Три дня я за ней наблюдал, выяснил, что её зовут Ира, выследил, где она живёт, а через неделю решился. Купил букет, надел свой лучший костюм, заранее приехал к её дому – специально рассчитал, когда она должна выходить, чтобы на лекцию вовремя приехать. И только она чуть отошла от подъезда, как я шагнул навстречу, протянул ей цветы и произнёс заранее заученную речь:

– Здравствуй, Ира! Меня зовут Саша, я учусь вместе с тобой в институте. Ты мне очень нравишься, выходи за меня замуж!

И если первую часть моего выступления она восприняла нормально, то, услышав про замужество, вдруг ойкнула, покраснела, прикрыла рот рукой и стремглав побежала к остановке. Я бросился за ней, выкрикивая, чтобы она остановилась, ведь я же от чистого сердца и на полном серьёзе, но она только прибавляла скорости. Хотел сесть с ней в один троллейбус, но опоздал. Хотя, вполне вероятно, что водитель, увидев, как за симпатичной девчонкой гонится парень с букетом, взял и специально закрыл двери у меня перед носом.

Две недели я искал с ней встречи, но она упорно меня избегала. Днём она старалась ходить толпой вместе со всей группой, а когда я ещё раз попытался встретить её возле дома, начала оставаться ночевать у своей подруги, жившей рядом с институтом. Я ей писал записки, но она их не читала. А в один прекрасный день ко мне подошли четыре девчонки из её группы и позвали меня «поговорить». Я подумал, что они хотят присутствовать при нашем разговоре с Ирой, но они отвели меня в сторону и пригрозили, чтобы я оставил их подругу в покое.

Узнав, что самую высокую из тех, кто ходил со мной разбираться, зовут Женя, и она староста их группы, я в перерыве подошёл к ней и объяснил свои намерения в отношении Иры, опять-таки, заготовив речь заранее. Она, к моему удивлению, довольно благосклонно выслушала меня и даже объяснила основную ошибку:

– Какой балбес тебя научил так сходу просить руки у девушки? Если бы ты просто познакомился с ней, пригласил её в кино, погулять. Пообщались бы, узнали друг друга, поцеловались, тогда можно и предложение делать. А так, ты только напугал девчонку!

Крыть мне оказалось нечем, так как, балбесом являлся я сам. Но их женский профсоюз, видать, поговорил с Ирой, и она согласилась встретиться со мной, но только в присутствии остальных девчонок, устроивших мне разборку. Разговор состоялся, в итоге они все для себя решили, что моей основной целью являлся переезд из общежития в Ирину четырёхкомнатную квартиру. Я клятвенно переубеждал их в обратном, но они не поверили. Но в итоге, все вместе, в духе комсомольских собраний, они постановили, что я не маньяк, и Ира со мной может дружить. Я тут же воспользовался удачным моментом и пригласил её на завтра в кино.

Так и началась наша с Ирой дружба, которая, к моему великому сожалению, не торопилась перерастать во что-то большее. Мы с ней могли часами беседовать про учёбу, обсуждать новые фильмы и пластинки любимых групп, но как только речь заходила о нас с ней, она краснела, замыкалась и прекращала разговор. Целоваться она тоже категорически отказывалась, даже под ручку со мной ходить и то не хотела. Я ей рассказал про свою семью, а она поведала, что живёт с мамой, родной сестрой и её мужем-бизнесменом, а их папа погиб, когда она ещё в школу не ходила. Сестре двадцать один год, она работает в центральной гостинице администратором, а маме сорок, и она бухгалтер в мелкой частной фирме. Два раза я заходил к Ире в гости и познакомился с её мамой. Насколько я понял, от моей кандидатуры она осталась не в восторге, но вслух ничего не высказала.

Один раз Ира вдруг не пришла на занятия, и после лекций я поехал к ней домой. Дверь мне открыла её мать Людмила Николаевна и сразу пригласила пройти в квартиру. Я думал, что Ира болеет, но оказалось, что она с сестрой Викой и её мужем уехала на похороны. Хотел уже уходить, но вдруг моя будущая тёща сказала:

– Подожди, надо поговорить в спокойной обстановке, а то когда такая возможность появится? Заходи на кухню.

Я прошёл, сел на табуретку и стал ждать, а она принялась собирать ужин, но начинать разговор не торопилась. Под конец, выставив два стакана и бутылку водки, пригласила меня присаживаться. Стал отнекиваться, что не пью, но она меня остановила:

– Погиб брат моего покойного мужа, родной Ирин и Викин дядя. Так что, давай, помянем, не чокаясь.

Когда мы поели и уже прикончили бутылку водки, она вдруг достала ещё одну, налила и сказала:

– Теперь, давай выпьем на брудершафт!

Я снова начал отказываться, но она меня убедила в духе лучших русских застольных традиций, задав всего один вопрос:

– Ты меня уважаешь? Тогда пей. Или моей Ирочки вообще никогда не увидишь!

Пришлось подчиниться. Мы выпили, она присосалась к моим губам и долго не хотела отпускать. А когда мы всё-таки расцепились, хлопнула меня по плечу и подмигнула:

– Называй меня Люда и на «ты», понял? Целоваться ты не умеешь, но не волнуйся, я тебя научу. Как говорится, не в службу, а в дружбу. А теперь, когда я пьяная и между нами нет преград и условностей, объясню про нашу Иру. Ты, Сашка, наивно думаешь, что стоит тебе на ней жениться, как начнёшь ей по три раза в день впендюривать и получать райское наслаждение?

– Людмила Николаевна, – вскочил я с табуретки, – да я с самыми чистыми чувствами к вашей дочери…

– Сядь и не перебивай! И называй меня Люда, а то не посмотрю, что жених моей Иры, и по шеям надаю! Я прекрасно знаю, что у мужиков всегда самые чистые помыслы, но все они заканчиваются лишь тем, чтобы воткнуть девке елду между ног!

Я снова попытался возразить, но она повысила голос:

– Слушай, молчи и мотай на ус. В восемнадцать лет я тоже была холодной и фригидной. Родители меня выпихнули замуж, даже не спросив моего мнения. И что я только не выдумывала, чтобы отказать своему Толе! Но раз в месяц он меня всё-таки ловил и насиловал, а я орала, брыкалась и царапала его, как могла! Вот и всё райское наслаждение! Мне Толин член удовольствие приносить стал, только после того, как первая дочь родилась, да и то не сразу. А первый год после свадьбы боль испытывала такую, словно нож раскалённый туда втыкают! И сейчас я смотрю на свою Иру и понимаю, что она вся в меня пошла, а не по отцовской линии, как Вика. И чтобы ни ей, ни тебе жизнь не испортить, я честно предупреждаю, что тебя ждёт! Судя по внешним признакам, у тебя ведь хрен большого размера?

– Что? – не понял я.

– Какой длины у тебя елдень в поднятом состоянии?

Когда до меня дошёл смысл её вопроса, я икнул и от смущения свалился со стула. Вернее, я хотел встать и убежать, но меня немного повело в сторону. Очнулся от того, что Людмила Николаевна сидела на мне сверху и лупила по щекам. Когда я открыл глаза, то она протянула мне стакан и приказала:

– Выпей, полегчает!

Думая, что там вода, я сел на пол и залпом весь его в себя опрокинул. Когда понял, что она опять дала мне водку, остановился, но оказалось поздно. В ушах у меня появился не то шум, не то звон, в глазах поплыло, и я вновь отключился.

На следующее утро я проснулся от того, что у меня дико болела голова. Но когда мне наконец-то удалось продрать глаза и осмотреться, то обнаружил, что нахожусь в одной кровати с Ириной мамой. Мало того, что мы лежали обнажёнными, и она спала, положив мне голову на плечо, так, вдобавок ко всему, её рука крепко сжимала мой торчащий колом член! Осознав ситуацию, я перепугался так, что сердце у меня чуть не разорвалось от ужаса! Стараясь её не разбудить, быстро, но тихо оделся и выбежал на улицу, даже в туалет отлить не зашёл!

Через пять минут бега я понял, что не доеду до общежития и пошёл в парк рядом с их домом, припоминая, что видел там общественный туалет. И уже стоя над очком, достав свой аппарат из ширинки, вдруг обнаружил, что весь член у меня покрыт плёнкой засохшей спермы. И выглядели следы моего бесстыдства совершенно не так, будто я ночью увидел эротический сон и нечаянно спустил (а со мной и такое случалось). Нет! От спермы все волосики на лобке и вокруг члена склеились в «сосульки»! И именно так у меня выглядел агрегат после того самого «контакта первого рода» со школьной уборщицей! А данная улика неопровержимо доказывала, что я ночью, находясь в бессознательном состоянии, трахнул свою будущую тёщу Люду! Хотя, какая на хрен тёща, ведь теперь Ирочки мне не видать, как собственных ушей!

Весь день я пытался вспомнить: как же всё произошло? Но, ни одного, даже самого слабого намёка или воспоминания у меня в голове не проскальзывало.

На следующее утро после моего побега из тёщиной кровати, Ира вышла на учёбу, но я старался не попадаться ей на глаза. Прошло ещё несколько дней, и она сама на перемене зашла в аудиторию, где у нас проходили занятия, и открыто спросила:

– Что случилось?

Не зная, как ей отвечать, я сформулировал расплывчатую фразу, рассчитывая на то, что если Люда захочет, то пусть рассказывает дочери свою версию того, что между нами произошло. Тем более что вспомнить мне решительно ничего не удалось.

– Когда ты ездила на похороны, я не знал о вашем горе, думал, что ты заболела, поэтому зашёл тебя проведать. Мы с Людмилой Николаевной очень странно поговорили, можно сказать, что даже повздорили. И теперь я думаю, что она на меня обиделась навсегда, и её родительского благословления, нам уже не получить никогда.

Ира моим словам удивилась, но дальше ничего выяснять не стала, так как ей тоже требовалось идти на занятия. А на следующий день она опять зашла ко мне и сказала:

– После лекций приходи к триста пятой, надо поговорить.

Зайдя в опустевшую аудиторию, я подошёл к Ире, она вдруг мне улыбнулась, поздоровалась и спросила:

– А почему ты не сказал, что вы с мамой поминали моего дядю и ты напился?

Я смутился, не зная, что и как Ире изложила её мама, и снова стал говорить общими, ни к чему не обязывающими, фразами:

– Да мы с тобой с тех пор и не говорили толком. Если уж на то пошло, я вообще не пью, а тут получилось случайно.

– А с чего ты взял, что она на тебя обиделась?

– Точно всего не помню, но я, по пьяной лавочке, как мне кажется, вёл себя не совсем прилично, на «ты» её называл, а потом вообще отключился и уснул.

– А мама сказала, что вы очень душевно пообщались, она поменяла мнение и стала намного лучше к тебе относиться! И ещё сказала, чтобы я непременно привела тебя сегодня в гости, если ты не испугался и не передумал!

Вот он какой, самый коварный вопрос! Чего мне следовало испугаться и о чём передумывать? Жениться на Ире, или же Люда подспудно имела в виду наши с ней сексуальные отношения? И о чём она на самом деле рассказала дочери? Нет, конечно, про наш ночной перепихон она наверняка умолчала – Ира бы, узнав такую новость, сейчас со мной не разговаривала. А что касается неприятных ощущений во время секса со мной, пока первый ребёнок не родится, могла и рассказать! Но времени на размышления не оставалось, и я почти сразу согласился, решив, что на месте разберусь!

Когда мы приехали, дома, кроме Людмилы Николаевны, оказались старшая Ирина сестра Вика и её муж Рома. В прошлые разы, когда я заходил в гости, их не заставал, а тут познакомились. Меня опять пригласили за стол. Формально они отмечали девять дней со дня гибели Ирининого дяди, но разговоры велись вполне жизненные, а не траурные. Опять меня напоили – по-другому и назвать нельзя, так как я вовсю отказывался, – но сначала со мной на брудершафт захотел выпить муж Вики, а потом и она сама. А когда Рома стал травить эротические анекдоты, Ира тихонько ушла в свою комнату, закрылась и больше не выходила. Через полчаса Вика повела укладывать спать своего перебравшего мужа, и застолье закончилось.

Мы с Людой остались вдвоём, она попросила меня помочь ей убрать посуду. Я согласился, но старался не смотреть ей в глаза, а если честно, то боялся предстоящего разговора. Естественно, я заготовил речь с извинениями за тот раз, когда мы спали вместе, но не торопился её произносить. А вдруг она ничего не заметила? Ведь водки она приняла не меньше меня, а потом, я тихо сбежал, и она не проснулась. Хуже если она забеременеет, ведь я наверняка тогда спустил в неё, не вынимая, но всё равно лучше не сознаваться до последнего!

Когда она вымыла, а я вытер насухо всю посуду полотенцем, Люда сказала:

– Хочу вокруг дома пройтись перед сном, а то голова кружится. Тем более, осень такая тёплая. Проводи меня.

Мы вышли за порог и стали спускаться по лестнице. Я с содроганием ждал начала неприятного разговора, но она молчала. На улице она взяла меня под руку, но повела не вокруг дома, а в парк. И только там, усадив меня на лавочку, она устроилась рядом и заговорила:

– Смотрю, ты какой-то напряжённый? Расслабься, всё нормально. Ничего страшного не случилось. В прошлый раз я сама тебя выебала, чтобы проверить, так что, не переживай.

Я уже собрался произносить заготовленную речь с извинениями, но заткнулся на полуслове и удивлённо спросил:

– Что проверить?

– Большой у тебя член, двадцать с лишним сантиметров в длину и больше пяти в диаметре. Поначалу я хотела просто размер посмотреть, но когда он у тебя встал, не сдержалась. Я давно мужика не имела, а тут такой хуина прямо у меня в руках, как устоишь! Тебе не понять, конечно. И я там же, на кухне, села на тебя сверху и поимела. А потом к своей кровати оттащила, раздела и рядом с собой уложила. Прижалась к тебе, а меня всю прямо трясёт от счастья. Ночью он ещё раз встал, и я снова тебя оседлала. Давно такого удовольствия не получала. Прощения у тебя просить не собираюсь. Захотела, сделала и ни о чём не жалею. И утром тогда с тобой ещё разок перепихнуться хотела. Я же к тому времени уже проснулась, но ты таким напуганным выглядел, что не стала тебя смущать и притворилась, что сплю.

Она замолчала, а я сидел до глубин мозга охреневшй и не мог поверить в реальность происходящего. Она меня сама, по собственной инициативе два раза трахнула, а я всё проспал? Нет, такого точно не бывает!

– Так вот, про мои исследования, – продолжила свою речь Люда. – Не подходит твой член для Ирочки. В смысле, сейчас он ей катастрофически велик, пока у неё всё не сформировалось. Да и нет у неё страстного желания начинать половую жизнь.

– Почему? – не понял я.

– По кочану, – усмехнулась Людмила. – По-разному всё у баб и у мужиков устроено. У вас, как только сперма течь начинает, появляется необходимость её регулярно сливать. А кому и как – природу такие мелочи не колышут. У девчонок же всё наоборот, сначала появляются мечты про ахи-вздохи под луной и прочие романтические сопли. А мысли о сексе приходят гораздо позже, когда они совсем вырастут и сформируются.

– И что же тогда делать? – промямлил я.

– Или ждать, когда она дозреет до интимных отношений, или, если тебе уж очень не терпится свой хер к делу пристроить, устроить компромисс.

Я хотел уточнить: что она имела в виду, но рот у меня так и не открылся. Мне показалось, что уже знаю ответ, но он мне точно не понравится. По-своему истолковав моё молчание, Люда прижалась ко мне и зашептала на ухо:

– Когда ты спал, и я тебя изучала, то поняла не только то, что твой член не подходит для Иры. Попробовав тебя два раза, я убедилась, что он очень хорошо подходит для меня. И так как я в прошлый раз от тебя получила огромное удовольствие, а ты всё проспал, думаю, что так поступать с тобой несправедливо. Поэтому, трахни меня прямо сейчас!

– А в чём компромисс заключается? – запоздало спросил я.

– Я отдам тебе в жёны Иру, но ты пообещаешь её беречь, а пялить станешь меня, пока она не дозреет. Ладно, слишком много текста, доставай свой агрегат!

Я, шокированный услышанным, так и продолжил сидеть не в силах пошевелиться. Люда, не дождавшись моей инициативы, сама расстегнула мне ширинку и достала член наружу. Чуть подёргав его, она вдруг наклонилась и принялась облизывать головку. От удовольствия у меня мурашки побежали по телу, и я непроизвольно застонал. Вынув мой член изо рта, Люда сказала:

– Теперь я слышу речь настоящего мужчины! А сейчас, засади мне, можно грубо и резко.

От такого наглого предложения голова у меня пошла кругом, язык вообще отказывался шевелиться. А она легла вдоль лавки и подняла ноги – юбка у неё оказалась широкой, а трусов, как выяснилось, она не надела. Не понимая, что делаю, на каких-то первобытных инстинктах, я пристроился над ней сверху и попытался вставить, но попасть у меня не получалось. Тогда она сама взяла мой нагло торчащий член в руку, поводила головкой по половым губам, раздвигая их, а затем направила его куда-то вглубь. Я чуть надавил, и он легко проник в нежные глубины женского организма. Под моим напором вагина растянулась, ласково, влажно и горячо обжимая мой орган со всех сторон. От нахлынувшего удовольствия у меня опять побежали мурашки, я двинулся раз, другой, и вдруг, словно сорвавшись с цепи, стал тыкать с такой скоростью, на какую только оказался способен, стараясь вогнать его как можно глубже. Люда принялась постанывать и подвывать, и вдруг схватила меня за плечи, притянула к себе и закричала. По моим яичкам пробежала щекотная волна, я понял, что больше не в силах сдерживаться, и тоже стал кончать. Наверное, во время оргазма я кричал, так как, придя в себя, услышал, разносящиеся по прохладному воздуху парка, милицейские свистки. Мы наскоро привели себя в порядок и через кусты побежали на выход.

Когда мы вернулись и поднялись на третий этаж, Люда тихо открыла дверь своим ключом, чтобы никого не беспокоить, так как дома все уже спали. Она постелила мне на диване в большой комнате, пожелала спокойной ночи, поцеловала меня, дала подержаться за голые сиськи и ушла спать к себе в комнату.

На следующее утро я проснулся от того, что Люда лежала рядом со мной, положив мне голову на живот, как на подушку, и легонько водила по торчащему члену пальчиками. От яичек до самого кончика, затем вниз, не касаясь, и опять вверх, приятно щекоча. А ещё я внезапно понял, что она его разглядывает и получает удовольствие от самого процесса созерцания! И мне сразу вспомнилось одно слово, сочетающее оба её действия: любуется! Вот уж о чём никогда не мечтал, так о таком отношении к моему агрегату! Хотеть его, чтобы засунуть себе куда следует, я понимал, а подобные нежности меня сильно удивили и порадовали! Ощущая разливающееся по телу блаженство, я глубоко вздохнул и потянулся, чтобы обнять мою Людочку, как вдруг резко вскочил:

– Подожди, нас же могут увидеть!

– Никого нет дома, все ушли – кто на работу, кто в институт. И у нас с тобой есть чуть больше часа времени, чтобы поласкать друг друга.

Услышав столь радостное известие, я пододвинулся к ней поближе, намереваясь тут же воткнуть, но она вдруг откинула одеяло в сторону:

– Подожди, я хочу, чтобы ты меня изучил и с каждым кусочком моего тела познакомился. Как я тебя в первую нашу ночь изучала. Потрогай, погладь, поцелуй, язычком пошали. Вытворяй, всё, что тебе хочется, если нечаянно сделаешь больно, я потерплю.

Я сначала даже ушам своим не поверил. Не исподтишка, как мы на речке подглядывали за голыми бабами, когда они переодевались, а в открытую, вблизи и при хорошем освещении? А ещё и лапать позволяют где и как хочешь? Да я даже мечтать о таком не мог, поэтому «придержал своего жеребца» и приступил к изучению.

Первыми мне под руки попались её сиськи, они хоть немного и отвисали, но оказались большими, чрезвычайно мягкими, податливыми и одновременно упругими, а соски и ореолы, наоборот, твёрдыми. Даже ладоням щекотно стало, когда я их мял, а уж как они меняли форму в моих руках – просто чудо! Я их потискал, стал целовать одну и так присосался, что отрываться не захотелось. Люда застонала и попросила:

– И вторую так же. Ей тоже хочется!

Поцеловав и второй сосок, я сразу опустился вниз, поняв, какую частичку её тела хочу изучить следующим пунктом программы, Люда хихикнула и раздвинула ножки. От волосатого треугольника пахло шампунем и свежестью – наверняка перед тем, как идти ко мне, она зашла в душ. Я стал пальцами расчёсывать волосы на лобке, чтобы открылись половые губы, но она мне подсказала:

– Возьми двумя руками за волосики и потяни в стороны. Сильнее, чтобы всё раскрылось! Хорошо видно?

Так близко широко раскрытую пизду я не видел никогда! В плохом качестве на фотографиях и в порнофильмах много раз наблюдал, но настолько детально, да чтобы мне её намеренно показывали – ни разу! Вспомнив про развратные видео, мне тут же захотелось изобразить что-то подобное самому. Встав на колени рядом с заветной щелью, я открыл головку члена и прислонил её к маленькому клитору. Попробовал поводить ей вверх-вниз, член гнулся с трудом, отвердевая всё больше. Не в силах сдерживаться, я опустил его пониже и вогнал во влагалище по самые яйца и, как тогда на лавке, принялся, что есть силы, втыкать с максимальной скоростью и амплитудой!

Люда радостно рассмеялась:

– Какой же ты несдержанный, агрессивный и сексуальный! Как мне всё нравится! Да! Возьми меня! Впендюривай, натягивай, трахай! Я вся твоя!

И вдруг она закричала, затряслась, впиваясь мне пальцами в плечи. И снова её крик мне послужил сигналом, член у меня дёрнулся раз, другой, третий, четвёртый, пятый, выстреливая тягучие струи спермы в самые глубины её влагалища.

Я ещё немного полежал сверху и пристроился рядом с ней на боку. Она тут же взяла опавший и ещё мокрый член в руку и стала его легонько сжимать и гладить. А потом повернулась ко мне и прошептала в самое ухо, так, что стало щекотно:

– Неисследованными остались бёдра, ляжки, коленочки и ягодицы. С чего хочешь продолжить?

Повторное обследование её тела закончилось ещё одним обоюдным оргазмом, только на сей раз она мне показала позу «на боку между ножек».

В отведенный нам час мы не уложились, поэтому пришлось собираться бегом и уходить, не позавтракав. Мы вместе дошли до автобусной остановки и дальше поехали в разные стороны – она на работу, а я в институт. И хоть я попал только на последнюю пару, но сразу взял у ребят конспекты, чтобы вечером переписать. За весь день я ни разу не вспомнил об Ире, и даже удивился, когда она подошла ко мне после занятий:

– Ты меня избегаешь?

– С чего ты взяла, вовсе нет, – попытался оправдаться я.

– Ты на меня обиделся?

Не зная, что отвечать, я ляпнул самое очевидное:

– Ты ведь сама ушла к себе в комнату, мне ничего не сказала и больше не появлялась. Я и подумал, что тебе со мной неинтересно.

– Да я до глубины души ненавижу, когда Ромка эту похабщину начинает рассказывать! Но тебе же понравилось? Ты ведь так хохотал!

– Ты что? Это же просто анекдоты, считай, современный народный фольклор!

– А я говорю – мерзость!

– И что же мне, по-твоему, следовало делать? Двинуть Роме под глаз?

– Нет, тоже встать и уйти из-за стола! Но ты остался и напился, как свинья!

– Да вовсе я не напивался вчера!

– Конечно, рассказывай сказки! Утром тебя хотела разбудить, зашла в комнату, а оттуда таким перегаром воняло, что я развернулась и поехала на занятия одна. Получается, что ты алкоголик? А говорил мне, что почти не пьёшь.

– Так и есть, только за компанию и по праздникам.

– А если Рома тебе предложит составлять ему компанию каждый день, ты станешь надираться постоянно? Я не люблю пьяниц, подумай хорошенько про своё поведение.

Сказала, не прощаясь, развернулась и ушла. Я минуту постоял, недоумевая, а потом плюнул и пошёл в общежитие переписывать конспекты.

Закончив с учёбой, я вышел на улицу прогуляться – погода и правда стояла великолепная! А ещё мне хотелось обдумать сегодняшнее утреннее, даже не знаю, как назвать, откровение, наверное? Ведь не смотря на то, что Люда в свои сорок лет выглядела на тридцать пять, я раньше всё равно воспринимал её «старухой». Тем более, она мать моей невесты, как я мог к ней относиться по-другому? Вчера вечером, хоть я и получил огромное удовольствие, но пьяный, в темноте, на улице, не очень осознал, что между нами произошло. Но сегодня утром у меня всё перевернулось с ног на голову, Люда у меня вдруг перестала ассоциироваться с женщиной старшего поколения, превратившись в ласковую и развратную подружку. А Ира, к моему огромному удивлению, в мыслях отошла на вторые роли. Ведь в плане секса я получил с Людой намного больше самых смелых моих ожиданий, и мне понравилось абсолютно всё! Я даже чуть не подумал: а зачем мне теперь нужна Ира, когда без обязательств с женитьбой можно получать такие наслаждения? Но сразу отогнал от себя эту мысль, как крамолу и ересь чистой воды. Ведь если с её матерью у меня получается столь сказочное наслаждение, что до сих пор от удовольствия легонько трясёт, то насколько приятнее станет мне с Ирой! Единственно, наша связь с Людой казалась мне зыбкой и непостоянной, то есть, я не мог запросто приходить к ней каждый день и трахать. Предложенный ей «компромисс» прекрасно раскладывал всё по полочкам, и женитьба на её дочери как раз могла закрепить наш с Людой существующий сексуальный статус-кво. А уж когда Ира дозреет, то я впендюрю и ей по самое не балуйся! Решив для себя все моральные проблемы и угрызения совести, я успокоился.

На следующий день я в перерыв сам подошёл к Ире и предложил ей сходить в кино. Она отказалась и вдруг сообщила удивительную новость:

– Мама посоветовала мне, чтобы я предложила тебе погостить у нас. Чтобы мы могли друг к другу присмотреться, но я сомневаюсь – стоит ли?

– А в чём проблема? – осторожно спросил я.

– Во-первых, все подружки считают, что ты только квартиры и добиваешься. А во-вторых, мне кажется, что ты, поселившись у нас дома, тут же попытаешься меня изнасиловать, чтобы заставить меня выйти за себя замуж!

Принялся её разубеждать, что ничего противоправного я делать не собираюсь, да и жить мы можем на съёмной квартире, а не у них. Минут пять она выслушивала мои горячие речи, а затем, взяв с меня клятву, что я не стану её насиловать, смилостивилась:

– Хорошо, собери самые необходимые вещи и сегодня приезжай. Из общежития не выписывайся, если я увижу, что ты станешь пьянствовать с Ромой, тут же вернёшься обратно. Дальше. Ко мне в комнату тебе заходить нельзя, приставать ко мне с поцелуями и хватать меня своими граблями – тоже! Мы пока что только друзья и никак не больше, понятно?

Когда я пообещал выполнять все перечисленные правила и требования, она развернулась и ушла, не попрощавшись. Я не стал долго раздумывать, а сразу направился в общежитие собирать вещи. Все перечисленные Ирой ограничения меня не слишком удивили, так как в тот момент меня больше увлекала другая мысль. Ведь теперь я смогу каждую ночь навещать Люду, так как только её комната выходит в общий зал, куда они меня собрались поселить. Хотя, приказной тон разговора меня несколько покоробил.

Когда я приехал к Ире домой, она сама открыла мне дверь, провела в большую комнату, показала, куда сложить вещи и взяла с меня деньги в «общий котёл» на продукты питания. Рассказала про мои домашние обязанности и тут же заставила вымыть во всей квартире полы. Потом разрешила мне сходить в душ и посадила кормить ужином. Я попытался поговорить с ней про учёбу, но она отвечала односложно и невпопад. Не успели мы доесть, как домой вернулась Людмила Николаевна – именно так мне Ира и приказала её называть. За ужином Люда рассказала нам, что у неё сегодня происходило на работе. Ира хотела помыть посуду, но мать её отпустила. Она ушла в свою комнату, а мы с Людой, как и в прошлый раз, опять занялись грязной посудой вдвоём.

Закончив, мы зашли в большую комнату, она включила телевизор и шепнула:

– Пошли ко мне, Вика с Ромой задерживаются, а Ира телевизор не смотрит. У нас есть полтора часа. Только когда у меня начнётся оргазм, ты мне рот зажимай, чтобы никого не напугать, а то я буду кричать – знаю, что не удержусь.

Я так и поступил – мне даже понравилось, так как Люда, кончая, приятно покусывала меня за ладонь. Через час мы уже привели себя в порядок, вышли из её комнаты и сели на диван перед телевизором. Говорить ничего не хотелось, она прижалась ко мне, положила голову мне на плечо и тоже молчала. Меня всего переполняло счастье, наверное, такие же чувства испытывала она, мне, по крайней мере, именно так и показалось.

Через полчаса пришли Вика с пьяным Ромой, мы с ними поздоровались, и пошли спать по своим комнатам. Я разобрал себе постель и долго не мог уснуть – настолько сильно меня переполняло счастье, что у меня наконец-то началась регулярная половая жизнь. А под утро я проснулся ни свет ни заря, прошёл к Люде на кровать и мы ещё раз трахнулись. Она не возражала, даже наоборот, сказала, что ждала меня.

Утром мы с Ирой вместе поехали в институт, но она со мной не очень хотела разговаривать. Я долго у неё выпытывал: почему она на меня дуется, и с удивлением услышал:

– Ты вчера вечером даже не зашёл пожелать мне спокойной ночи!

– Так ты же сама сказала, чтобы я не смел заходить в твою комнату?

– Не оправдывайся, я думаю, что девочки оказались правы. Тебя интересует только наша квартира. Я же вижу, как ты перед моей мамой лебезишь, чтобы она тебя не выставила за порог!

Предложил ей сходить сегодня погулять или в кино, но она отказалась. Не зная, каким образом улучшить между нами отношения, я решил оставить всё, как есть.

Почти неделю мы с ней не разговаривали, даже ездили в институт и обратно раздельно, а дома обменивались лишь самыми необходимыми бытовыми фразами. Но мне-то на её демарши начхать хотелось, так как у меня на сексуальном фронте с Людой, всё обстояло просто великолепно! Мы с ней совокуплялись при первой же возможности, вечером и под утро я приходил к ней, а ещё иногда и ночью мы встречались то у меня на диване, то у неё на кровати. А когда Ире требовалось ехать к первой паре, а мне ко второй, мы с Людой, оставшись вдвоём, занимались исследованием наших интимных мест. И ещё она меня учила новым способам удовлетворять друг друга.

В один из таких дней я попросил Люду рассказать про всех своих мужиков. Она долго отказывалась, но я продолжал настаивать, и только, взяв с меня слово, что не стану пересказывать дочерям ничего из услышанного, она принялась вспоминать. Честно признаюсь, я откровенно лежал и тащился от удовольствия, так как она при этом ещё и легонько дрочила мне член, а в особо экспрессивных частях рассказа им артикулировала, как дирижёрской палочкой!

Если опустить массу незначительных подробностей и девичьих переживаний, то выходило, что нормальный любовник до меня у неё имелся только один – бывший её непосредственный начальник и главный бухгалтер завода, где она раньше работала. Как только она распределилась после института, он сразу положил на молодую девчонку глаз. Но сначала она не давала ему вообще, и только когда стала получать удовольствие от секса со своим мужем, отдалась и ему. Люда удивила меня признанием, что если бы могла переиграть, то после распределения на завод, отдалась бы ему сразу и вышла за него замуж – настолько он ей нравился. Ведь он ей с самого начала предлагал, что разведётся с женой и возьмёт её, но она испугалась – как это так, разбивать семью? И после смерти Толи он снова предлагал, но она опять побоялась. В конце восьмидесятых его прямо на работе хватил инфаркт, а через три года и завод прекратил своё существование. Но всё же, незадолго до смерти, он успел ей помочь – подсказал, какие надо собрать справки о больных родственниках и кого из них прописать, чтобы без очереди получить четырёхкомнатную квартиру. Ей даже не потребовалось никаких липовых документов покупать – хватило реальных.

Потом Люда около тридцати раз пробовала найти себе любовника, но никто не устроил её полностью: то не удовлетворял сексуально, то, как человек, – полное убожество, то больной, то с психическими расстройствами. И она ещё продолжала находиться в поиске, как вдруг, с её слов, «на неё неожиданно свалился я вот с таким хером». И теперь, пока я её не брошу, она решила свои поиски прекратить навсегда. Последнюю фразу я не совсем понял, но, думаю, что она так намекнула, что решила обосноваться на моём хую надолго и всерьёз! Надо сказать, что и меня такой подход тоже полностью устраивал.

И когда я решил, что «вечер откровений» закончен, она вдруг потребовала рассказать и о моих сексуальных похождениях. Истории про то, как мы с девочками показывали «письки» в детском саду, и как я подглядывал за бабами на реке, она восприняла спокойно. Но зато, когда краснея, я рассказал про школьную уборщицу, она смеялась минут десять, регулярно повторяя: «Нет, какая прелесть»!

Рома каждый день напивался вдрызг – если Вика не приводила его пьяным из гостей, то он пил дома, уговаривая меня составить ему компанию. Но, помня об Ириных угрозах, я ему всё время отказывал, ссылаясь на аллергию.

После недели молчанки Ира вдруг подошла ко мне после занятий, и мы вместе поехали домой, как ни в чём не бывало. А после ужина она сама пригласила меня к себе в комнату – в первый раз за всё время! Усадила меня рядом с собой на диван, и мы вместе стали заниматься английским. Когда Люда пришла с работы, удивилась такой перемене, но ничего не сказала. Закончив занятия и пожелав Ире спокойной ночи, я отправился к себе на диван в большую комнату.

Дождавшись, когда все угомонятся, перебрался в соседнюю комнату в постель к Люде. Но когда я начал её целовать, вдруг почувствовал на лице солёную влагу, поэтому спросил:

– Ты плакала, что случилось?

– Не обращай внимания, всё хорошо. Просто представила, что когда ты возьмёшь в жёны Иру, то меня бросишь и забудешь.

Я попытался её утешить, обещая, что наша с ней любовь не закончится, и я стану трахать их обоих. Она начала возмущаться, что такое невозможно в принципе, но когда я раздвинул ей ноги и воткнул член, все аргументы у неё закончились. Ночью она пришла ко мне ещё раз, а под утро я к ней. В институт с Ирой я поехал умиротворённый и довольный, как кот!

В автобус набилось довольно много людей, и Ира вдруг спросила меня:

– А почему ты от меня отстраняешься, словно брезгуешь ко мне прижиматься?

Я удивился формулировке и противоречивости требований: то «грабли не распускай», то «почему не прижимаешься»?

– Стараюсь сдержать напор толпы, чтобы тебя не раздавили.

– Не надо. Лучше обними меня.

Повиновавшись, я почувствовал, как мой член прижался к её животику, и сразу перспектива затащить желанную Иру в постель превратилась из отдалённо-туманной в животрепещущую. По-крайней мере, мой член отреагировал именно так, но Ира меня быстро охладила, сунув кулак мне под рёбра и прошептав:

– Веди себя прилично!

– Да я тут не причём, обычные рефлексы.

– Тихо! Не ори на весь автобус.

В тот же день после занятий – а в тот раз они у нас закончились одновременно – она согласилась пойти со мной погулять в парк возле их дома. Мы прошлись по аллеям, и вдруг она направилась к той самой лавочке, где я первый раз натянул Люду. Заподозрив неладное, я удивлённо спросил:

– Ты куда?

– Это наша с мамой любимая скамейка. Она всё детство водила меня сюда гулять. Садись, что стоишь столбом?

Облегчённо вздохнув, что никакого разоблачения не планировалось, я присел рядом и пододвинулся к ней вплотную, она не возражала.

– Ты всю неделю не пил с Ромкой, да и сам тоже не прикладывался. Значит, не алкаш, и не всё у нас потеряно. Поэтому можешь потрогать меня за грудь.

Я попытался просунуть руку ей за воротник, чтобы добраться до грудок, но она на меня зашипела:

– Куда холодными руками за пазуху? Сдурел?

– А хоть куртку расстегнуть можно?

Она вжикнула молнией, и я взялся за вожделенную юную сиську. Она оказалась маленькой, твёрдой, а ещё я почувствовал, что Ира ходила без бюстгальтера. Прощупать сосок мне мешала толстая вязаная кофта.

– Больно же так! Не щиплись!

Я «ослабил хватку», наклонился к милому личику и поцеловал Иру в губы. Она не возражала, и поцелуй у нас затянулся минуты на три. А оторвавшись от меня, она вдруг сделала странный вывод:

– Целуешься классно, значит, жигало ты первостатейный. Сколько женщин у тебя до меня имелось?

– Вовсе нет, у нас с тобой всё само собой хорошо получается, – рассказал бы я ей, кто меня совсем недавно учил целоваться, но ведь нельзя! – А с женщиной у меня только один раз и получилось всего!

К сожалению, я оказался не готов к такому разговору и явно ляпнул не то, поэтому Ира тут же встала «в стойку» и принялась выпытывать:

– Кто она? Я её знаю? Она с нами в институте учится? И что означает «только один раз»? Целовался, или ещё больше? Если так, то пока не принесёшь справку из венерического диспансера, можешь убираться в общежитие!

Мне пришлось врать напропалую, на ходу придумывая небылицы, так как только сейчас я осознал, что рассказывать ей про секс с уборщицей за три рубля ни в коем случае нельзя!

– Целовался я ещё в школе с тёткой моего друга.

– Так ты ещё и со старухами целуешься?

Она с силой вынула мою руку у себя из-за пазухи и рывком застегнула молнию.

– Какие старухи? Мне семнадцать, а ей двадцать три. Я ей в разговоре случайно пожаловался, когда она стала меня расспрашивать про наших девчонок. Спросила у меня: какие у нас с её братом успехи у противоположного пола. Я и сказал, что они смотреть не хотят в нашу сторону, говорят, что мы даже целоваться не умеем. И тогда она ради смеха предложила научить меня, вот и всё.

– И чему она тебя учила?

Тут я немного расслабился и стал пересказывать замечания, которые недавно мне делала Люда:

– Что губы слишком сильно напрягаю, а надо их расслаблять. Стараться не слюнявить её, и что, когда целуешься, не надо сжимать девушке шею.

– Так ты её ещё и придушить хотел? А за грудь её лапал? Она у неё больше моей?

– Нет, за грудь не трогал, даже не пытался. А за шею взял её неосознанно, случайно.

– Понятно, значит, шею от тебя мне надо беречь. Ладно, пойдём домой, а то холодно.

Ночью я рассказал Люде о нашем разговоре в парке, она меня внимательно выслушала и попросила:

– Не торопи события, пусть всё своим чередом двигается.

Мы перешли к нашим ежедневным сексуальным играм и больше к вопросу развития моих отношений с Ирой не возвращались.

С Ирой мы продолжали гулять, ходить в кино, вместе делать домашние задания и контрольные. Иногда мы целовались, ещё реже она давала себя щупать. По-крайней мере, за голую сиську я подержал её только один раз в течение одной секунды, и то сразу схлопотал по морде.

Недели через две после нашего первого поцелуя с Ирой, меня в коридоре встретила её сестра Вика. Я как раз вышел в домашнем халате из душа после бурного секса с Людой, и встретил её. Она взяла меня за рукав халата и потянула вслед за собой:

– Пойдём, поможешь мне.

Без всякой задней мысли я зашёл к ним. Свет в комнате оказался выключенным, но на столе горел ночник, окрашивая комнату неярким красным светом. Я увидел расстеленную двуспальную кровать, на которой, громко похрапывая, спал Рома. Вика закрыла дверь изнутри на ключ, подошла ко мне, скинула халат и оказалась полностью голой.

– Ты говорила, что тебе помочь надо, – мой голос предательски задрожал.

– Да, трахни меня.

– Да ты что? Зачем тебе так рисковать? Сейчас Рома проснётся и убьёт тебя! Одевайся! Ты же замужем!

– Вон оно, моё «замужем» валяется, ни на что не способное. И так каждый день. Я уже и не помню, когда он последний раз меня натягивал. Поначалу ведь радовалась, что он в предприниматели пошёл, а в итоге весь его бизнес вон во что превратился.

– Не могу я так сразу. И потом, я же, вроде как, жених твоей сестры.

– Если не хочешь сразу, то начинай постепенно – поласкай меня, поцелуй, погладь. А насчёт своих моральных принципов можешь мне сказки не рассказывать. Я же знаю, что ты нашу мать трахаешь. Только наивная Ирочка ничего не замечает, но ей простительно, она же совсем ещё девчонка. А я женщина тёртая, хоть мне только двадцать один. Ну же, начинай, или ты предпочитаешь, чтобы я тебя сама трахнула?

Она залезла мне под полу халата и ухватилась за начавший вставать член. Умело подрочив, она быстро довела его до стоячего положения. Я скинул с себя халат и нежно взял её за грудь.

– Да, умеешь с женщинами обращаться, – хрипло сказала она. – И инструмент у тебя подходящего размера. Пошли на кровать.

– Как, там же Рома спит?

– Да его сейчас, даже если доской с гвоздями по морде бить, то не добудишься. Воткни мне поглубже и спускай, не вынимая. Мне так больше всего нравится.

– А ты не забеременеешь? – засомневался я.

– Не бойся, когда в меня нельзя кончать, я скажу.

Она легла на спину вплотную к Роме, подняла ноги выше головы и поманила меня пальчиком. Не в силах больше строить из себя праведника, я лёг на неё сверху, аккуратно засунул (попал с первого раза – вот что значит тренировки), несколько раз медленно вынул и опять вогнал на самую глубину, а когда под членом захлюпали любовные соки, «включил четвёртую передачу». Ромина голова болталась в двадцати сантиметрах от моего левого уха и чему-то блаженно улыбалась. Как мне показалось, он даже храпеть перестал, а я молотил Викусю вгоняя в неё член до самого основания. Почувствовав, как она напряглась и задёргалась подо мной, перестал сдерживаться и тоже выстрелил!

Минут десять полежав, я встал с кровати и начал искать в полутьме свой халат.

– Какой же кайф! – пролепетала Вика. – Приходи трахать меня, когда захочешь, я всегда твоя. Извини, провожать не пойду, не хочу расплескать то, что ты в меня вылил.

В тот раз я ночью к Люде не пошёл, но зато очень приятно «отметился» у неё утром. Трахать двух женщин подряд мне понравилось прямо-таки до безумия, ведь я получил не просто двойное удовольствие, а настоящее наслаждение в квадрате! И плевать на то, что одна из них мать, а другая дочь. Главное, что обе не просто дают мне, а ждут не дождутся, когда я им впердолю!

На следующий вечер я опять трахнул Люду и, пожелав ей спокойной ночи, якобы направился в душ, а сам, не споласкиваясь, с мокрым от любовных соков членом, напрямую пошёл к Вике. Она меня уже ждала вся радостная и с набухшими от предвкушения половыми губами. Я в неё вошёл, и любовные соки двух женщин смешались на моём члене, доставив мне несказанное удовлетворение – не столько моральное сколько физическое. И описать словами чувства, переполнявшие меня, невозможно, так же, как невозможно передать вкус фруктового салата, в котором есть и груши, и ананасы, и черешни, и ещё много чего.

Мои взаимоотношения с Ирой продолжали развиваться по самому глупому сценарию. Как только я начинал любые действия, чтобы углубить наши интимные отношения, так она от меня отстранялась, обижалась и дулась. И, наоборот, когда я переставал её замечать, она какое-то время «выдерживала марку», а затем делала даже большие шаги мне навстречу, чем я просил в прошлый раз. К Новому Году она уже разрешала трогать и целовать её голую грудь. Сисечки у неё оказались небольшие, размером с грецкий орех, и почти такие же твёрдые, словно внутри них скрывались напряжённые мышцы. Ореолы узкие, светло-розовые, соски маленькие, почти не выступающие за край полушарий – поэтому я их не смог нащупать тогда в парке. И когда я наконец-то до них добрался, то понял, что после охрененных Викиных и внушительных Людмилиных сисек, они меня почти не заводят. Слишком маленькие, излишне твёрдые, да и ответной реакции на ласки не демонстрируют. Но я надеялся, что они у неё через годик-другой ещё вырастут и сформируются.

На мой день рождения она мне позволила одним глазком глянуть на себя в голом виде, попросив принести ей в ванную чистые трусики. И то, я думаю, что у неё получилось всё случайно. Потому что, когда я дёрнулся к ней зайти, она вытолкала меня, закрыла дверь и потом больше ни разу голышом не показывалась.

На двадцать третье февраля Ира весь день заставляла меня исполнять свои капризы (хоть праздник формально мужским считается), а вечером вдруг решила меня осчастливить оральным сексом. Во время ужина она для храбрости выпила, потом завела меня к себе в комнату и прочитала лекцию, что у мужчин в организме скапливаются жидкости, и их вредно оставлять внутри! А дальше, со всей торжественностью, объявила, что решила спасти меня от вредных накоплений. Посадив меня на кровать и нашлёпав по рукам, чтобы я их не распускал и вообще не смел к ней прикасаться, она аккуратно, двумя пальчиками вынула из-под халата мой член и взялась неумело его сосать. Я пытался объяснять ей, что не надо касаться открытой головки зубами, так как мне больно. Но её мои просьбы только возмущали: как я смею, она пошла на великую жертву, а её не оценили? Но когда процесс наладился, я стал заводиться и минут через пять кончил. Не могу сказать, что из меня вылилось много спермы (ведь большую её часть я регулярно спускал Люде и Вике), но поток выстрелил, как всегда, сильно. Уж не знаю почему – то ли ей не понравился вкус, то ли струя пощекотала нёбо, то ли я, кончая, сунул ей в рот слишком глубоко, но одновременно с моим оргазмом Иру чуть не вырвало. Она с омерзением выплюнула сперму на меня, убежала в ванную и надолго там закрылась. Оттерев с халата последствия неудачного минета, я несколько раз подходил к двери и стучался, в робкой надежде, что она меня пустит – мне ведь тоже требовалось помыться, но она мне даже не отвечала. Наплевав на приличия, я помыл член на кухне в раковине, вытер налившуюся на пол воду и сел ждать Иру.

Выйдя из ванной, она первым делом набросилась на меня с обвинениями:

– Зачем ты так сделал?

– У меня произошёл естественный процесс семяизвержения и ничего больше.

– Нет, ты специально тыкал так, чтобы меня стошнило! Не оправдывайся! Я с тобой не разговариваю, иди отсюда, и ко мне в комнату больше заходить не смей!

Я развернулся, сходил в душ, уже нормально помылся и пошёл в койку к Люде, а оттуда прямиком к Вике. Как оказалось, обе моих любовницы слышали наш скандал и меня пожалели, побаловав хорошим оральным сексом.

Шесть дней мы с Ирой не разговаривали, а на седьмой подали заявление в ЗАГС, естественно, по её инициативе. Нам сразу назначили дату бракосочетания на середину мая, а раньше никак. Правда, сначала Ира стребовала с меня клятву, что я никогда в жизни не стану заставлять её брать член в рот. Можно подумать, что в тот, первый раз я выступал инициатором, но объяснять ей ничего не хотелось. Все её формальные требования для меня тогда казались такими незначительными и второстепенными, по сравнению с открывающейся головокружительной перспективой: трахать девушку своей мечты, что я не обращал на них внимания. Чтобы начать нормальную половую жизнь с моей Ирочкой я тогда мог давать любые клятвы и обещания, исполнять все её прихоти и капризы. И хоть в то время у меня продолжались два параллельных романа, но я всё равно воспринимал их, как что-то временное, вынужденное, чтобы перекантоваться до начала настоящего счастья.

Но и после того, как мы стали официальными женихом и невестой, в нашей жизни ничего не поменялось. Мы так же ездили в институт, делали «уроки», занимались домашними делами, изредка она мне позволяла кое-какие вольности. Например, погладить ей ножки, но не выше, чем до середины бедра, а то «там щекотно». Я так же ночевал в большой комнате, трахался с Людой и Викой, и все мои попытки расширить нашу с Ирой интимную жизнь, приводили только к очередным обидам. Так прошло два месяца, и приблизился день нашего официального бракосочетания.

Про свадьбу рассказывать не хочется – мне всегда не нравились шумные посиделки с пьянкой, дракой и замшелыми традициями. Я всегда считал, что когда два человека собираются жить вместе, то не надо никому лезть их личное дело. Поэтому мне хотелось тихо съездить с Ирой в ЗАГС, оттуда в кафе, посидеть там пару часиков с самыми близкими родственниками, и на сей мажорной ноте завершить официальную часть церемонии, но меня никто не поддержал. Откуда-то нарисовалась Ирина тётушка, взяла всю инициативу в свои руки, и в итоге гостей набралось больше пятидесяти человек только со стороны невесты.

В пятницу вечером в нашу четырёхкомнатную квартиру прибыло ещё пятнадцать человек родственников. Ко мне на диван положили двенадцатилетнего пацана, который всю ночь ворочался и брыкался, кто-то из гостей ночевал в комнатах Люды и Иры, потеснив хозяек. А остальные заняли всё свободное пространство на полу так, что в туалет приходилось ходить, переступая через спящих. С моей стороны приехали мои родители и старший брат с женой. Они поселились в гостинице – им Вика устроила четырёхместный номер с хорошей скидкой.

В субботу с утра мы поехали в ЗАГС, потом на гуляния, а вечером в столовую на банкет. Нас заставляли целоваться под крики: «Горько», потом украли у невесты туфлю, кто-то из неё пил шампанское и уронил в салат. Тамада устраивал пошлые конкурсы, например, мужикам требовалось донести сырое яйцо, зажав его между ляжек, и не раздавить. В общем, народ развлекался, как мог. Первая брачная ночь у меня прошла в постели с Ирой. Но она легла спать в пижаме, до тела не допустила и всю ночь отпихивала меня к краю кровати. В воскресенье дурдом с пьянкой и игрищами повторился, но, к моему облегчению, во второй половине дня родственники стали разъезжаться по домам. Ира выгнала меня спать в большую комнату, мотивировав такой поступок тем, что она устала. Я постелил себе на диване и со спокойной совестью трахнул Люду, потом Вику, а под утро ещё раз Люду. Такой брачной ночью я остался доволен – за два дня воздержания удалось отыграться вовсю!

Про то, что я не сплю с ней, Ира вспомнила только к следующим выходным. В пятницу, когда мы ехали с занятий, она вдруг спросила:

– А почему ты ложишься в большой комнате и не приходишь ко мне?

– Ты же сама сказала, что я слишком костлявый и со мной спать невозможно.

– Так и есть, постоянно нельзя, но иногда можно. Ты сегодня приходи. Я вечером с Ромой выпью для храбрости, а ты, чтобы даже в рот не брал!

Хотел ей ответить, что в рот я не брал никогда в жизни, и даже не собираюсь, но не стал. Передо мной опять замаячила призрачная надежда натянуть Иру, и я постарался «вести себя прилично». Хоть и понимал, что первый раз ничего приятного, скорее всего, не получится, но всё равно хотелось. А с другой стороны, я волновался, так как, не смотря на большой сексуальный опыт, целку мне ещё никогда «ломать» не доводилось. Оставались у меня некоторые сомнения: а получится ли, а вдруг я не так сделаю? Поэтому, когда Ира с Ромой уселись на кухне пить виски, я прошёл к Вике за консультацией. Она меня успокоила, пояснив, что правила просты. Девушку надо возбудить, чтобы она «потекла», поставить головку точно над входом во влагалище, один раз резко и глубоко ткнуть и тут же вынуть. И не забыть подстелить старых тряпок, чтобы не испачкать постельное бельё. Она даже предложила прямо сейчас с ней прорепетировать, но я отказался, пообещав придти к ней позже.

Ира продолжала квасить с Ромой, а я пошёл в её комнату, разделся и лёг на кровать в ожидании. Когда она хорошо поддавшая ввалилась к себе, то в первую очередь выгнала меня с кровати, заставила надеть халат и отвернуться. Потом долго чем-то шуршала, а когда выключила свет, то сказала:

– Я готова, иди.

– Может, включим свет? – робко спросил я.

– Нет! Делай своё дело, или передумаю!

Я снял халат и на ощупь опустился на «брачное ложе» – меня немного трясло от осознания важности момента. Пошарив руками по постели, обнаружил, что Ира лежала посередине кровати на спине в толстой байковой ночной рубашке, вытянув и чуть раздвинув напряжённые ноги. Член у меня стоял так, что не согнёшь, я стал пристраиваться над ней, но мне мешались её волосики на лобке и губках, да и в такой позе даже её не очень толстые ляжки соприкасались, лишая меня доступа к половой щели. Я прислонился к её ушку губами и шёпотом попросил:

– Раздвинь ножки пошире, пожалуйста.

Ответила она мне неожиданно грубо и резко:

– Ещё одно слово и ты вылетишь за дверь!

Та как между ног она меня не пустила, пришлось раздвигать свои. Стоя над ней на четвереньках с широко расставленными коленками, я взялся рукой за член и принялся заводить его в половую щель. Когда мне в первом приближении удалось прикоснуться своей толстой и наглой залупой к её крошечным половыми губкам, то принялся легонько водить ей по щёлочке вверх-вниз, ожидая, когда станет мокро. Ире и такая игра не понравилась:

– Ты что так долго? Издеваешься?

Не став ничего отвечать, я расположил головку напротив того места, где по моим расчётам должно начинаться влагалище, и нажал.

Глубоко войти в неё мне не удалось. Максимум на полголовки запихнуть успел, так как почти в ту же секунду я получил такой удар коленом по яйцам, что кубарем свалился с кровати. Надо мной пронёсся вихрь в байковой ночной рубашке и скрылся в ванной.

Дождавшись, когда искры в глазах погаснут, я встал, привычно прошёл на кухню, помыл член над раковиной и направился спать к себе в большую комнату. К Люде и Вике в тот вечер я не пошёл, так как мне требовалось отлежаться. В голове у меня почему-то крутился детский анекдот, когда учительница спросила: «Дети, у какой птицы синие яйца?» А Вовочка ей ответил: «У директора, я ему вчера их дверью прищемил». А ещё я думал о том, что Люда оказалась права на все сто процентов: вместо райского наслаждения на брачном ложе меня ожидала адская боль.

Неделю Ира со мной не разговаривала, и я тоже не пытался наладить контакты, по опыту зная, что она только сильнее обидится. Потом она зашла ко мне в большую комнату и заявила:

– Ты когда собираешься передо мной извиняться?

– За что? – удивился я.

– За то, что был груб со мной и сделал мне ужасно больно!

– Извини. Если бы ты не стала капризничать, а раздвинула ножки, и мы дождались, когда станет мокро, то всё прошло бы гладко.

– Я тебе отдала самое драгоценное, что у меня есть, а ты назвал мою жертву капризами? Нет, какой же ты есть! Мне до сих пор стыдно вспоминать, а ты так невозмутимо рассуждаешь! И откуда ты знаешь – когда больно, а когда нет? У тебя всё-таки имелись женщины до меня? Значит, ты уже ни одну девочку испортить успел?

– Никого в жизни я ещё не портил. И не знал, как правильно лишать девственности. А чтобы тебе случайно не сделать больно, я спросил совета у Вики.

– У кого?

– У твоей родной сестры.

– Да как ты посмел? Негодяй!

Она подскочила ко мне и стала лупить меня своими маленькими кулачками. Я перехватил её за запястья и удерживал, стараясь не делать больно:

– А у кого я мог спросить совета, если у меня своей сестры нет?

– Ты… Ты… Да у меня даже слов нет кто ты есть на самом деле! Невоспитанный грубиян! Вместо того, чтобы бережно и нежно отнестись к моей невинности, ты пошёл меня перед сестрой позорить? Да я видеть тебя не хочу!

Она вырвала руки из моего захвата и ушла к себе.

После скандала мы не разговаривали ещё недели две, да и не до примирений стало, так как у нас началась зачётная неделя, а потом сессия. А студент, как поётся в старой песне: «Бывает весел от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год». Зубрить приходилось много и упорно – вылететь из института, чтобы вернуться в наш рабочий посёлок, я не собирался. А ещё я, привыкнув получать стипендию, не хотел от неё отказываться. По тогдашним меркам нам платили немного, основные деньги мне присылали родители, но даже небольшая прибавка позволяла мне чувствовать себя более уверенно финансово.

Когда Ирочка сдала очередной экзамен, она опять изрядно напилась с Ромой, потом зашла ко мне в большую комнату, где я лежал на диване, обложившись конспектами и учебниками. Молча взяв меня за руку, потянула меня за собой. И уже в своей комнате, закрыв дверь на ключ, потребовала:

– Проси у меня прощения.

– Я же уже извинился.

– Нет, дорогой муженёк, разве так просят прощения у любимой жены? Я тебе сейчас расскажу. Вставай на колени и повторяй: дорогая Ирочка, прости меня за то, что я был с тобой груб и несдержан. Я обещаю больше никогда не обижать тебя и относиться бережно и нежно.

Я встал на колени и легко повторил придуманную ей формулировку – при подготовке к экзаменам мне приходилось и не такие сложные определения заучивать. Честно говоря, такого трепета и волнения, как раньше, я к Ире уже не испытывал – перегорела у меня юношеская влюблённость. Хотя, трахнуть её мне по-прежнему хотелось. Да и оставалась небольшая надежда, что как только у нас начнётся самый обычный секс, то отношения нормализуются сами собой.

Ира снова заставила меня отвернуться к стенке и опять чем-то долго принялась шуршать. А когда разрешила поворачиваться, увидел, что она снова лежит в той же байковой ночной рубашке, укрывшись одеялом по пояс. За окном стоял день и я надеялся, что смогу её рассмотреть, но ничего подобного! Она запретила заглядывать под одеяло, не позволила задрать ночнушку вверх, а когда я попытался погладить ей лобок и бёдра, возмутилась, что ей щекотно. Оставался один способ – я опять навис над ней и стал членом легонько водить по половым губам и клитору. В этот раз она раздвинула ноги и согнула их в коленях (наверняка проконсультировалась – какой прогресс!), и теперь я легко добрался до её прелестей. От соприкосновения открытой головки члена с нежной девичьей писечкой у меня по яичкам и пояснице побежали иголочки. А когда там стало влажно, аккуратно подвёл головку к вожделенной вагине и воткнул – наконец-то глубоко! Не по самые яйца, но большую часть члена я ей впихнул. Насладиться волшебными мгновениями я не успел – только почувствовал, что влагалище у неё тесное и узкое, так как член вошёл чуть не со скрипом, и ощущения у меня возникли жёсткие и неприятные. Ира тотчас закричала и, упёршись мне кулачками в грудь и одной ступнёй в живот, опять сбросила меня на пол. Хорошо хоть коленом по яйцам не двинула. От временной кастрации меня спасло только то, что в тот раз уже я лежал между её ног, а не наоборот.

Она опять ушла в ванную, я традиционно сходил на кухню и помыл член над раковиной. Хотелось трахаться, но я оделся и пошёл в большую комнату дальше грызть гранит науки. А в голове у меня подспудно зрело понимание, каким же я оказался дураком! Ведь именно о таких последствиях меня честно предупреждала Люда, но я её слов тогда не услышал. И стоило ли ради сомнительной возможности два раза ткнуть Ире между ног, городить огород со свадьбой? Правда, попутно я здесь нашёл двух шикарных любовниц, и такая удача с лихвой компенсировала все остальные моральные потери. Но только как дальше мне жить с законной женой, я совершенно не представлял.

Вечером, трахнув Люду, я ей рассказал про мою вторую неудачную попытку. Она всё выслушала и ответила:

– Ты мог не до конца разорвать ей плевру в первый раз. Скорее всего, ты её дефлорировал дважды. Но судя по тому, что тебе показалось очень узко и во второй раз, готовься к тому, что она станет испытывать боль во время каждого полового акта. Как я со своим Толей.

К Вике в тот вечер я не пошёл, так как они с Ромой скандалили по поводу того, что ей надоели его постоянные пьянки. Последнее время такие разборки у них проходили с периодичностью раз в неделю, и я их ругани не удивлялся.

Ира не разговаривала со мной ещё традиционную неделю, а потом, когда мы с ней дома оказались одни, пришла ко мне в большую комнату. Я усиленно продолжал учить, но когда она зашла, отложил книгу и тоже встал. Хотел её обнять, но она отстранилась от меня и села в кресло, я тоже присел на диван напротив неё.

– Я сходила к гинекологу. И показала ей какого размера у тебя пиписька, когда надувается. Она сначала не поверила мне, сказала, что такие отростки только у коней встречаются. Но когда меня осмотрела, то подтвердила, что мы с тобой не подходим друг другу физиологически. И выходов она видит только два: или терпеть, или родить ребёнка. Так вот, хочу тебя предупредить сразу: терпеть я не собираюсь, а детей заводить рано – мне ещё четыре года предстоит в институте учиться. Что ты молчишь?

– Я тебя слушаю и не перебиваю.

– Ты вообще невнимательный и грубый! Сколько раз я тебя наказывала тем, что не разговаривала с тобой, и ты ни разу не осознал свою вину и не попросил прощения! Делая вид, что ничего не случилось, ты постоянно старался меня бесить! И мне всегда самой приходилось идти тебе навстречу, а ты не оценил моих стараний! Опять молчишь?

– Просто думаю.

– Да, подумай над своим плохим поведением, очень полезно для таких неотёсанных чурбанов, как ты. Я тут поговорила с Викой – не только тебе с моей сестрой на интимные темы советоваться. Так вот, чтобы не разрушать семью, мы с ней решили дать тебе ещё один шанс. Вдруг ты поумнеешь и исправишься за четыре года? А так как, если тебе не давать, то ты наверняка пойдёшь налево. Не перебивай, она знает, что говорит – у них в гостинице ежедневно сотни адюльтеров случаются. Так вот, чтобы избежать твоей неверности, Вика благородно согласилась, что изредка станет удовлетворять твои звериные потребности. Тем более, что у них там с Ромкой сейчас всё в разнос идёт. Что молчишь? Вставай на колени и повторяй: спасибо милая Ирочка, что ты нашла такое изящное решение нашей проблемы!

Встав на колени и стараясь не рассмеяться, я дословно повторил странную фразу, да и всю её гневную отповедь с юмором воспринял. А известие, что Вика станет мне отдаваться, даже не удивило – легализуется моя интимная связь с ней, и хорошо. Я её как трахал, так и буду трахать. И не изредка, а когда захочу, то есть, считай, ежедневно, за исключением «особых дней».

– Мог бы и не корчить рожу. В общем, так. Ко мне не пристаёшь, никакого секса, поцелуев, подглядываний в ванной, и грабли свои тоже не распускаешь. Ведёшь себя со мной, как друг, не больше. А всю свою любовь ко мне станешь выражать платонически: дарить цветы, подарки, делать комплименты, читать стихи. Кстати, ты мне ни разу стихов о любви не читал, а уж про то, что мог бы свои сочинить и мне их посвятить, я вообще молчу. А когда мы с тобой получим дипломы, я посмотрю на твоё поведение. И если ты исправишься, то может и решусь родить от тебя ребёнка.

От последних слов мне так сильно захотелось её послать куда подальше, но не стал. И даже не потому, что нервные клетки не восстанавливаются, у меня в тот момент стояла совершенно другая задача: хорошо сдать сессию, чтобы получить стипендию. Поэтому и ответил ей:

– Я тебя понял, спасибо.

Она фыркнула и пошла к себе в комнату, на ходу бросив:

– Даже поблагодарить нормально не умеешь! Грубиян!

Проводил её взглядом и не стал отвечать. Но про себя подумал: ведь если разобраться, то я всё-таки испытываю небольшую благодарность к ней. У меня на тот момент в голове царил такой винегрет, что я мог бы без всякого сожаления развестись с Ирой и жениться на Люде. Только мои родители подобного финта не поняли бы, а ругаться с ними я точно не хотел. И Ира нашла своё решение, не совсем такое, как мне представлялось, но её вариант меня тоже на сто процентов устраивал. Хотя, лебезить перед ней, когда она позволяет себе так со мной разговаривать, я всё равно не собирался.

Успешно сдав очередной экзамен, я принялся готовиться к следующему. В один из дней Ира поехала на консультацию перед своим экзаменом, а я традиционно отправился на кровать к Люде, так как дома никого не осталось. Рома иногда приезжал домой обедать, но до часа дня мы всё время могли потратить на удовольствия.

Увлёкшись любовными играми, мы не услышали, как раньше времени вернулась домой Ира и вошла к нам в комнату. То, что нас с Людой застукали, я понял только после истошного крика: «Поганый кобель!» и удара стулом по спине. Не очень новый предмет мебели, соприкоснувшись со мной, развалился на части. Но Ира продолжила меня лупить обломком ножки, я вскочил с кровати и с торчащим членом наперевес бросился отнимать у неё орудие избиения. Лишившись своего оружия, она продолжила царапаться и бить меня маленькими острыми кулачками, не прекращая орать:

– Поганый идиот! Похотливый павиан! Я тебе разрешила изнасиловать мою родную сестру, а ты ещё и на святое покусился?

Вдруг Люда с силой дёрнула меня сзади за плечо, развернув лицом к себе, и со злостью в голосе спросила:

– Ты изнасиловал и мою старшую дочь?

Взбудораженный потасовкой с Ирой я ответил довольно грубо:

– Да, я трахнул Вику! И что тут такого?

Договорить мне Люда не дала, отвесив звонкую пощёчину:

– Уходи из нашего дома!

Ира, продолжавшая меня бить по спине, вдруг прекратила драться и замолчала. Я развернулся и, прямо в голом виде, прошёл в большую комнату собирать свои вещи. Одевшись, я вышел на улицу и поехал в общежитие. Провожать меня не вышел никто.

На следующий день я пошёл на консультацию перед очередным экзаменом, и на выходе вдруг встретил Женю – ту самую девчонку, через которую начал общаться со своей Ирой. Она явно меня поджидала, так как, увидев меня, сразу пошла навстречу:

– Привет! Надо бы поговорить, ты не возражаешь?

Я не возражал, и мы не спеша пошли по коридорам института.

– Мне Ира рассказала, что вы разругались, и теперь она хочет с тобой развестись. Так что, хочу первой из остальных претенденток свой интерес к тебе застолбить. Ты ведь мне сразу понравился.

– Да ладно? – удивился я. – Что-то не помню такого.

– А ты тогда кроме своей Иры кого-нибудь замечал?

Крыть мне оказалось нечем, зато теперь я смог посмотреть на Женю свежим, незамутнённым взглядом: высокая, не худая, но и не толстая. С круглой попочкой, подчёркнутой облегающими джинсами, высокой грудью – побольше, чем у Вики, но поменьше, чем у Люды. Волосы длинные светло-коричневые, хотя, может, и крашенные. А ещё у неё оказался красивый низкий грудной голос, и как я в прошлый раз не обратил на неё внимания?

– Всю рассмотрел, или тебе кое-что из одежды снять? – улыбнулась она.

– Ты очень красивая. А с Ирой у нас на самом деле огромные проблемы возникли.

– Торопился потому что. Зачем тебе вообще замужество далось?

– Боялся, что она так мне не даст, а очень хотелось, – вконец смутился я.

– Тоже мне проблему нашёл, я бы тебе точно дала.

– Шутишь? – сердце от её слов у меня забилось быстрее и громче.

– Вовсе нет. Когда ты сам ко мне подошёл насчёт Иры разговаривать, то ожидала услышать, что я тебе понравилась, ты разочаровался в этой задаваке и теперь хочешь дружить со мной. Но так как ты упорно хотел Иру, то мне пришлось отойти в сторону.

Мы уже вышли из института и стояли на большом крыльце с колоннами, и я ей сказал:

– Женя, ты мне очень нравишься, понимаю, что говорю запоздалое признание, но давай с тобой дружить!

Она легко и непринуждённо рассмеялась:

– Хорошо. Проводи меня до дома, я здесь рядом живу. Да ты, наверное, помнишь. Ведь когда ты Иру осенью выслеживал, а она несколько раз у меня ночевала, то до самого подъезда нас провожал.

– Я так плохо прятался, что ты меня заметила?

– Шпион бы из тебя точно не получился, а маньяка ты сыграл просто великолепно!

– А ты с кем живёшь? – спросил я.

– Я живу в другом городе, а тут квартира моей бабушки. На время учёбы родители забрали её к себе, чтобы я могла учиться. Сдам сессию, поеду домой на каникулы, а бабушка вернётся сюда – отдыхать. А в сентябре – обратно рокировку сделаем.