Читать книгу Влада и война призраков - Саша Готти - Страница 5

Под утро Влада замерзла и, проснувшись, дрожала под одеялом, поджав ноги. К тому же желудок напомнил, что вчера она так и не поела, и предательски возмущался, требуя завтрак.

Несмотря на обилие эклеров, буше и суворовского печенья, которые с удовольствием трескали кикиморы и валькирии, на вчерашней вечеринке она ничего не ела и даже не пила жуть-колу, которую так любила раньше. Она смеялась, флиртовала с Ацким, даже весело обсуждала с кем-то выступление Буяна Бухтояровича в актовом зале, но при этом будто видела себя со стороны. Настоящая, реальная Влада все еще продолжала сидеть, скорчившись, в самом дальнем конце гардероба, замерев от нанесенного ей удара и не зная, что с ней будет дальше. Настоящая Влада даже не плакала, потому что это было страшнее слез, будто в сердце ей сделали укол лошадиной дозы анестетика, и она перестала на какое-то время чувствовать… и жить.

Вчерашний день теперь казался сном, который хотелось забыть, и каждое воспоминание о словах Гильса причиняло такую боль, что хотелось просто выпрыгнуть из тела и сбежать куда глаза глядят. Единственное спасение – как можно быстрее оказаться в аудитории, взять в руки авторучку, открыть конспект и окунуться с головой в учебу. Окунуться так, чтобы не выныривать, стать кошмарным синим чулком и защитить кучу диссертаций по нечисти, годами не вылезая из душной библиотеки Носферона… По расписанию первой утренней парой была история тайного мира, которую вела Ада Фурьевна, и Влада сначала отправилась в полупустую библиотеку, чтобы получить учебники на весь учебный год, а потом сразу пошла на лекцию, решив не заходить в столовую на завтрак.

В аудиторию, где ожидала студентов Ада Фурьевна, Влада зашла первой, достала чистую тетрадь для конспекта, аккуратно подписала ее, открыла на последней странице и принялась по привычке черкать авторучкой, рисуя первое, что приходит в голову. Обычно в результате у нее выходили портреты однокурсников, смешные шаржи на Тановскую, Йорга или же лицо Гильса, которое она потом обязательно заштриховывала так, чтобы никто его не узнал. Но в этот раз на странице сам собой появлялся непривычный рисунок: стол, занавески, окно, распахнутое настежь во двор…

«Да это же моя комната в старой квартире на Садовой!» – Влада удивилась, с чего вдруг ей пришло в голову рисовать свою комнату. Рука тщательно вывела детали интерьера, даже календарь с Петропавловской крепостью на стене, потом густо заштриховала небо в окне, оставив нетронутым круг огромной луны, нависшей над крышей дома напротив. Чего-то не хватало в этом рисунке, будто в нем был скрытый, неясный сейчас смысл. Почему-то Влада была уверена: это ее комната до того, как она узнала о тайном мире, до того, как ушла из школы и уехала учиться в Носферон. Подсознание иногда выкидывало с ней всякие фокусы, особенно в моменты, когда надвигалась беда. Это называлось обостренной интуицией, которая досталась ей от матери. Но если Ольга Огнева могла предвидеть многие события как маг, то Владе досталась лишь тень этих умений: она просто ощущала приближение беды. И сейчас интуиция подсказывала, что нужно дорисовать еще какую-то деталь в этом рисунке, очень важную.

Влада нехотя продолжала черкать на листке, потом зачем-то нарисовала на крыше дома напротив силуэт кота. Кот был смешной, с выгнутой спинкой и растопыренными усами, но нет, это было не то, совершенно. Думать о том, что же там должно быть, вдруг оказалось так же мучительно, как пытаться посреди дня вспомнить улетевший сон.

В конце концов, когда Влада, потеряв терпение, решительно выдрала страницу и уже долго комкала ее в пальцах, аудитория зашумела, наполняясь голосами.

– Хай, Огнева! – весело поприветствовал ее Гильс, топая с приятелями на дальние парты (любой препод традиционно не видит, чем занимаются расположившиеся там студенты). Владе пришлось беззаботно кивнуть в ответ, но смотреть на вампира ей сейчас совсем не хотелось.

– Муранов, вы сидите не на галерке, – веско предупредила Ада Фурьевна. – Сядете там, где я буду вас видеть. Вы теперь на особом счету.

Гильс пожал плечами и хлопнул сумку на стол, который тянулся по левую сторону от Влады. Между ним и Владой сидело еще около десятка студентов, так что, повернув колпачок хромовой авторучки, можно было разглядеть, как в маленьком зеркальце: Муранов кидает из сумки на столе учебники и конспекты, выгребает ручки и карандаши… веселый, беззаботный, такой, как всегда.

В этот момент Ада Фурьевна громко захлопнула дверь аудитории за последним вбежавшим студентом, которым оказался вурдалак Федька Горяев, и зацокала каблуками к преподавательскому столу.

– Итак, ребята, поздравляю вас с первой лекцией в этом учебном году! – провозгласила она. – Если кто-то еще не знает, у нас произошли некоторые изменения. Замректора нашего университета теперь я – это раз. Во-вторых, история тайного мира, которую вы изучали в прошлом году, теперь заменена на современное тайное мироустройство.

Этот предмет мы с вами будем проходить теперь более подробно и детально, рисовать схемы и писать рефераты. Последние ряды, где гудят некоторые товарищи, попрошу тишины. Герман, что вы руку тянете?

– Ректор нам сказал вчера, что из-за угроз магов нам отменили бои вампиров и бал. Мы будем писать протест! – звенящим от возмущения голосом заявил Герка.

– Запрет боев и бала вызван форс-мажорными обстоятельствами, – сухо ответила Ада Фурьевна. – Протест можно принести в деканат, но это ничего не изменит. Я повторяю для вампирского факультета отдельно – ничего не изменит.

По рядам вампиров прокатился недовольный ропот, но фурия поверх очков провела по ним острым, как бритва, взглядом.

– Но ведь мы же имеем право узнать, какого черта происходит? – поднял руку Гильс Муранов. – В прошлом году вы, Ада Фурьевна, нам рассказывали, что маги – это светлая сторона, что они держат баланс в мире, защищают от стихийных бедствий, от войн… и прочую туфту. Короче, что они белые и пушистые. Но ведь мы, темная нечисть, никого не трогаем, только и заняты, как бы самим выжить с этими паршивыми порогами, кругами и домовым правом. Так какого черта, чем им помешали наши студенческие балы и бои?

– И что за пургу гонят про то, что нам надо убираться из Москвы и бежать в резервации? – подхватил Герка. – Ректор вчера вообще ничего не стал объяснять, может, вы расскажете, Адфурьевна?!

– Мы летом встречались с ихними светлыми магическими стажерами, – снова встрял Герка. – Подонки они еще те! Угрожали нам, сами лезли в бутылку…

– А когда мы напомнили про Канву… то есть Конвенцию, так они заржали и сказали: ваша канва-веревочка, ей скоро конец, и вам, нечисти, типа, тоже… – басом добавил Колыванов.

– Ага, Адфурьевна, как вы это нам объясните? – поддержал ребят Гильс Муранов.

Вопрос повторило множество голосов в атриуме. Влада поморщилась, приготовившись к пронзительным воплям фурии и возможным ядовитым плевкам: та ненавидела, когда ее перебивали на лекциях, и тем более когда ей возражали. Но Ада Фурьевна на этот раз повела себя очень странно и кричать почему-то не стала.

– Успокойтесь и сядьте, Герман! – громко приказала она. – Я не собираюсь отвечать на эти вопросы, это не входит в программу лекции! Не вхо-дит! – отчеканила фурия, сверкнув глазками, и аудитория постепенно затихла, недовольно перешептываясь.

– А у нас в Пестроглазово все домовые в один голос твердят, что Тьма открывается и будет конец света, – поднял руку Отто. – Вы что-нибудь знаете об этом, Ада Фурьевна?

– Я не собираюсь обсуждать на лекциях сплетни и паранойю домовых, – оборвала Йорга фурия. – Если еще раз, Йорг, вы меня перебьете, то я выгоню вас из аудитории.

Гоблин со смешком пробормотал что-то, и Владе удалось расслышать лишь, как он пожелал оказаться на минуту Гильсом Мурановым, которому «все сходит с рук».

– Итак, тема сегодняшней лекции – современное устройство тайного мира. Как вам уже известно, весь тайный мир разделен на две стороны – темную, нашу, и светлую. Мир стоит на скрепах Конвенции, которая является самым главным сводом законов. Она как фундамент, на котором стоит здание, в котором мы все, жители тайного мира, обитаем. В прошлом году мы прошли с вами домовое право, которое контролирует жизнь нечисти, дневное право, которое запрещает людям видеть тайный мир и знать о нем, а также коснулись магического права. Кто из вас может в нескольких словах напомнить всем основные положения Конвенции?

Влада быстро подняла руку, и фурия кивнула, жестом разрешая ей ответить.

– Домовое право ограничивает права нечисти на земле, дневное запрещает людям знать о тайном мире, а магическое право запрещает светлым магам убийства, иначе они теряют свои магические силы, – ровным и уверенным голосом сказала Влада. Пусть Гильс знает, что она не убивается по нему, а по уши погрязла в учебе.

– Правильно, Огнева, – одобрила Ада Фурьевна. – Я рада, что хоть кто-то после лета помнит Конвенцию. Когда-то давно между магами и нами, нечистью, шли жестокие и беспощадные войны, которые вы проходили по истории, но теперь мы просто разделены на две стороны, которые соблюдают нейтралитет и подчиняются Конвенции. Итак, вы уже знаете, что Магиструм находится в Москве, в ее центре, около Черниговского переулка, и оттуда магические семьи правят миром. Правительства всех стран мира полностью подконтрольны магам, – продолжала Ада Фурьевна, – можно сказать, что управляются ими, к тому же по всему миру действует светлая полиция и патрули, которые следят за выполнением Конвенции. Что касается людей, то на них дневное право воздействует без сбоев: стоит человеку переступить порог восемнадцати лет, как оно вступает в силу до конца его жизни. Человек продолжает жить, ничего не зная о тайном мире, нечисти и магах. Что же касается нечисти, то нами управляет Темный Департамент, который имеет представительства во многих странах мира…

Фурия читала лекцию долго и размеренно, Влада записывала старательно, как первоклассница, и мысленно издеваясь сама над собой. Да уж, ее конспекты за этот год, наверное, можно будет выставлять в музее. «Посмотрите на суперпочерк девушки с самым разбитым сердцем»…

– Темный Департамент, в свою очередь, управляется Темнейшим, который принимает важнейшие решения, решая судьбу всей темной стороны при наступлении критических ситуаций…

– Ух ты, – не выдержал Герка. – А я думал, что Темный Департамент самый главный у нечисти. А получается, над ним есть еще и президент. Лихо! А где он живет?

– Говорят, Темнейший этот в подземельях живет, – отозвался синеглазый оборотень Стас Василевский с галерки. – Типа нашего Тетьзина монстр, только еще похуже. Он древняя нечисть, на свет не выползает.

– Кто говорит-то? – спросил вдруг Гильс, потягиваясь и распрямляя плечи. – Опять агентство ДэЗа, домовые в зловоротнях?

– Здесь лекция, я не балаган, факультеты! – прикрикнула фурия. – Темнейший управляет нашим Департаментом, и по учебному курсу это вся информация, которая о нем доступна. Запишите, что под управлением Темного Департамента существует еще масса организаций, – Ада Фурьевна нетерпеливо постучала указкой по столу. – Это Совет Домовых, который находится на Тверской улице, Попечительский совет над бездомными домовыми, Всемирная ассоциация троллей, Союз оборотней, Совет летучей нечисти… Ну что там еще за шум?

В коридоре послышались шаги, дверь распахнулась, и в аудитории появился сонный и хмурый Егор. Тролль был лохмат выше привычной нормы, зеленая мятая рубашка на нем сидела криво, а нижняя губа упрямо выпячена вперед, будто он уже приготовился к скандалу.

– Ваша рубашка застегнута не на те пуговицы, – гневно ткнула в него пальцем Ада Фурьевна. – Где вы валялись ночью, Бертилов?!

Аудитория радостно захихикала, только Инга Тановская помрачнела.

– Он спал в тех краях, где нет подушек, – сострил Отто Йорг. – В общагу даже не заходил, бродяга.

– Захлопнись, – посоветовал ему Бертилов, шмыгая носом и пытаясь пригладить пятерней волосы.

– Садитесь, не мозольте тут глаза, позорище.

Фурия принялась быстро писать мелом на доске, а тролль, отпихнув Колыванова и Зеленовского, плюхнулся на скамью и начал копаться в своих вещах, пока не извлек нечто помятое, принявшее форму конспекта только после нескольких ударов кулаком. Авторучек у Бертилова не нашлось, зато целый ворох обкусанных карандашей с грохотом покатился по столу. Маркина гневно оттолкнула их, кто-то пихнул их еще дальше, и карандашная лавина пронеслась по столу, сметая все на своем пути, а потом ринулась обратно, как волна.

– Обалдел, Бертилов?! – завопила Маркина, когда целый вал карандашей спикировал к преподавательскому столу и остановился у подошв Ады Фурьевны, будто разбившись о подножие маленькой и очень злобной скалы.

– Запишите тему реферата, – ледяным голосом произнесла фурия, показывая на доску, где красивым почерком было выведено: «Моя семья и ее место в тайном мире». – Каждый пишет о том, чем занимается его семья, и как она интегрирована в тайный мир. Можете написать и о своих предках. Если они участвовали в войнах с магами, нужно будет рассказать об этом подробно. Вы напишете, как они сражались, кто погиб, а кто выжил.

– Мне кажется, или нас к чему-то нехорошему готовят? – недовольно пробормотал Марик Уткин, поправляя очки на носу. – У меня вообще из предков никто не сражался, упыри всегда прятались по норам и углам, это абсолютно нормально. Чего мне писать-то…

– Бертилов, а вам за опоздание и хулиганство на лекции не пять страниц реферата о вашей семье, а десять!

– Да хоть сто про свою мамашу с ее канарейками накатаю, – буркнул тролль. – Напугали…

Зря он огрызнулся – меткий плевок фурии моментально достиг цели, но Егор даже не вскрикнул, лишь прижал ладонь к щеке, а на его загорелой физиономии заиграла нагловатая улыбочка. Фурия же, на секунду преобразившись в подобие змеи, которая ужалила жертву, моментально вновь приняла прежний облик, облизывая тонкие фиолетовые губы.

– Сенкс, Адфурьевна, – поблагодарил Егор с вызывающим видом. – Мне про моего предка Энгора писать, что ли? Боевой тролляка был.

– Ваш великий предок, тролль Энгор Сигурд Олаффурсон, сейчас бы он стыдился вас, глядя на ваш вид и поведение! – отчеканила преподша. – Хотите вылететь вон из университета, Бертилов?! Мало вам того, что вы летом натворили?

– А мне тоже писать реферат о моей семье? – громко выкрикнула Влада, прежде всего для того, чтобы отвлечь фурию от Бертилова и не дать ей разорвать тролля на клочки. – Ада Фурьевна, мне писать про деда, да?

– И мне? – гнусавым голосом тут же поинтересовался Федя Горяев, ковыряя карандашом в носу.

– Пишите, Горяев, пишите, – яростно кивнула Ада Фурьевна. – Все равно я ваш почерк не понимаю.

– Только готовый реферат надо будет герметично упаковать и не вскрывать, – прокомментировал Герка. – Ада Фурьевна, а мне всю правду о моей семейке писать? С магами-то они не особо ладили.

– Прочтешь мой реферат, и твои предки покажутся тебе белыми и пушистыми, – отозвался Денис. – Мои тоже воевали и кучу народа порешили в свое время.

– Ха, а мои… – начал было Игнат, но Ада Фурьевна громко застучала указкой по столу.

– Хватит мериться кровожадностью семей, вампирский факультет! Все это – наша история, и надо писать правду! Лекция закончена.

– Ада Фурьевна, у меня еще вопрос, – Гильс поднял руку. – Можно мне поменять тему реферата?

Влада удивилась, но фурия не завопила и не начала плеваться в Муранова. Скорее наоборот, странно вжала голову в плечи, сняла очки и задумалась.

– Э-э-э… – Она прокашлялась, как-то нервно поправив прическу. – Пожалуй, Муранов, для вас будет другая тема. Вы напишете о правах вампиров в современном тайном мире.

– Большое спасибо, – с едва заметной иронией в голосе ответил Гильс. – Тогда по поводу прав вампиров: мне нужно отпроситься сегодня с лекций после обеда. Уважительная причина, Ада Фурьевна.

– Вот как, – фурия снова надела очки на нос. – Назовите ее, пожалуйста.

– Право вампира на своего человека и его кровь, – ответил Гильс. – Я перерожденный, у меня этого человека пока нет. Поэтому мне нужно выйти в город, и не слишком поздно вечером.

Влада, опустив глаза, начала рисовать очень злого кота прямо на записанных строчках, не соображая, что делает. Почти физически она ощутила недоуменные взгляды, которые бросали на нее ребята. Уж очень хорошо всем было известно, кто раньше был главным человеком для Гильса. И если Ада сейчас все-таки потеряет терпение и плюнет в него, будет очень хорошо, так ему и надо.

– Хорошо, я отпускаю вас, Муранов, – фурия поджала тонкие губы. – Но нужно будет отпроситься еще и у Горана Горановича. Кстати, сколько лекций вы собираетесь прогулять по этой причине?

– Девчонок в Москве море, до фига прогуливать, – весело высказался Гильс, и атриум моментально среагировал: сидящие вокруг Гильса ребята пригнулись и даже заслонились учебниками, уже готовясь к ядовитым плевкам, а остальные с любопытством вытянули шеи, чтобы это увидеть.

Ответ Гильса был наглостью, но Ада почему-то промолчала, лишь поджала губы. Влада сжала в пальцах ручку так, что та больно впилась в кожу ребристыми боками. В висках запульсировала кровь, как будто сказанные слова вонзились в кожу острыми иглами. Если Гильс говорил все это намеренно, чтобы она его возненавидела, то пока не добился цели. Было только больно, но теперь эта боль была тупой, ноющей, а не такой острой и страшной, как вчера.

Народ повставал с мест и, спотыкаясь о бертиловские авторучки и карандаши на полу, потянулся на выход.

Столовая, которая наконец-то открылась после ремонта и перестановки, теперь выглядела иначе: отдельных столиков, как раньше, не было, зато через весь зал тянулись длинные столы, застеленные черными скатертями.

В буфете толпились ребята с подносами, и Бертилов тут же нагло вклинился без очереди, начав объяснять окружающим, как нужно выбирать салат, чтобы в нем не оказалось сюрпризов.

– В нашей столовке всякое бывает. Если из салата слышен храп, вот как сейчас, – тролль ткнул пальцем в тарелку, – то это означает, что там салатное лихо, которое лучше не будить…

– А какое еще лихо бывает? – явно подыгрывая троллю, глупо хихикала рядом с ним Инга Тановская, с любопытством глядя на вздымающиеся листья салата и кружки огурцов.

– Ну-у… Салатное, суповое, чайное, бутербродное… – Егор потрогал вилкой содержимое тарелки, и оттуда с диким визгом вдруг взметнулась сметана с нарезанными кубиками редиски. На Бертилова завопили девчонки, тролль традиционно получил со всех сторон подзатыльники, и по его физиономии можно было догадаться – его день прожит не зря. Влада мельком встретилась с ним взглядом: Егор, у которого на щеке теперь красовалось красное пятно от плевка фурии, увидав ее, быстро отвернулся и приобнял Тановскую за талию. Влада грустно улыбнулась: какой бы ни был Егор талантливый со своими сверхспособностями, но реакции отвергнутого парня в нем срабатывали безотказно.

Как и вчера, есть Владе не хотелось совсем, и она, собрав на поднос первое, что подвернулось под руку, сидела перед тарелкой, поглядывая, как тролли, валькеры и упыри за обе щеки наворачивают котлеты и пироги.

– Чего не ешь-то, – будто невзначай обронил Егор, сидевший неподалеку от нее.

– Боюсь найти в супе лихо, – отшутилась Влада, проводя ложкой по дну тарелки. Суп с макаронами в виде эмблемы Носферона выглядел очень впечатляюще.

– Лихо есть везде, в каждой вещи, – изрек филосовски Егор и принялся жевать сардельку. – Просто надо уметь его увидеть. Это не каждому дано.

– Пусть мне это не будет дано, ладно?

– Ладно, – согласился Бертилов. – Ешьте спокойно, дорогие товарищи.

– Эй, это ведь ты Огнева? – До плеча Влады кто-то дотронулся, и она обернулась, увидав протянувшуюся к ней пятерню вампира-старшекурсника, который сидел за столом позади нее.

– Допустим, что я.

– Это правда, что ты наполовину светлый маг?

Я про тебя слышал, еще когда в Твери учился.

– Я наполовину вампир. Все остальное неважно, – Влада пожала плечами, но старшекурсник не собирался от нее отставать.

– У нас трепались, что ты можешь Тьму открыть, реально можешь? – хмыкнул парень.

– Ну все, ты меня раскусил, – Влада улыбнулась и пожала плечами, отворачиваясь. Она успела заметить, что Егор напрягся, перестав хлебать суп.

«Нападут на меня сейчас приезжие, что, будешь в стороне сидеть?» – Влада бросила насмешливый взгляд на тролля, и тот как раз поднял голову, видимо решив все-таки вмешаться в происходящее.

– Есть еще такое особенное лихо, которое сидит за шиворотом у тех, кто решил понаезжать, – предостерегающе произнес Бертилов.

– Я не наезжаю, с чего вы взяли? – Вампир положил Владе руку на плечо. – Просто домовые паникуют, про то, что Тьма вот-вот откроется, постоянно треплются… сами же слышали. Про какого-то властителя злосвета… или Тьмы, который придет, объявит нам войну.

– Какой такой властелин Тьмы? – удивленно вытаращился Марик Уткин. – Первый раз слышу.

– Говорят, и все тут, – повторил вампир. – От домовых слышал, у нас в Твери такие слухи ходят…

– Если тот самый властелин это я, тогда… я прикажу балы каждый день проводить, с утра. А по ночам – бои вампиров, – отшутилась Влада.

– Ну понял, понял, сглупил, – приезжий вампир сам заулыбался. – Извини, симпатяшка, ошибся. Все-таки, если ты наполовину маг, наверняка на тебя кто-нибудь наезжает в Носфероне по этому поводу. Если понадобится… обращайся. Меня, кстати, Костя Воронцов зовут.

– Спасибо, но я справляюсь, Костя, – Влада мягко убрала руку вампира со своего плеча. Это был уже второй парень за сутки, который предлагал ей защиту, с цепи они все сорвались, что ли? Да еще эта болтовня про магов, которую Влада тщательно пропускала мимо ушей. Все-таки бывают у каждого человека такие темы, которые он старательно пытается игнорировать.

«Эх, случилось бы что-нибудь сейчас с Москвой. Ураган, или ливень, или потоп, – с тоской подумала Влада. – Чтобы все люди разбежались с улиц, и надолго… и Гильс никого не нашел бы».

Обхватив ладонями стакан с компотом, она боролась со своим разыгравшимся воображением. Ей представлялось, как Гильс сейчас выходит из подземного перехода Сухаревской, как внимательным взглядом сканирует толпу, которая бежит со Сретенки в метро, выбирая себе ту, которая заменит ее, Владу.

Вдруг тень от стакана, которая падала на стол, дрогнула и потемнела. Влада с удивлением подняла голову и увидела, что все тени от предметов в столовой проделывают то же самое: удлиняются, становятся темнее и быстро ползут вбок.

Солнечный день за окном как-то странно померк, будто за несколько секунд резко наступили вечерние сумерки. Влада поднялась на ноги, со звоном отодвинув от себя тарелку, но тут же села обратно на стул: пол под ногами дрогнул, после чего послышался тихий, нарастающий гул, будто где-то глубоко под землей пронесся огромный поезд.

Кто-то изумленно ахнул, уронив вилку, ребята повскакивали со стульев, подбегая к окну. Влада тоже поднялась, сделав несколько шагов вперед. Небо, еще минуту назад бледно-голубое и чистое от туч, теперь кануло в какую-то муть, и солнце проглядывало в ней лишь тонущим, едва заметным кружком.

– Это что за фигня? – послышался изумленный голос кого-то из старшекурсников. – Эй, это не опять этот тролль чокнутый с третьего курса устроил?

– Бертилов! – завизжала Лина Кимовна откудато из другого конца столовой. – Что вы там про лихо болтали, я все слышала! Немедленно прекрати-ить!!! Влада быстро обернулась, в наступившей темноте едва разглядев стоящего за ней Егора. Но на его лице сейчас было написано неподдельное удивление от происходящего.

– Ты что натворил?! – напустилась вдруг на Егора Тановская – Мало тебе, что ты летом устроил, теперь совсем спятил? Выгонят же, дурень!

– Я ничего не делал, просто сардельку жрал, – растерялся Бертилов. – Честно, девки… ничего.

Под потолком столовой зажужжали огневики – сработало автоматическое освещение, но полусумрак светлел с каждой секундой и без него. Когда в столовую вбежал перепуганный завхоз, небо уже почти расчистилось, лишь легкая муть стелилась над крышами, напоминая о только что случившемся.

– Я ничего не делал, не надо на меня бочку катить и глаза таращить! – громко сказал Бертилов, прежде чем на него снова начали орать со всех сторон.

Почти на десять минут в столовой все позабыли про обед, продолжая стоять у окна. Скоро и мутная пелена исчезла с неба, как будто ничего и не было.

– Мне страшно, – поежилась Дрина, обхватив локти ладонями. – Помните, как вчера Буян в актовом зале про знамение орал, что оно сегодня будет? Знамение о приходе Тьмы, которая нас уничтожит?..

– Прекратите, Веснич. Наверняка этот балбес все устроил, – выдавила Лина Кимовна, щурясь то на небо, то на Бертилова. – Ребята, заканчивайте обед, и всем пора на лекции.

В спешке доев остывший суп и второе, студенты разбежались по кафедрам и аудиториям.

Влада, спеша по коридору на пару по носфераторике, на бегу вспоминала, как выглядит солнечное затмение, которое ей, кстати, однажды довелось увидеть. Тогда о нем объявили по телевизору, и дед научил ее подкоптить осколок бутылочного стеклышка, чтобы смотреть через него, что происходит на небе. Она стояла во дворе, разглядывая сквозь потемневшее стекло, как кружок солнца скрывается за наползающей на него тенью. Тогда пришлось почти полчаса ждать, пока солнце исчезнет за темным диском, и яркий день превратится в легкие сумерки. Но в тот раз солнце именно скрылось за тенью, а сейчас небо просто целиком потемнело.

– Горан Гораныч, вы видели?! – выпалил Марик Уткин, забегая в аудиторию, где за столом сидел декан троллей. – Вчера же Буян Бухтоярович всех предупредил, что сегодня знамение будет! Тьма вырвется в тайный мир и объявит нечисти войну, помните?!

– Сядьте, Уткин, и хватит разводить панику, – сухо приказал декан. – Я не знаю, что случилось, но на отмену лекции по носфераторике можете не надеяться. И от получения заданий на рефераты это никого не спасет, – добавил Горан Горанович.

Студенты готовились к лекции, но многие все еще поглядывали на высокие окна, будто ожидая продолжения. Влада пыталась не упасть духом, хотя сейчас ей хотелось броситься из Универа на улицу и растерзать каждого из тех, кто попадется на пути Гильса. До крови искусанная губа саднила, а пальцы противно дрожали, когда она надписывала новый конспект. Влада даже не сразу обратила внимание на потрясший аудиторию взрыв веселья.

– Че-то он быстро себе новую девчонку нашел! – крикнул Антон Колыванов, и за столами, где сидели студенты, раздался смех.

Влада встрепенулась и подняла голову, увидев, как Гильс, посмеиваясь, возвращается в атриум, а позади него плетется страшно недовольный Герка. Игнат с Холодовым шли следом и отбивались от воинственного завхоза, который размахивал какой-то бумажкой.

– Идите-идите, – размахивал руками Фобос Карлович. – Изловил этих красавцев с проходной в последнюю секунду!

– А что произошло, Фобос Карлович? – спросил декан троллей. – Муранов отпросился с занятий, я его отпустил.

– Да всех завернули, не только нас, чего ржете? – громко сказал Герка, показав кулак смеющимся рожам однокурсников. – Этот гул, что под землей был, это не землетрясение, поняли вы?

– Этот-то Грозный, он же бросил свой пост и сбежал в медпункт, когда Ливченко работают на благо темной стороны! – подхватил завхоз. – Вот, сообщение из Темного Департамента, что студентам в город сегодня выходить запрещено! А Грозный-то имел наглость сбежать с рабочего места. Если бы не я, то что бы было – беда?!

– Я спрашиваю, Фобос Карлович, что стряслось, какая еще беда? – Горан Горанович повысил голос, теряя терпение.

Завхоз протопал к преподавательскому столу и протянул замректора листок бумаги. Декан троллей долго изучал его, потом свернул и отложил в сторону.

– Никакого повода для паники нет. Темный Департамент сообщил, что маги проводят плановые учения, и ротонды проверялись в боевом режиме, а наши зловоротни отозвались, отсюда и грохот под землей, – пояснил он. – Небо для валькеров в связи с требованиями безопасности сегодня закрыто, так что лекция будет… э-э-э… неожиданно многочисленной, – глядя на влетающих в атриум валькеров и валькирий, сказал Горан Горанович.

Влада, воспряв духом, вопросительно посматривала в сторону Егора, все же подозревая, что это его рук дело, но тот невозмутимо копался в своем смартфоне, водя пальцем по экрану. А при взгляде на непробиваемого Колыванова, который забыл вернуть вилку в столовую и теперь продолжал дожевывать торчащую на ней котлету, окружающая действительность лишалась последнего намека на панику.