Читать книгу Черная точка надежды - Саша Морозов - Страница 5

Рафаэль проснулся от толчка. С огромным трудом разлепив глаза, маг понял, что не может никуда идти. И не очень-то и хочет. Солнце, лежащее в зените, ослепляет ярким светом, чудом пробив нависающие облака. тщетно пытается заставить его проснуться. Блаженно улыбаясь, Рафаэль даже не пытается сопротивляться, поскольку ничто не заставит его проснуться. Он дома. Запечатанная волшебством ограда защищает его от любых врагов – что от ходячих трупов и собак, что от бандитов и других магов.

Толчок, на этот раз – сильнее, почувствовался вновь. Завертев головой, Рафаэль хотел бы повернуться на другой бок, но тут же получил пинок в живот. Кто-то захихикал прямо над ухом.

Рассвирепев, маг вскочил. Ладони заалели весело играющими языками пламени, возникшими прямо на коже. Открыв глаза, он ослеп от яркого света. Этим воспользовался хохочущий недруг, заведя левую ногу за его лодыжку, после чего легонько толкнув справа. Неуклюже завертев руками, Рафаэль рухнул вниз. Пламя потухло.

Сквозь свет маг увидел стоящую на своих двоих Эбену. Ее лицо из кровавой маски превратилось в маску цветную – она может видеть раненым глазом, но тот сияет чернотой на ее лице, скулы вздулись, но тщательно промазаны какой-то клейкой зеленой мазью, волосы аккуратно собраны в пучок, чтобы не дай бог задеть трех гигантских – в половину кулака толщиной – присосавшихся бордовых жуков. Тем не менее, было видно, что ищейка первым делом тщательно вымылась – сверкая аристократической бледностью кожи, она явно оделась с природным женским вкусом – коричневая кожаная куртка с ремешками-застежками вверху полностью закрывает округлую грудь, очерчивая ее, заканчиваясь на шее, закрывая ее, а внизу стягивает осиную талию легким корсетом. Руки же закрыты черными облегающими их перчатками до плеч, защищая ищейку от яда ходячих трупов в рукопашных драках.

Воровка смеялась. Проворчав что-то злобное про девок, что будят ночных героев, Рафаэль встал.

– Вотан тебя уже заждался, – доверительно сообщила Эбена.

Залитый лучами дня сад кажется спящим. Пугающий своей мертвенностью в подлунном свете, под светом же солнца он раскинулся будто старуха с седыми локонами, уснув на кушетке за вязанием. Тем не менее, осень действует на него, словно трупный яд на человека. Желтеющие листья опадают с сохнущих деревьев, заботливо ухоженные в далеких детских воспоминаниях клумбы заросли сорняками настолько, что не зная, где они были, найти можно только случайно. Деревья, посаженные по определенному плану и замыслу, теряют весь свой порядок в выросшей, а теперь медленно гибнущей и иссыхающей траве, что совсем недавно была в пояс, теперь же словно проседающей под собственным весом.

Мать любила этот сад. Он помнит, как она возилась с ним, заботливо пропалывая и даже обрезая лишние, кажущиеся ей некрасивыми ветки. Далекое и прекрасное детство.

Двухэтажный особняк своими размерами не потрясает. Напротив – весьма и весьма скромный, особенно если мысленно поставить его рядом с роскошными домами знатных и богатых горожан. Маги, хоть пользовались почетом и уважением, снискали славу ученых и изобретателей, но никак не хватких и смекалистых буржуа. Отсюда и доходы пусть и достойные зажиточного класса, но не из тех, чьих обладателей зовут на званые балы и трапезы. Но они никогда не стремились. Всегда заносчивые, маги смотрят на простых людей, не разделяя их по доходам. Ведь будь у тебя вексель даже на шестизначную сумму, изобилие развлечений и пышные дома-дворцы никогда не дадут того, что есть у каждого мага – возможность повелевать материей и энергией.

Глядя на улыбающуюся лечащуюся воровку, идущую рядом, Рафаэлю начало приходить понимание того, что где-то в своих рассуждениях волшебники все же ошиблись.

Ступеньки. Деревянные, с проросшей травой, слегка покосившиеся и не шире полсотни дюймов. Скрипят. То ли приветливо, встречая хозяина, то ли беззубо выражая старческое негодование. По обе стороны от нее раскинулась на добрый десяток ярдов веранда – когда-то яркая, теперь же покрытая обшарпанной старой краской. Оконные проемы зияют пустотой – еще до Падения родители собирали деньги на замену ставней дорогим стеклом, но планы были похоронены вместе с душой этого дома, убитой ножом проповедника.

Петли двери не скрипят. Рафаэль мысленно хмыкнул. Очевидно, кого-то из новых жильцов вечный скрип постоянно открываемой сквозняком входной двери с давно слетевшим замком раздражает сильнее, чем старых – когда они с отцом уходили в патруль, дверь прощалась с ними протяжным визгом.

– Ботинки можешь не снимать, – послышался голос откуда-то из глубин особняка. Дом узок – внутри лабиринта его каменных стен протиснутся дай бог двое. Справа два проема ведут в две гостевые, пыльные и пустые. Все ценное уже давно разобрали для спален двух живущих в других комнатах мужчин, а гостей особняк не видел последние два года. Впереди, в центре дома, его изюминка – винтовая лестница, соединяющая сердца двух этажей. Чуть поодаль от него – гигантская зала трапезной на дюжину персон и совмещенная с ней кухня. Где-то между залом с левой гостиной, через узкий проход притулилась мойка. Гигантская деревянная бадья.

– Я запомню этот момент, – послышался звонкий девичий голосок сзади над ухом. Рафаэль вздрогнул от неожиданности, но не подал виду. Послышавшееся тут же хихиканье заставило его почувствовать себя неловко, но прежде, чем злость сорвалась с языка мага, Эбена продолжила, – Тот самый момент, когда «одичалая» предлагает чистюле-магу помыться.

Сжав зубы, старясь не сорваться на бег, Рафаэль прошел к мойке.

***

Вотан нервно теребил страницу. Книга не может похвастаться старостью и ветхостью, книга не может похвастаться красотой, она даже выполнена из дешевой второсортной бумаги. Тем не менее, пока древние фолианты сжигали холодными зимними ночами, грезя желанием выпросить у стужи лишнюю минуту тепла, эта простая и тонкая книга завоевала не только почетное место на полке чердака этого юнца, но и его, Вотана, пристальное внимание. Достав аккуратно припрятанный кухонный нож, заботливо одетый в самодельные ножны из свернутой и перевязанной ремешками кожи, старик аккуратно вырезал страницу, после чего спрятал за пазуху новенькой кожаной куртки.

Старика на мгновение взяла злость. Кулаки сжались, костяшки побелели, совсем недавно задумчиво смотрящие куда-то вдаль глаза вдруг покрылись невидимой пеленой ненависти. Миг – и тело вновь успокоилось. Он взял перо, достал пузырек с остатками чернил, и начал рисовать подобие карты. Никто в этом Городе не может ручаться, что он с картой дойдет до Черного Шара вместе с этими детьми…

Воспоминания нахлынули сами собой. Мир устроен крайне несправедливо и Вотан это знал всегда. Но лицо того ребенка забыть невозможно. Момент, когда правда и ложь перевернулись, затмив взгляд почти детским непониманием и жаждой прекратить творящееся вокруг насилие пришел столь же неожиданно, как и ушел. В прошлое, вместе с жизнью старшего офицера.

Падение сломало много жизней, но он догадывался, что нечто подобное неизбежно произойдет. Игры людей в богов всегда приводят к уродствам, а игры богов в людей – к катастрофам. Маги слишком заигрались в свои игры, ломая устоявшиеся законы мироздания и проникая все глубже и глубже в то сокровенное, что сотворено Всевышним в Начале Начал, туда, куда заходить нельзя. Где волшебство пересекло ту невидимую черту и прошло ту точку невозврата – когда учились управлять погодой, когда резали еще живую человеческую ткань, тщательно зарисовывая работу органов или же когда впервые подошли к вопросу жизни после смерти?..Гильдии Магов всегда было, что скрывать, ведь внутри стен ее башни зачастую происходит то, что ни мэр города, ни сам Король не знали.

…Тот ребенок похож на Рафаэля, только моложе раза в два. Те же волосы, те же спокойные умные глаза. И бесстрашие.

Улица закончилась поворотом. Сегодня патрульные зашли гораздо дальше обычного – в Центральный квартал, но поручение Совета выполнить надлежит в срок. Что уж они там задумали, кому что показать – неизвестно, а лишнюю половину суток быть так далеко среди диких не хочет никто. Вот и пошли они двое неразлучных, потерявших все. Вотан – такой же, только седых волос на пучок меньше и его безусый от молодости спутник с первым седым волоском на исходе второго десятка. Город полыхает уже сутки – огонь перекинулся с Портового квартала на Рыночную площадь, но что происходит в Старом Городе не волнует здесь никого. Днем улицы забиты – люди бегут, разнося панические слухи один страшнее другого. Будто бы люди начали превращаться в безумных чудовищ, будто бы гигантские лысые четвероногие твари пошли гулять по мостовой, бросаясь на честных горожан, а кто-то судачит о пандемии, охватившей страну. В любом случае, это все – дела простых смертных, шпиль Гильдии не касающиеся. Но поддерживать порядок в «своем» квартале нужно.

Вотан дал знак остановиться. В последние дни Новый Город переполнен беженцами, а ведь толпы семей все бегут и бегут. Ворота перестали открываться еще вчера, но встревоженный Совет дал отмашку паникерам – дескать, это побочные эффекты от масштабного эксперимента в столице по созданию общегосударственного магического звукового поля.

Плачь доносится откуда-то из-за угла. Детский плач. Не просящий, не зовущий, а обреченный. Тихий, словно на поминках, но полный затаенной боли.

Догадываясь, что сейчас увидит, Вотан решительно завернул за угол. Но увиденное оказалось за гранью воображения. Нежная кожа рук мальчика – вплоть до локтей – перемазана чужой кровью. В алой жидкости лицо, одежда. Склонившись над трупом мужчины, ребенок лежит, приложив ухо к нему на грудь и рыдает.

Фредерик вышел следом за Вотаном. Синие глаза горят огнем решимости. Но ребенок не заметил двух мужчин.

– Его еще можно спасти, – облегченно шепнул напарник магу и показал на едва заметно вздымающуюся от ровного дыхания грудь раненого.

Старик неопределенно пожал плечами. Если лежащий еще жив, то это не значит, что он выживет.

Смахнув залившие лицо слезы, мальчик внезапно приподнялся с тела и поднес трясущиеся руки к шее лежащего. Сосредоточенные глаза ребенка смотрят на его лицо. Расширившимися от ужаса глазами и онемев, Вотан увидел, как красные руки впились в горло истекающего кровью человека и сжались. Фредерик по своей юности среагировал гораздо быстрее старика – одним прыжком пройдя расстояние до без пяти минут убийцы, напарник мощным ударом кулака обрушил ребенка на мостовую.

Мальчик не испугался ни полевых мундиров магов, ни их грозных лиц. Неожиданно сухими глазами, он сосредоточенным взглядом посмотрел на обоих, не произнеся и слова. Фредерик что-то спросил. Что-то очевидное и должное быть устрашающим, про смертную казнь за попытку убийства или про пожизненное каторжанином на шахтах. Быть может, он просто пригрозил магической карой. Ребенок не изменился в лице. Промолчав пару мгновений, он ответил. И его тихий, еще даже не начавший ломаться голос произнес медленно и уверенно:

– Вы все умрете, – подумав, мальчик добавил, – Бегите.

Его вид напоминает оборванца. Одежда, черты лица – все никак не тянет даже на обычного горожанина. А с нищенскими выродками разговор один. Послышался треск – Фредерик создал разряды тока меж своих пальцев. Его любимое заклинание. Одним движением схватив мальца за горло, маг приподнял его над мостовой. Кричал ребенок недолго. Когда Фредерик закончил, он безумными глазами смотрел на труп. Вотан неслышно подошел.

– Почему ты его убил? – спросил он тихим голосом. Его напарник все не мог отдышаться, а старик повторил вопрос, – Почему?

– Он угрожал магам. Согласно двадцать седьмому пункту Устава Гильдии… – начал напарник, а Вотан прервал его жестом и повторил вновь:

– Почему?

Они услышали шорох сзади. Наверняка, чудом спасенный от рук мальца встает на ноги. Сейчас ему явно нехорошо – после такой-то потери крови. Ну да его судьба не их дело. Они не оглядывались. Пожалуй, это стало их главной ошибкой.

Так получило, что головы они повернули одновременно. Глаза смерти потом часто снились старику в кошмарах. В эту ночь он впервые столкнулся с ходячим трупом.

Фредерик домой не вернулся.

***

Добавив из крынки не первой свежести молоко, Рафаэль разбил сверху полдюжины яиц. Достал небольшой водянистый помидор и, тонко нарезав на деревянной доске, кинул на кусок тающего на сковороде масла. Не прекращая нагревать металлическую поверхность под ней пламенем из ладони, маг в очередной раз порадовался своей доли. Пока сотни тысяч других людей вынуждены разводить огонь и нагревать котелки, они могут себе позволить куда более рациональный способ разогревать пищу.

Следом в яичницу упала зелень. Котелок, однако, все же пришлось использовать – в нем греется горячительный раствор, традиционно хоть и несущий имя «чай», но оставив от него только название.

– Эбена, Вотан, за стол! – рявкнул Рафаэль. Наверху послышалось движение и разговоры – явно ищейка рванула в кладовку к маминым вещам. Быть может, от стильного женского варианта парадного мундира магов ее удержит грустное понимание того, насколько грязна улица за оградой и как быстро эти красивые одеяния превратятся в унылые серые балахоны. Вотан же… а кто разберет этого старика?

Сделав круглые глаза, появившаяся на лестнице Эбена широко улыбнулась и прошествовала на ближайшее свободное место. Почему-то все в тех же одеждах. Вотан, задумчиво смотря куда-то перед собой, тоже сел.

Завтрак начался в молчании. Эбена, несмотря на множество ран, вычищала тарелку гораздо быстрее мага, при этом не теряя самообладания. Ее вилка-трезубец и нож порхают над тарелкой. Вотан ест медленно, тщательное пережевывая каждый кусочек, наслаждаясь вкусом. Рафаэль внимательно глянул на обоих.

– Еды хватит еще на сутки, – сказал он, приступая к чаю, – У нас нет погреба и мы брали все продукты в Гильдии. Но неясно, как скоро они узнают о нашем уходе Так что… туда теперь вход закрыт.

– Надо составить маршрут, – проговорил Вотан.

Рафаэль кивнул.

– Карта уничтожена, – добавил Рафаэль будто между прочим, – А запасной у нас нет. Кроме того, я считаю, что выходить в Город в ближайшее время опасно.

– Соглашусь, – Эбена как бы невзначай вклинилась в разговор, – Если я не ошибаюсь, то как минимум три банды, не считая отрядов Польпо – ближайшие к Болоту – уже развернули войну на Западном квартале. Улицы перекрыты, а я бы не хотела попасть под шальной болт.

– Где люди, там и мертвецы, – сказал Вотан, – Они всегда идут на кровь. Но даже если бои еще не начались, идти по тем улицам можно как по минному полю – маги тоже могут послать туда своих людей.

– Но и переждать мы тоже не можем, – жестко сказал маг, добавив уже тише, – Но если мы не можем пройти по улице… – Он замолчал, давая возможность спутникам прийти к тому же мнению, что и он.

Вдруг Вотан хмыкнул, а в его задумчивом взгляде заиграли смешливые искорки. Раскусив задумку Рафаэля, он оценил степень осторожности, с которой тот предлагает идею. Конечно, предложи он ее в лоб, то она еще при звучании показалась бы нелепой.

– Тогда мы можем пройти под ней?.. – неуверенно начала Эбена, – Канализация?!

Рафаэль кивнул.

– Там должно быть безопасно в это время. После дождей.

Эбена хихикнула. Вотан неодобрительно покосился на нее, но ищейка быстро выпалила:

– У тебя, конечно же, есть карта, чтоб не заблудиться в бесконечных лабиринтах и самое главное – не выйти к Болоту?

– А еще к магам, к стражникам, к бандитам… – начал перечислять Вотан, – Но да, к Болоту не выйти важнее.

– У меня есть кое-что получше, – улыбнулся Рафаэль.

…Пламя, играя со светом и тенью, освещает дорогу, превращая застывшие лица идущих в пугающие маски. Неаккуратно вырытые стены тоннеля то сужаются, то расширяются – по прихоти далеких предков. То сворачивая в одну сторону, то круто углубляясь вниз, этот круглый путь словно вырыт гигантским червем, в два человеческих роста и несколько ярдов шириной. Молчание прерывается потрескиванием огня, чьи языки, оплетая ладонь мага, рвутся вверх.