Читать книгу XXI-я пластинка - Савелий Аркус - Страница 3

В солнечном свете лесная усадьба выглядела уже не так зловеще и мрачно. Многое в жизни начинается именно с первого впечатления: романы, мечты, конфликты, неприязни, интересы. Одним словом – отношения. В прошлый раз отношение Макса к дому да и всему участку было во многом определено атмосферой, в которой полуразрушенный особняк смотрелся если не замком Дракулы, то уж точно какой-то декорацией к фильму ужасов. Теперь же, когда солнце поблескивало в уцелевших стеклах, а ветер трепал кудрявые вишни, Макс решил, что домик-то, в общем, неплох. С этими мыслями Макс зашагал в дом по проторенной им же тропе, смело увлекая за собой строителей.

– Вот, собственно, – развёл он руками по сторонам, – нужно просто отремонтировать, покрасить. Ничего глобально изменять не будем, только порядок навести.

– М-да-а-а-а… – вдумчиво протянул дюжий работяга в сапогах с непонятно зачем взятым с собой ломом. – Штукатурку придется счищать. Тьфу! Это мы попали.

Мужики тихонько загалдели. Владислав Игнатьевич, культурно перебив ропот сотоварищей, обратился к Максу за уточнениями:

– Макс, каков бюджет этого… кхм… предприятия? – спросил он, – Мне необходимо это знать, чтобы составить смету.

– Буду с вами откровенен. Я в этом деле не разбираюсь и цен местных не знаю, – пояснил Макс. – Поэтому хотел для начала с вами проконсультироваться.

– Сейчас прикинем… Надо конструкции несущие осмотреть, если в них вмешательство не потребуется, будем начинать расчет.

Владислав Игнатьевич достал блокнот в толстой кожаной обложке с белой прострочкой, в которой был встроен калькулятор, а около переплета в желобке располагался карандаш. Много листов этого блокнота уже были исписаны, а обложка имела весьма потрёпанный вид. Макс внимательно посмотрел на органайзер.

– Подарок! – улыбнулся Владислав Игнатьевич. – Племянница подарила, невеста Андрея, благодаря которому мы, собственно, здесь, – уточнил мастер.

В его словах чувствовалась какая-то неоднозначность. Был ли он рад этому заказу или же напротив – понять было решительно невозможно. Рабочие приступили к осмотру здания, Макс также решил пройтись по владениям при свете дня. Спустя некоторое время вышел на крыльцо и сел на ступеньки. Через час к нему вышел Владислав Игнатьевич, его куртка была испачкана штукатуркой, а кепка присыпана опилками. Он достал папироску, неспешно закурил и сел рядом на ступеньки.

– Итак, резюмируем… – Владислав Игнатьевич достал блокнот, в котором очень неплохо, даже с точки зрения основных правил карандашной графики, был нарисован дом, рядом начерчена его силовая конструкция, а пространство листа вокруг было исписано мелким убористым почерком.

Макс некоторое время смотрел в его блокнот, словно завороженный, а потом восхитился:

– Вам бы художником быть!

– Спасибо. Зачем? Мне моё дело нравится. А так – да, для себя я рисую, конечно, иногда, но не то это всё, не то… Мне дерево ближе.

– Amazing! А можно я у вас картину куплю?

– Обсудим, потом. Так-то, конечно, не возражаю, да, – Владислав Игнатьевич едва уловимо улыбнулся. – А пока – продолжим. Так, Макс, есть две новости, как говорится; правда, обе так себе. Да. Придётся поменять две несущие балки – это долго и дорого. Зато сруб практически весь в отличном состоянии, всего шесть венцов на замену в общей сложности. Обшивку снаружи можно оставить. Пускай, хорошая. Покрасим. А внутри, в комнатах, на ваш выбор: обои, ГВЛ, – чего делаем? Если по ценам, то сейчас я могу, да, но – только приблизительно.

Макс смотрел на бригадира, но видел перед собой профессионала, которому он уже вполне доверял:

– Если надо – будем менять. Считайте.

– Хорошо, Максим… простите, Макс! Есть еще такой момент. Дом тут резьбой украшен. Этой резьбы много. Некоторая её часть уже пришла в негодность. Я, собственно, потому и здесь, что являюсь, прежде всего, реставратором-краснодеревщиком. Если решите восстанавливать резьбу, я бы с удовольствием.

Максу было чрезвычайно интересно увидеть любую работу удивившего его художника, поэтому он без колебаний согласился.

– Дайте мне полчаса, и я накидаю вам смету.

Макс кивнул, и Владислав Игнатьевич удалился к рабочим.

Довольный своим новым увлекательным занятием, Макс подошёл к машине и достал бутылку воды. На свежем воздухе его потянуло в сон. Он не любил бездельничать, но и кидаться с ломом разбирать дом тоже особо не собирался, хотя иной раз руки чесались. Наконец, обойдя усадьбу раза три, он сел в машину и полулёжа расположился в кресле, закрыв глаза. От грёз его отвлёк стук в стекло.

– Макс, смета готова.

Макс вышел из машины, и бригадир начал зачитывать список материалов и работ, после чего огласил итоговую сумму:

– Все ремонтно-восстановительные работы – пятьсот шестьдесят семь тысяч рублей, это если красить обычной краской, не ставить пластиковых окон… Вы же не будете в этот дом ставить пластиковые окна? – Владислав Игнатьевич поднял на Макса глаза с застывшими в них вопросом и вызовом; немного помолчав, продолжил: – И если делать внутри отделку ДВП и обоями, без мебели. По резьбе цену обговорим отдельно, мне там придётся очень тщательно посмотреть всё, да, на предмет гнили, трещин, сырости.

– Нормально, начинайте, – без колебаний согласился Макс.

– Сегодня-завтра мы ничего созидательного не сделаем, а вот разбирать начнем. А в понедельник уже закупим материалы, привезём. Дорогу бы не развезло… На завтра дожди обещали, а тут лес, «ГАЗель» если не пройдёт, придется машину заказывать.

– Вон, «Поршем» зацепим! – встрял в разговор проходящий рабочий.

– Там автомат, ему нельзя! – послышалось с другой стороны.

– Понакупят… не знай, зачем оно нужно такое! – поддержал третий.

Владислав Игнатьевич обвёл взглядом всех говорунов, занятых кто чем, и кашлянул. Видимо, в бригаде коллектив давно сложился и притёрся, поэтому всем всё сразу стало понятно.

– Да ладно, Игнатич, мы ж так, поразмышлять.

– Не надо философии. Работаем.

И бригада вразвалку, с ощущением собственной силы, направилась к дому. Макс вернулся в свой «Порше», совершенно не приспособленный для перетаскивания «ГАЗелей» по лесным колеям, и включил радио. Время тянулось медленно. Макс набрал номер мамы.

– Привет, сынуль! Как там наследство?

– Всё нормально, мам. Решил дом восстановить…

– Что? Зачем оно тебе надо?

– Думал тебя сюда привезти, ностальгия…

– Нет, я не поеду. Мне и тут хорошо! Тепло, красиво, да и ты там не задерживайся, возвращайся скорее!

– А тебе правда не хочется тут побывать? Это же твоя родина!

– Ах, сын! У меня только грустные воспоминания от этого места. Я буду плакать и расстраиваться. И не потому, что скучаю, а потому, что жизнь там была сложная. Мы не жили вовсе, а выживали… – Макс услышал, как мама всхлипнула, и понял, что тему надо менять.

– Понял! Ладно, продам тут всё и приеду, ждите через месяц! Давай, мам, пока!

По радио ди-джеи что-то весело рассказывали и рекламировали очередной спорттовар от фирмы Макса. Пощелкав станции, он наткнулся на задорную мелодию группы «Машина времени» и, не в силах себя сдержать, стал тихо подпевать Александру Кутикову:

Песня закончилась, и начались новости. Макс достал смартфон. Интернет ловил плохо, а современный телефон без Интернета – вещь, по большому счету, бесполезная, кроме, разве что, фотокамеры. Вот и он решил реализовать эту замечательную возможность своего аппарата и покинул свой «офис» на колёсах, чтобы сделать несколько снимков дома на память, из серии «таким он был до». Пока он лазил вокруг, приминая разнородную растительность, сверху раздался оглушительный треск и ругань. Заинтересовавшись, Макс вошел в дом и поднялся по лестнице. Рабочие выломали ту самую забитую досками дверь в третий флигель, причём, вместе с косяком. Внутри флигеля особых ценностей обнаружено не было. Стояла пара тумбочек, стеллаж с фарфоровыми статуэтками, письменный стол, под которым лежал ящик, заколоченный досками на манер входной двери – явно чувствовался почерк одного заколачивателя.

– И чего её было так засатаривать? – удивлённо недоумевал детина с ломом. – Чего тут ценного-то!? Барахло какое-то… Фигурки, что ли, берегли?

Макс посмотрел на всё это и махнул рукой:

– Барахло – выбрасывать. А косяки постарайтесь больше не выламывать, – распорядился он и пошёл вниз по лестнице.

На выходе из дома его догнал Владислав Игнатьевич:

– Макс! Макс, не спешите всё это в «барахло» записывать. Я, конечно, не особо сильный специалист, но тут пара стульев, буфет и шкафчик есть занятный. Начало двадцатого века, с резьбой и с секретом! А если они вам не нужны совсем, то на антикварном аукционе вы себе ремонт если не оправдаете, то издержки хорошенько скостите, да. А если шкафчик отдадите мне, я в обмен всю резьбу здесь восстановлю и платы сверху не попрошу.

– Ничего себе, – удивился Макс. – Вы в этом уверены?

– Что касается мебели – да, уверен. Возможно, и ещё что-то есть. Если интересно, то я в своё время, года два тому назад, как-то сотрудничал с одним специалистом по культурным ценностям. Эксперт, лицензию имеет. Я раму для зеркала восстанавливал, и у меня визитка осталась. Думаю, стоит это показать, да. Мало ли, чего тут ещё найдем. Как? Дам архаровцам команду ничего не выбрасывать, сложить в комнате наверху – в которой стены без штукатурки?

– Да, раз так, пусть складывают. Давайте покажем эксперту. А шкаф берите хоть сегодня! – Максу было приятно порадовать мастера таким подарком.

– О, спасибо, я сегодня ж его и заберу, да! Спасибо! И вечером созвонюсь с экспертом.

– Позвоните мне, чего эксперт скажет, – Макс протянул Владиславу Игнатьевичу визитку.

С этой мыслью он пошёл наверх – глянуть, что там ещё есть, а заодно рассмотреть получше так высоко оцененный бригадиром шкафчик. Тем временем в доме кипела работа. Макс поднялся во флигель. Шкафчик и впрямь был интересным – он напоминал некий гибрид буфета и платяного шкафа. Украшенный резьбой, он выглядел очень дорого, хотя лак кое-где облез. В боковых стенках скрывались два секретных отдела, и если бы правый не был открыт, заметить второй было бы практически невозможно. Макс открыл шкафчик. В нём лежали старые газеты, альбом с фотографиями и пара каких-то коробок. Он достал содержимое и одной охапкой перенёс в комнату, куда рабочие стаскивали всё, что могло представлять ценность. Удовлетворенный своей работой, Макс пошёл вниз. По всему первому этажу стояла пыль столбом – с потолка соскребали штукатурку. Макс, прищурившись, выбежал на крыльцо.

Когда стемнело, и бригада погрузилась в «буханку», он махнул им рукой и, вновь пройдясь по дому и оценив работу, также отбыл в свою Питерскую резиденцию.

Утро следующего дня Макс начал со звонка Владиславу Игнатьевичу.

– Алло, Владислав Игнатьевич, вы где?

– Около дома стоим. Как раз звонить собирался. Нам Вас ждать или можно начинать работать дальше?

– Вау! Начинайте. Я выезжаю. Вы с экспертом говорили?

– Да, само собой. Заинтересовал, да, думаю – заинтересовал. Во всяком случае, в понедельник вас готовы принять.

– О'кей! Через пару часов буду! – Макс повесил трубку и ухмыльнулся – все-таки Андрей был неправ, работать здесь умеют.

Когда Макс приехал, работа уже кипела вовсю. Владислав Игнатьевич в одиночку грузил в кузов «ГАЗели» снятые наличники и другие резные доски. Завидев Макса, он оставил погрузку, снял перчатки, поздоровался и рассказал об уже проделанных работах по дому. Макс одобрительно кивнул. Тогда мастер начал объяснять, как и где найти эксперта, что нужно ему говорить и рекомендовал настоять на личном посещении им дома, поскольку предметов собрали много, а времени мало. Макс слушал внимательно и всё усвоил. Затем Владислав Игнатьевич вернулся к своей работе, а владелец антиквариата, удостоверившись, что его присутствие вовсе не обязательно, прошёл наверх, в комнату с подготовленными для эксперта предметами. Там он начал с интересом рассматривать столы, стулья, картины и иные предметы интерьера.

Дойдя до окна, он увидел коробку с надписью «фарфор», которая привлекала его внимание. Открыв её, он почти сразу наткнулся на лежавший сверху до боли знакомый бабушкин кофейник, небрежно завёрнутый в газету. Макс с любопытством ребенка, обнаружившего клад, вытащил свёрток и тут же почувствовал, что по руке скользнула выпавшая из газеты маленькая крышечка. Он попытался поймать её на лету, но у него не вышло, и та коснулась пола. Не услышав звука разлетающихся осколков, Макс моргнул и посмотрел на пол. Крышечка подкатилась к самому порогу комнаты. Выдохнув, он радостно направился за ней, как вдруг в дверь ввалился один из рабочих. Макс замер. Рабочий поставил на пол ящик и тут же вышел. Тихо подойдя к порогу и подняв с пола чудом уцелевшую крышечку, Макс водрузил её на кофейник и с облегчением отнёс его на стол возле окна.

Уже более уверенный в себе, он посмотрел на принесённый ящик, так и стоявший у порога. Макс решил вскрыть его, чтобы потом при эксперте не ударить в грязь лицом, извлекая из него очередную стопку старых газет или свалявшуюся подушку. Он хлопнул ладонью по ящику, подняв пыль. Ящик был крепким и тяжелым. Чтобы сохранить потенциальную драгоценность, Макс не стал продолжать разрушение ящика голыми руками и пошёл к рабочим – спросить какой-нибудь инструмент.

Обзаведясь гвоздодером, он быстро вскрыл ящик. В ящике лежало устройство, напоминающее патефон или граммофон, но то ли некомплектное, то ли сломанное. Сверху он обнаружил большую медную трубу с прожилками зеленоватых окисей, под ней виднелся деревянный, обтянутый кожей корпус с обитыми медью углами, один их которых был сильно поврежден. Сбоку стояло несколько пластинок, две были треснуты. Макс вдруг вспомнил, как в день их отъезда в Америку мама и бабушка гонялись за дедом по двору, чтобы отнять у него топор, которым он с чего-то захотел разбить проигрыватель. Потом деда увели наверх, в спальню. Видимо, он успел нанести удар, скорее всего и не один – вряд ли аппарат пострадал так от сырости или падения. Побоявшись причинить больший вред предмету, Макс решил оставить всё, как есть, но на всякий случай позвал Владислава Игнатьевича для консультации.

– Владислав Игнатьевич, как думаете, стоит это показывать эксперту?

Мастер склонился над ящиком и долго смотрел туда. Потом он вынул трубу и стряхнул с неё рукавицей пыль. Изнутри рупор выглядел странно – стенки покрывали какие-то рельефные символы, – не то письмена, похожие на древний арабский язык, не то стилизованный узор. С внешней стороны труба была по большей части гладкой, имелся только небольшой вензель «JMS» и ещё какие-то латинские буквы.

– Не знаю, не специалист я в этих приборах. Но если вам интересно моё мнение, то эту штуку я бы с собой туда, к эксперту прихватил. Для затравочки. Думаю, увидев агрегат, она прискачет сюда вперед вашего «Порше».

– Она? – Макса такой поворот событий быстро вернул из воспоминаний о детстве и прямо таки швырнул в удивительную реальность. Макс не был склонен к сексизму в крайних его проявлениях, но при слове «эксперт» он всегда представлял строгого интеллигента с легкой сединой и с дипломатом.

– Эксперт, то бишь, – Владислав Игнатьевич лукаво улыбнулся уголком рта.

– Он – она? – теперь строгий интеллигент с чемоданом превращался в воображении Макса в такую же серьёзную, даже более чем, суровую даму.

– Ну, хе-е, да. Но это совершенно не меняет дела. Эксперт она отличный. С колоссальным опытом! Может, слышал историю про картину Кустодиева? – кажется, «Одалиска». Её за три миллиона долларов продали, а оказалось – подделка… лет восемь назад, наверное, дело было. А в Иркутске Глазунов висел поддельный – эти разоблачения все – её работа. Ей ваш Сотбис теперь чуть ли не зарплату платит!

– Нет, не слышал. Я с искусством не очень знаком.

– А картину все ж хотите купить? – улыбнулся бригадир.

– Вот и начну знакомиться, – отшутился в ответ Макс.

Следуя совету Владислава Игнатьевича, Макс аккуратно упаковал трубу обратно в ящик, обмёл с него пыль и отнёс в машину.