Читать книгу Непридуманные рассказы и рассказики. Рассказы. Миниатюры - Савелий Баргер - Страница 44

– Идиёт, какой же идиёт! Настоящий мишугинер! – Арье-Лейб ходил по комнате, заложив большие пальцы рук за жилетку, и сердито цокал зубом. Жена его, Ципора, втягивала коротко стриженую голову в плечи каждый раз, когда он проходил мимо обеденного стола, за которым она сидела в одиночестве – дети выбежали из комнаты, как только папаша начал нервничать.

– Нет, ты послушай – его старший сын из нашего Хелмского ешибота переезжает в Варшавский, за него внесена плата до конца обучения и ему же назначено специальное денежное пособие, пока он не получит место раввина. Его средний сын получил специальную телеграмму, что теперь он студент Московского Университета на факультете правоведения и будет учиться на казенный кошт, а про мундир-шмундир он может не беспокоиться и еще у него будет где поспать и что покушать. А для младшего сына этого идиёта прислали столько одежды, что половину шмуток отнесли в синагогу – раздать сироткам.

– Арье-Лейб, муж мой, про кого это вы рассказываете?

– Курица, хотя бы раз поговорила на женской половине синагоги, узнала бы новости и что-нибудь полезного для семьи! Хотя бы услышала, как надо готовить эйсик флейш, а не тот бурдель, что у тебя обычно получается!

…Арье-Лейб торговал мануфактурным товаром, вы знаете – выгодное дело! Какой женщине не требуется время от времени кусок материи, чтобы соорудить себе если не платье, так хотя бы юбку или новую блузку. И вроде бы дела у него шли неплохо, курочка на обед у него и его домашних была всегда, а вот расширить дело никак не получалось, не хватало свободного капитала. Сколько раз уже Арье-Лейб предлагал людям вступить к нему в дело компаньоном, но выслушав условия партнерства все до одного быстро покидали лавку, в которой шло обсуждение, плевались на пороге и потом старались обходить ее стороной. И вот такие новости в Хелмской синагоге – Ицик-портной получил письмо из самой Москвы, из которого узнал, что его два старших сына будут пристроены – один в ешиботе, другой в университете, а о младшем сыне позаботятся, как только у него наступит подходящий возраст. И все почему? Почему все этому голодранцу Ицхаку, который и мод-то настоящих не знает, посмотрит журнальчик из Парижа, Берлина или хотя бы Варшавы, а сошьет все тот же лапсердак или в третий раз перелицует зимнее пальто? Просто осенней дождливой ночью он открыл дверь постучавшему в неё еврею и впустил его переночевать. А жена Ицика-портного Ривка не только постелила свежее белье на кровать, забрав из нее младшего сына на родительскую постель, она ему разогрела остатки кугла, которым семья должна была позавтракать. И надо же так случиться, что этот еврей с одним потертым саквояжиком, оказалось, что он ведет какие-то дела с Ротшильдами, и теми что в Вене, и с другими – в Париже, и даже Ротшильды из Лондона не стесняются написать ему письмо.

– Идиёт, мишугинер, шлимазл! Я, я вижу в нашей харчевне прилично одетого еврея, который заказал себе очень даже приличный обед, я думаю у Наместника в Варшаве не всегда бывает такой обед. Я приглашаю его к себе домой, открываю две, две! бутылки настоящего французского вина, которое я купил в прошлом году на ярмарке в Касриловке. Мы говорим с ним весь вечер про дела, обсуждая, какие гешефты мы можем делать здесь в Хелме, потом в Люблине, а затем и в Варшаве, и даже в Вене. И все так славно, так чудесно – любо-дорого! И я укладываю его спать у себя в доме в отдельной комнате на отдельном диване. А утром он просит у меня всего лишь 100 рублей взаймы, обещая выслать деньги телеграфом, как только прибудет к себе домой. Я даю деньги и я ухожу к себе в лавку, а пока меня не было дома, он пытался соблазнить мою жену! И свои 100 рублей, как и своего партнера по гешефтам я, похоже, увижу только перед самым приходом Машиаха (чтоб только Машиах к нам не торопился, а я могу его и подождать). А весь мазаль достается Ицику-портному, чтоб ему вертеться на сковородке!