Читать книгу До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры - Сайрус Г. Гордон - Страница 3

Культуру невозможно передать посредством каких-то абстрактных процессов без посредничества человека. Только народ может нести культуру; и культурное слияние приводит к смешению различных групп людей. Поскольку не существует единой формулы, описывающей передачу цивилизационных признаков и достижений, и нам придется рассмотреть разнообразие более важных каналов, проявлявшихся в Восточном Средиземноморье в древности.

Со времен далекой Античности племена и народы были вынуждены перемещаться в поисках пищи (а также источников) для себя или своих стад в отдаленные места, когда их родные края постигали голод или засуха. Когда по этой или любой другой причине этнические группы приходили в движение, некоторые народы лишались своего имущества и территории проживания, и приводился в действие механизм цепной реакции миграции.

Иногда мигранты поддерживали контакты со своей родиной. Это делалось регулярно в тех случаях, когда перемещение вело на мирную службу за границей. Продуктивным цивилизациям часто требовались сырьевые материалы из-за рубежа. Древнейшая шумерская цивилизация нуждалась в металлах и камне для строительства и иных целей. (То же требовалось и наследникам шумеров – аккадцам, вавилонянам и другим.) Соответственно, через торговлю и зарубежные колонии Шумер обеспечивал получение сырьевых материалов, необходимых для жизни в метрополии. Без каменных печатей и статуэток или без металлических ножей трудно себе вообразить шумерскую культуру. Отсюда возникает вопрос: шумерская цивилизация началась в Шумере или где-то еще? Невероятно, что в стране, лишенной камней или металлов, шумеры смогли бы подняться от варварства до исключительно развитой культуры, отличившись также в искусстве строительства, огранки и шлифования камня и кузнечном деле. Есть все основания полагать, что шумеры пришли в Шумер, имея за спиной существенный уровень цивилизации и с уже установившимися связями в областях, где добывались нужные сырьевые материалы. Некоторые из рудников действительно разрабатывались шумерами; но в любом случае шумеры должны были обосноваться здесь с административными функциями. В поздние шумерские времена, как мы отметим потом, в период доминирования шумерского города Ура, Шумер имел торговые колонии далеко на севере.

Керамика, глиняные изделия, найденные на местах таких раскопок древних поселений в Греции, как Лерна (в Арголиде), Димини (там же) и Сескло (в Фессалии) (это доэлладские поселения, население которых было выбито наступавшими с севера индоевропейцами. Никакого отношения к древним грекам культура этих поселений не имеет. – Ред.), часто имеют безошибочные связи с северомесопотамскими керамическими изделиями, относящимися к культуре Телль-Халаф (примерно 3500 лет до н. э.) и более. Мы сейчас займемся объяснением характера человеческих факторов, которые служили причиной передачи керамической продукции, но в то же время мы можем заметить, что сходство керамики между Месопотамией и Эгейским регионом – это доказательство контактов между ними еще до возникновения письменности; более чем за две тысячи лет до времени Амарны (т. е. правления в Египте Эхнатона). Ближний Восток и Эгейский регион никогда не теряли контактов друг с другом, и все же в некоторые времена, как, например, во времена Амарны (около 1400 г. до н. э.) и в «эллинские века» эти контакты были особенно прочны. Исследователи классики знают о восточном, азиатском, периоде в греческом изобразительном искусстве, а специалисты по Ближнему Востоку знакомы с минойским, греко-микенским, а еще позднее – с классическим греческим влиянием в Западной Азии и Египте. Взаимные связи этих регионов предшествуют не только самым древним греческим и еврейским письменным источникам, но и даже самым ранним текстам Шумера и Египта.

Наиболее знакомой и самой быстрой формой этнического воздействия является военное вторжение и завоевание. Первая семитская империя, а именно Аккадская в Месопотамии (примерно 2350–2150 гг. до н. э.) может похвастаться своими завоеваниями до берегов Средиземноморья и даже дальше. (Шумеро-Аккадская империя обарзовалась после захвата Шумера Саргоном Древним, вставшим во главе сил семитизированного севера Двуречья. Однако государственный язык нового государства, культура и религия оставались шумерскими. И только значительно позднее господствующим языком стал семитский, а шумерские боги получили новые имена. – Ред.) Цилиндрические печати Аккадской династии были найдены на острове Кипр, и есть вероятность, что Саргон Древний, основавший эту империю, достиг Кипра и распространил на него свое господство. В перечень других месопотамских монархов, чьи военные операции достигали Средиземноморья в древние времена, входят Нарамсин из Аккадской династии (позже убит в битве с горцами-гутеями, захватившими на 60 лет Междуречье. – Ред.), Саргон II из Ассирии (погиб в 705 г. до н. э. в битве с киммерийцами. – Ред.). (Первым достигал Средиземного моря правитель Шумера Лугальзаггиси, позже разбитый (и принесенный в жертву богу Энлилю) Саргоном Древним. – Ред.) Весьма часто великие походы и переселения народов документированы расплывчато; но свидетельства письменных документов и археологические предметы не оставляют сомнения в их историчности. Довольно часто эти тексты не являются современниками таких событий. Например, поход в глубь Малой Азии (в поддержку соплеменников-аккадцев, против засилья которых восстало местное хеттское население) Саргоном Древним дал начало эпосу, именуемому «Царь сражений». Во времена Амарны (около 1400 г. до н. э.) этот эпос был настолько популярен, что его изучали и копировали писцы на глиняных табличках в такой дали, как Египет. Популярность этого сочинения на дальних аванпостах вавилонского влияния в течение правления в Египте Аменхотепа IV (Эхнатона) может быть обязана тому факту, что писцы, а еще более вавилонские торговцы, на кого они работали, иногда нуждались в защите вавилонского царя. Соответственно, легенда о том, что Саргон Древний в ответ на просьбу своих купцов в Малой Азии совершил сюда победоносный поход, длительное время хранилась и почиталась сынами Месопотамии, торговавшими вдали от своей страны.

Эпос о «царе сражений» (или «царе битв») повествует о Саргоне, планировавшем пройти маршем по трудному пути в сердце Малой Азии (к колонии аккадцев Бурушханда). Так как мы не владеем всем текстом, а то, что имеем, некомплектно (утрачены начальные символы каждой строки), трудно дать полный перевод. Но «глава купцов» (лицевая сторона, I, 13) упоминает о военных кампаниях Саргона, его сюзеренитете «над тремя четвертями Земли» и контроле над «тронными залами от восхода солнца до заката солнца» (II, 14–15). Глубокое возмущение торговцев (I, 16) играет важную роль в принятии Саргоном решения предпринять опасный поход. Торговцы заявляют: «Мы обратились к Саргону, Повелителю Вселенной. Пусть он сойдет к нам, чтобы мы обрели силу. Мы – не герои». Далее они говорят, что оплатят расходы золотом (II, 18–20). Обратная сторона таблички изображает противника Саргона – царя Нур-Дагана и его войска, изрекающие оскорбления и успокаивающие друг друга тем, что в прошлом ни один царь не вторгался на их территорию. Но тем временем Саргон взялся за дело и в конце концов победил своих врагов. Побежденный Нур-Даган был обязан забрать назад оскорбления, которые он изрекал до своего разгрома, и в присутствии Саргона он восклицает: «Какая страна может соперничать с Аккадом! Какой царь может соперничать с тобой!» (обр. II, 20–21).

Популярность этого сочинения во времена Амарны подтверждает статус купца за границей. Были времена, когда вдали от дома ему требовалась дипломатическая или даже военная помощь его царя. Весьма вероятно, что, хотя торговцы в эпосе «Царь сражений» отрицают свои военные способности, купцам часто приходилось отражать самим угрозы их безопасности, имея на то мало времени. Скоро мы заметим, что Бытие, 14: 14–16 изображает Авраама весьма воинственным (вооружил и задействовал 318 своих рабов).

Приток индоевропейских переселенцев с Балканского полуострова на Ближний Восток в течение II тысячелетия до н. э. революционизировал военное искусство. (Первая волна индоевропейцев ударила около 2300–2200 гг. до н. э. в лице миний-эллинов, которые вторглись на юг Балканского полуострова, и несийцев (будущих хеттов) и других в Малую Азию. Индоевропейцы обладали важными преимуществами – оружием из твердой бронзы и, главное, использовали прирученных ими ранее в степях к востоку от Днепра лошадей. В дальнейшем индоевропейцы наращивали натиск. – Ред.) Пришельцы ввели в использование конные колесницы, которые придали войску мобильность и ударную мощь, неизвестные до сих пор на Ближнем Востоке. Элитные командиры боевых колесниц, носившие индоевропейское название maryannu, скоро превратились в новую аристократию по всей этой территории, включая Египет. С ними появляется и новый тип царского эпоса, который мы можем назвать «индоевропейским военным эпосом». В него был вплетен мотив, ставший впоследствии повсеместным в мировой литературе: тема троянской Елены, в рамках которой герой теряет свою нареченную невесту и должен развязать войну, чтобы отвоевать ее. Греческий и индийский (тоже индоевропейский) эпос развивают эту тему, и через Илиаду она стала популярной на современном Западе. Однако эта тема совершенно отсутствует в романтической литературе Древней Месопотамии и Египта и появляется в семитском (и семитизированном) мире только с приходом индоевропейцев с их аристократией maryannu. Тема троянской Елены впервые возникает в Угарите около 1400 г. до н. э. в сообществе, где присутствуют индоевропейские элементы (Угарит тогда подчинялся царям Хеттской державы. – Ред.), включая твердо укоренившуюся организацию maryannu. Как мы увидим позднее, эта тема пронизывает древние легенды Израиля, в частности сказания об Аврааме.

Одним из главных каналов культурной трансмиссии была колония, или анклав. Часто целые общины переселялись на новые места, преследуя национальные интересы в удаленных регионах. Иногда эти колонии носили военный характер и предназначались для охраны границ крупной империи. Например, Египетское царство (достигшее своих максимальных пределов во времена правления Тутмоса III), видимо, размещало свои колонии на своей северной границе, сразу к востоку от Киликии. В любом случае северные районы, например именовавшиеся Миср (Египет), вполне могли быть так названы в честь исходных, родных мест колонизировавших стран. В самом деле, надо быть внимательными при чтении текста, чтобы понять, обозначают ли такие названия метрополию или колонию. Кроме военных обязанностей, такие колонии часто выполняли и торговые функции.

Некоторые колонии были главным образом торговыми, но часто – в основном военными. Например, весьма вероятно, что III династия Ура в Шумере основала до 2000 г. до н. э. ряд колоний, называвшихся Ур в табличках из Нузу (район современного Киркука), Алалаха (в северной излучине р. Оронт) и Хаттусаса. «Ур халдейский», где родился Авраам, вероятно, был одним из северных Уров. (Скорее всего, это был настоящий Ур, захваченный в 2024 (или около 2000) г. до н. э. семитами-амореями и эламитами. Здесь в семитизированном великом в прошлом городе и родился около 1800 г. до н. э. Авраам. А халдеи захватили этот район в VIII в. до н. э. Таким образом, название «Ур халдейский» было использовано евреями в ходе написания ими библейских легенд в период «вавилонского плена» (586–539 до н. э.), что служит также косвенной датировкой книг Библии. – Ред.) После крушения государства III династии Ура его колонии продолжали свой коммерческий образ жизни и при новых хозяевах, пришедших на смену прежним. Как мы увидим далее, даже в XIII в. до н. э. один из северных Уров был активной общиной торговцев на службе у хеттских царей. А в 525 г. до н. э., когда персидский царь Камбис (Камбуджия) покорил Египет, он обнаружил колонию евреев, живших на острове-крепости Элефантина на Ниле (у Сиены (Асуана) близ 1-го порога на Ниле. – Ред.). Эта колония продолжала функционировать в течение длительного времени при сатрапах Египта, подчинявшихся персидской династии Ахеменидов. Для некоторых людей вполне нормально, если они продолжают вести свой образ жизни, даже если страну контролируют новые хозяева.

Лучше всего среди колоний документирована история древних ассирийских торговых поселений в Малой Азии (Каниш, Бурушханда, Цальпа, в Хаттусасе и Куссаре). Образование таких центров, как правило, подразумевает, что создававшая их нация была сильнее, чем народ, на земле которого размещается колония. Тем не менее военное превосходство не всегда предшествовало торговой экспансии. Многолетняя месопотамская традиция бизнеса, ведения учета и законодательства приветствовалась в районах, где не было своего хорошо развитого эквивалента этим ценностям. Поэтому распространение месопотамской торговли было вызвано отчасти завоеваниями, но также процессом «заполнения вакуума».

Древний ассирийский «карум» (так именовалась подобная колония) поддерживал свой торговый обмен с родиной посредством караванов и вел свои деловые записи на древнеассирийском языке. Нет лучших иллюстраций передачи месопотамских традиций в Малую Азию, чем документация этих карумов.

То, что древняя вавилонская экспансия шла параллельно древней ассирийской, предполагается тем фактом, что аккадский язык, на котором писали в эпоху Амарны по всему Ближнему Востоку (от Месопотамии через Ханаан (Палестину) и до границ Египта), – это скорее вавилонский, чем ассирийский, диалект. Еще более убедительно доказательство в виде вавилонских табличек, найденных в основном еще шумерами Мари в среднем течении Евфрата, устанавливающих связи с Ханааном, Малой Азией и даже с Критом на пороге крупных завоеваний Хаммурапи. Вавилонская империя Хаммурапи достигала, возможно в форме вавилонских колоний и анклавов, Эгейского побережья и также проникала и в Египет. Эти аванпосты его империи не обретали форму откровенных завоеваний, а отражали скорее торговый экспансионизм. И даже во времена Амарны (около 1400 г. до н. э.), когда касситский Вавилон был слаб в политическом и военном отношениях, мы видим, что вавилонский язык широко использовался в области дипломатии, бизнеса и законодательства по всему Ближнему Востоку. (Вавилония потомков Хаммурапи была потрясена взятием в 1600 (или около 1595) г. до н. э. Вавилона хеттами царя Мурсили, который увез к себе в Малую Азию огромную добычу. А с около 1518 по 1204 г. до н. э. Вавилонией владели горцы-касситы из области к северу от Элама. – Ред.) Этот триумф вавилонского языка не может быть достижением сокращавшегося в размерах касситского царства; это было скорее наследие могучего «века Хаммурапи». Не следует удивляться, если вавилонские таблички, охватывающие период Хаммурапи и времени правления Эхнатона в Египте, когда-нибудь будут найдены и в Египте. (Это было бы в полном согласии с тем, что известно об империи гиксосов, которые правили территориями в Азии и в Египте в течение XVII и начала XVI в. до н. э.) Открытия – это в основном результат случайности; таблички Амарны были найдены случайно; как говорят, их нашла одна крестьянка в 1887 г., копая землю.

Не исключается, что нечто вроде карума имелось на равнине Месара, у южного побережья Крита. Самым явным указанием на вавилонское влияние в Месаре стали предметы, найденные Ксантудисом в Платаносе в Tholos B (толосы – гробницы. – Ред.), включающие в себя типичную древневавилонскую цилиндрическую печать, на которой изображена богиня с поднятыми руками и «герой-аморей». Качество работы, тема и материал – все это древневавилонское без каких-либо провинциальных отклонений. Остатки портов, где когда-то, возможно, процветали общины типа карума, можно видеть в Месаре, а также, возможно, на раскопках в Комосе. В главе 6 мы рассмотрим таблички из Агиа-Триады и «Вазы сборщика урожая», которые указывают на месопотамское влияние в Агиа-Триаде. Эти материалы из Агиа-Триады, датирующиеся примерно 1400 г. до н. э., одного времени с находками в Мессаре, что подтверждается предметами, найденными в Платаносе.

Хетты тоже основывали свои анклавы за рубежом. В главе 23 (23: 3–20) Бытия Авраам приобретает недвижимость у хетта в присутствии всей хеттской общины возле Хеброна в Южной Палестине. До самых недавних пор библейские исследователи полагали, что хетты в Бытии, 23 (и в других библейских повествованиях, относящихся к палестинскому населению) не были хеттами вообще. Тем не менее было доказано[7], что сделка с недвижимостью в Бытии, 23 соответствует хеттскому закону, ныне известному нам из хеттских табличек.

Угарит дал нам четкую картину того, что происходило на Ближнем Востоке в период правления в Египте реформатора Эхнатона. Общину Угарита можно называть семитской, потому что официальный местный язык – явно семитский. Однако там был и влиятельный эгейский анклав, подтверждаемый кипро-минойскими текстами, предметами микенского изобразительного искусства, а также присутствием в угаритском пантеоне богов различного происхождения. В местрых табличках упоминаются хетты, хурриты, аласийцы (т. е. каприоты) и другие этнические составляющие общества. Ассирийский и египетский анклавы в Угарите упоминаются друг за другом, хотя Угарит наверняка не принадлежал ни ассирийскому, ни египетскому царю. В то время, когда царь Угарита Никмад подчинялся сюзерену (царь Суппилулиума, правил примерно в 1380–1346 гг. до н. э.), Угарит входил в состав Хеттской державы, но не был просто завоеванной территорией. Тот факт, что ассирийский и египетский анклавы в Угарите процветали, показывает, что местная власть в Угарите предоставляла достаточно свободы для того, чтобы иметь мирные отношения со всеми народами, как ближними, так и дальними. То, что мы видим в Угарите, – это взаимопроникновение различных народов. В этом важном городе на перекрестке путей с востока на запад и с севера на юг встречались представители эгейского, хеттского, хурритского, месопотамского, ханаанского, египетского и других групп населения для ведения своих дел согласно общепринятым правилам.

Приведенный выше набросок показывает, что левантийский характер Ближнего Востока был достаточно сформирован еще до наступления «времени Амарны» (т. е. около 1400 г. до н. э.). Левантийская система – это смешение различных общин друг с другом. Если мы противопоставим какой-нибудь левантийский город (например, Стамбул, Бейрут или Александрию) какому-нибудь американскому городу (вроде Нью-Йорка или Бостона), станет ясным различие между ближневосточным Левантом и американским «плавильным котлом». Меньшинства в Леванте столетиями и даже тысячелетиями сохраняли и сохраняют свою индивидуальность, в то время как в американском метрополисе ассимиляция стала законом. (Автор несколько преувеличивает. В США довольно стабильно существуют различные этнические (прежде всего расовые) сообщества. – Ред.) В Америке иммигранты говорят на своих иностранных языках, которые их дети обычно могут понимать, но не говорить, а внуки уже не могут даже понимать. В левантийском городе, в то время как группы меньшинств знают основные языки, используемые в этом регионе, дома они говорят на языках своих предков. Так, греки, армяне и другие национальные меньшинства в Леванте все еще сохраняют свой язык в церкви и дома, даже несмотря на то, что они могут жить под флагом Турции или ОАР (Объединенной Арабской Республики, состоявшей из Египта и Сирии). (Существовала в 1958–1961 гг., в 1961 г. Сирия вышла из ОАР. В 1971 г. и Египет стал называться не ОАР, а Арабской Республикой Египет (АРЕ). – Ред.) В сердцевине их индивидуальности лежит идея отдельной нации, в то время как дети иммигрантов в Америке хотят быть американцами, и только американцами. В Америке высокий процент смешанных браков между разными вероисповеданиями ведет к разрыву конфессиональной целостности внутри семьи. В Леванте понятие национальности существует рука об руку с религией. Греческие христиане (православные) – это греки, армянские христиане – армяне, а египетские христиане – копты и т. д. Дело не в силе теологического убеждения; просто в Леванте национальность определяет религию человека. Вот почему левантинец, когда его спрашивают о его национальности, ответит (в случае если это национальное меньшинство), какой религии он придерживается. Институт меньшинств, формирующих единое государство под одним флагом, в Леванте отличается, скажем, от Швейцарии. В Швейцарии граждане называют себя швейцарцами, невзирая на то, что их родной язык немецкий, французский или итальянский. В Леванте гражданин называет себя греком, евреем или армянином, тем самым показывая свое первоначальное происхождение. Традиционная схема в Ливане называется миллетской системой, в которой каждый индивидуум связан с политическим органом не напрямую или через район, в котором он живет, а через этническую группу (т. е. свой миллет, что переводится как «нация», хотя это скорее означает этнос). Миллетская система четко задокументирована уже для Иранской империи персидской династии Ахеменидов (VI–IV в. до н. э.), которая, возможно, унаследовала наибольшую часть этой структуры от предшествовавших крупных империй – Ассирии и Нововавилонского царства. Но факт существования разношерстных этносов при одном правительстве можно увидеть уже в государствах Ближнего Востока времени Амарны (т. е. около 1400 г. до н. э.).

Только два этноса, исторически возникшие в Восточном Средиземноморье II тысячелетия до н. э., обладают осознанной неразрывностью своей истории вплоть до настоящего времени: это греки и евреи. Зарегистрированную историю греков сейчас можно проследить до времени Амарны, когда примерно в 1400 г. (1500. – Ред.) до н. э. в Кноссе появились микенские греческие таблички так называемого линейного письма «Б», которые также существовали до XII в. до н. э. (т. е. до дорийского завоевания) и на Пелопоннесе. Хотя греческое язычество в конце концов уступило христианству, греческий язык сохранялся на той же земле как письменный язык в течение по крайней мере 3350 лет (и, возможно, много дольше как разговорный язык). Евреи сохраняли свою религию и еврейские Писания в почти исходном виде; но использование разговорного иврита и создание Государства Израиль – результат восстановления (в XX веке). Несмотря на различия между неразрывностью этнической истории греков и евреев со времен Амарны (греческий этнос несколько древнее. Волна греческих племен миний-эллинов с севера нахлынула на юг Балканского полуострова около 2200–2000 гг. до н. э., что отмечено слоем пепла от пожарищ. Минийская серая керамика здесь датируется началом II тысячелетия до н. э. – Ред.) до наших дней, остается факт, что только они одни и сохранили сквозь тысячелетия ненарушенное знание своего прошлого, а также привязанность к своей древней земле и языку (автор забыл про китайцев и индоарицев (индусов. – Ред.).

В империи Ахеменидов общины евреев жили, будучи значительно отдалены друг от друга как географически, так и образом жизни. Еврейские общины в Иране, как пишется в Книге Эсфирь, весьма отличались от еврейского поселения на Элефантине (Египет). И все-таки в обеих странах евреи утверждали о своем еврейском происхождении и принимали других евреев со всего света как соотечественников. Когда Государство Израиль в наше время приветствует всех евреев как граждан (от чернокожих фалашей Абиссинии до светлоглазых блондинов из Европы), ясно, что все еще берется в учет психологическая этническая идентичность. Кипр, возможно, никогда полностью не принадлежал Греции, хотя греческие колонии присутствовали на острове свыше трех тысяч лет. Тем не менее Греция в недавнем прошлом предъявляла права на этот остров, потому что большинство населения говорит на греческом языке и является приверженцами Греческой православной церкви. Макариос был единственным реальным кандидатом на пост президента нового киприотского государства (возникшего в 1960 г., когда Великобритания признала независимость Кипра. – Ред.), потому что как религиозный глава преобладающей группы населения он был де-факто этнархом (наместником в Древней Греции) греков-киприотов. Ключ к кипрской проблеме – многовековая концепция народа. Турки Кипра – такие же киприоты, как и греки. Но критерий народности более важен, чем гражданство в западноевропейском или американском смысле. Барьеры между этническими группами не мешают людям встречаться на рынке и вносить свой индивидуальный вклад в ткань левантийской культуры. (Уже в 1963 г. на Кипре произошли межэтнические столкновения, а с 1974 г. остров расколот на турецкую и греческую части. – Ред.) Этот процесс происходил в древнем Восточном Средиземноморье еще до появления греков и евреев.

Помимо торговых колоний, существовали бродячие купцы, которые отправлялись за границу в длительные или краткосрочные поездки. Кодекс Хаммурапи (закон № 103) регулирует отношения между хозяином-торговцем (tamkârum) и его странствующим агентом (šamallûm). Сам tamkârum представлен как ведущий дела лично в чужеземной стране, где, кроме присмотра за своим собственным бизнесом, он обязан заботиться о более широких вавилонских интересах, если этого потребуют обстоятельства. Так, он обязан помогать вавилонянам в изгнании до тех пор, пока они не смогут репатриироваться. Закон № 32 требует от tamkârum выплатить авансом выкуп за репатриируемых вавилонских воинов, попавших в плен. Законы № 280–281 регулируют размер выкупа, который должен уплатить tamkârum за бежавших за границу вавилонских рабов, с последующей их репатриацией. Тамкары находились под покровительством своих царей и должны были всячески содействовать интересам своей страны за границей.

Хетты следовали ассиро-вавилонскому прецеденту в отправке купцов за границу. Свод законов хеттов защищает торговца, налагая карательный штраф в размере 100 мин серебра (плюс прочие выплаты) на любого, кто убьет его за рубежом в странах (в составе Хеттской державы) Лувия, или Пала (видимо, Хаппалай), или Хатти.

Хеттские цари покровительствовали купцам, ведущим торговлю в Ханаане. В Угарите были найдены документы царя Хаттусили III (первая половина XIII в. до н. э.), регулирующие деятельность его купцов в этой стране. Подавались жалобы на купцов за неправомерное использование территории Угарита. В ответ Хаттусили III запретил своим торговцам приобретать угаритскую недвижимость либо задерживаться в Угарите в течение года. Они были обязаны торговать в Угарите только в летний сезон и возвращаться домой в места своего основного ведения дел – в город Ур (Урусса) на зимний период. Таким образом, купцы Ура (Уруссы) были лишены возможности обрести постоянную опору в Угарите, для чего их заставляли быть постоянно в движении и не позволяли покупать землю в Угарите. Ряд табличек упоминает о купцах Ура (Уруссы), которым покровительствовали хетты, указывая на то, что это была торговая колония, чьи граждане часто отправлялись в зарубежные торговые поездки. Этот Ур (Урусса), в районе городов Харран и Урфа, возможно, был местом рождения Авраама. (Урусса находилась в 45 км от Харрана. Однако «Ур халдейский», видимо, не здесь – это настоящий Ур на юге Месопотамии, семитизированный сначала амореями, а затем, через 1000 лет после Авраама, халдеями. – Ред.) Хаттусили III защищал капиталы своих купцов, поддерживая их право обращать в рабов должников вместе с их иждивенцами, если займы не выплачивались вовремя.

Эти таблички Хаттусили III согласуются с неоднократными заявлениями в Библии, что еврейские патриархи имели меркантильные интересы (Быт., 23: 16; 34: 10; 42: 34). Можно с уверенностью сказать, что Авраам представляется как tamkârum из «Ура халдейского» в Хеттском царстве. Как и многие другие выходцы из Ура, он занялся обустройством в Ханаане. Но в отличие от других ему удалось купить землю и заложить фундамент для обустройства здесь своих потомков. (Авраам обзавелся здесь добром (скот, рабы, жилище и т. д.) следующим образом. «И сказал Авраам о Сарре, жене своей: она сестра моя. И послал Авимелех, царь Герарский, и взял Сарру» (Быт., 20: 2). «И пришел Бог к Авимелеху ночью во сне, и сказал ему: вот, ты умрешь за женщину, которую ты взял; ибо она имеет мужа» (Быт., 20: 3). «И взял Авимелех мелкого и крупного скота, и рабов и рабынь, и дал Аврааму, и возвратил ему Сарру, жену его» (Быт., 20: 14). Ранее подобным образом Аврам выдавал Сару (Авраамом и Саррой они стали с Быт., 17) за свою сестру, чтобы ее взяли в дом фараона, еще в Египте (Быт., 12: 13–15), за что «Авраму (Авраамом Бог назвал Аврама только в 17-й главе Бытия. – Ред.) хорошо было ради ее; и был у него мелкий и крупный скот, и ослы, и рабы, и рабыни, и лошади, и верблюды» (Быт., 12: 16).

Бытие, 14 изображает Аврама командиром собственного отряда (из его рабов), усиленного его аморейскими союзниками. Кроме того, он добивается успеха в отражении нападения и разгроме вторгшихся царей (царьков. – Ред.). Важно, что в 14-й главе Аврам называется «евреем» (Hebrew). Это порождает интересный вопрос, потому что многие исследователи склонны отождествлять Hebrew с Apiru (на аккадском пишется как ḫa-pí-ru). (Хапиру (‘апиру), или, по-шумерски, са-газ (что значит «подрезатели жил», «головорезы» – пришлые люди, появившиеся около середины II тысячелетия до н. э. на территории Сирии и Палестины. Они появлялись иногда мирно, иногда стремились что-либо захватить. Они представляли опасность для властей и тем, что пропагандировали «на борьбу с угнетателями» рабов и бедных, а когда происходил бунт, находили чем поживиться и исчезали, после чего расплачивались за все вышеупомянутые бедняки и рабы. В числе хапиру, происходивших из амореев-семитов, были и предки евреев. Название же «еврей» происходит от слова «га-иври», «прибывший с той стороны Евфрата», так звали в Ханаане Авраама, от «га-иври» – «иврим» и «еврей». – Ред.) Есть существенные трудности в фонетическом сравнении слов, но в случае заимствований мы не всегда можем установить точные фонетические «законы», которые действуют в данном случае. «Хапиру» были широко распространены на Ближнем Востоке в течение II тысячелетия до н. э. Они еще не являлись конкретной этнической группой, такой, как позже евреи. Они – пришельцы, иногда наемники, иногда налетчики. Авраам – чужестранец, служащий кому-то (в Библии не раскрыто, кем и кому. – Ред.), а в Бытии, 23: 6 члены анклава хеттов обращаются к нему «господин наш» и добавляют «Ты князь Божий посреди нас». (Здесь, очевидно, вежливое обращение к богатому человеку, которого одарил Авимелех (см. сноску выше. – Ред.) В Бытии, 14 он – успешный воин («Аврам, услышав, что сродник его взят в плен, вооружил рабов своих, рожденных в доме его, триста восемнадцать, и преследовал неприятелей до Дана» (Быт., 14: 14), и именно в этой главе его называют «евреем» (Быт., 14: 13).

Гомеровский эпос в отношении торговли волнений не испытывает[8]. Гомеровское общество славилось аристократией воинов (это характерно для индоевропейцев. – Ред.), которые владели землей и скотом, а также драгоценными изделиями, и охотно оставляли коммерцию на попечение финикийцев и других народов с торговыми наклонностями. Еврейская же традиция, как это описано в повествовании об Аврааме, этом основателе еврейского народа, сочетает самые разные способы поведения для выживания. Идеал Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) отличается от идеала Гомера (IX–VIII вв. до н. э.). Для Гесиода наилучший образ жизни – это успех в сельском хозяйстве; но следующим идет успех в коммерции.

Распространение тамкаров, достигшее кульминационной точки в «век Хаммурапи», приносило вавилонский бизнес, закон и письменность до самых окраин Ближнего Востока, включая Эгейский регион на северо-западе и Египет на юго-западе Тамкары для ведения учета, заключения контрактов и переписки, куда бы они ни двигались, вводили вавилонский язык. Их писцы во время обучения чтению и письму должны были вначале выучить основы литературы, и знание классики Месопотамии экспортировалось повсюду, где тамкары открывали свои заведения. (Письменность вавилоняне унаследовали от шумеров (как и памятники литературы, пантеон богов, научные достижения). Произошло приспособление всех этих шумерских достижений: письменность была приспособлена к семитскому языку (однако писцы были вынуждены изучать и шумерский язык и литературу для лучшего понимания письменности, изначально шумерской); в религии шумерские боги получили семитские имена (Думузи стал Таммузом, Инанна – Иштар, Ишкур – Ададом, Уту – Шамашем, Нанна – Сином, Энлиль – Белом) только Эа (Энки) сохранил былое шумерское имя. – Ред.