Читать книгу О, как убийственно мы любим… - Сборник - Страница 2

Пройдаков Алексей Павлович, родился 17 марта 1958 года в Целиноградской области Казахстана.

Окончил среднюю школу. Учился на филфаке Целиноградского пединститута.

Жил в городе горняков – Экибастузе. В 2004 году выпустил сборник стихотворений «Разбитое зеркало».

Активно публиковался в лучших журналах Казахстана – литературно-художественном «Нива» и международном «Аманат».

Как поэт стал лауреатом премии Международного клуба Абая.

В 2010 году в Карагандинском издательстве отдельной книгой вышла фантастическая повесть «Под чужим взглядом» и сборник литературных пародий и шуток «Радуга в дугу». В 2015 году – фантастико-мистический роман «Целитель».

В данное время активно работает в жанре исторической прозы. Автор повести «Волки Дикого поля» о первой битве русско-половецкого войска с монголо-татарами.

«Волки Дикого поля»
Отрывок из исторического повествования

1223 год. Битва при Калке безнадёжно проиграна. Войско киевлян, дольше всех державшее оборону, сдалось, уповая на выкуп. Но рассвирепевшие монголы решили их уничтожить…

…Дружина северных витязей явилась неожиданно для всех.

Мунгальские конные разъезды и дозорные были тихо перебиты, а заслоны из лёгкой кавалерии поголовно вырублены.

Витязи пронеслись вихрем, а вражеские всадники, тараща глаза, словно удивляясь чему-то, просто валились наземь неживые…

Наступая нешироким фронтом, дабы увеличить силу удара, дружина ворвалась в лагерь мунгалов в то время, когда кровавая бойня над сдавшимися киянами была в самом разгаре.

Разя направо и налево, разметая мунгалов и кипчаков, витязи обескуражили врага и образовали широкую брешь для отхода.

– Браты, спасайтесь! – кричали оставшимся киянам. – Покуда поганых сдержим!

И те кинулись спасаться. Кто успел – вскочил на коня, кто-то улепётывал бегом, кто-то переплывал реку… Следом уходили и дружинники, оставляя недоумённых мунгалов.

Князья закричали, заволновались, поняв, какую совершили глупость, сдавшись… Но скажите, кто мог ожидать, что подмога способна прийти в этот ад?

– Наконец-то! – восторженно вскричал Субедей. – Наконец-то появился достойный враг! Я уже думал, что нет багатуров среди урусутов!.. Джебе, ты доставишь мне живым их главного. А этих, – он имел в виду спасающихся киян, – кто сумел вырваться, не преследовать, пусть уходят. Они – настоящие воины и не должны отвечать за трусость своих правителей. Пусть рассказывают не только об ужасе имени монголов, но и о великодушии Субедея.

Отъехав на несколько вёрст, Александр Леонтьевич дал команду. Все остановились и выстроились в несколько рядов: впереди витязи, за ними – щитоносцы и слуги, тоже достаточно хорошо вооружённые.

– Здесь и примем бой, – сказал Попович. – Бегать от мунгалов – дело постыдное не только для витязей, но и для любого из русичей…

Он остановился посредине строя и крикнул срывающимся голосом:

– Простите мне, други мои, коль в чём-то стал перед вами виновен!

– Господь простит! – отвечали витязи. – И ты нас прости, друже Олександр!

Тем временем со стороны Калки заклубилось огромное облако пыли. Из которого – ряд за рядом – вырисовывались мунгалы.

– Уважили, поганые, – усмехнулся Добрыня Злат Пояс. – Никак не менее полка…

И громко скомандовал:

– Приготовить луки!

Александр Леонтьевич взмахнул мечом – в сторону противника полетела туча стрел. Несколько десятков нукеров свалились с коней.

Ещё залп и следом за полётом стрел вся дружина в едином порыве устремилась навстречу сильному и умелому врагу…

Витязи сражались как одержимые, действовали молниеносно, чем вызвали огромное удивление мунгалов – Джебе был поражен их умением сражаться.

«Наконец-то достойный соперник, победить которого – великая честь!» – подумал он и ринулся навстречу урусу-там, но получил страшный удар, который смял половину шлема, а самого темника оглушил надолго.

Иван Данилович – огромный и несокрушимый – орудовал дубиной, которую сам вырезал из лесной коряги, весившей никак не меньше четырёх пудов. Обработанная, она стала вдвое меньше по весу, но крепостью – камень. Витязи все были исключительной физической силы, но орудовать этакой дубиной в течение боя могли не многие.

…С той поры среди мунгалов долго ходили легенды о том, как сражались «багатуры-урусуты». Среди мунгалов, которые считали, что против них никто, нигде и никогда не устоит, и презирали все встречающиеся народы, их правителей и воителей.

Ещё долго после Калки они шёпотом рассказывали о том, как один урусут дрался с десятком, а десять – с сотней, и как долго лучшие нукеры Чингиз хана не могли их убить…

Как Нефедий Дикун, пронзённый копьём насквозь, срубил сначала стружие (древко копья), потом голову торжествующего мунгала; как доблестно бились Ставр Годинович, Данила Денисьевич, Миша Поток и все остальные витязи, а с ними щитоносцы и слуги.

Как новгородский Вышеслав, великан, с лицом, сплошь заросшим густыми чёрными волосами, борода до пояса, а голова лысая, увидев, что пал израненный его друже Гридя Ладога и, страшно возопив, стал махать своим двуручным мечом так, что многие враги бежали в страхе.

Но пал Вышеслав, пронзённый многими стрелами.

Пал Ставр Годинович и Данила Денисьевич, пал Миша Поток, пал Иван Данилович и все остальные витязи.

Последними вживе оставались Олёша Попович и Добрыня Злат Пояс.

Мунгалов уже было побито так много, что прискакал сам Субедей, с изменившимся лицом. Увидев, как сражаются урусуты, он вскричал:

– О, великий Сульдэ! Я просилу тебя достойного врага, но не на столько!.. Они просто уничтожают моих багатуров!

И приказал прикончить противника стрелами, потому что мунгалы уже страшились приближаться к нему на расстояние меча.

В лагерь Субедей вернулся сильно свирепым.

Тысячникам сказал:

– Урусуты – волчье племя, их надо истреблять под корень!

Пленённым князьям вначале велел срубить головы, потом передумал – «всё-таки вельможи» – и приказал быстро удавить «без крови»…

Оклемавшемуся Джебе-нойону в порыве откровения высказал:

– Мне кажется, что меня лично и всё моё войско высекла жалкая кучка урусутов! А теперь они на небесах и смеются над нами, потому что истинные багатуры!

Израненного и беспамятного князя Михаила Всеволодовича Переяславского привезли в Чернигов молодые русские витязи Евпатий Коловрат и Алёша Суздалец со своими щитоносцами, а так же княжескими служилыми людьми.

Город жил тревожным ожиданием вестей, а в тот памятный день – от Окольного града до Подола, от Третьяка до Пригорода – разразился безудержными рыданиями: черниговцы оплакивали павших в битве. Княжеский детинец тоже погрузился в траур.

В боль потерь примешивался ядовитый привкус сожаления: воины пали неотмщёнными, а мунгалы могут оказаться у стен града.

Малая княжеская дружина, оставленная для охранения внутреннего порядка, – слабая защита от врага внешнего.

Но уже на следующий день в Чернигов вошёл большой полк ростовского князя Василько Константиновича с воеводой Еремеем Глебовичем.

Горожане и посадские приободрились, ростовчан встречали радостно.

Михаил Всеволодович, уже пришедший в себя, поговорил с князем Василько и поведал ему про всё, что предшествовало битве у Калки: разногласие князей, отсутствие единоначалия; особо отметил самоотверженные действия дружины Александра Поповича.

Сердобольный князь Василько прослезился, вспомнив «дядьку»…