Читать книгу Зимние сказки и рождественские предания - Сборник - Страница 5

Сговорилась Лиса-Патрикеевна с кумом волком по-дружески жить, что добудут – пополам делить. Стянет волк, где барашка или теленочка, выбежит на горку:

– Кума, иди!

Лиса в русских народных сказках стала олицетворением злого ума. Она красива, обольстительна, красноречива, может легко притвориться беззащитной ради своей выгоды. Она способна ради поживына обман, мошенничество, коварство. В сказках Лиса чаще всего – отрицательный персонаж, пытающийся обхитрить положительного героя, но сама из-за своей подлости становится жертвой.

И кума перед ним словно из земли вырастет.

– Уж, какой ты, кум, ловкий да какой ты, кум, сильный, и добрее-то тебя зверя на свете не сыщется, – начнет Лиса-Патрикеевна выхвалять волка. – Уж, кабы мне твою силу, да ловкость, да смелость – я бы тебя, куманек ты мой милый, за одну зиму жирнее свиньи откормила. А то, что я теперь? Дело мое женское, слабое, птица нынче стала такая все бойкая, непокорная, даже куры уж против меня огрызаться начали, а с гусем или с индейским петухом лучше и не связывайся; заклюют, защиплют, да еще и на смех поднимут. Уж подлинно сказать, не будь тебя, куманек: давно бы с голоду околела! Мне, признаться, и совестно уж становится все твою хлеб-соль есть, а самой ни разу тебя не подвивать. Да уж нечего делать, попрошу до весны, до цыплят, подождать.

Так увещала Лиса-Патрикеевна кума волка, когда тот приглашал ее покушать своей добычи, сама же ни чем не делилась. А слухи носились, что не было ночи, когда бы лиса не очистила чьего-нибудь курятника.

Хитростью сказочную Лису наделили неспроста. Многие охотники рассказывали о проделках рыжей плутовки, как она прикидывается мертвой, чтобы поймать дичь. В роли пленницы она ведет себя смиренно, чтобы ослабить бдительность охотника и сбежать.

Дошли эти слухи и до кума. Тот начал лису подозревать в лукавстве, присматривать за ней, и почаще к ней в нору понаведываться.

Раз как-то мужичок из деревни выехал на речку половить рыбки. Удача была хорошая: что не закинет блесенку, то или окунь золотой полосатенький, или лещик пузатый, или щучка зубастенькая. Как эта рыбка прыгала на льду, замерзая кочерилась; как мужичок поклал рыбку в сани; как он поехал путем дорогой восвояси – всё это видела Лиса-Патрикеевна из лесу, сидючи на высоком дереве.

Больно захотелось лисоньке этой рыбки покушать. Переметнула она в уме, соскочила с дерева, забежала впереди мужичка и растянулась поперек дороги, прикинувшись мертвой.

Мужичок едет себе потихоньку, лошадку понукает, да кнутиком помахивает. Вдруг видит – посреди дороги лисица лежит. Остановил он лошадку, поднял лису, потрепал, погладил – шерсть пушистая, а лиса мертвая.

«Вот, думает, находка-то нечаянная! Шкурку сдеру – на базаре продам, а на деньги жене сарафан сошью, да ребятишкам пряников накуплю».

Положил мужичок лису в сани, вместе с рыбой, да рогожей покрыл, а сам не сел на воз, а подле лошадки пошел. Идет – песни попевает на радостях, кнутиком по снегу похлестывает, да смекает, как бы подороже лисью шкурку продать, да кроме сарафана и пряников, себе шапку купить.

Несмотря на свою роль отрицательного сказочногогероя, Лису величают ласково «кумушка» и «сестрица». Ей даже дали имя Патрикеевна – в честь наместника Новгорода князя Патрикея Наримантовича. Он прославился в народе, как хитрый и недобросовестный управитель.

А лиса, как заметила, что мужичок не смотрит за ней – и давай в санях дырку прогрызать. Прогрызла дыру пребольшущую: рыбку вытаскала – сама выскочила; мужичок едет в город – а лиса рыбку в нору таскает. Только что успела она перетаскать рыбку, сесть под окошечко, да у лещика головку отъесть – смотрит, кум к ней в гости идет.

– Здравствуй кумушка! Вот как ты нонича поживаешь: рыбку покушиваешь, а меня не поподчуешь.

– Ах, куманек ты мой милый! – затараторила Лиса-Патрикеевна. – Только что с ловли пришла, о первом о тебе вспомнила, хотела было пойти попросить тебя в гости, да замаялась больно, села вот отдохнуть, червячка заморить. Отведу, мол, душу маленько, да сейчас и за тобой сбегаю. Присядь, куманек, да покушай хоть щучки, да смотри осторожнее, а то косточкой подавишься.

Кум сел, начал есть, ест, да испрашивает:

– Где это, кума, удалось тебе таким кушаньем поживиться?

– На речку ходила, сама наловила. Хочешь тебя научу?

Волк согласился, и они, дождавшись ночи, отправились на охоту. Лиса привела волка к прорубке, посадила его на самый край, а хвост в воду опустить велела.

– Ты вот так посиди, куманек, подольше, так видимо-невидимо к тебе на хвост всякой рыбы намерзнет.

Волк сидит, а Лиса-Патрикеевна ходит вокруг прорубки да приговаривает:

«Ясни, ясни на небе,

Мерзни, мерзни волчий хвост».

– Ты что там, кума, приговариваешь? – спросил волк.

– Я говорю:

«Ясни, ясни на небе.

Липни рыбка к волчью хвосту».

Волк соскучился сидеть, захотел привстать, а хвост-то примерз, не пускает.

– Что-то уж очень тяжело, кума, – сказал он. – Не пора ли вытаскивать? Чай, уж много налипло рыбы-то.

– Нет, куманек, еще рано. Посиди еще немножко – пусть уж сразу побольше налипнет, – ответит Лиса-Патрикеевна, и сама опять начнет ходить да приговаривать: «Ясни, ясни на небе, мерзни, мерзни волчий хвост!»

И досидел кум – когда уж светать начало. Бабы из деревни пришли за водой к прорубке, увидели волка и давай его коромыслами бить. Волк вертелся, вертелся, никак не мог вытащить хвоста из прорубки: примерз очень. Рванулся посильнее да и оторвал его, да так без хвоста и ушел.

Подбегает волк к лесу, видит: лиса по снегу валяется, стонет да охает.

– Что ты, кума?

– Ох, куманек ты мой милый! Натерпелась я за тебя страху-то; с полчаса в обмороке пролежала. Что, думаю, наделала я, несчастная? Ну, как да они убьют его, голубчика. Что я тогда буду делать одна?

Волк поверил, что кума от чистого сердца так убивается, сжалился над нею, положил на спину и понес на себе. Несет он лису, а она лежит да приговаривает:

«Битый небитого несет;

Битый небитого несет».

– Что ты там, кума, говоришь? – спросил волк.

– Ох, уж я и сама не знаю, что брежу. Голова так кругом и ходить, и в глазах туманится.

Так и донес волк лису до норы, положил на постель, а сам побежал к знакомому шубнику просить, чтобы хвост новый пришил: совестно было без хвоста-то ходить по лесу, смеяться все будут.