Читать книгу Восемь лучших пьес «ЛитоДрамы-2019 - Сборник - Страница 5

Большая редакционная комната. За компьютером сидит о чем-то задумавшийся Денисов. Входит Ирина Маркова, на ходу разговаривая по телефону.

ИРИНА. (В трубку.) И все. И точка. И не звони мне больше, понял? (Отключает трубку. Денисову – воинственно.) До свиданья!

ДЕНИСОВ. Я тоже рад вас видеть, Ирочка.

ИРИНА. Ой, это я по инерции. Это я не вам, это ему. Доброе утро, Игорь Иванович!

ДЕНИСОВ. Надеюсь, что доброе. Очередное расставание?

ИРИНА. Ага. Юбилейное, пятое по счету.

ДЕНИСОВ. Ну какой же это юбилей? Вот когда доживете до десятого…

ИРИНА. Не доживу.

ДЕНИСОВ. Экая вы пессимистка, матушка. Вы еще так молоды.

ИРИНА. В смысле, хватит. Это капец какой-то. Приходит, живет недели две-три, а потом исчезает. То с друзьями на Селигер, то в Рязань с концертами бабло рубить, то еще куда-нибудь. В общем, в свободном полете, а я у него вроде запасного аэродрома. Крыша над головой, стол, постель, женщина – все к услугам, все для отдыха и восстановления сил. Денег у него вечно нет, а то, что я изо дня в день ишачу и плачу ипотеку, ему фиолетово. С утра до ночи строчит в своем блоге – вроде как при деле. В общем, не вариант. Полгода зря убила.

ДЕНИСОВ. Насколько я помню, еще три месяца назад вы были о своем молодом человеке другого мнения.

ИРИНА. Три месяца назад я еще надеялась.

ДЕНИСОВ. Грустно. В наше время мужчины относились к близким отношениям как-то ответственнее. Либо сами, либо парткомы разъясняли.

ИРИНА. Так то в ваше… Теперь каждый сам за себя.

ДЕНИСОВ. Увы… Но есть и хорошая новость. Я прочитал ваше интервью с Терентьевым. Вы знаете, мне понравилось. Оно украсит сайт.

ИРИНА. Правда?

ДЕНИСОВ. Правда. Простой кандидат в депутаты, а сколько умных мыслей. И написано неплохо, почти по-русски.

ИРИНА. Почти?

ДЕНИСОВ. А вы не обижайтесь. Я же не обижаюсь, когда вы в одном предложении трижды используете слово «регион». Есть же синонимы. Область, территория, родной край… Не ленитесь искать нужное слово. В крайнем случае зайдите в Интернет и поищите там. А лучше возьмите учебник русского языка и займитесь самообразованием. После университета самое время.

ИРИНА. А в целом?

ДЕНИСОВ. В целом прогресс налицо. И у вас, и у кандидата. Я его знаю, он человек незамысловатый. И вдруг такие любопытные рассуждения о том, как наполнить областной бюджет, как поддержать социально незащищенных людей… Признайтесь: сами за него придумали?

ИРИНА. А куда деваться? Он какую-то ахинею плетет, а мне заказ отрабатывать. В общем, включила креатив.

ДЕНИСОВ. Это нормально. Журналисты и спичрайтеры должны быть умнее кандидатов.

ИРИНА. Да я-то напишу… А вдруг его выберут? Ему же тогда придется выполнять то, что я сочинила. Умора.

ДЕНИСОВ. Ну, выберут-то обязательно. Верной дорогой идет товарищ, в ногу с главной партией. А насчет исполнения обещаний – не переживайте. Никто ничего выполнять не будет. Их не для этого избирают. Я вот на шестнадцати выборах работал. Помог избрать двух депутатов Госдумы, одного губернатора, трех мэров, региональных и муниципальных депутатов около десятка. И что-то не припомню, чтобы кто-то за народ сердце рвал.

ИРИНА. Убедили. Не пойду я голосовать.

ДЕНИСОВ. А вот это зря. В стране должен быть порядок. Есть выборы – идем и голосуем. Нет выборов – не идем и не голосуем. Вот мы с женой всегда ходим на выборы. Нам все равно, а государству приятно.

ИРИНА. Ой, хотела же спросить… Как ваша супруга?

ДЕНИСОВ. Спасибо, Ирочка, ей лучше.

ИРИНА. Сколько еще будет лежать?

ДЕНИСОВ. Недели через две грозятся выписать. Сложная все-таки была операция. Но вроде бы прошла нормально. Стучу по голове, лучшее дерево. (Трижды стучит по собственному лбу.)

ИРИНА. Ой, ну дай бог. Я так рада за вас.

ДЕНИСОВ. Теперь дело за малым: выплатить кредит за операцию.

ИРИНА. Выплатите, никуда не денетесь. Я же плачу́ ипотеку.

ДЕНИСОВ. Тоже не сахар. Но у нас, Ирочка, разные ситуации. Вы молоды, а я ведь уже фактически пенсионер. Пока работаю, платить можно, однако нет никакой гарантии, что меня будут держать еще хотя бы два года.

ИРИНА. Ну, вы скажете. Кто ж вас уволит: с вашим опытом, с вашим авторитетом? На ком редакция будет – на мне, что ли?

ДЕНИСОВ. Ну, когда-нибудь – и на вас. У вас хорошая голова, масса энергии и море обаяния. Для журналиста это важно. А опыт и авторитет наживете со временем. Только учебник по русскому языку проработайте, ладно?

ИРИНА. Я как бы клянусь.

ДЕНИСОВ. Я как бы верю. (Оба смеются.)

ИРИНА. Кофе будете?

ДЕНИСОВ. С удовольствием.

Ирина отходит к чайному столику в углу комнаты, готовит кофе. Входит Максим Коняхин.

МАКСИМ. (С порога.) Игорь Иванович, здрасте! А почему мою информацию про пацаненка не поставили? Ну, который вылетел из окна прямо в руки прохожего? Я еще вчера вечером перегнал.

ДЕНИСОВ. Добрый день, Максим. Почему же это не поставили? Висит именно со вчерашнего вечера.

МАКСИМ. Не нашел.

ДЕНИСОВ. Да вот, сами посмотрите.

Пускает Максима за компьютер, показывает на мониторе.

МАКСИМ. Действительно… Вы заголовок поменяли, я мельком глянул и не признал… Да тут и от моего текста почти ничего не осталось…

ДЕНИСОВ. Конечно. Заголовок неудачный, и написано, увы, неряшливо. Я вам сейчас поясню…

МАКСИМ. Не надо! Игорь Иванович, я тут всего год работаю, а вы меня уже заредактировали на всю оставшуюся жизнь. Вы же меня в комплекс неполноценности вгоняете.

ДЕНИСОВ. Голубчик, такой задачи у меня нет. Сколько раз говорил: пишите нормально, тогда и редактировать не придется.

МАКСИМ. А я не пишу. Я информирую.

ДЕНИСОВ. Ну так извольте делать это ясно, кратко и четко. А вы растекаетесь мыслью по древу.

МАКСИМ. Игорь Иванович, мне это надоело. Вы ко мне придираетесь. Я буду жаловаться главному.

ДЕНИСОВ. (Разводя руками.) Ну, что вам на это сказать? Жалуйтесь.

Сжав кулаки, Максим уходит.

ИРИНА. Игорь Иванович, а ведь он действительно сейчас настучит Богданову.

ДЕНИСОВ. Ну и на здоровье.

ИРИНА. Вот здоровья как раз и не будет. Будет геморрой. Богданов на вас и так косо смотрит.

ДЕНИСОВ. Ирочка, я нормальный человек и геморрой не люблю. Но и халтуру пропускать не приучен.

ИРИНА. А как вызовет главный? На ровном же месте будете оправдываться.

ДЕНИСОВ. Качество материалов Максима – мое лучшее оправдание. Парень, в принципе, писать может. Но у него ярко выраженная вербальная диарея.

ИРИНА. (После паузы.) Что у него?

ДЕНИСОВ. Ну, если угодно, словесный понос.

ИРИНА. А у меня?

ДЕНИСОВ. А у вас ничего такого нет. Ваши профессиональные ошибки из другой оперы. Но, к счастью, вы готовы их исправлять и вообще обучаемы.

ИРИНА. То есть насчет меня вы надежды не теряете?

ДЕНИСОВ. Господь с вами, конечно, нет. Твердо рассчитываю в исторически сжатые сроки назвать вас лучшим пером редакции.

ИРИНА. Правда?

ДЕНИСОВ. Правда.

Входит Максим.

МАКСИМ. Игорь Иванович, вас Лев Петрович просит зайти.

ДЕНИСОВ. (Пожав плечами.) Я даже догадываюсь, по какому поводу. (Выходит.)

ИРИНА. Настучал все-таки?

МАКСИМ. Не настучал, а сообщил о придирках. Когда на человека нападают, он имеет право защищаться.

ИРИНА. Кто на тебя нападает, лошара? Игорь Иванович? Да он о тебе же заботится! Хочет журналиста из тебя сделать!

МАКСИМ. Достал он меня своей заботой. Я уже писать боюсь, понимаешь? Как представлю, что он опять начнет в материале ковыряться да комментировать…

ИРИНА. А ведь прав ты, Макс. Зря он ковыряется. Надо сразу в корзину.

МАКСИМ. Да ты-то куда лезешь? Тоже мне, журналистка с большой буквы «Ж». Сама пишешь кое-как.

ИРИНА. Да уж, по крайней мере, вербальной диареей не страдаю.

МАКСИМ. (После паузы.) Чем?

ИРИНА. Тем. В Интернете найдешь, если интересно. А стучать на старшего по возрасту и званию человека подло.

МАКСИМ. Ничего. Богданов разберется.

ИРИНА. Кто, Богданов? Этот разберется, а как же… Еще полгода назад рулил коммерческой фирмой. Образование экономическое. К журналистике никакого отношения не имеет. Ему редакционные дела вообще по барабану – он деньги зарабатывает. Рекламу стрижет, над каждой копейкой трясется. Вот Игорь Иванович – заслуженный человек, зам главного редактора. Почему он сидит в общей комнате с журналистами? Да потому, что Богданову арендовать еще один кабинет – легче удавиться. Компьютеры у нас старье, стулья – инвалиды, столы – пенсионеры. А этот доволен по самое некуда. Ну как же: оптимизация редакционных расходов… А ведь у нас раскрученный сайт, десятки тысяч просмотров, рекламы хватает. Так чего ж на людях экономить?

МАКСИМ. Маманя, тормози. Ты уже наговорила на два увольнения.

ИРИНА. Ах да! Совсем забыла, что делю кабинет со стукачом.

МАКСИМ. Зря ты так. За меня-то можешь не переживать, я тебя не сдам. А за других не ручаюсь. Народ у нас тут всякий, разный. Так что меньше болтай.

ИРИНА. Смотрите, какой заботливый! Имей в виду, Коняхин: если он Игоря Ивановича с твоей подачи обидит, я тебе глаза выцарапаю.

МАКСИМ. Ну что ты так сердце рвешь за своего Игоря Ивановича? Получит от Богданова втык, и все. Тут все от него втык получают, и никто еще не умер. А меня, может, третировать будет меньше. И вообще… (Пауза.) Какие планы на вечер? Может, в кино сгоняем?

ИРИНА. Занята.

МАКСИМ. Что будешь делать?

ИРИНА. От тебя отдыхать.

Просторный, обставленный хорошей мебелью кабинет главного редактора. Богданов беседует с Денисовым.

БОГДАНОВ. Коняхин в чем-то прав, Игорь Иванович. Бесконечной переделкой материалов вы парня просто обижаете.

ДЕНИСОВ. Лучше я – его, чем он – читателей.

БОГДАНОВ. Ну допустим. А Логунов? Я прочел репортаж, который вы ему завернули. Не так уж плохо.

ДЕНИСОВ. Не могу с вами согласиться, Лев Петрович. Материал сырой, хоть выжимай.

БОГДАНОВ. Вы несправедливы к Логунову. Он работает очень оперативно. За день подготовил пять информаций и репортаж.

ДЕНИСОВ. Выдавать информационный вал он уже научился. Еще бы умел писать – золотой журналист был бы.

БОГДАНОВ. Так учите, черт возьми!

ДЕНИСОВ. Не каждого можно научить. У Логунова алексия. Он слова не чувствует. А чувство слова – это данность. Оно или есть, или нет. Нельзя же научить человека быть блондином или брюнетом. Уж какой родился.

БОГДАНОВ. Вы еще «Войну и мир» с него потребуйте. У нас, в конце концов, информационный сайт, а не литературное издательство.

ДЕНИСОВ. «Война и мир» – это лишнее. Он и романа такого не читал. А вот четко думать и грамотно излагать мысли обязан. Это прожиточный минимум, без которого журналиста нет.

БОГДАНОВ. Вас послушать, так у нас не редакция, а сброд, сборище бездарей.

ДЕНИСОВ. В каком-то смысле так и есть. Даже не то что бездарей – дилетантов.

БОГДАНОВ. Да ну? Прямо-таки ответственное заявление сделали. (Нажимает кнопку селектора.) Вика, принеси кофе. (Отключает селектор.) О чем я? Ах да. Коллектив журналистов опустили ниже плинтуса.

ДЕНИСОВ. А где вы тут видите журналистов? Набрали мальчиков и девочек с навыками блогеров на пятнадцатикопеечный заработок. Зарплаты маленькие, гонорары мизерные, премии символические. Так они и результат выдают на пятнадцать копеек. В сущности, умеют только бегать и звонить. Это кое-что, но не более. Кроме заметок в соцсетях, ничего не читают, словарный запас минимальный. Ребята сами по себе неплохие, но хороший человек – не профессия. До журналистики им – как пешком до Китая. Я их переписываю с утра до вечера, иначе все эти информации, репортажи, интервью публиковать было бы просто нельзя. Сайт стал бы посмешищем.

БОГДАНОВ. Стало быть, на вас вся редакция держится?

ДЕНИСОВ. Точнее сказать, на моей функции. На месте Денисова может быть Иванов, Петров или Сидоров, но должен быть обязательно.

БОГДАНОВ. Как интересно… Значит, все плохо-плохо, беспросветно, так?

ДЕНИСОВ. Ну не то чтобы все…

Входит секретарша, подает кофе Богданову и Денисову, выходит.

ДЕНИСОВ. Есть пара ребят, которые что-то обещают. С ними я занимаюсь особо. Та же Ира Маркова может писать интересно. Голова хорошая, а ремеслом со временем овладеет. Кстати, и Коняхин не безнадежен. Гонора много, советы не воспринимает – вот беда. Но потенциал есть, и работать хочет. А в общем ситуация нерадостная. То, что писать не умеют, – это полбеды. В конце концов, я для того тут и сижу, чтобы их редактировать. Беда в том, что они думать не умеют. Не умеют и не хотят. Блогеры же! А если в материале нет мыслей, то и переписывать нечего.

БОГДАНОВ. Значит, по-вашему, блогер – это плохо?

ДЕНИСОВ. Трепло и бездельник – это всегда плохо. А с учетом возможностей Интернета – иногда и опасно.

Одним глотком допив кофе, Богданов встает, делает несколько шагов вперед-назад. Останавливается возле Денисова.

БОГДАНОВ. (Глядя на Денисова сверху вниз.) Разговор с вами, Игорь Иванович, – это как прогулка по кладбищу: чем дальше, тем грустнее.

ДЕНИСОВ. Смелая метафора. Я вроде бы еще не умер.

БОГДАНОВ. Ну и живите себе, не о том речь… Я и раньше подозревал, а теперь убедился окончательно, что вы отстали от времени. Безнадежно. Редакция, журналистика, работа над словом… Забудьте. Это все лирика из прошлого века. Сегодня тренд изменился. Нет никакой редакции. Есть информационное предприятие. А предприятие обязано безостановочно выдавать продукт.

ДЕНИСОВ. Любой продукт, включая информационный, должен быть качественным.

БОГДАНОВ. Ерунда. Информационный продукт должен быть горячим и быстрым.

ДЕНИСОВ. Это вы про вчерашнее фото девушки, которой ветер задрал юбку, и обнажилось нижнее белье? С пошлым комментарием Митина, поставленным по вашему личному указанию?

БОГДАНОВ. А вы видели, сколько у этого снимка просмотров?

ДЕНИСОВ. Если бы девушка была голая, набралось бы еще больше.

БОГДАНОВ. Не утрируйте.

ДЕНИСОВ. Я не утрирую. Я стыжусь. Будь моя воля, этого фото не появилось бы.

БОГДАНОВ. Воля здесь моя. По согласованию с учредителем, разумеется… (Пауза.) Постарайтесь наконец усвоить: времена изменились. Бесповоротно. Раньше пресса работала на читателей, а теперь читатели работают на прессу.

ДЕНИСОВ. Вот как?

БОГДАНОВ. Именно так. Чем больше у издания читателей, тем интереснее оно для рекламодателя. Понятно?

ДЕНИСОВ. Да уж куда понятней.

БОГДАНОВ. Для чего я сюда назначен? Шлифовать стиль журналистов? Чушь. Моя задача – сделать сайт прибыльным. И я уже вывел его на самоокупаемость. Еще полгода-год, и он начнет приносить чистую прибыль. Этого требует от меня учредитель. Я этого добьюсь. Так не ставьте мне палки в колеса.

ДЕНИСОВ. Чем же я ставлю, позвольте спросить? Добросовестным исполнением своих обязанностей?

БОГДАНОВ. Вы добросовестны с перебором. Фактически вы терроризируете журналистов избыточной требовательностью. Люди уже писать боятся. Не один Коняхин на вас жалуется. А кроме того, по вашей милости мы теряем оперативность.

ДЕНИСОВ. Это каким образом?

БОГДАНОВ. Таким! Пока вы вчера переписывали информацию о выпавшем ребенке, ее на сорок минут раньше выдали ребята из «Городских новостей».

ДЕНИСОВ. Видел. Мало того, что написано коряво, так еще и фамилию спасителя переврали. Шибко торопились.

БОГДАНОВ. Да плевать мне на спасителя с его фамилией. Конкуренты нас опередили, понимаете? Вы на будущее или придирайтесь меньше, или редактируйте быстрее. (Пауза.) Слушайте! А может, зря я вас упрекаю? Может, вы просто уже не в состоянии работать оперативно? Все-таки шестьдесят, подустали небось… Так вы прямо и скажите.

ДЕНИСОВ. Спасибо за заботу. На работоспособность и здоровье пока не жалуюсь.

БОГДАНОВ. Ну смотрите. В общем, я надеюсь, вы меня поняли. Впредь никакой лирики. Ребят больше не мордуйте, у нас тут не штучное производство. Информационно-рекламный конвейер, и точка. У меня все.

Денисов молча встает и выходит.

БОГДАНОВ. (Нажав кнопку селектора.) Вика, зайди.

Заходит секретарша.

БОГДАНОВ. Ты зачем кофе принесла на двоих?

ВИКА. Так вы же вдвоем были с Игорем Ивановичем.

БОГДАНОВ. Если бы я хотел угостить Денисова кофе, то так бы и сказал.

ВИКА. Но я же не знала, что вы не хотите.

БОГДАНОВ. А тебе знать не надо. Заруби на носу: твое дело – исполнять, что сказано. Точно и без самодеятельности. Поняла?

ВИКА. Поняла.

БОГДАНОВ. Смотри не разочаровывай меня. Свободна. (Пауза.) И принеси мне личное дело Ирины Марковой.

Вечерняя аллея. На скамейке сидит Денисов. Подходит Ирина.

ИРИНА. Я так и знала, что вы здесь. (Садится рядом.)

ДЕНИСОВ. Невелик секрет. Я тут каждый вечер после работы посиживаю, когда погода позволяет.

ИРИНА. Мне тоже тут нравится. (Пауза.) Игорь Иванович, что с вами происходит?

ДЕНИСОВ. А что не так?

ИРИНА. Да все не так. Третий день ходите как в воду опущенный. Это после того разговора с Богдановым, да?

ДЕНИСОВ. Хм… ну, в общем, да.

ИРИНА. Все-таки надо было Максу глаза выцарапать. Вот ведь козел, подставил.

ДЕНИСОВ. Макс, при всех недостатках, – вовсе не козел, так что пусть живет… неуклюже. Дело вообще не в нем.

ИРИНА. А в ком? В Богданове?

ДЕНИСОВ. Даже и не в Богданове.

ИРИНА. А в ком тогда?

ДЕНИСОВ. Во мне, Ирочка, во мне.

ИРИНА. Игорь Иванович, ну что вы загадками говорите?..

ДЕНИСОВ. Нет тут никаких загадок. Конечно, выслушать, что ты устарел, отстал от жизни и вообще силы уже не те, – обидно. Но еще обиднее сознавать, что во многом это правда. Остается подойти к зеркалу, посмотреть себе в глаза и честно признать, что твое время ушло.

ИРИНА. Это вам все Богданов сказал? Сволочь он.

ДЕНИСОВ. Ну, это как посмотреть. Во всяком случае, не дурак. Два высших образования, успешный опыт управления, решительный характер. Он просто такой современный Лопахин из «Вишневого сада». Молодой циничный прагматик. Или прагматичный циник – это как угодно. Ради выгоды все сметет, все вырубит, через все переступит. Но при этом не его вина, что мне стукнуло шестьдесят и эта эпоха уже не моя.

ИРИНА. Игорь Иванович, дорогой, ну зачем вы так говорите?

ДЕНИСОВ. Да ведь так оно и есть. Время идет своим чередом, и мы к этому привыкли. Жизнь рано или поздно проходит – и тут ничего нового. Но почему так быстро? (Неловко улыбается.) Вроде только вчера родители провожали в первый класс. Я и школьную линейку отлично помню, и букет цветов, который мама сунула в руку, и сентябрьское тепло на пороге школы… А ведь прошло уже больше полувека. И вот сидит почтенный пожилой человек на садовой скамейке и утомляет молодую красивую женщину лирическим брюзжанием о скоротечности времени.

ИРИНА. Ничуть вы не утомляете, это во-первых. И ничего вы не брюзжите. С чего вам брюзжать? Вы – не старый, импозантный умный человек, талантливый журналист. Это я вам говорю как молодая красивая женщина. В смысле, коллега. Вы просто размышляете вслух.

ДЕНИСОВ. Ну да. Брюзжание есть форма интеллектуального самовыражения с негативным оттенком.

ИРИНА. Игорь Иванович, прекратите. Вы мне не нравитесь.

ДЕНИСОВ. Да? Обидно.

ИРИНА. То есть нравитесь, конечно… Не нравится ваше настроение. Не хочу, чтобы у вас была депрессия.

ДЕНИСОВ. Сам не хочу. Депрессия, или, по-русски уныние, – это ведь смертный грех.

ИРИНА. Вот и не грешите. Чисто мужская привычка: чуть что не так – или в хандру, или в запой. Или, не дай бог, и то и другое пакетом. Мы с одним моим бывшим парнем из-за этого расстались.

ДЕНИСОВ. Но я не собираюсь расставаться с будущим лучшим пером редакции.

ИРИНА. (После паузы.) Ну и не расстанемся. Вы мне тоже нужны.

ДЕНИСОВ. (После паузы.) Очень рад это слышать.

ИРИНА. (Решительно.) Игорь Иванович, мне надо вступить с вами в неслужебные отношения.

ДЕНИСОВ. Вы меня интригуете, Ирочка. В каком смысле?

ИРИНА. В творческом. А вы что подумали?

ДЕНИСОВ. Я вообще пока не знаю, что думать. Расшифруйте.

ИРИНА. Все очень просто. Я хочу написать роман.

ДЕНИСОВ. (После паузы.) Написать или завести?

ИРИНА. Написать, написать.

ДЕНИСОВ. Странно. В вашем возрасте логичнее было бы завести… Ну, допустим. И что дальше?

ИРИНА. Главным героем будет немолодой человек примерно ваших лет.

ДЕНИСОВ. Еще более странно.

ИРИНА. Почему?

ДЕНИСОВ. Ирочка, всякий автор вольно или невольно выражает мысли, чувства и надежды своего поколения. Если угодно, транслирует. И это правильно, товарищи. Пишите о сверстниках. Так проще и естественней.

ИРИНА. Игорь Иванович, ну что можно написать о моем поколении? От силы заметку в чате… Нет поколения. Оно провалилось в Интернет. Там же и сгинуло. Не повезло мне с поколением.

ДЕНИСОВ. Так и напишете роман-крик о сгинувшем поколении. Это будет ярко и звучно. Если выйдет, конечно.

ИРИНА. Не хочу я кричать. Неинтересно. А вот вы, ваше время… Я о нем знаю мало, но почему-то притягивает. Мне кажется, что вы жили совсем по-другому. Меньше думали о деньгах и больше – о любви. Дарили женщинам цветы, целовали им руки, сочиняли стихи. Умели дружить без выгоды. Не боялись назвать скотину скотиной…

ДЕНИСОВ. Ирочка, вы идеализируете наше поколение. Хотя в чем-то вы правы. Конечно, мы были другими. Более бескорыстными, что ли. Довольно романтическими. Любили женщин и бардовские песни. Друзья были как братья. За «Мастера и Маргариту» не жалко было отдать ползарплаты. Надеюсь, в душе мы такими и остались. А вот мир вокруг изменился категорически и бесповоротно. И я сам себе иногда кажусь белой вороной. М-да… Так чем я могу вам помочь?

ИРИНА. Вы будете консультантом по прошлой эпохе. Мне нужна информация. Как жили, как одевались, что ели-пили, о чем разговаривали, как строили отношения… О чем думали, во что верили… В общем, я буду брать у вас интервью на разные темы.

ДЕНИСОВ. То есть с моей помощью вы хотите услышать эхо ушедшего времени и выплеснуть его на бумагу.

ИРИНА. В точку, Игорь Иванович. Именно так.

ДЕНИСОВ. (После паузы.) Любопытно… А почему бы и нет? В принципе, из этого может что-то получиться. Вы человек литературно одаренный. Мне нравится ваш интерес к нашему времени. (Цитирует.) «Мы были высоки, русоволосы, вы в книгах прочитаете, как миф, о людях, что ушли, недолюбив, не докурив последней папиросы».

ИРИНА. Это что?

ДЕНИСОВ. Это стихи Николая Майорова. Был такой славный поэт, вспомнил его по ассоциации. Написано о поколении, которое вскоре ушло воевать и почти целиком полегло на войне. О нас такого, слава богу, не скажешь, но и на нашу долю выпало… много чего выпало.

ИРИНА. Вот об этом и поговорим. Ну что, согласны?

ДЕНИСОВ. По рукам.

Встают, обмениваются церемонным рукопожатием, смеются. Снова присаживаются.

ДЕНИСОВ. В качестве первого взноса в будущую работу примите один совет и одно пожелание.

ИРИНА. Уже приняла. А что за совет?

ДЕНИСОВ. Роман непременно должен быть о любви. Возраст, профессия, социальный статус, обстоятельства героев могут быть разными – это как придумаете. Но главное все-таки – отношения между мужчиной и женщиной. Ничего важнее человечество еще не сочинило. Банально, и все же так. Все остальное, включая деньги, ракеты и компьютеры, должно быть не более чем фоном для отношений. Иначе будет неинтересно, и как писатель вы провалитесь.

ИРИНА. Не хотелось бы… А какая любовь для романа выигрышнее – счастливая или трагическая?

ДЕНИСОВ. Любовь по сути своей всегда трагична, потому что ограничена человеческим веком и много чем еще… Прежде чем браться за свой роман, прочтите Ремарка: «Трех товарищей», «Триумфальную арку». Никто лучше не выразил трагизм любви и ощущение уходящей жизни.

ИРИНА. Я читала. Ревела очень… но читала.

ДЕНИСОВ. Правильная реакция. Я тоже в молодости не мог читать без слез. Школьником еще.

ИРИНА. А вы сказали, что кроме совета есть и пожелание.

ДЕНИСОВ. Если ваш герой пребывает в моем возрасте, назовите свой будущий роман примерно так – «Баллада о восьмидесятнике».

ИРИНА. А почему «восьмидесятник»?

ДЕНИСОВ. Понимаете, ровно полжизни назад, в конце восьмидесятых годов прошлого века, случилось то, что принято называть перестройкой. И мы, кому тогда было плюс-минус тридцать, поверили в лучшее. Как потом выяснилось, напрасно. Но вот это ощущение свободы, новых возможностей, свежего воздуха… Разве такое забудешь? Предчувствие счастья – больше, чем само счастье. И какое-то время, пока верили, мы были счастливы. Кто это пережил, тот и есть восьмидесятник.

ИРИНА. Это по аналогии с «шестидесятниками»? Ну, которые застали хрущевскую оттепель в шестидесятых годах?

ДЕНИСОВ. Застали, да. Она тоже была недолгой.

Звонит телефон Денисова. Тот, извинившись, берет трубку.

ДЕНИСОВ. Да, моя радость. Как себя чувствуешь?.. Та-а-ак… А Илье Моисеевичу рассказала? И что говорит?.. Назначил новое лекарство? Ну, значит, так надо. С Ильей Моисеевичем спорить – себе дороже. Я к тебе завтра приеду. Что привезти?.. Понял. У меня все в пределах. Нет, с голоду не помираю. Сварил борщ и вообще… Да, уже собрался домой. Целую, до завтра. (Отключает телефон.)

ИРИНА. Как ваша жена?

ДЕНИСОВ. Надеюсь, что нормально.

ИРИНА. (После паузы, вставая.) Игорь Иванович, ну, тогда я к вам сегодня больше приставать не буду. А с завтрашнего дня начну приставать при каждом удобном случае. Ладно?

ДЕНИСОВ. Приставайте. Я же консультант вашего, как сейчас говорят, проекта.

ИРИНА. Нашего!

ДЕНИСОВ. Тем более. Давайте я вас подвезу.

ИРИНА. Вы не просто консультант. Вы благодетель.

Кабинет главного редактора. Богданов сидит за столом, просматривая документы и что-то подписывая. Заходит Ирина.

ИРИНА. Добрый день, Лев Петрович. Вызывали?

БОГДАНОВ. Привет, Ира. Не вызывал, а пригласил. Проходи, садись.

Ирина садится. Богданов откладывает бумаги, нажимает на кнопку селектора.

БОГДАНОВ. Вика, сделай нам с Ирой кофе. (Отключает селектор.) Как дела?

ИРИНА. Спасибо, все хорошо.

БОГДАНОВ. Вижу, что хорошо. Прочел твою статью о состоянии городского ЖКХ. Молодец, глубоко копнула. Цифры, факты, выводы – все убедительно.

ИРИНА. Спасибо на добром слове.

БОГДАНОВ. Заслужила. Собственно, после этой статьи решил с тобой поговорить.

ИРИНА. Слушаю внимательно.

БОГДАНОВ. Ты ведь у нас уже три года работаешь?

ИРИНА. Ну да.

БОГДАНОВ. Можно сказать, ветеран. Другие ребята только год-полтора отпахали.

ИРИНА. Кое-кто и поменьше.

БОГДАНОВ. Точно. Митин пришел в конце прошлого года.

Входит Вика с подносом. Молча ставит кофе, уходит.

БОГДАНОВ. И вот какая интересная картина складывается. Работаешь давно, опыт есть, пишешь хорошо. (Отпивает кофе.) Ты в корреспондентах не засиделась?

ИРИНА. Что вы имеете в виду?

БОГДАНОВ. Разговор пока между нами. В ближайшее время я отправлю Денисова на пенсию. Мне нужен крепкий, толковый зам. Молодой, энергичный, профессионал. Понимаешь? Со стороны брать никого не хочу, а в редакции ты единственная достойная кандидатура. Что скажешь?

ИРИНА. (После паузы.) Неожиданно…

БОГДАНОВ. Это для тебя неожиданно. Я-то к тебе давно присматриваюсь. Мне нравится, как ты работаешь. И у ребят в авторитете.

ИРИНА. Лев Петрович… а не рано Игоря Ивановича в отставку? Он для всей редакции стержень.

БОГДАНОВ. Не рано. Человек он, конечно, опытный, уважаемый, поработал на славу. Скажем спасибо и проводим на заслуженный отдых. Годы свое берут, деваться некуда. Тормозить начал Игорь Иванович, понимаешь? Зациклился на качестве информационного продукта, будто все еще в советской редакции работает. Эпоха другая, требования другие, а он все тот же. Младших коллег зажимает, и многие недовольны. Мне это не нравится.

ИРИНА. Правильно зажимает. Если нас не зажимать, мы такое сырье сдавать будем… Я-то изнутри знаю. Вот вы похвалили мою статью. Так Игорь Иванович над ней очень сильно поработал. Главное – смысловые акценты расставил как надо. Я сама не додумалась, опыта пока не хватает. И, если честно, под материалом должна стоять и его подпись.

БОГДАНОВ. Что ты так Денисова защищаешь? Можно подумать, я собрался гнать его пинком под зад.

ИРИНА. А что, нет?

БОГДАНОВ. Не волнуйся. Все будет красиво. Проводим со всем уважением. Цветы, грамоты от редакции и Союза журналистов, премию выпишем… Но уйти ему придется. У меня большие планы по развитию сайта, и он в них не вписывается. А ты вписываешься.

ИРИНА. По-человечески, если не для передачи… Нельзя его увольнять, Лев Петрович.

БОГДАНОВ. Это еще почему?

ИРИНА. На нем большой кредит. Чтобы выплатить, надо еще года два поработать. Взял на операцию жены.

БОГДАНОВ. Вот как? Не знал. (Пауза.) Ну и как прошла операция? Успешно?

ИРИНА. Вроде да.

БОГДАНОВ. Ну и слава богу. А кредит не аргумент. Выплатит как-нибудь, не маленький. Ничего себе – два года! За два года много чего произойдет. Мне нужна молодая динамичная команда, с которой можно делать информационный бизнес. При чем тут Денисов? Он и с компьютером-то на «вы». Только и умеет, что писать и тексты править, а поди ж ты… Знаешь, что он мне на днях заявил? Что на нем вся редакция держится. Мания величия на старости лет накрыла.

ИРИНА. Вообще-то, во многом так и есть. Ребята его, может, и не все любят, но уважают. Злятся, конечно, когда заставляет тексты переписывать, но уважают. И вот что, Лев Петрович… (Пауза.) Может, не мое дело, но, прежде чем увольнять Игоря Ивановича, вы бы посоветовались с Вилюйским. Ну, в смысле с нашим учредителем. На всякий случай.

БОГДАНОВ. Поговорю, конечно. Я не могу уволить заместителя главного редактора без согласования с хозяином. А что?

ИРИНА. Вы у нас недавно, еще не знаете… Два года назад, когда Вилюйский шел в Госдуму, Игорь Иванович работал в его избирательном штабе спичрайтером. И поработал здорово. С тех пор у них с Вилюйским хорошие отношения, чуть ли не дружеские. Игорь Иванович просто это не афиширует.

БОГДАНОВ. (После паузы.) Да, это нюанс… Учту. Спасибо, что сказала. Аргументы для хозяина я найду. А ты пока морально готовься. Мне в общем нравится твоя щепетильность по отношению к Денисову. Старший коллега, наставник и все такое. Но, во-первых, ты его не подсиживаешь. Уволить его – мое решение, так что не парься. А во-вторых, жестче надо быть, решительнее. Время сейчас такое – не до лирики. Согласна?

ИРИНА. Я подумаю.

БОГДАНОВ. Вот и думай. (Пауза.) Давай сегодня поужинаем вместе. Продолжим разговор в спокойной обстановке. Есть что обсудить и вообще…

ИРИНА. (После паузы, не глядя на Богданова.) Сегодня не могу. Родители устраивают семейный вечер.

БОГДАНОВ. (Безапелляционно.) Значит, завтра. Я закажу столик в «Короне». И не откровенничай пока ни с кем. Разговор между нами.

Редакционная комната. Ирина сидит за компьютером, что-то пишет. Врывается Максим Коняхин.

МАКСИМ. (С порога.) Ирка, бросай работать. Седьмой час уже. Пошли в кафе, шампанского выпьем.

ИРИНА. С чего это?

МАКСИМ. Поздравь – в первый раз материал вышел почти без правки. Что это с Денисовым? Или я писать наконец научился? В общем, проставляюсь.

ИРИНА. Поздравляю. Не научился. Пей сам.

МАКСИМ. (Опешив.) Что ж так неласково, маманя? Я тебя вроде ничем не обидел.

ИРИНА. Меня – нет. Игоря Ивановича – да.

МАКСИМ. А-а-а… ты про тот случай.

ИРИНА. Про тот, Максик, про тот. Денисов с тобой просто больше не хочет связываться. Стукачом брезгует. Так что смело пиши что хочешь. И от читателей огребай. Ты чат смотрел? (Смотрит в компьютер, читает.) «Кто-нибудь, объясните автору, что нельзя так писать: “Неумолимые наручники правосудия сковали преступника на ближайшие два года”. Это информационная заметка или пародия?». А вот еще: «Событие на копейку, а наваляли на весь рубль. Словоблудие в чистом виде. К смыслу не продерешься…». Это все про твой не правленный Денисовым материал.

МАКСИМ. Ну и что? На всех не угодишь.

ИРИНА. И не надо. Ты, главное, уже угодил главному.

МАКСИМ. Ир, ну зачем ты так? Ну, хочешь, я перед Денисовым извинюсь?

ИРИНА. Я, Максик, одного хочу: чтобы ты меня оставил в покое. Иди уже, седьмой час. Посиди в кафе, шампанского похлебай, ощути себя крутым журналистом. А мне работать надо.

МАКСИМ. (После паузы.) Что-то ты мне сегодня не нравишься, маманя. Надменная стала, а с чего? Не с того ли, что нынче битый час просидела у Богданова? Кофеек пили, о чем-то судьбоносном беседы беседовали?

ИРИНА. А ты спроси у Богданова. Он все доступно объяснит. Тебе понравится.

Максим молча выходит. Ирина, опустив голову, прячет лицо в ладони. Входит Денисов.

ДЕНИСОВ. Что с вами, Ирочка? Вам нехорошо?

ИРИНА. Да нет, Игорь Иванович, устала просто.

ДЕНИСОВ. Ну так поезжайте домой отдыхать.

ИРИНА. Дома никто не ждет, так что спешить некуда.

ДЕНИСОВ. Значит, со своим молодым человеком вы расстались безвозвратно?

ИРИНА. Еще безвозвратнее. Забрал свою зубную щетку и заявил, что раз я не читаю его блог, то о чем со мной говорить. И гордо удалился. Наверно, искать родственную душу.

ДЕНИСОВ. М-да… Сердце блогера склонно к измене. По-моему, вы легко отделались. Мог напоследок и денег занять.

ИРИНА. Откуда вы знаете? Занял… пятьсот рублей. Больше не было.

ДЕНИСОВ. Не жалейте. Пятьсот рублей за полученный опыт и обретенную свободу – это не деньги. Зато теперь вы открыты для новых отношений.

ИРИНА. Спасибо, мне и старых надолго хватит. Работать надо. (Пауза.) Игорь Иванович, я тут сюжет романа в первом приближении набросала. Хочу, чтобы вы оценили… Ой, я не спросила: у вас время-то сейчас есть?

ДЕНИСОВ. Есть, Ирочка. В больницу поеду только через час. Я весь внимание.

ИРИНА. Тогда давайте я буду делать кофе и рассказывать. (Подходит к столику, ставит чайник и одновременно говорит.) Героиней будет молодая дура.

ДЕНИСОВ. Смело… И в чем же выражается ее дурость?

ИРИНА. А запросы у нее несовременные. Живет неплохо, работает с удовольствием. При этом выглядит хорошо и на недостаток мужских взглядов не жалуется. Есть и вполне выгодные варианты. В общем, почти в шоколаде.

ДЕНИСОВ. А что не так?

ИРИНА. Варианты исключительно постельные. Само по себе это не страшно, потому что героиня в расцвете лет и вовсе не монашка. Думает: ну ладно, с этим обожглась, но уж следующий-то… А следующий – плюс-минус такой же. И ничего ему не надо, кроме постели. И получается, что у девушки тело в порядке, а душа в анабиозе. Интим есть, а любви нет. Понимаете?

ДЕНИСОВ. Отлично понимаю. Что дальше?

ИРИНА. (Ставя на стол чашки с кофе.) А дальше появляется герой. Я вам говорила: это немолодой человек, героине ровно в отцы… С чего бы им интересоваться? Но в нем есть то, чего не хватает в ровесниках: ум, доброта, надежность. Спокойная основательность. Многое испытал и пережил. И даже его седина не отталкивает, потому что красивая. Такой, что ли, настоящий, не виртуальный. Сначала героине с ним просто интересно. Потом очень интересно. А затем она вдруг осознает, что он ей уже небезразличен… Так бывает?

ДЕНИСОВ. Бывает, почему нет? Молодые женщины нередко влюбляются в людей много старше их.

ИРИНА. А вот смысла влюбляться нет. Ни малейшего. Дело даже не в его годах. Просто он женат – раз и навсегда. Я уже не говорю, что он небогат и ничего не может дать героине… кроме себя. Но ведь ей ничего другого и не надо. Тянет к нему, и все.

ДЕНИСОВ. Да, сложная ситуация.

ИРИНА. Я же говорю: дура.

ДЕНИСОВ. Совсем даже не дура, не согласен… Ситуация вполне жизненная и психологически объяснимая. Душа, тем более женская, не может вечно быть в анабиозе. Рано или поздно она проснется и потребует своего. И если она выбрала человека, тут уже неважно, богат он или беден, молод или стар.

ИРИНА. А что дальше? (Пауза.) Это я как автор себя спрашиваю.

ДЕНИСОВ. Дальше, Ирочка, вас как автора ожидает большая проблема.

ИРИНА. Какая?

ДЕНИСОВ. Ну вот смотрите… (Допивает кофе.) У каждого героя должна быть своя психология и свой, как принято говорить, бэкграунд. То есть прошлое, которое формирует человека и его сегодняшнее поведение, поступки. Вам нетрудно представить психологию и бэкграунд героини. В конце концов, вы с ней примерно одного возраста и сходного опыта. Но как вы будете описывать героя, который годится в отцы? Вам придется придумывать и его прошлое, и его мысли, чувства. Не факт, что вы сумеете адекватно понять человека другого поколения.

ИРИНА (После паузы.) А вы мне поможете.

ДЕНИСОВ. Я?

ИРИНА. А кто еще? Вы же у меня консультант. Дайте мне прошлое героя. Дайте его характер, мысли, привычки.

ДЕНИСОВ. Ну да, конечно… Хорошо, попробую. (Встает, делает несколько шагов.) Прошлое героя… Тут надо сразу понять, что он вовсе не герой. Это обычный среднестатистический человек, в котором, как и в каждом, намешано хорошее и плохое. Пусть он будет журналистом – так легче. Это наша специфика, она вам понятна… Ну, что сказать? Он классный журналист. Он увлечен профессией и от души считает, что своими публикациями способен исправить минусы окружающей действительности. При советской власти карьера складывается вполне успешно. В родной газете его не раз повышали, он зачислен в руководящий резерв. А потом перестройка. И он, сам того не зная, становится восьмидесятником, потому что наивно верит в обновление общества… Он дышит ветром перемен и смутно прозревает иную жизнь – богатую, свободную, когда весь мир на ладони: и Эйфелева башня, и Бранденбургские ворота, и Биг-Бен. Глупец…

ИРИНА. Глупец?

ДЕНИСОВ. Хотя нет, пожалуй. Глупец – это тот, кто так ничего и не понял. А ваш герой с годами многое осознал. Например, что Бальзак – действительно великий писатель.

ИРИНА. При чем тут Бальзак?

ДЕНИСОВ. А он написал роман «Утраченные иллюзии». Вот эти два слова – как клеймо на судьбе нашего поколения. Знали бы вы, как мучительна утрата иллюзий! Они уходят, а что взамен? Депрессия, страх, бессонные ночи. Ломка та еще. Ищешь свое место в новой жизни и не можешь найти. Разочаровываешься в кумирах, ощущаешь свою невостребованность. Появляется непривычная мерзкая бедность. И как со всем этим жить дальше? Во что верить?.. Еще вчера с гордостью думал, что довелось жить в эпоху обновления. А сегодня, выгребая мелочь из кармана, понимаешь, что эпоха обновилась куда-то не туда… Странно, казалось бы, иллюзии ничего не весят. Но сколько людей придавило их обломками…

ИРИНА. А наш герой? Он так и не увидел Эйфелеву башню?

ДЕНИСОВ. Отчего же, увидел. И Триумфальную арку увидел, и Кельнский собор, и Тауэрский мост, и даже Белый дом. Поездил от души. Стал ли он от этого счастливее? Не знаю, не уверен… Вообще-то ему повезло – он уцелел. Выжил, не спился, как очень и очень многие. Был молод, энергичен и профессионален. Вкалывал как ненормальный от безысходности. Расслабиться не давал инстинкт самосохранения. В разное время выпускал собственную газету, создал свое рекламное агентство. Иногда жил очень неплохо, но чаще – трудно. Все-таки по натуре он не предприниматель. Занимался политикой и даже стал однажды городским депутатом. Подвизался на ниве общественных связей, работал на многих выборах. На старости лет решил вернуться в профессию и встретил пенсионную дату за редакционным столом… Вот, если крупными штрихами, бэкграунд вашего героя.

ИРИНА. (После паузы.) Запротоколировано. А его характер? Психология?

ДЕНИСОВ. Хм… тут важно показать, что герой совсем не идеален. Да, в нем есть немало хорошего. Не глуп, добр, отзывается на чужую беду. Не жаден, скорее, любит гусарить – когда позволяют обстоятельства. Потому, кстати, и денег не скопил… Написал десяток романов, получил массу хороших рецензий, но так ничего и не издал – как-то не сложились отношения с издательствами. Стеснялся лезть в глаза, просить…

ИРИНА. А как бы почитать?

ДЕНИСОВ. Не отвлекайтесь… Вот это самое стеснение преследует его всю жизнь. Типичный интеллигент, хотя вслед за Чеховым это слово терпеть не может. Любит женщин, и женщины, в общем, его тоже любят. В этом, быть может, главная беда и проблема его жизни.

ИРИНА. Ну, знаете… Любить и быть любимым – это же счастье. В чем беда, в чем проблема?

ДЕНИСОВ. Беда в том, что в конце каждой встречи маячит разлука… Как-то однажды, на излете советской власти, он с делегацией от Союза журналистов полетел во Францию. И была в делегации красивая светловолосая тележурналистка с Дальнего Востока. И влюбился он мгновенно и сумасшедше. И ответила она ему взаимностью… Головой-то он понимал, что у этой связи нет будущего. Безумное расстояние между их городами, его семейное положение – все, ну все против. А душа рвется. И вот он прилетает к ней на Дальний Восток. Раз, другой, третий… Иногда, если она в Москве, он правдами и неправдами вышибает из редактора командировку в столицу. Работа, семья – все теперь как во сне. Отныне вся жизнь состоит из коротких редких встреч и невыносимо длинных пауз между ними. Чтобы заполнить их, он каждый день звонит ей, пишет письма и в каждое вкладывает новое стихотворение.

ИРИНА. Но стихи-то процитировать можно? Не роман же. Ну пожалуйста.

ДЕНИСОВ. Отчего же, можно. Хотя, разумеется, это не Шекспир. (Читает.)

(После паузы.) Такой, что ли, поток сознания. Но герой ведь не поэт, он журналист… Что вы, Ирочка?

ИРИНА. (Отвернувшись.) Хотела бы я утонуть в таком потоке… А что было потом?

ДЕНИСОВ. Потом случилось то, что и должно было случиться. Они просто устали. Спалили друг друга дотла: короткими встречами, долгой разлукой, звонками, письмами. И расстались. Каждый остался со своей пустотой.

ИРИНА. Послушайте! Но если была такая любовь… почему он просто не развелся?

ДЕНИСОВ. А не мог. В будущую жену герой влюбился еще в школе. И что бы ни случалось в жизни, каких бы женщин ни встречал, вот этот образ… образ девочки-школьницы с чудесной косой и замечательными ямочками на щеках… этот образ всегда был с ним. Стоял перед глазами, не давал о себе забыть. Прошло больше сорока лет, и она уже давно не та, но герой-то видит ее все той же десятиклассницей. Она не только его женщина – она вся его жизнь. Расстаться с ней выше любых сил. Вот он и не расстался.

ИРИНА. (После паузы.) А она знала про этот роман?

ДЕНИСОВ. Знать-то не знала, но, конечно, догадывалась. Понимаете, когда проживешь с человеком много лет, начинаешь его чувствовать. Разумеется, она видела, что герой мечется, что ему плохо, что он ушел в себя… Кстати, никаких специальных усилий, чтобы сохранить его, она не прилагала. Сцен, скандалов, истерик – ничего этого не было. Была она, были дети, был дом. И этого оказалось достаточно, чтобы герой постепенно пришел в себя и вернулся к привычной жизни.

ИРИНА. А как же дальневосточная любовь? Он ее забыл?

ДЕНИСОВ. Нет, не забыл. Но… наверно, у каждого где-то глубоко в подсознании есть такие, что ли, весы. Они взвешивают и оценивают все, что существует и происходит в жизни человека. Так вот, внутренние весы героя сделали свой выбор. И он его принял.

ИРИНА. (После паузы.) И еще говорят о женском непостоянстве. А тут мужчина любит одновременно и жену, и ту, другую… Не просто спит с каждой, а именно любит. Странно все-таки.

ДЕНИСОВ. Странно? Вы хотели бы, чтобы ваш герой был однолюбом? Ну что ж, он и сам этого хотел бы. Так жить намного проще. Учитывая его отношение к жене, в каком-то смысле так и есть. Но человек сплошь и рядом выламывается из стереотипов. И что же, его теперь за это – расстрелять? Вы же не осуждаете меня за то, что я одновременно люблю и Моцарта, и Баха, хотя более несхожей музыки не найти. Каждый прекрасен по-своему, вот в чем дело. Так и с женщинами. Просто с одной хорошо, а без другой нельзя.

ИРИНА. Тогда что же такое любовь вообще?

ДЕНИСОВ. Ну, это каждый понимает по-своему. Идеалом от века принято считать историю Ромео и Джульетты – и пусть. Красивые легенды тоже нужны. Лично я поверил бы в эту любовь, если бы Шекспир изобразил их не подростками, а зрелыми людьми. Как ни считай, а любовь проверяется временем. Все прочее есть томление духа и тела. Вот как у этих бедных детей из Вероны…

Звонит мобильный телефон Денисова. Извинившись, он берет трубку.

ДЕНИСОВ. Илья Моисеевич? Добрый вечер. А я как раз собираюсь ехать. Как там моя половина?.. Что? Что?! (Вскакивает.) Господи… Я… да, я сейчас… бегу, еду. Сейчас, сейчас уже…

Хватает портфель, быстро идет к выходу.

ИРИНА. (Поднявшись, с тревогой.) Что случилось, Игорь Иванович?

ДЕНИСОВ. (На ходу.) Это из больницы звонили. Жена…

Не договорив, выбегает.