Читать книгу Заполярье 1944-1945. Война, повседневность, память - Сборник - Страница 3

Поражение немцев под Сталинградом в 1943 г. активизировало поиски путей выхода Финляндии из Второй мировой войны. Этот вопрос обсуждался как во время Московской конференции министров иностранных дел (19–30 октября 1943 г.)[3], так и на встрече Большой тройки в Тегеране (28 ноября – 1 декабря 1943 г.). В результате бесед о Финляндии между И. В. Сталиным, У. Черчиллем и Ф. Рузвельтом Большая тройка в целом одобрила условия, которые Советский Союз собирался предъявить Финляндии[4].

Контакты советского и финляндского правительств, осуществлявшиеся и ранее через Посольство СССР в Стокгольме, заметно оживились в феврале 1944 г. Посол Александра Михайловна Коллонтай 19 февраля во время встречи с тайно прибывшим в Швецию финским представителем Юхо Кусти Паасикиви передала советские условия перемирия: 1) разрыв отношений с Германией и интернирование немецких войск и кораблей в Финляндии, причем, если Финляндия сочтет эту последнюю задачу для себя непосильной, то Советский Союз был готов оказать ей необходимую помощь; 2) восстановление советско-финляндского договора 1940 г. и отвод финских войск к границе 1940 г.; 3) немедленное возвращение военнопленных и гражданского населения, содержащихся в концлагерях или используемых финнами на работах. Три вопроса было предложено оставить до переговоров в Москве: 1) о частичной или полной демобилизации финской армии; 2) о возмещении убытков; 3) о районе Петсамо[5]. Следует подчеркнуть, что все условия, предъявляемые финской стороне, предварительно обсуждались с английскими дипломатами, поскольку Великобритания тоже находилась в состоянии войны с Финляндией[6].

В то же самое время находящееся в Лондоне норвежское эмигрантское правительство было весьма озабочено решением проблемы освобождения Норвегии от немецко-фашистских войск. Первоначально норвежское «лондонское правительство» рассчитывало, что в освобождении Норвегии от оккупантов примут участие ее западные союзники. Руководство эмигрантского правительства Норвегии и командование норвежских вооруженных соединений, подчинявшихся этому правительству, надеялось таким образом избежать возникновения ситуации, при которой советские войска пересекут границу Норвегии и окажутся на норвежской территории. Весной 1944 г. вопрос об освобождении норвежских территорий и в первую очередь Северной Норвегии для норвежского правительства обострился. Этому способствовала ставшая доступной информация о готовящихся советско-финляндских переговорах о выходе Финляндии из войны. Еще одним фактором стали все более усиливавшиеся сомнения норвежцев в том, что западные союзники приступят к выполнению какого-либо из обсуждавшихся планов по освобождению. Одним из таких планов, например, был план Уинстона Черчилля «Юпитер», предусматривающий вторжение в Норвегию с севера. Предполагалось, что таким способом произойдет создание, употребляя выражение Черчилля, – «второго фронта малых масштабов»[7]. Черчилль так писал об этом: «Мы могли бы постепенно продвигаться на юг, свертывая сверху нацистскую карту Европы»[8]. Западными союзниками разрабатывались и другие планы по освобождению Норвегии, например, Rankin B. и Rankin C. Следует, однако, отметить, что ни об одном из упомянутых планов советское руководство в известность не ставилось.

Таким образом, все более возрастающая уверенность Норвежского правительства в Лондоне в том, что скорее всего Советский Союз будет играть роль в процессе освобождении Норвегии, способствовала активизации дипломатических контактов с Советским Союзом. 8 марта 1944 г. по инициативе норвежской стороны состоялась встреча министра иностранных дел Норвегии Трюгве Ли с послом СССР при Союзных правительствах в Лондоне Виктором Захаровичем Лебедевым. В начале беседы Трюгве Ли поинтересовался, нет ли новых сведений о переговорах СССР и Финляндии. Услышав в ответ, что Лебедев ничего сверх того, что уже было опубликовано по этому вопросу в прессе, не знает, норвежский министр приступил к изложению «главного вопроса». Трюгве Ли сказал, что «в случае выхода Финляндии из войны, норвежское правительство намерено просить согласия Советского правительства на создание на территории Советского Союза норвежской воинской части»[9].

Норвежское правительство желало, чтобы норвежская часть была бы послана на фронт против немцев на «северных участках, более близких к их родной земле»[10]. В ходе этой встречи Трюгве Ли также обсудил с советским послом вопрос о подготовке соглашения о гражданской администрации и юрисдикции на освобожденных норвежских территориях. Проект соглашения уже обсуждался ранее норвежской стороной с английскими и американскими властями, о чем союзники своевременно информировали советское руководство[11]. Норвежское правительство хотело быть готовым ко всем предвиденным и непредвиденным обстоятельствам и поэтому стремилось заключить соглашение с Москвой, которое бы регулировало отношения между командованием экспедиционных сил, могущих оказаться на территории Норвегии (в данном случае речь шла о Красной армии) и Правительством Норвегии. «Соглашение о гражданской администрации и юрисдикции на норвежской территории после ее освобождения союзными экспедиционными силами»[12] было подписано Трюгве Ли и Виктором Захаровичем Лебедевым 16 мая 1944 г. Одновременно такие же соглашения были подписаны с Великобританией и США. Трюгве Ли считал, что в основе этих соглашений лежали интересы Норвегии, и что ее суверенитет и целостность таким образом уважались как в теории, так и на практике[13]. Напротив, министр-президент оккупированной Норвегии, коллаборационист Видкун Квислинг после подписания этого соглашения заявил, что «большевистское правительство… сможет потом потребовать оккупации Норвегии для дальнейших его планов большевизации Севера»[14].

Вернемся теперь к советско-финляндским отношениям. Первый раунд переговоров с делегацией Финляндии о выходе страны из войны состоялся в конце марта 1944 г. Переговоры, в ходе которых финской стороне были предложены условия, упомянутые выше, не привели к положительному результату. 19 апреля Александра Михайловна Коллонтай получила в Стокгольме следующий официальный ответ Правительства Финляндии: «Принятие этих предложений, которые отчасти не осуществимы по техническим причинам, в значительной степени ослабило бы и нарушило бы те условия, при которых Финляндия может существовать как самостоятельное государство…»[15] Вскоре Коллонтай сообщила финской стороне, что советское правительство принимает к сведению, что финляндское правительство в своем ответе отклонило советские условия перемирия как базу для переговоров и прекратило переговоры о перемирии[16].

Западные союзники открыли долгожданный второй фронт 6 июня 1944 г. Три дня спустя – 9 июня 1944 г. началось крупное наступление советских войск на Карельском перешейке, а 21 июня – на свирско-петрозаводском направлении. Советские войска заняли всю западную часть Карельского перешейка и 20 июня взяли Выборг. Успешное проведение этой Выборгско-Петрозаводской операции изменило политическую обстановку внутри Финляндии: стремление к перемирию значительно возросло.

22 июня посол Финляндии в Швеции Георг Грипенберг обратился через министерство иностранных дел Швеции к советскому правительству с запросом относительно возможностей выхода Финляндии из войны. На следующий день, 23 июня, А. М. Коллонтай передала генеральному секретарю МИД Швеции Эрику Бухеману следующий ответ, поступивший из Москвы: «Мы уважаем Бухемана[17] и верим в его миротворческую миссию. Тем не менее, так как мы были несколько раз обмануты финнами, мы хотели бы получить от финского правительства официальное заявление за подписью премьера или министра иностранных дел, что Финляндия капитулирует и просит мира у СССР. В случае получения нами от финского правительства такого документа, Москва будет согласна принять делегацию финского правительства»[18]. Советское правительство ответа на свое заявление не получило. Премьер-министр Финляндии Эдвин Линкомиес расценил это заявление как требование безоговорочной капитуляции.

В тот же день, когда Грипенберг в Стокгольме проводил «мирный зондаж», а именно 22 июня, в Хельсинки прибыл министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп. Главной целью его приезда было закрепление германо-финского сотрудничества. Миссия Риббентропа завершилась тем, что президент Ристо Рюти заключил «личный» пакт с Германией. В своем письме Гитлеру от 26 июня он, как президент Финляндии, принял на себя обязательство не подписывать мир с Советским Союзом и не позволять назначенному им правительству или кому-либо иному идти на переговоры о мире иначе как при согласовании его условий с Германией.

Этот шаг Рюти часто трактуется как следствие предъявленного советским правительством Финляндии требования о безоговорочной капитуляции. Действительно, слово «капитуляция» употреблено в советском заявлении от 23 июня, но ведь в случае предъявления требования о безоговорочной капитуляции не обязательно принимать делегацию для переговоров. 4 июля 1944 г. Паасикиви записал в своем дневнике: «Капитуляция “в принципе” ради престижа. “Свенска Дагбладет” считает, что русскому правительству следовало прояснить, что оно имеет в виду. С другой стороны, Хельсинки следовало бы выяснить намерения русских, а не пребывать в иллюзорной уверенности в том, что германская армия, которая сейчас отступает в Белоруссии, сможет совершить чудо на фронте под Выборгом»[19].

1 августа президент Рюти подал в отставку, а 4 августа в должность президента вступил К. Маннергейм. Это было сделано для того, чтобы освободить Финляндию от обязательств Рюти перед Германией, военно-политическое положение которой продолжало ухудшаться. 17 августа с визитом в Финляндию прибыл начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии В. Кейтель. В ходе встречи с ним Маннергейм заявил о том, что настроение в Финляндии упало, народ хочет мира и стремится возможно скорее закончить войну. Маннергейм дал понять, что договор с Рюти не был ратифицирован парламентом и поэтому он не связан обязательствами, которые принял Рюти[20].

Неделю спустя после встречи с Кейтелем Финляндия наконец предприняла шаги, направленные на урегулирование отношений с Москвой. 25 августа Грипенберг передал А. М. Коллонтай заявление от имени нового министра иностранных дел Финляндии Карла Энкеля. В нем содержалась просьба принять финскую правительственную делегацию, чтобы договориться о перемирии или заключении мира.

29 августа в ответ на финские ноты Коллонтай сообщила Грипенбергу предварительное условие приема делегации. Финское правительство должно было публично заявить, что оно разрывает отношения с Германией, и предъявить Германии требование о выводе вооруженных сил из Финляндии. 2 сентября Грипенберг передал Коллонтай заявление от имени Маннергейма. Президент предлагал, чтобы Финляндия сама контролировала и проводила в жизнь добровольную эвакуацию или интернирование немецких войск в южной части страны. Советское правительство согласилось на это предложение. В ночь на 4 сентября финское правительство сделало сообщение по радио, в котором сообщило, что Финляндия приняла предварительное условие о разрыве отношений с Германией и о выводе германских войск из Финляндии. Одновременно с этим заявлением военное Главнокомандование Финляндии объявило о прекращении военных действий на всем участке расположения финских войск с 8 часов утра 4 сентября[21]. Советское Верховное Командование в связи с «принятием Финским Правительством предварительного условия Советского Правительства» приказало прекратить военные действия на советско-финляндском фронте с 8 часов утра 5 сентября[22].

Для ведения переговоров о перемирии 7 сентября в Москву прибыла делегация Финляндии. 19 сентября было подписано Соглашение о перемирии между СССР и Великобританией, с одной стороны, и Финляндией – с другой[23]. От имени советского и британского правительства его подписал генерал-полковник А. А. Жданов, будущий председатель Союзной Контрольной комиссии, создание которой предусматривалось Соглашением и деятельность которой прекратилась после подписания в феврале 1947 г. мирного договора.

После вывода Финляндии из Второй мировой войны возобновилась подготовка к разгрому немецких войск на Севере. 28 сентября 1944 г. командующий войсками Карельского фронта генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков направил Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину доклад о плане овладения районом Петсамо. В докладе сообщалось, что операцию планировалось провести в три этапа: первый этап – прорвать оборону противника; второй этап – овладеть районом Луостари, Петсамо; третий этап – полностью очистить от противника район Тито́вки и выйти на рубеж государственной границы на участке Вуореми (Ворье́ма), Салмиярви[24].

7 октября началась Петсамо-Киркенесская операция. 15 октября советские войска овладели районом Петсамо и Луостари. В тот же день командование Карельского фронта направило Верховному Главнокомандующему донесение о дальнейших боевых действиях 14-й Армии. В донесении содержался следующий запрос: «Так как дорога на Сальмиярви, Наутси идет возле норвежской границы и с территории Норвегии может держаться под огнем, прошу для обеспечения дороги разрешить переходить границу с Норвегией»[25]. Позднее Кирилл Афанасьевич Мерецков так писал об этом в своих воспоминаниях: «Я ожидал наряду с согласием услышать еще всевозможные указания относительно политической линии поведения войск. Ответ Верховного Главнокомандующего на заданный вопрос оказался весьма кратким: “Это было бы хорошо!” Так начались операции в Норвегии»[26]. 16 октября Ставка официально утвердила тактику командования Карельского фронта.

17 октября состоялась встреча посла Норвегии в СССР Рольфа Андворда с замнаркома по иностранным делам Владимиром Георгиевичем Деканозовым. Для норвежского посла важным было получить ответы на следующие вопросы: 1) Желает ли Советское Правительство, …чтобы норвежские военные части были направлены теперь через Финляндию для окончательной организации их участия в операциях против немцев, когда последние окажутся оттесненными в Северную Норвегию? 2) Желает ли Советское Правительство… чтобы норвежские полицейские силы были передислоцированы из Швеции в Финляндию для вытеснения немцев из этой страны? 3) Желает ли Советское Правительство, чтобы военная миссия, о которой шла речь в майском соглашении, была теперь послана в Советский Союз?

Андворд обратился к Деканозову с просьбой «хотя бы на 5 минут повидать Молотова и узнать его мнение» по поводу поднятых в записке вопросов. Настойчивость Андворда была связана с тем обстоятельством, что он 19 октября должен был вылететь в Лондон и сообщить своему правительству «принципиальный ответ Советского Правительства»[27]. Деканозов обещал Андворду довести содержание разговора и Памятной записки до сведения советского правительства.

Вечером следующего дня, 18 октября, Вячеслав Михайлович Молотов принял Андворда. Нарком начал беседу с сообщения о том, что советское правительство согласно со всеми пунктами, предложенными норвежским правительством и касающимися участия норвежских военных сил в операциях против немцев в Финляндии, а также посылки в СССР норвежской военной миссии[28]. Во время встречи с Молотовым норвежский посол задал вопрос, распространяется ли согласие советского правительства на пункт, изложенный Деканозову устно, о возможности обращения норвежцев к англичанам и американцам с просьбой помочь в переброске норвежских войск из Англии на север СССР или в занятые советскими войсками северные районы Финляндии. Подтвердив согласие советского правительства и по этому пункту, Молотов сказал так: «…СССР и Норвегия имеют общую задачу в борьбе против гитлеровской Германии и… Советский Союз окажет Норвегии политическую и военную помощь в выполнении этой задачи»[29]. Далее Андворд поинтересовался, будут ли советские войска преследовать немцев на норвежской территории после достижения ими норвежской границы и получил утвердительный ответ Молотова.

Государственная граница Норвегии была пересечена, именно в тот самый день, когда и проходила вышеупомянутая беседа Молотова и Андворда, то есть 18 октября. Норвежская сторона узнала об этом событии 25 октября, то есть в день освобождения Киркенеса. Временный поверенный в делах Норвегии в СССР Э. Крог-Хансен в письме, направленном 26 октября В. М. Молотову, написал: «Мне хотелось бы выразить Вашему Превосходительству, с каким глубоким волнением я узнал вчера через салют об освобождении первой части моей родины – города Киркенеса и его района от фашистского ига. В этот потрясающий момент мне хотелось бы также просить Ваше Превосходительство передать сражающимся на Севере солдатам и офицерам доблестной Красной Армии глубокую благодарность их норвежских товарищей, гордящихся тем братством по оружию, которое начнется теперь между ними и героическими советскими воинами в борьбе против общего врага»[30].

Днем завершения Петсамо-Киркенесской операции считается 29 октября 1944 г. Норвежский военный отряд и военная миссия не успели прибыть в Восточный Финнмарк до его освобождения Красной армией. Они прибыли в Киркенес 10 ноября 1944 г. Норвежский контингент, которым руководил полковник Арне Дагфин Даль, насчитывал в общей сложности 282 человека, из них 231 рядовой и 51 офицер[31].

6 ноября 1944 г. на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями г. Москвы, посвященном 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, выступил председатель Государственного комитета обороны И. В. Сталин. В своем докладе он подчеркнул, что изгнание немцев из пределов советской земли в отчетном году было предрешено рядом сокрушительных ударов наших войск по германским войскам. В качестве десятого удара он назвал Петсамо-Киркенесскую операцию. Вот как это прозвучало на торжественном заседании: «Наконец, в конце октября этого года был осуществлен удар по немецким войскам в Северной Финляндии, когда немецкие войска были вышиблены из района Печенга и наши войска, преследуя немцев, вступили в пределы союзной нам Норвегии»[32].

7 ноября в Москву с официальным визитом из Лондона прибыла норвежская делегация во главе с министром иностранных дел Т. Ли. Его сопровождал Р. Андворд, министр юстиции Терье Вольд и другие[33]. В тот же день Молотов принял Ли и Андворда. В начале беседы с советским наркомом Ли от имени норвежского правительства поблагодарил за освобождение части Норвегии советскими войсками. В ответ на это Молотов сказал: «Дело за норвежцами – завершить освобождение Норвегии, начало уже положено»[34].

10 ноября в честь норвежского гостя нарком Молотов устроил завтрак. Руководитель советской внешней политики на этом завтраке произнес тост за дружбу между Норвегией и Советским Союзом. Молотов сказал: «Наши страны теперь стали соседями, поскольку они снова имеют общую границу. Это обстоятельство еще больше сблизит наши страны и правительства»[35]. В ответном выступлении норвежский министр отметил, что «героическая Красная Армия и Красный Флот под руководством мудрого вождя – Маршала Сталина, в сотрудничестве с Соединенными Штатами Америки и Великобританией, спасли цивилизованный мир»[36]. Далее он выразил надежду, что «в сотрудничестве между нашими странами при самых благоприятных предзнаменованиях открывается новая страница»[37].

12 ноября Ли отбыл из Москвы в Лондон, а министр юстиции Вольд из Москвы направился в Восточный Финнмарк в качестве представителя норвежского правительства для сбора информации о положении в освобожденных районах. По результатам этой поездки им был подготовлен отчет, который вместе с сопроводительным письмом Р. Андворда был направлен В. Г. Деканозову[38]. По мнению Вольда поездка была «прекрасно организована»[39]. Вольд в отчете констатировал, что небольшая часть норвежских войск, находящаяся в настоящее время в Финнмарке, прибыла, к сожалению, уже после начала освобождения и не могла принять в нем участие. Он подчеркнул, что советское командование строго ограничило действия подчиненных ему войск исключительно военной областью и местные норвежские власти наилучшим образом отзываются о советских войсках[40]. В сопроводительном письме Андворда к цитируемому отчету сообщалось, что «гражданское население освобожденных районов Северной Норвегии находится, вследствие произведенных немцами разрушений, в отчаянном положении». В связи с этим Андворд обратился к советскому правительству с просьбой об оказании «незамедлительной помощи» продовольствием и строительными материалами[41]. Можно найти немало свидетельств о помощи, оказанной советской стороной норвежцам[42].

Норвежские опасения, что советские войска, придя на норвежскую землю, останутся там надолго, оказались напрасными. 11 сентября 1945 г. заместитель народного комиссара иностранных дел СССР А. Я. Вышинский пригласил к себе Эрнеста Крог-Хансена.

Андрей Януарьевич сообщил норвежскому дипломату о приказе Правительства СССР Генеральному штабу вывести Красную армию с норвежской территории. Эрнест Крог-Хансен отметил в своей записи этой беседы, что это сообщение «явно доставило радость» Вышинскому. Сказав в ответ, что ему будет «приятно передать это сообщение» в Норвегию, Эрнест Крог-Хансен затронул вопрос об урегулировании отношений в пограничной зоне[43]. В советской записи той же беседы дополнительно сообщается, что норвежский советник также отметил, «что его соотечественники будут опечалены этим решением (о выведении Красной армии. – А. К.), так как успели сдружиться с русскими солдатами и офицерами»[44]. В конце сентября 1945 г., после 10-месячного пребывания, все советские части были выведены из Северной Норвегии. 17 октября премьер-министр Эйнар Герхардсен направил на имя И. В. Сталина благодарственную телеграмму, в которой высказал «самые теплые поздравления Норвежского правительства и его благодарность за неоценимое содействие Красной Армии в освобождении Норвегии от немецкого ига»[45].