Читать книгу Роботы против фей - Сборник - Страница 3

– Добро пожаловать в компанию «Роботы-для-дома», – проговорил бодрый служащий кадрового отдела. – Джейк, Рон и все мы с нетерпением ждем, когда и вы внесете свой вклад в успехи компании!

– А вы искренне верите? – тихим заговорщицким голосом спросила меня женщина, сидевшая рядом. Удивленная, я посмотрела на нее. Бейджик на груди сообщил мне ее имя: Эми.

Она отхлебнула кофе, нахмурилась и постучала костяшками пальцев по большому столу, раскинувшемуся в центре конференц-зала. Маленькая кофе-машина, стоявшая на середине стола – черный, в стиле «ретро», приземистый цилиндр с хромированной верхушкой, – начала крутиться и крутилась, пока ее камера не уставилась на Эми, которая улыбнулась и помахала кофе-машине рукой.

– Искренне верю во что?

Эти слова я произнесла шепотом. Иначе я не могла. С одной стороны, я знала, что мне нужно сосредоточиться на этой презентации разнообразных преимуществ работы в компании, предоставляемых ею бонусов – мама не меньше пяти раз, говоря со мной по телефону накануне вечером, сказала о том, как важно уже на первой после колледжа работе вписаться в богатый налоговыми льготами пенсионный план 401(к). Но я нервничала (слайд на экране гласил: «Наша миссия – это невозможное»), а Эми, сорокалетняя, с короткой стрижкой и татуировкой на левой руке (две феи, играющие в «нинтендо»), выглядела так, словно и могла, и готова была поделиться некой мудростью.

– В Миф о Долине, – сказала она.

Кофе-машина, негромко гудя мотором, подъехала к Эми, остановилась в нескольких дюймах и сверкнула прозрачным ободком, охватывающим глаз камеры. Эми наклонилась и вылила содержимое своей чашки в сливной бачок, встроенный в боковую стенку робота.

Затем, вместо того, чтобы набрать новый заказ на сенсорной панели, она откинулась в кресле и громко произнесла:

– Чай. «Эрл Грей». Горячий!

Кое-кто из недавно нанятых служащих компании, из которых почти все были примерно моего возраста, неодобрительно посмотрели на Эми. Другие же усмехнулись.

– Всегда хотела это сделать, – сказала Эми и удовлетворенно ухмыльнулась, увидев, как машина наполняет ее чашку свежим напитком.

Кадровик, вместо того, чтобы нахмуриться, снисходительно улыбнулась.

– Когда-то я тоже так поступала, – сказала она. – Пусть это будет прелюдией к моему следующему слайду.

И она нажала кнопку на пульте.

Следующий слайд демонстрировал старую фотографию основателей компании «Роботы-для-дома»: шизоватого вида студенты, сидящие в своей комнате в общежитии, окруженные мешаниной из деталей от электроники и ученическими тетрадками. «Мы полагаем, что нет более достойной цели, чем улучшение жизни человечества посредством внедрения современной робототехники. Мы хотим, чтобы каждый из вас понимал, что может сделать что-то новое, достичь того, что все считают невозможным, начать свою карьеру так, как начали ее Джейк и Рон – с тетрадкой, полной диаграмм, в которые никто не верил, и с восьмьюдесятью пятью долларами на двоих…».

Эми склонилась ко мне:

– Либо это тупо постановочная фотография, либо один из этой парочки мало что смыслит в программировании.

– Вот как?

– Посмотрите на монитор. Кто же так работает с «Пёрлом»? Этот язык им явно не по зубам.

Я взглянула на фотографию, потом на Эми. Вероятно, выражение на моей физиономии было достаточно красноречивым.

– Так вы не программист? – спросила она.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет. Фольклористика и сравнительная мифология.

Эми с любопытством меня рассматривала.

– Мне это нравится, – сказала она. – Нужно будет пообщаться… теснее.

Класс! Я даже не въезжаю в их юмор. Пришлось напрячь мозги, чтобы подавить поднимающуюся волну паники.

Одна из самых крутых компаний в Силиконовой долине не стала бы просто так принимать на работу гуманитария, если бы чего-то в нем не увидела, верно?

Кадровик достала стопку блокнотов и раздала нам.

– Это первый и самый важный бонус.

Внутри блокнотов оказались разграфленные листы бумаги. Я раскрыла свой. Но вместо обычных линеек и клеток на листах были напечатаны спирали, соты, контуры животных, перемежающиеся хаотично разбросанными точками.

– Не следует идти нахоженными тропками, – продолжала кадровик. – Если существуют нерешенные проблемы, то ваша задача – решить их. Подумайте о невозможном… и пусть под вашими руками оно станет реальностью.

– Для корпоративного слогана не так плохо, – прошептала Эми. – Пародии вряд ли достоин, как эта фразочка от «Сентиллиона»: «Мы организуем потоки информации, чтобы облагородить человечество»; но гораздо лучше, чем шутка от «Базара», под которую они заставляют своих служащих самим строить себе рабочие столы из деревянного бруса: «нет ничего, чего у нас нельзя купить». Только взгляните на эти вдохновенные лица!

Я оглянулась на остальных. Кто-то уставился на блокнот, не представляя, что с ним делать. Другие с воодушевлением уже что-то рисовали, и лица их были столь сосредоточенны, что виделось: они создают очередной шедевр компании «Роботы-для-дома».

Эми отхлебнула чаю.

– Молодняк так забавен, – сказала она. – Как им нравится чувствовать себя вдохновленными!

Ироничный тон Эми заставил меня насторожиться.

– Вы думаете, нас водят за нос? – спросила я. – Но на сайте «Глассдор» очень хорошие отзывы об этой фирме и ее корпоративном стиле.

– Как и обо всех их конкурентах здесь, в Долине, – усмехнулась Эми. – Есть у них и собственные автобусы, и бесплатные орешки, и фрукты, и льготные кредиты. Они дадут вам столько свободы, сколько вы сможете переварить, да еще, чтобы удержать, предложат опцион на акции компании. Но никто здесь не добьется успеха, если не поверит в Единый и Единственно Верный Миф.

– Делать все больше и больше денег? – спросила я, немного, если честно, разочарованная. Эми строила из себя последнего циника, полагающего, что корпорации – это воплощенное зло; но я-то знала, что это глупо и неправда!

– Нет. Таких людей, как Джейк и Рон, интересуют не деньги, – сказала Эми. – Кредо работающих здесь таково: любые мировые проблемы может исправить парень с клавиатурой и паяльником.

Я окинула Эми более критичным взглядом. Рюкзачок десятилетней давности с эмблемой «Шеролл», футболка от «Сентиллион», держалка для мобильника от «Абрикоса» с их старым логотипом. Это могли быть знаки отличия, полученные ею в окопах величайших компаний Долины, а может, знаки и менее привлекательные – свидетельства того, что ее цинизм не позволил ей удержаться ни в одной из них.

– А что плохого в том, что кто-то хотел бы изменить мир? – спросила я.

– Ничего, – ответила Эми. – Кроме явного дефицита скромности.

– Но это же здорово, что мы не просто мечтаем о будущем, но и сами создаем его.

Я намеренно отодвинулась от Эми. Мне совсем не хотелось, чтобы ее негативное отношение испортило мне настроение в мой первый рабочий день. Тем более, что кадровик принялась говорить о пенсионном плане 401(к).

* * *

Предполагалось, что группа «Передовая автоматика для дома», к которой меня подключили, должна была совершать принципиальные прорывы в деле создания техники, отличной от обычных приборов и устройств, которые приносили компании основную прибыль, – от пылесосов, стиральных машин и систем безопасности. Большинство собравшихся здесь специалистов составляли ветераны из других групп, и у меня сложилось стойкое впечатление, что они находятся здесь потому, что хотят проводить больше времени со своими семьями и совсем не желают состязаться с нами, молодыми сотрудниками.

К моему неудовольствию, Эми тоже оказалась в моей группе.

– Никогда не работала бок о бок с фольклористом, – сказала она.

– Продукт – это не только программа, – отозвалась я. – Моя работа – рассказать историю, в которой продукт будет главным героем.

Как я была благодарна вице-президенту отдела маркетинга, который внушил мне эту идею несколькими днями раньше!

– Совсем необязательно занимать против меня оборону, – сказала Эми. – Я как раз и думаю, что Долине следовало бы поменьше думать о технологических утопиях и побольше – об истории. Занятно будет поработать вместе. Так как вы изучали мифологию, то будете более реалистичны в сроках и графиках. Ну что же, как говорится в «Звездном пути», «Дармок и Джалад посреди океана», верно?

Я едва не застонала. Господи, она думает, что я не знаю, что делаю, а потому буду работать спустя рукава. Да, это назначение вряд ли поспособствует моему карьерному росту.

Я открыла блокнот и написала печатными буквами на первой странице, на самом верху: «Передовая автоматика для дома». Подчеркнула тремя линиями, после чего решила стереть последнюю букву и переписать ее курсивом, пустив от нее к краю страницы длинный хвост.

В этом варианте смелости было больше, чем в изначальном – предполагалось, что автор этой надписи способен выйти за пределы традиционных представлений. Чем не символ?

Что до остального пространства страницы, совершенно пустой, за исключением спиралек и черточек, то ее лабиринты, казалось, издевались надо мной.

– Вы уже записались на семинар исследовательского отдела?

Я обернулась и увидела позади себя Эми, которая стояла, облокотившись на стенку моего отсека, с чашкой чая в руке.

– Нет, – ответила я, изображая занятость.

– Даю бесплатный совет: чтобы получать зарплату, совсем необязательно сидеть здесь, в четырех стенах. Они не фиксируют присутственные часы. Это преимущество, и грех им не воспользоваться.

Это было уже слишком.

– Кое-кому нравится и работать, – едва не прошипела я.

Эми вздохнула и сказала:

– «Роботы-для-дома» приглашают на работу самых продвинутых исследователей со всего мира – когнитивисты, спецы по вычислительной технике, антропологи, лингвисты, знатоки наноматериалов. Кого тут только нет. Эти семинары – лучший бонус в социальном пакете, между прочим.

Я демонстративно промолчала и принялась писать в блокноте:

Какие проблемы в автоматизации быта еще не решены?

– «Китео. Он закрыл глаза», – вновь процитировала Эми «Звездный путь». – Лекции, вероятно, слишком терминологичны для гуманитария.

И удалилась.

Усевшись в уголке комнаты, где проходил семинар, я увидела усмешку на лице Эми и поняла, что стала жертвой манипуляции.

* * *

Сидя в спальне, я тупо разглядывала записки, принесенные с семинара, а также стопку книг, купленных в «Базаре», – я все еще предпочитала нормальные книги монитору компьютера. Нейронные сети, каскадные вводы, генетические алгоритмы… Когда только эта мешанина в моей голове приобретет осмысленный вид?

Схемы, которые я скопировала со слайдов доктора Вигнора, словно рассматривали меня, в то время как я пыталась вспомнить, почему тогда, на семинаре, они показались мне такими возбуждающими – словно шахматные задачки.

… давние традиции создания робототехники, имитирующей поведение живых существ, вырастают из исследований поведения насекомых и вдохновлены ими…

Но зачем искать где-то источники вдохновения, если мы можем припасть непосредственно к истокам? Вместо того чтобы программировать наших роботов на основе простых алгоритмов, имитирующих поведение, допустим, собирающего корм рабочего муравья, можно оснастить их нейронными структурами этого самого муравья? Прототип нового пылесоса способен в два раза быстрее, чем его предшественник, обрабатывать те же площади, причем его производительность увеличивается за счет того, что машина запоминает, какие зоны помещения аккумулируют пыли больше других, и, таким образом, расставляет приоритеты…

– Ааааа! – раздался истошный крик.

Это в ванной! Стукнула крышка унитаза, и крик перешел в вопль:

– Скорееееее! На пооооомощь!

Я схватила первое подвернувшееся под руку оружие – тяжелую книгу – и бросилась в ванную, готовая вступить в схватку с любым, кто напал на Софи, с которой я делила комнату.

Софи я нашла в ванне, в дальнем углу. Круглыми от ужаса глазами она смотрела на унитаз.

– Что случилось?

– Крыса! В унитазе сидит крыса!

Я отложила книгу, взяла ершик, склонилась над унитазом и приоткрыла крышку настолько, чтобы можно было заглянуть внутрь. Ну да, действительно, крыса. Здоровенная, как моя рука от локтя до кисти. Я смотрела на крысу, а она беззаботно плавала в окошке унитаза, да еще недовольно поглядывала на меня своими глазами-бусинками, словно сердясь, что я мешаю ей принимать джакузи.

– Как она туда попала? – срывающимся от ужаса голосом спросила Софи.

– Я изучала кое-какие городские легенды о крысах в туалете, – сказала я. – Похоже, это вовсе не легенды, а правда.

– Еще какая! – не унималась Софи.

– Крысы отличные пловцы, – продолжала я. – Мы живем на первом этаже, а забраться сюда по трубам для такой ловкой твари – пара пустяков.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? И что нам теперь делать?

Я покачала головой и сказала:

– Это просто животное, которое ищет, где бы поесть. Принеси моющее средство, и смоем парнишку туда, откуда пришел.

Прижимаясь спиной к стене, Софи выбралась из ванны и сломя голову бросилась в коридор. Когда она вернулась из кухни с бутылкой моющего средства, я вновь приоткрыла крышку унитаза и вылила в него все ее содержимое.

– Средство сделает фаянс скользким, а кроме того, растворит жир на шкуре крысы, и она уже не сможет держаться на плаву, – объясняла я, слыша, как крыса плещется в воде и, протестуя против моих действий, скребет когтями по фаянсу.

Я смыла воду и, хотя после этого не услышала никаких более шумов, для верности смыла еще и еще раз. Когда я подняла крышку, унитаз был пуст и стерильно чист.

– Пойду пожалуюсь хозяину, – проговорила Софи, наконец успокоившись.

Жестом я попросила ее посидеть тихо. В моем мозгу сверкнул отблеск идеи, и я не могла допустить, чтобы эту идею кто-нибудь спугнул.

* * *

О, как надо мной смеялись все спецы из моей группы! Они присылали мне на почту анекдоты и карикатуры про крыс. Даже на моем рабочем столе появилась плюшевая крыса, когда я вернулась в свой отсек после перерыва на ланч.

– Вот почему нам не нужны выпускники колледжей, у которых нет технического образования, – услышала я шепот за своей спиной.

По правде говоря, я не была уверена, что они так уж неправы.

Пришла Эми.

– Можно обойтись без шуток про крыс? – сурово сказала я. – Не то настроение.

– У меня тоже, – отозвалась Эми. – Я принесла чаю.

В том нервозном состоянии, в котором я пребывала, чай был, конечно, гораздо предпочтительнее кофе. Мы сели и стали болтать про ее новый дом. Эми пожаловалась, что ближе к концу осени ей пришлось чистить водосточные желоба, идущие вдоль крыши дома, заплатить кучу денег за очистку трубопроводов отопления и вентиляции, а потом еще убирать из канализационных труб мусор и корни.

– В этом доме так много щелей и укромных местечек! – говорила она. – Для всякой живности – просто раздолье!

– Вы – единственная, кто отнесся ко мне хорошо, – сказала я, чувствуя стыд за то, что держалась с Эми так холодно и высокомерно.

Она отмахнулась.

– У инженеров свой взгляд на мир. Они похожи на городских мышей, которые считают, что способность воровать сыр – единственная достойная уважения способность.

– Зато я – деревенская мышь, которая не в состоянии отличить стол от стула.

Эми улыбнулась:

– Мне постоянно, каждый день хочется чего-то нового. Я ведь тоже начинала не программистом.

– Вот как?

– Начинала я в «Базаре», упаковщиком на оптовом складе. Потом выступила там с идеей оптимизации процесса, и они назначили меня ответственной за решение текущих проблем. То я смотрела, как провести кабели через серверные, то определяла, что делать с режимом секретности в закрытых зонах. Оказывается, я мастер решать технические задачки, и закончилось все программированием, хотя колледжа я не кончала. Но это было еще до того, как они стали требовать дипломы.

Стало быть, Эми тоже была чужаком!

– Я не уверена, найду ли я здесь свое место, – сказала я.

– Не так уж важно думать о своем месте. Скорее, важно… как можно больше узнать о культуре, научиться рассказывать собственную историю их языком. Инженеры подтянутся, если вы нарисуете им картинку, которую они смогут понять. Покажете путь к свежему сыру по ту сторону клетки, если уж на то пошло, моя маленькая деревенская мышь!

Я рассмеялась:

– Да я старалась. Но это так трудно, нужно еще многому научиться!

– А почему вы все-таки решили работать в робототехнике? Мне всегда казалось, что гуманитариям больше нравится преподавать, учить других. И навек, таким образом, остаться в школе.

Я задумалась и после паузы проговорила:

– Непросто объяснить. Скажем так: меня страшно интересуют, буквально очаровывают истории – истории, которые мы рассказываем друг другу, и истории, которые мы рассказываем о самих себе. А о чем сегодня повествуют самые интересные истории? Да о технике! Мечты людей изменились. Теперь мечтают о том, что сделано с помощью паяльника, сварочного аппарата и компьютерной программы. Все прочие мечты – пустышки. Вот какие истории я хотела бы создавать. Простите, но, наверное, в том, что я говорю, мало смысла?

– Напротив, – возразила Эми. – Это самая осмысленная вещь из тех, что я от вас слышала. Действительно, техника – это наша поэма, наша баллада и наш эпический цикл. Вы не программист, но у вас душа программиста.

Наверное, это был самый странный комплимент из всех, что я когда-либо получала, но мне он понравился. Хорошо иметь друга!

В следующий момент я спросила:

– А как вам моя идея с крысой? Есть у нее шанс?

– Я не знаю, – ответила Эми. – Единственное, в чем я уверена, так это вот в чем: гений – это тот, кто не побоится показаться дураком.

– А мне-то всегда казалось, что вы – не самый большой энтузиаст вдохновляющих лозунгов.

– Тут есть над чем посмеяться, – отозвалась Эми. – Я имею в виду то, как наши боссы внушают нам корпоративную мифологию. Но это не значит, что я не люблю хорошую историю. Я же по-прежнему в Силиконовой долине, самой большой в мире фабрике грез – несмотря на то, что провела здесь столько лет.

Думай о невозможном!

И я решила отправиться прямо к истокам. Доктор Вигнор выслушал мою презентацию, не сказав ни слова; потом десять минут, не шевелясь, сидел с закрытыми глазами, словно уснул.

Неужели моя история была такой скучной? Я почти обиделась. Столько времени угробила на слайды, на цитаты и прочее! К тому же я сама еще не до конца разобралась в том, что прочитала. Хотя мой анимационный клип с крысой был плодом несомненного вдохновения.

– Ну что ж, – сказал наконец доктор Вигнор, так и не открывая глаз. – Мы никогда не работали с таким развитым животным, но почему бы не рискнуть? Все представляется невозможным, пока не попробуешь!

* * *

Весь следующий месяц прошел как в тумане. Провести продукт через все отделы компании – это опыт, который сделает из вас нового человека. Предварительный дизайн воплощался в черновые разработки концепта, который, в свою очередь, реализовывался в трехмерной модели, исполненной на 3D принтере и продублированной вручную изготовленной копией, а та уже адаптировалась к соответствующим рабочим местам, где отлаживалась и сама модель, и питающие ее программы. Вокруг продукта толпились инженеры и тестировщики; разрабатывались графики и аккумулировались ресурсы; параллельно готовились презентации для отдела продаж и маркетологов, юридического отдела и торговой сети.

В рабочие дни я не отрывалась от дел по шестнадцать часов в сутки, а в выходные – только по восемь, потому что Эми так запрограммировала мой компьютер, что он отключался, если я в субботу задерживалась на работе.

– Чтобы освежить душу, нужно иногда отвлекаться от работы, детка. «Река Термак зимой». Ясно, откуда ветер дует? Вот вам диски «Звездного пути», идите и смотрите.

Я извинялась перед сестрой и матерью за то, что не являлась на их дни рождения, не обращала внимания на письма и приглашения от своих старых друзей. Должна же я была показать пример своей команде? Как я могу требовать от них стопроцентной отдачи, если сама отлыниваю от работы?

Rattus norvegicus, иначе – серая крыса, – самое успешное млекопитающее на Земле, исключая человека. Начиная со Средних веков, этот вид приспособился жить там, где живем мы, устраивая себе дома в нашей канализации, в подвалах и на чердаках, питаясь нашей пищей и обогреваясь нашим теплом. Некоторые исследователи полагают, что в мире столько же крыс, сколько и людей.

– Вряд ли мы сможем все это использовать, – сказал парень из отдела маркетинга. – Мы хотим, чтобы люди покупали наши товары. А тут первой их мыслью будет вызвать крысолова. Что у вас есть, кроме этого?

Да, ключевой момент – это история. Я пролистала еще несколько слайдов.

Взрослая крыса обладает такой гибкостью, что способна протиснуться в отверстие размером с четверть доллара. Она может проплыть многие километры, а в экстремальных ситуациях оставаться на плаву много дней. Умеет карабкаться по гладким вертикальным столбам, а также ползать по узким трубопроводам. Владеет навыками навигации в переплетении труб и ходов в человеческом жилище, своей естественной сфере обитания.

Изобретательность и находчивость крысы меня восхищали. Если бы крысы вступили в корпорацию, в мире бы не было компании, равной ей по эффективности.

– Мне нужно это как следует переварить, ха-ха, – сказала я парню из отдела маркетинга. – Потом я к вам вернусь.

Когда работаешь над воплощением мечты, работа совсем не кажется работой.

* * *

В соответствии с принятой маркетологами версией «Вегнор» получил свое имя от доктора Вигнора, ведущего специалиста по «не-поведенческой» робототехнике; супергерою требовалась соответствующая история происхождения.

Мы принялись продавать «Вегнора» домовладельцам именно как супергероя.

Современным воплощением духа домашнего очага стал наш оснащенный нейронными сетями от Rattus norvegicus, глянцево поблескивающий маленький робот десяти дюймов в длину, состоящий из нескольких сегментов и оборудованный самыми современными сенсорами, а также набором инструментов, напоминающим швейцарский армейский нож. Он стремглав мчался вниз по водосточным трубам, очищая желоба от старых листьев и избавляя домовладельцев от необходимости рисковать головой при падении со стремянки. Бесстрашно плыл по водопроводно-канализационным сетям, разгребая заторы и своими бешено вращающимися острыми зубами превращая любой мусор в пюре. Его гибкое тело протискивалось сквозь крутые изгибы труб и, вытягиваясь, вползало в вертикально расположенные каналы, где успешно воевало с накопившейся за годы слизистой грязью. Робот патрулировал канализационные стоки, иссекая корни деревьев и комья грязной бумаги. Зимой «Вегнор» боролся с сосульками и наледью, а летом чистил каминные трубы, позволяя домовладельцам ежегодно экономить тысячи долларов. Он и чистил, и заправлял себя сам. Но самым большим достоинством нашего робота было то, что он охранял дом от непрошеных гостей, таких, как обычные крысы, коих он отпугивал раздражающим их слух ультразвуком. На тех же из чужаков, кто ультразвука не боялся, он набрасывался, скрежеща зубами и сверкая когтями, сделанными из нержавеющей стали.

Домовладельцы сметали наше изделие с магазинных полок. Хвалебные рецензии переполняли мировую сеть, а пользователи выкладывали видео подвигов своих возлюбленных «Вегноров»: как они изгоняют змей во Флориде, перемалывают в пыль скорпионов в Аризоне или бегают наперегонки из одного туалета в доме в другой туалет – к радости ребятишек и недоумению родителей (последняя функция будет отменена в рамках предстоящего текущего обновления программы).

Я получила приглашение от Джейка и Рона на ежегодный Осенний пикник, который проходил у них дома. Считалось, что девяносто девять приглашенных, которых удостаивают этой чести, считаются людьми, воплощающими суть и стиль компании «Роботы-для-дома».

Ну что ж, похоже, я нашла свою нишу.

* * *

– Вы видели присланное мной резюме? – спросила Эми.

– Нет. Да. Нет, – рассеянно ответила я. Когда тебе сопутствует успех, появляется так много неотложных дел! – О чем вы?

– Я анализировала локальные микротренды, выдаваемые «Сентиллионом». Похоже, по всей стране наблюдается небольшой подъем интереса к вашим крысам.

– Этими крысами я уже сыта по горло, – сказала я.

Около тридцати окошек с цифрами продаж по разным регионам страны постоянно обновлялись, давая свежую информацию, и я нетерпеливо перебегала курсором от одного окошка к другому.

– Взгляните на коды штатов, где наблюдается самый высокий подъем. Вы видите соотношение с количеством проданных изделий?

Я пробормотала что-то невнятное.

– Что, даже не слушаете? Вы стали похожи на крысу, которую приучили давить на кнопку для получения очередной порции еды.

Я подняла глаза на Эми, оскорбленная.

– «Вегнор» отлично продается, – сказала я. – А мне нужно закончить этот отчет.

Эми закатила глаза.

– Все это – корпоративная чушь. Если собираешься изменить мир, нельзя удовлетворяться цифрами продаж. Есть более важные вещи. Тайна. А с ней – и история.

– Покупатели дают много информации. Отличная обратная связь. В высшей степени положительные отзывы.

– Покупатель никогда не скажет, чего хочет, пока ему это не покажут. Точно так же он никогда не поймет отрицательных качеств товара, пока ему не объяснят, что к чему. Нельзя полагаться на мнение покупателя.

Я отмахнулась от очередного коана. В жизни гораздо больше тайн, чем часов в сутках, а я не страдала болезнью технарей и не пыталась, поддавшись внезапному интересу к случайно подвернувшейся задачке, отклоняться в сторону от магистрального сюжета. Мне нужно было суммировать свой опыт по «Вегнору» и описать его как процедуру – с тем, чтобы повторить проторенный маршрут и явиться миру с чем-то еще. В компании «Роботы-для-дома» тебя ценят не по прошлым, а по предстоящим победам. Тех, кто почивает на лаврах, на Осенний пикник не приглашают.

Эми хотела что-то сказать, но компьютер известил меня: пришло письмо.

– Простите, почта, – сказала я, кликнув мышью. Все эти дни я была напряжена и легко раздражалась – надеялась, что приходящие мне письма обязательно окажутся посланиями от какой-нибудь шишки в нашей компании, которая пригласит меня занять место в самой престижной группе, в непосредственной близости от Джейка и Рона.

Минуточку, бранила я себя. Я имела в виду группу, которая занимается проектами, имеющими большее значение для человечества! Я ведь в чем заинтересована? В том, чтобы забраться наверх по корпоративной лесенке, или в том, чтобы изменить мир? Это же разные вещи!

Письмо было от сестры, Эмили. В эти дни ко всем ее письмам прилагались видео ее малютки. Конечно, я любила племянника, но он еще даже не умел говорить, и меня едва не тошнило от роликов, на которых он ползал по полу «на пузике». Родители – самые большие зануды на свете.

… Дэнни не спит… Мне кажется, я схожу с ума. Я даже не могу думать о том, чтобы обратить…

– …разве вам не интересно изучить эти соотношения? Что, совсем не любопытно?

Я подняла глаза. Эми все еще стояла передо мной и что-то говорила.

– Вам что, не нужно идти на какой-нибудь семинар? – спросила я с нажимом.

Эми покачала головой и всплеснула руками – я ухожу!

– «Шинзон на суде. Суде молчания», – пробормотала она и вышла из комнаты.

Я сразу же пожалела, что так обошлась с Эми. Но ведь я не была циником, слишком разочарованным в жизни, чтобы желать изменить мир. И я побывала на Осеннем пикнике. У меня была цель.

* * *

В США сорок пять миллионов детей в возрасте до двенадцати лет. Демографические тенденции, миграционные процессы, соответствующее законодательство и правоприменительная практика привели к тому, что все большее количество родителей становится неспособным обеспечить своим детям полноценный уход. Люди работают все больше и все более напряженно, что не оставляет им ни времени, ни сил на воспитание подрастающего поколения.

На меня работали аналитики компании, которые обрабатывали огромные объемы информации. Двигаясь по Интернету, подобно терпеливым паукам, они изучали социальные сети, забирались на родительские форумы и сайты, где родители в режиме анонимности жаловались на судьбу; они перемалывали эмоциональные компоненты постов, в которых американские папы и мамы делились друг с другом своими горестями. Доминировало чувство общего переутомления, с ним соседствовали чувства вины и беспокойства – родители боялись, что не справляются со своими родительскими обязанностями. Веры в детские сады и приглашенных нянь не было – родители с опаской относились к незнакомым людям, хотя на то, чтобы самостоятельно тянуть лямку родительских забот, их сил уже не хватало.

Врата великих возможностей открывались перед устройствами, которые облегчили бы родительскую участь, взвалив на себя часть работы по уходу за детьми и их воспитанию. Совершенная автоматизированная няня могла бы освободить несчастных родителей от самой нудной и монотонной работы – от ночных кормлений, смены пеленок, бесконечной стирки и сушки. Она избавила бы мам и пап от необходимости слушать рев ребенка, смотреть, как того тошнит, избавила бы от общения с педиатром, от нужды следить за поведением своего отпрыска и, если что, наказывать его. Все это возьмет на себя умная машина, а родителям останется лишь чистая радость общения с наследником или наследницей.

* * *

– Вы изучаете это письмо уже десять минут, – сказала Эми. – А это плохой знак.

Я, действительно, прочитала письмо так много раз, что оно утратило смысл, хотя, по правде говоря, все слова, которые сейчас заполняли монитор моего компьютера, могли быть сведены к одному.

– Они говорят: «нет».

К ее чести, Эми промолчала. Выйдя, через несколько минут она вернулась с чашкой чая, которую поставила на мой стол. Я приняла чашку, и ее тепло несколько успокоило меня.

– А еще я принесла вам подарок, – сказала она. – Я собиралась отдать его вам, когда запустили «Вегнора», но времени на это ушло чуть больше – обычные инженерные дела. Надеюсь, он вас развеселит.

Эми свистнула, и поблескивающий черными боками «Вегнор» выскользнул из-за угла моего отсека.

– Это не вполне обычный «Вегни», – пояснила Эми. – Я его перепрограммировала в офисного приколиста. Он сможет по вашему приказу заливать горячий соус в кофе маркетологов или травить в юридическом отделе анекдоты про юристов, спрятавшись за решеткой вентиляционного люка. С его помощью вы даже сможете украсть ланч у того из вице-президентов компании, кто отказал вам в поддержке нового проекта. Но вам нужно научиться говорить на его языке.

Эми склонилась к маленькой механической крысе.

– «Лохматик, с плотно прижатыми ушами, стоит на Уотершипских холмах».

Она нахмурилась, подражая манере вице-президента, отвечающего за маркетинг, после чего повернулась ко мне.

– Хотите попробовать?

Я посмотрела на крысу, потом показала пальцем на Эми и на себя.

– «Дармок и Джалад на Танагре», – произнесла я.

Эми улыбнулась, а я закончила:

– Вегни! «Сыр Лохматика в Кносском лабиринте».

Крыса весело пискнула и мгновенно умчалась.

Я захлопала в ладоши.

– Работает!

– Я знала, – проговорила Эми, – что для выпускника гуманитарного колледжа выучить тамарианский – пара пустяков.

Когда мы наконец кончили хихикать, я сказала:

– Не понимаю, почему они не одобрили мой новый проект. Если исходить из того, насколько был успешен «Вегнор», я заслуживаю большего доверия.

– Дело не в доверии. То, что вы предлагаете, слишком сложно исполнить. Люди даже не знают, каким способом лучше всего укачать ребенка. А вы им хотите предложить машину, которая полностью заменит родителей!

– Это оттого, что люди об этом думают больше, чем нужно. Они же не знают, что им нужно, пока им это не покажешь.

– Вы слишком молоды и пока не знаете: родители не нуждаются в советах постороннего.

– А в вас сейчас говорит циник. Даже если у нас не будет единственно правильного решения проблемы, можно решить ее хотя бы частично.

Эми покачала головой.

– Это вам не робота для очистки труб конструировать. Тут речь идет о воспитании детей. От одних только сложностей с законом юридический отдел выпадет в осадок.

– Нельзя, чтобы компанией управляли юристы, – возразила я. – «Роботы-для-дома» хороши тем, что способны невозможное сделать реальностью. Разве не так? Всегда найдется решение.

– Может быть, вы создадите остров, где не будет никаких правил, и вы сможете там искать технические решения всех жизненных проблем – и ваше сердце наконец этим удовлетворится?

– Было бы неплохо, – пробормотала я.

– Вы меня пугаете, детка.

Я не ответила.

* * *

Джейк и Рон всегда испытывали гордость от того, что им удавалось поддерживать дух предприимчивости в своих служащих – даже тогда, когда их количество перевалило за тысячу. А вот от тех, кого приглашали на Осенний пикник, ждали, что они будут вершить великие дела, не дожидаясь приказов.

Поэтому я поступила самым естественным образом – сообщила своей группе, что мое предложение одобрено.

Следующим шагом было перетянуть на свою сторону доктора Вигнора.

– Это непростая задача, – произнес он, покачав головой.

– Вы правы, – кивнула я. – Может быть, даже слишком. Поэтому я отложу ее до тех пор, пока у нас не появятся по-настоящему сильные мозги.

После ланча он нашел меня и принялся просить принять его в группу. Воистину, главное – это сочинить хорошую историю.

Мы начали с того, что собрали все доступные книги по уходу за детьми и пропустили их через систему автоматического реферирования, чтобы она вывела нам фундаментальные правила идеального родителя.

Это оказалось пустой затеей. Книги по воспитанию детей ничем не отличались от журналов моды – на каждую книгу, где проповедовался один подход, приходилось две, где утверждалось, что этот подход – худший из возможных. Нужно ли пеленать младенца? А брать на руки? Дать ему поплакать, чтобы научился сам себя успокаивать, или же бросаться утешать малютку, стоит тому закряхтеть? Согласия не было ни в чем.

Не больше ясности было и в научной литературе. Специалисты по детской психологии проводили исследования, которые одновременно доказывали все и не доказывали ничего, а проведенный мета-анализ их опусов давал понять, что ни одно из этих исследований не может быть реплицировано.

Наука об уходе за детьми находилась на вполне средневековом уровне.

И вдруг, листая вечером телевизионные каналы, я зацепилась за программу о мире природы, которая называлась «Лучшие в мире матери».

Ну конечно же! Я выругала себя за глупость. Выращивание потомства в природе – давно решенная проблема! Это люди, настоящие невротики, слишком много размышляя по этому поводу, создали иллюзию ее неразрешимости. Миллиарды лет эволюции вложили в наши руки правила, которым мы должны следовать. Нам нужно лишь подражать природе.

* * *

Так как работы ученых оказались абсолютно бесполезными, я, для того, чтобы найти подходящие примеры, обратилась к неиссякаемому источнику мудрости, мировой Сети. Каждый сайт, имеющий отношение к материнству и отцовству, выкладывал перед моими жадными глазами списки и списочки лучших в мире пап и мам в мире животных.

Передо мной проходили орангутанги, дети которых буквально не слезают с матерей в первые несколько лет жизни.

Я встретилась с глубоководным осьминогом, самка которого охраняла отложенные яйца четыре с половиной года – пока из них не появлялись молодые осьминожки; при этом героическая мать ровным счетом ничего не ела.

Были также слонихи, которые, помимо исключительно длительного периода вынашивания, отличались способностью совместно, всем стадом, выращивать свой молодняк.

И так далее и тому подобное…

… сложив все это воедино, я увидела историю, которую собиралась рассказать: образец родительской заботы, квинтэссенция любви, выращенной в бутылке.

Способные к самопожертвованию и совместному выращиванию детей группы животных станут для моих роботов примером. Современные родители-горожане, сверх меры занятые на работе и дома, оторваны от своих дальних родственников и совершенно не знают своих соседей. Сеть устройств от компании «Роботы-для-дома» восполнит этот пробел в их жизни. Наши роботы-пылесосы, стиральные машины, наши «Вегноры» – все соберутся вместе, чтобы обеспечить безопасность детей наших покупателей, и станут им товарищами по играм. Одновременно все это будет побуждать людей покупать больше наших товаров, что тоже очень и очень хорошо. Устройства от «Роботов-для-дома», принадлежащие соседям, станут сотрудничать в деле совместного воспитания детей – даже в том случае, если сами соседи не являются лучшими друзьями. Уверенность в том, что все будет именно так, внушают мне стандарты алгоритмов, действующих в технике компании «Роботы-для-дома». Локальные беспроводные информационные системы восполнят отсутствие человеческих отношений между жителями округи или же оживят их.

– Мэри Поппинс! – провозгласила я. – С открытым зонтиком.

Доктор Вигнор смоделировал нейронные сети, управляющие поведением животных, которых Интернет объявил лучшими родителями, и после напряженной работы с программным обеспечением пришло время испытать первые прототипы.

По внутренней сети компании я пригласила волонтеров, чтобы они поучаствовали в испытаниях, и, к моему удивлению, их оказалось не так много, как я надеялась.

– У нас работает не слишком много родителей, – сказала Эми, когда я пожаловалась ей на недостаток испытуемых. – Тут нет никакого секрета. Посмотрите на графики своей работы и работы вашей группы. Вам даже подумать некогда о том, чтобы завести семью.

– Лишнее свидетельство того, что для нашего проекта есть рынок, – отозвалась я.

Ключом к тому, чтобы невозможное сделать реальностью, является способность видеть возможности там, где все остальные видят только проблемы.

– Только подумайте, – продолжала я, – о потерях, которые несут родители, потому что не могут полностью посвятить себя своей карьере, так как вынуждены после работы мчаться домой, к своим чадушкам.

В ликовании я едва удерживалась от дурацких жестов, вроде потирания рук друг о друга.

– Маркетологам нужно будет лишь слегка намекнуть на это в телерекламе. А если учесть супружеские пары, которые почти все свободное время проводят в фитнес-клубах? Вот вам и еще сегмент рынка!

– Вы это серьезно? – спросила Эми, покачав головой. – Про «потери» и «сегмент рынка». Без иронии?

Поскольку набрать достаточное количество желающих в компании не удалось, я попросила членов своей группы привести родственников и друзей.

Я сделала все, чтобы и намек о проекте не просочился за стены компании, – вооружилась у юристов страшным законом об ответственности за разглашение корпоративной тайны (все-таки эти юристы иногда оказываются полезными), поставила умные блокировки на компьютерные сети. Особо тщательно проследила, чтобы ни капли информации не просочилось в наши неолуддистские газеты: дабы продать побольше номеров, они из любой новости о техническом нововведении раздуют страшную картинку будущего – похлеще Оруэлла и Хаксли.

* * *

Эмили с восторгом рассказывала мне о новом члене своей семьи.

– Это невероятно, – едва не кричала она в телефонную трубку. – Никогда не видела, чтобы Дэнни себя так хорошо вел. Твоя Пара меняет ему памперсы, кормит и укачивает, и ему это нравится! Мы с Эриком наконец можем выспаться! Все мамаши на моей работе умоляют дать телефон агентства, которое присылает семьям нянь-иностранок.

Я светилась от гордости. Пара действительно была чудом техники. Температура тела – тридцать шесть и шесть, одобренная медиками синтетическая кожа и встроенный в грудь осциллятор, сокращавшийся в ритме бьющегося сердца, – все было создано для того, чтобы не волновать соседей. Восемь рук робота, каждая из которых, ради безопасности и точности, состояла из шести эластичных приводов, позволяли машине уверенно выполнять самые деликатные задания по уходу за младенцем. Она меняла белье, кормила, припудривала, массажировала, щекотала ребенка, купала его, при этом умело давала ему ощущение максимального комфорта, да еще и негромко пела милые песенки, попутно складывая белье и свободными руками подбирая разбросанные игрушки.

Но высшим нашим достижением с Парой было, конечно, ее нейронное программирование. Пара была совершенным заменителем родителей. Она никогда не уставала и не ныла, ежеминутно отдавая ребенку сто процентов своего внимания. В ней жил выработанный эволюцией мощнейший инстинкт, почерпнутый нами у живой природы: Пара стала бы защищать ребенка любой ценой и готова была, спасая его, мгновенно среагировать на любую опасность.

– Я получаю от общения с Дэнни гораздо больше удовольствия, – продолжала Эмили. – Я стала гораздо более спокойной и терпеливой и больше обращаю внимания на приятные стороны материнства. Это невероятно!

– Я действительно очень рада, – сказала я сестре. Я чувствовала себя полной развалиной. Я загнала свою группу как скаковую лошадь, но, слушая сестру, я понимала – это того стоило.

Когда в понедельник утром я ехала на работу на автобусе, принадлежащем компании, мне на телефон пришло сообщение. Сердце мое сжалось и бешено забилось, когда я прочитала текст.

Почему меня вызывают Джейк и Рон? Ответ напрашивался один: им стало известно о моих подпольных работах.

Испытания Пары были еще далеки от завершения. Мне нужно было добыть еще немало убедительных данных, чтобы заслужить прощение за собственное своеволие.

Трепеща, я появилась в офисе президентов компании на втором этаже центрального здания. Помощники быстро провели меня в маленькую совещательную комнату, где за столом с каменными лицами сидели Джейк и Рон.

– Я могу объяснить, – начала я. – Предварительные результаты очень обнадеживают…

– Вряд ли мы остановимся на этапе предварительных результатов, – перебил меня Джейк. – Вы это читали?

Он протянул мне газету, «Нью-Йорк таймс». «Домашние роботы – угроза городу», говорил заголовок.

Я быстро пробежала статью глазами, и мое сердце упало. Нужно было внимательнее читать сообщения, которые мне присылала Эми.

Оказалось, что «Вегноры» так хорошо выполняли свою работу, что выгнали настоящих крыс с их насиженных мест. Ведь они и запрограммированы были на то, чтобы драться с этими грызунами и очистить от них жилье человека. И это мы считали одним из главных достоинств машины.

Кроме того, «Вегноры» усвоили такую полезную для нас привычку настоящих крыс, как сбор еды и мусора из трубопроводов и канав. Я особенно гордилась тем, что нам удалось создать эту форму биомимикрии. Здесь, как мне казалось, не о чем и спорить.

Но «Вегноры» не ели мусор, лишь удаляли его из домов, что привело к появлению мусорных куч на краю домовладений, и эти кучи привлекли внимание других паразитов, таких как тараканы, мясные мухи и мухи-пестрокрылки. К тому же тараканы стали проникать в дома, свободные от крыс, когда-то питавшихся ими. Что еще хуже, так это то, что тушки убитых «Вегнорами» крыс вызвали интерес койотов, главного городского хищника во многих американских городах.

Все мы до этого считали: если все крысы во всех американских домах одновременно умрут, никто тосковать по ним не станет. Но, оказывается, они играли важную роль в экосистеме города, и «Вегноры» здесь заменить их не смогли.

– Наши соседи утром обратились к нам с жалобой, – сказал Джей. – У них кошки гуляют во дворе.

Я представила окровавленное безжизненное тело Тэбби, разорванного койотом, и вздрогнула.

– Они позвали нас к стене, разделяющей наши владения, чтобы показать свалку, устроенную нашим «Вегнором», – сказал Рон. – От мерзкой вони мне пришлось расстаться со своим завтраком.

– Боюсь, нас ждет групповой иск, – проговорил Джейк, потирая виски.

– Вы видите, как радуются сантехники и дератизаторы, у которых берут интервью? – сказал Джей, постукивая пальцами по крышке стола. – «Вегноры» должны были свести их работу на нет, но наши роботы, куда бы они ни явились, создают проблемы с мусором и паразитами.

Я изо всех сил старалась подавить волнение. Они ничего не знали про нашу подпольную работу. Я переводила взгляд с Рона на Джейка и обратно.

– Мы могли бы уточнить их программы, – выпалила я, – заставить их собирать мусор и утилизировать его… Или сделать другого робота, который вычищал бы отходы и продавал муниципалитету. А можно научить «Вегнора» отлавливать тараканов и уничтожать их яйца.

Если техника создавала проблемы, решить их могла та же техника, только в еще большем количестве.

Джейк и Рон глядели на меня во все глаза.

* * *

Неприятности с «Вегнором» заставили меня серьезно задуматься о том, чтобы наконец открыто объявить о создании нового робота, моей Пары. Только так я смогла бы восстановить свое доброе имя.

Стараясь как можно быстрее справиться с последствиями постигшей нас катастрофы, мы вместе с моей командой стали с удвоенной настойчивостью искать, что еще хорошего наши прототипы Пары могут сделать для родителей. Нужно было постараться предугадать все возможные пожелания потребителя: Пару можно настроить таким образом, чтобы осуществлять кормление ребенка строго по часам, либо, напротив, следовать не режиму, а аппетиту и настроению младенца – как при грудном вскармливании. Она могла, если того пожелают родители, с любого возраста начать формировать строгий режим сна, а могла следовать «палео» практике сна полифазного. Пара обладала способностью играть с детьми и успокаивать их так, что это оптимально стимулировало развитие их мозга, помимо того, что умела готовить нехитрую еду, освобождая уставших родителей от лишних кухонных забот и давая им шанс либо поспать лишний часок, либо закончить работу и уж тогда заняться собственным отпрыском.

Предварительные результаты были весьма многообещающими. Опрос вновь задействованных в испытаниях родителей дал исключительно позитивные результаты.

Преданностью детям наши роботы могли соперничать с осьминогами, умением кооперироваться – со слонами, а уровнем ответственности – с орангутангами. Лучших нянь своим наследникам родители не могли и пожелать. Пара была способна освободить мам и пап от всех неприятных сторон ухода за детьми, оставив на их долю лишь самые радостные.

* * *

– Почему ты от нее отказываешься? – спросила я. – Что она делает не так?

– Все так, – ответила Эмили. – Но все это неправильно.

– Я могу вечером прилететь и посмотреть…

– Ясно. Прилететь на мой день рождения тебе некогда, а посмотреть, все ли нормально с твоим роботом, – это запросто!

Я глубоко вздохнула.

– Это нечестно, Эмили.

– Неужели? С каких это пор ты стала работоголиком?

– Не нужно так, Эм. Мы с тобой говорим о моей карьере. Если я не смогу доверять твоим впечатлениям, то кому я вообще смогу доверять?

Эмили на другом конце линии хмыкнула:

– Да я правду говорю! Пара все делает замечательно. Но нам с Эриком не нравится то, что из-за нее происходит с нами.

– Что ты имеешь в виду?

Ничего подобного не должно было случиться. С самой первой минуты работы над проектом «Пара» я всеми силами стремилась снять проблему, которая часто возникает у родителей в связи с обычной, живой няней, – они начинают ревновать к ней своего ребенка, который, как им кажется, устанавливает с ней более тесные взаимоотношения, чем с ними. Именно поэтому, разрабатывая внешний вид робота, мы отказались от гуманоида. Точно так же, как мы не опасались того, что в умении ухаживать за домом нас превзойдут наши пылесосы и стиральные машины, родителям не следовало волноваться, что их дитя по-настоящему привяжется к синтетическому устройству, которое, по сути, не слишком отличается от программируемой колыбели с мотором и механическими приводами.

– Я не знаю, как это объяснить, – говорила Эмили, явно с трудом подбирая слова. – Но Эрик как-то говорил мне, что ему страшно не хватает общения с Дэнни, и я чувствую то же самое. Нам очень жаль, что мы не проводим с ним столько времени, как раньше.

– Но большая часть тех часов была пустой тратой времени! Пара дала возможность родителям испытывать только чистую радость от общения с детьми и, соответственно, более эффективно использовать свое время.

Мысленно я видела раздраженные письма, приходившие от Эмили и от других отцов и матерей, которые жаловались на недосып, на то, что возня с детьми превращает их мозги в кашу. Воспитание занимало слишком много времени – вот какую проблему требовалось решить.

– Все так, – отвечала мне Эмили. – Но я не уверена, что понимаю, что значит «чистая радость». Мы с Эриком тратили долгие часы на то, чтобы накормить Дэнни; мы подолгу рассматривали его какашки, мы из кожи вон лезли, чтобы заставить его уснуть; мы чувствовали себя сверх меры усталыми и отупевшими. Но каждый раз, когда мы смотрели Дэнни в глаза, мы были счастливы. Сейчас мы проводим с ним по полчаса в день, не больше – читаем ему или играем; но даже эти считаные минуты кажутся нам слишком долгим сроком. Мы теряем терпение. Странно, но чем меньше времени мы проводим с Дэнни, тем меньше нам этого хочется. И, как нам кажется, это неправильно.

Дедал, на крыльях твоих солнце плавит воск

* * *

… мозжечковая миндалина, гипоталамус, префрональная кора головного мозга, ольфакторные луковицы – все они активируются поведенческими сигналами младенца, которые включают процесс адаптации на гормональном уровне и касаются таких гормонов, как окситоцин, глюкокортикоиды, эстроген, тестостерон и пролактин, отвечающих за обеспечение родительских функций и моделей поведения…

Я закрыла книгу и потерла виски.

Недостаток сна, тревога, провоцируемая плачем ребенка, постоянное беспокойство за крайне хрупкое и столь требовательное существо, которое полностью зависит от тебя, – все это преображает еще неопытных родителей, вплоть до химического состава их крови, а также структуры и функций мозга.

Поэтому чистая радость, ничем не замутненное удовольствие от общения с ребенком – это фикция. Сам характер отношений, связывающих родителей с их чадом, требует от первых полной самоотдачи – в том, что касается времени и энергии, и это полностью изменяет отца и мать. Но точно так же и ребенку нужны и время, и энергия, чтобы вырасти.

Усталость и тревога неотделимы от истинного счастья отцовства и материнства.

Процесс воспитания ребенка нельзя свести только к получению чистой радости, отдав в механические лапы роботов все сложные, а подчас и неприятные аспекты, к нему относящиеся. К тому же большинство родителей не только не отказываются, но и желают пережить физические и неврологические изменения, сопряженные с отцовством и материнством.

Конечно, мне следовало хорошенько подумать, прежде чем приступить к этому проекту. Разве я отказалась бы от бессонных ночей и чреды обреченных на провал попыток создать и усовершенствовать удачную, готовую к реализации машину? Победа кажется особенно сладкой, когда ей предшествуют напряженный труд, усталость, а подчас и боль. Только тогда мечты о невозможном становятся реальностью.

* * *

– По собственному желанию или уволили? – спросила Эми, протягивая мне чашку чая. – Я сама приготовила. Исключительный вкус. А то роботы портят чай почти холодной водой.

Мой подпольный проект был закрыт. Как только я поняла, что у Пары нет будущего, я во всем созналась. Мои неоправданно рискованные опыты стоили компании немалых денег. Конечно, меня следовало уволить.

– Ни то ни другое, – ответила я, с благодарностью принимая чашку. – Меня перевели в другой отдел.

Эми приподняла бровь.

– У него пока нет названия, – пояснила я.

– И чем же вы будете заниматься?

– «Шака. Когда стены падут».

Поразмыслив мгновение, Эми улыбнулась:

– Понимаю. «Неизвестные в неизвестном».

– Это лишь одно из возможных имен, – кивнула я. – Другое – «Отдел деревенских мышей».

Мы рассмеялись.

Рон и Джек решили, что компании крайне важно иметь группу, которая сфокусировала бы свое внимание на новых и даже неожиданных перспективах развития. Вошедшие в нее художники, экологи, специалисты по вопросам этики, антропологи, культурологи, эксперты по проблемам окружающей среды и прочие сотрудники не имели никакого отношения к робототехнике. Мы оценивали новый продукт с точки зрения непредвиденных последствий его внедрения, собирали данные, которые помогли бы предусмотреть и предотвратить провал проекта (как в случае с моими крысами), и, в целом, действовать как некий корпоративный источник пессимизма, способный уравновесить излишний оптимизм инженеров. Мое имя в компании стало синонимом провала – так кто лучше, чем я, подходил для того, чтобы стать членом такой группы?

– Спасибо за то, что взялись за разбор обломков! – сказала я.

Эми отмахнулась.

– Мне всегда это удавалось – разгребать завалы, оставленные другими. Может быть, это потому, что я с самого начала сомневалась в успехе грядущего автоматического чуда? Но я с радостью возьмусь за доводку ваших крыс. Они классные!

– Я действительно наломала дров? – спросила я.

– Да не особо, – ответила Эми.

И принялась объяснять, что с благословения Рона и Джейка она взялась модифицировать и саму Пару, и ее программное обеспечение, чтобы адаптировать их к менее амбициозным целям – мой робот будет просто помогать переутомленным родителям, но не станет заменять их собой. Компания не планирует дарить родителям «чистую радость». Нет, роботы будут скорее «на подхвате», делая лишь то, о чем их попросят родители, и сразу же уходя в тень, как только нужда в них отпадет. Некоторые группы поддержки матерей, страдающих постнатальной депрессией, уже высказали интерес к этому проекту как средству обеспечения реабилитации своих клиентов.

– У вас правильные мысли, детка, – сказала Эми. – Иногда, правда, вы слишком ускоряетесь и падаете с обрыва, но как нам иначе узнать, как далеко мы вообще можем зайти?

– Это звучит почти как Единый и Единственно Верный Миф.

– Я – верующий скептик, – отозвалась Эми. – Техника вещь замечательная, но в ее природе заложен импульс создавать все новые и новые проблемы. Машины, как и крысы, являются частью природы, и наши жизни переплетены и с теми, и с другими. «Молот Гефеста поднят».

– Спасибо, что напомнили! – сказала я. – Вы должны прийти на следующей неделе в мой офис.

– Зачем?

– Мы проведем вам сканирование мозга.

– Но это невозможно! – воскликнула Эми.

– Я не в буквальном смысле! Хотя, с другой стороны, как мы узнаем, что это невозможно, если не попробуем?

Я с трудом сохраняла серьезное выражение на лице. Откуда мне было знать, что она готова попасться на удочку?

– Я не хочу, чтобы какой-то робот щеголял аналогом моего мозга.

Покачав головой, я сказала:

– Желательно, чтобы вы пришли и рассказали нам какие-нибудь истории, чтобы мы могли позаимствовать немножко вашего цинизма. Я думаю, нам это будет полезно.

Эми кивнула.

– «Топор Гимли готов».

Почему я верю в роботов: Кен Лю

Мне нравится писать о роботах, потому что я знаю: когда-нибудь они станут править миром. Поэтому мне кажется разумным, готовясь к неизбежному, подготовить для себя некий плацдарм и показать нашим будущим хозяевам и господам, что я могу быть им полезен – как певец их величия и совершенства.

P.S. В случае, если победят люди, считайте предыдущий абзац маскировкой, которую я использую, чтобы успешно проникнуть в генеральный штаб армии роботов и вести там подрывную работу.

P.S.S. Но если победят роботы, предыдущий параграф следует читать как попытку, в их интересах, добиться доверия воинов людского сопротивления.

P.S.S.S. Может быть, проще было бы написать о своей любви к феям?