Читать книгу День Победы - Сборник - Страница 12

Поток тот улицей повлек

Взор юных лиц, седой висок.

На запад, юг и на восток,

Как нашей памяти звонок,

Идет, идет «Бессмертный полк».

А в нем глаза тех, кто полег,

Кто до «полка» дожить не смог.

Напоминая всем про то,

Как этот мир порой жесток,

Идет, идет «Бессмертный полк».

И не опишешь в пару строк

Все чувства в глянцевый листок.

Как он широк и как глубок!

Ты в том строю не одинок.

Пылит, идет «Бессмертный полк».

Видать в нем токаря станок,

Последний раз с «Ура!» бросок,

Любимой выцветший платок,

Под танки брошенный цветок.

Идет, пылит «Бессмертный полк».

Поведал нам «Бессмертный полк»,

Как невысокий стал высок,

Поднявшись к пулям на бросок,

Что кровь уходит, как в песок,

Что жизнь как тонкий волосок.

Ведет полк – памяти исток!

Подковы сжег на сапогах, стер гимнастерку солью.

Врагу в бою не уступал, не ныл, хрипя от боли.

Нет ни патронов, ни еды пехотному солдату.

Тревожный сон, а от беды – саперная лопатка.

Делили воду мы глотком, шинель нам одеялом.

Нас гнуло, мяло, как катком, по лезвию кидало.

Не верилось в иной исход, фатальный путь недолго.

Он очень часто повторял: «Нам всем одна дорога».

Хлопочет встречный пулемет, на минном поле свара.

Вспышка, удар и черный смог, аорту боль порвала.

Я краем видел виновато: вдруг подкосил он ноги,

А в ухо кто-то мне шептал: «Брат, потерпи немного».

В палату всем не довелось, где койки в медсанбате.

Там доктор что-то зашивал, сипел стон в горле: «Хватит».

И в миг, как зазвенел металл, мне солнце улыбнулось,

Закончился огнем закал, жизнь болью мне вернулась.

Вот принесли его кисет, письмо домой, а в строчках

Прощальные слова строчил он перед боем дочке.

«Я, доктор, был не оптимист, теперь скажу, ей-богу:

Уверовал тут под наркозом – у всех своя дорога».

Катера полным ходом неслись,

Среди волн укрывая десант.

Град летящих колючих брызг,

Серой ртутью гнетут небеса.

Под бушлатом тревожная мгла.

С буруном нам на сушу-пляж,

Чтоб услышать радистка могла:

«Зацепились мы. Берег наш».

По верхушкам пена. Штормит.

Полечь нам здесь всем, не иначе.

В январские промозглые дни

Не всегда, видно, светит удача.

Просочились мы, кровью стекли

Сквозь просоленные тельняшки.

На плацдарме десантом легли,

Чтоб когда-то город стал нашим.

Незаметно тепло остыло.

В горизонте бордовый цвет,

А бойцы с зарей уходили,

Где с востока алел рассвет.

Вертолета будни стрекозьи:

Забросил разведку – и жди.

А ребята уходят в осень,

Где колючие льют дожди.

Обратно гроза путь закрыла,

Зазвучал там набатом набат.

Вернуться не всем под силу,

Не каждому дан шанс назад.

Только сердце матери ныло

В те черемуховые холода.

Так не раз сыновья уходили

На года. На века. Навсегда.

А нужны в жизни награды?

Ежедневный степной парад?

Винт вращался, трещали цикады,

Ждал Ми-8 возврата ребят.

Его лопасти воздух месили,

И нежный тюльпанов цвет

Все клонило потоком к пыли,

Как к братской могиле букет.

Я так хочу, чтобы чаще прощали,

Чтобы друг другу в беде помогали,

Писали стихи да землю пахали,

К проталинам чтобы грачи прилетали.

Чтоб каждый день закат и рассвет,

Чтобы кричали, встречаясь: «Привет!»

И если прощались, сказали: «Пока»,

А по синему небу белизной облака.

Чтобы всегда был тот, кому рад,

Младенец у мамы был на руках,

А родники чтоб рождали ручьи

И чтобы дети не были ничьи.

Чтобы в ночи звезда зажигалась,

В женских глазах меньше печали,

В счастье слеза, и ей были рады,

И лишь грозовые слыхали раскаты.

И чтобы цвели белым в мае сады,

Забыли слова: «Жди снова беды»,

Пели в лесах по ночам соловьи,

Только за хлеб были в поле бои.

Еще чтоб родные не видели бед,

Чтобы в степях колыхал ветер хлеб,

Дети чтоб лучше жили, чем мы,

И все ждали весны после зимы.

Чтоб поутру видеть травы и росы

И не спешила в жизнь нашу осень,

А с тоскою луна взирая на жизнь,

Оттого что одна, волком начала выть.

И я так не хочу видать черный дым,

Чтоб молодой никто не был седым,

Не превратил бы в прах человек

То, что Творцом ему дано навек.

В краю тюльпанов той поры

Степью буран в пыли метался.

В поту, дурея от жары,

Великий Байконур рождался.

Там, где терпенье без границ,

Где нервы из железа нужно.

Зной, жажду успокоит мысль:

«Бывает служба где-то туже».

Тут двери в космос для ракет.

Оттуда тянет зимней стужей.

Здесь нашей молодости цвет.

Мы тут узнали цену дружбе.

А «Крайним» назван даже порт.

Во Внуково полет «на точку».

И каждый сам свой долг несет

Средь казахстанского песочка.

Теперь же чаще стали сниться

Тот строй, где юн, темноволос,

И в мотовозах друзей лица,

И старт ракет, и стук колес.

Все-е память бережно хранит…

Пускай мы звезды не открыли,

Но гордость нас всех единит:

И мы там жили. Мы служили.

Здорово, комбат, как живешь?

Дружище, что нынче снится?

Помнишь тот строй, где поешь?

А помнишь сержантов лица?

Не вспомню, какой был год,

Что с воем на землю ракета?

Мы ищем разъемы, как крот,

Тем взрывом зарытые где-то.

Зима и пожар «знаменитый»,

Когда «Буран» почти сгинул.

Стотонный стол от «Зенита»,

Что взрыв от ракеты закинул.

Как лето – жара всякий год,

Воды все хотелось напиться!

Приказано всем: «Вперед!» —

От старта в степи хорониться.

А смог ты забыть там весну,

Тот запах полынный в мае?

Такыр, в нем тюльпаны цветут,

И мы их для жен собираем.

Не судьба была бить в набат,

Я тому, кто бил, не завистник.

Подготовлен и нами, комбат,

Не один и умелый защитник.

В рог боевой тревогу протрубили —

Сынов России насмерть посылать.

Опять в Европе кашу заварили…

Нам снова лошадей своих седлать.

Там снова зреет злости полоса,

Не отдохнуть сынам моей России.

В который раз солдату не до сна,

И снова матери надеются седые.

Мир Запада, с чего ты так жесток?

Когда вы все насытитесь кровью?

Что вас все время тянет на восток,

Где русский дух встречает нелюбовью?

Вот дураков своих бы победить.

Князья подавятся обглоданною костью.

Из века в век нам некогда пожить,

О детях думать, чтобы в радость гости.

В тиши понять, задумавшись однажды,

Что время пролетает, как звезда,

И то, что было раньше очень важным

Для нас, в сейчас – так просто, ерунда.

Наивно верю: в русской стороне,

Где другу двери нараспах открыты,

Не будет соплеменник мой в огне —

Спокойно жить, уверенно и сыто.

В степи подняла́сь стена из огня.

Сопла «Энергии» землю давили.

В темную ночь табуны, взбеленясь,

К дальней звезде со стола уходили.

Команда на старте тем пуском жила,

И смотрят устало глаза в монитор.

Кто-то шептал: «Слава богу, ушла!»

Добавил еще: «Цел стартовый стол».

А крыши пугали восторгом звезду —

Такую еще не видал никто силу.

Как ликовал космодром Байконур

Сбывшимся целям и перспективам!

Не только железо неслось в небеса,

Летели упорство, творчества муки,

И застывшим бетоном ждала полоса

Посадки «Бурана» после разлуки.

В космос поднялись не тысячи тонн,

А гордость народа за нашу державу.

На многие годы здесь память о том,

Как этим полетом добыта ей слава.

Рушились планы и мечты

С подмытыми устоями.

Кто много лет был нерушим,

Трещал, добитый спорами,

А молодая плоть рвала,

Брала за горло с криками,

И крепость гордая сдалась,

Разрушенная с гиканьем.

У воронья настал свой час —

Неглупое да хитрое!

Тащили клювы в закутки

Все предками добытое,

И разлетелись по углам

Страны надежды соколы,

С трудом и поздно осознав:

Углам они тем побоку.

Года, как росы поутру,

С восходом солнца, стаяли.

И тех, кто прав и кто не прав,

По-своему жизнь расставила:

Кого отпели в пару лет,

Кто выбрался с потерями,

А кто счастливый взял билет

Под звездными аллеями.

Кто виноват и тот, кто брат,

Элитой были преданы.

Зеркал разбитых не собрать,

И каждый к себе с бедами.

Зачем же спорили тогда

И разлетелись в стороны,

Если все гнезда под себя

В стране навили вороны?

Говорилось клише много раз,

Что нельзя победить народ.

И Афган смог опять для нас

Подтвердить это в этот год.

Ни к чему наша помощь им,

Им свобода от нас важней.

Наш мир для них – черный дым,

А народ с этих гор не халдей.

Хлеб-соль приносили в дом,

Все равно был Союз им враг.

Была сила и денег битком,

Только снят полосатый флаг.

Этот нищий, но гордый народ

Средь седых от вечности гор

Не так, на наш взгляд, живет,

Только здесь его весь простор.

С афганцев пример бы брать.

Кичиться собой средь друзей.

Демократам пришлось убегать,

Свою мощь выводя поскорей.

Мне не друг – убивал талиб.

Он лил кровь за ущелья свои

Сорок лет. А все бы смогли

Верить в то, что не зря бои?

Хаос этот в Афгане создал

Тот, кто верил, что он умней

И что здесь проживает вандал,

А вандала того он сильней.

Сорок лет придавало им сил,

Что Аллахом страна им дана.

Чуждый дух веру их не убил,

Что будет свободной она!

Вот осень долгая грядет,

А ведь мы были рысаками!

Острят: «Вам лучше в гололед…»

Но наши капли долбят камень.

Ухмылки часто слышно вслед!

Но не песок с нас сыпит – порох.

Пусть он сгорает много лет

И греет, светит тем, кто дорог.

Нам впереди так много дел:

Хранить погоны, честь, здоровье,

Все, что за службой не успел,

Беречь тепло родного крова.

А кто не смог, их слышно стон.

Ты ж проложил свою дорогу.

Друзья нередко входят в дом,

Тропинки детские к порогу.

Пусть будут счастливы всегда

Все, кого память сохранила!

И в радость будут все года

Те, что судьба нам отпустила.

Товарищ Сталин, нам за эти годы

Статистика подносит результат.

Авторитет Ваш вырос у народа,

Его процент шагнул за шестьдесят.

Болтун болтать «железною рукою»:

«В узде народ», а «кто тому виной?»

А крик «За Сталина!» звенел передовою,

А воровство с предательством долой.

Издержки были, но страну из нищей

Народ наш вместе с Вами поднимал.

С тем не сравнить, кто пользу себе ищет,

Народ России в рабство возвращал.

Товарищ Сталин, мы Вас не застали,

Но слушали «ужастики» тех дней.

А глядя, как Отчизну обобрали,

Так хочется вернуть Вас поскорей.

То одобряют за кремлевскою стеною,

С той стороны, где миллионы работяг,

Где понимают, нам грозят тут нищетою,

Плечами пожимая: «Как же так?»

Добром в народной памяти осталось,

Как к космосу от плуга прошли путь.

Гадать-то что – в кулак ладони сжались,

Бедлам закончится у нас когда-нибудь.

Товарищ Сталин, мы не одобряем

Террор, ГУЛАГ, в репрессиях разлад.

Но видим, как страну свою теряем,

Ежова с Берией так хочется назад.

Нам не дано, и нам не выбрать время.

Здесь не базар, здесь жить и умирать.

Но верим мы: как прорастет то семя,

На жадность будут мно-огие пенять.

Пока мы вышли на своих вокзалах,

Кто правду свою хочет отстоять.

России поезд мчит в туманы, в дали.

Что правда? Что обман? Не разобрать.

Ветром сорванный лист калины

Опустился на водную гладь.

Показалась река ему длинной,

И вода его вдаль понесла.

Засмотрелся на звездные выси,

Осмотрел тишину пирамид.

В шлейфе пыли парсеки неслись,

Как по космосу звездный болид.

С ураганом летел под звездою,

Фудзияма-гора, сакур цвет.

Одинокой уставшей рукою

Он ласкал по весне первоцвет.

А все чаще тянуло к дому,

Вспоминался в ночи запах трав,

И теперь понимал по-иному

То, что сорванный лист потерял.

К берегам пора возвращаться,

Где истоки его, души грусть,

Только там, оказалось, нет счастья:

Куст калины давно уже пуст.