Читать книгу Семейные сказки. Беседы с детьми о семье и семейных ценностях - Сборник - Страница 18

Детство у меня было таким замечательным, что почти все, что произошло потом, смотрится как жалкая пародия на него. В детстве не было денег, не было жены и работы. Зато были отец и мать.

В нашей семье царил отец со своим непререкаемым авторитетом. В мальчишеских играх не было места матери. Конечно, без ее завтраков, обедов и ужинов я не мог бы жить – но это было так обыденно, что и незаметно… Как можно запомнить завтрак? Каша, яблоко, бутерброд. Обед уже занимает больше места: борщ, вареники и компот. Ужин – жареная картошка. Вот тут бы и сказать:

– Мама, как вкусно!

Но нежности были не приняты в нашей семье. Мы не целовали маму перед сном и не говорили в порыве чувств:

– Я тебя люблю…

Сказал ли я ей это хотя бы раз?

Жизнь была так заполнена важными делами, что не оставалось места обычным: забежал домой на минутку, перекусил – и опять туда, где друзья, игры и страсти. На девяносто процентов я состоял из маминых забот, но не замечал их – как не чувствуем мы, что состоим на девяносто процентов из воды, и совсем не видим воздуха, которым дышим.

Мы с мамой жили рядом – но словно в разных мирах. Эти миры соприкоснулись лишь однажды – и случилась история, которая оказалась интереснее всех приключений и затей: игры в футбол, стрельбы из самопала и запусков ракет.

Однако все по порядку.

Мама порой затевала странные проекты. Время она обычно проводила у плиты, в ванной или на диване за чтением книг. Помню, плакала над «Бедными людьми» Достоевского. Но иногда вдруг вскакивала с дивана, энергичная и готовая к подвигам.

Маму манила деловая активность, она была полна самых смелых бизнес-планов. Она любила приговаривать: «Жили бедно – хватит!» Но бизнес этот обычно заканчивался мечтами и смехом: мама делилась с ближними своими планами, а те поднимали ее на смех. Ей явно не повезло: ни муж, ни дети ее проекты не воспринимали всерьез. Я, хотя и был младшим в семье, тоже посмеивался над мамой. И напрасно, потому что главное для прожектера – уверенность в себе, а критика ближних способна уничтожить ростки самых гениальных начинаний.

И все же однажды мама смогла увлечь меня своим планом. Речь шла о полете на самолете!

Мне отводилась роль помощника: утром она покупала на нашем базаре три ведра вишен, мы садились на самолет – и через полчаса уже оказывались в областном центре, где эти же вишни можно было продать с немалой выгодой.

Перспектива полетать на самолете показалась мне столь заманчивой, что я решил поддержать маму наперекор всем сомнениям.

Мы отправились в шесть утра на базар, приобрели там вишни – и, помогая друг другу, перекладывая ведра из руки в руку, дотащились до аэродрома. В голом поле стоял вагончик, развевался сачок на ветру, и ночевала пара зеленых «кукурузников» – так звали самолеты той марки, которая прославилась еще со времен войны умением скрываться в зарослях кукурузы.

Мы забрались в брюхо самолетика, поставили под ноги ведра и после короткого разбега с ужасным тарахтеньем взмыли в воздух. Не поднимались мы выше облаков – но и от той высоты в пару сотен метров, на которой проходил полет, дух захватывало. Зеленая земля повисла под нами, округлившись по краям и покачиваясь из стороны в сторону, как огромная елочная игрушка – шар на ниточке. Или мыльный пузырь на трубочке. Мы пролетали над вздутиями и пазухами этого шара и, помню, на холме увидели огромный портрет какого-то дядьки, частью выложенный из камня, частью высаженный кустами – так что нос и лоб его белели мелом, а затылок кучерявился, как настоящий!

Шар на ниточке поворачивался, покачиваясь; под нами бежали поля и луга до тех пор, пока мы не увидели на горизонте трубы и дома большого города. Надо сказать, что все это время ведра наши дрожали, бились друг о друга, вишни подскакивали и норовили высыпаться, так что приходилось придерживать их руками и прикрывать носовыми платками… Наконец мы пошли на посадку, сделали круг и очутились на бетонном поле аэродрома, где стоял десяток зеленых «кукурузников» и пяток настоящих серебристых самолетов. Со свистом в ушах и ведрами вишен в трясущихся руках мы ступили на землю.

Конец нашего бизнес-проекта был бесславным: оказалось, что здесь на центральном рынке вишни идут в ту же цену, что и на нашем базаре. Сейчас я думаю, что это был самый удачный мамин проект, самое лучшее предприятие: и пусть вишни не принесли тогда выгоды, деньги, вложенные в этот проект, обратились в чувства.

Нас с мамой связало дело, в котором соприкоснулись миры взрослого и ребенка. Благодаря этому приключению я чувствую ее характер в своем: я также люблю валяться на диване, вздыхать о былых временах и мечтать о великих делах, а потом также вскакиваю и отправляюсь штурмовать небо в поисках лучшей доли на рынке нынешнего дня. Разве что вишнями не торгую…

Но понял это я, только став взрослым. Когда я вспоминаю эту историю, меня охватывает желание оказаться в детстве, найти там маму – и сказать ей то, чего никогда не говорил, что не было принято говорить у нас в семье, но что подразумевалось, как воздух вокруг нас:

– Спасибо, мама. Я тебя люблю.

Теперь я мог сказать это только во сне и, поднимаясь вверх, как на «кукурузнике», я опять вижу под собою землю, которая покачивается и закругляется по краям…

Я оставляю внизу все нажитое: квартиру, работу, зарплату. Рядом со мной мама, мы обмениваемся взглядами. Мы летим на самолете, мы полны радужных планов. На двоих у нас три ведра небесных вишен. Жили бедно – хватит!

Ю. Нечипоренко