Читать книгу Выжившие в шторм. Невероятные истории о мужестве и сострадании - Сборник - Страница 5

Торбей, 2008

Когда я посмотрел на часы, завывал ветер и дождь хлестал по спасательной шлюпке RNLI. Почти семь часов. Я поставил чашку с чаем на стол, перевел взор с круглого поля для игры в дартс на телевизор, а затем устремил его в окно. Целый день на улице творилось бог знает что. Ревущие порывы ветра разрывали традиционный покой выгнувшегося подковой залива, поднимая волны, превращавшиеся в белую пену, прежде чем разбиться о берега. Тем не менее, несмотря на это, радио на станции продолжало хранить молчание, а мне ничего не удавалось рассмотреть на горизонте, поэтому я позволил домашним делам занять мои мысли.

Интересно, не закончили ли еще сушиться вещи?

С того момента, как приехали мои сыновья – четырехлетний Мардсен и семилетний Мейтленд, – нас с женой Мелани поглотили те невероятные объемы стирки, которые только могут создать два непоседливых мальчугана. Помню, в зимние месяцы я постоянно оказывался на пороге прачечной самообслуживания Marina’s Brixham, до которой рукой подать от спасательной станции, с кипой мокрой одежды. Держа в руках пейджер и одновременно застегивая куртку, я боролся с ветром на обратном пути в прачечную и добрался, наконец, до сушилки, которую наполнил двадцать минут назад.

«По-прежнему влажное», – проворчал я себе под нос.

Крепко закрыв дверь уверенным рывком, я обернулся, намереваясь расположиться на скамейке напротив сушилок, но не успел я присесть, как пейджер завибрировал, подавая признаки жизни. Вызов пришел от Кена Джеймса, лица, ответственного за отправку спасательных шлюпок в регионе Торбей[2]. Он просил срочно прислать спасателей. Как старшина шлюпки я понял, что нельзя терять ни минуты.

Оставив стирку, я тут же устремился к лодочному домику и набрал номер Кена, чтобы расспросить об инциденте.

– В пятидесяти пяти километрах к юго-востоку от Берри-Хед замечено каботажное судно, оно кренится, и капитан обратился за помощью в службу береговой охраны.

– Сколько членов команды на борту? – спросил я.

– В общей сложности двадцать, по нашим сведениям, – ответил он.

Берри-Хед – это мыc, врезающийся в море, и одновременно – южная граница Торбея (унитарной единицы графства Девон). Греческое судно The Ice Prince [3]весом чуть меньше семи тонн перевозило на своем борту древесину из Швеции в Египет через Ла-Манш. Корабль оказался во власти дикого ветра и мощных волн, теперь он постепенно заваливался на бок, в то время как его груз по инерции сползал все ниже к воде, по мере того как судно наклонялось.

Пока все просто, подумал я.

Драматичное описание вполне соответствовало тому, что происходило на самом деле, и в этом не было ничего необычного. На самом деле, нам с Джоном Хартфордом, старшиной шлюпки, на чье место я и пришел, уже приходилось провожать точно такое же судно до Бриксхема несколькими годами ранее.

Я не преувеличивал, и мое беспокойство не было напрасным. Погода могла сделать эту ситуацию еще более опасной, и у этого происшествия появлялись все шансы перерасти в нечто более серьезное. Тем не менее пока перед нами стояла лишь задача сопроводить судно до места стоянки. Оказавшись ближе всех к пристани, я был тем, кому первым удалось добраться до станции, но в одиночестве я оставался недолго. Через несколько минут туда же со всех концов города начали стекаться ребята. Прежде чем я успел сориентироваться, на станцию в полной боевой готовности прибыли тринадцать волонтеров, которым не терпелось приступить к делу, а то обстоятельство, что погода поистине лютовала, казалось, только раззадоривало ребят больше обычного. Они знали, что любая операция в таких условиях могла обернуться сложностями. Это было как раз то, к чему мы себя готовили.

Нам передали команду грузиться на Aleс and Christins Dykes, спасательную шлюпку класса Severn[4], и сопровождать на месте менее мощное судно класса Tyne [5]из Солкомба[6]. Я оглядел тринадцать полных энергии собравшихся членов команды, стоявших передо мной с горящими глазами.

Ненавижу эту часть.

Лишь семеро из нас смогут поучаствовать в операции.

Я исполнял обязанности старшины шлюпки и подбирать команду было моей задачей.

Поработав двадцать лет в RNLI [7]в качестве механика, я часто в шутку говорил, что меня уже пора назначать старшиной, а когда Дэвид ушел и мне предложили занять его место, я не мог поверить своему счастью. Даже спустя два года мне все еще время от времени хотелось, чтобы кто-нибудь меня ущипнул. Мне нравилось нести ответственность за свою команду, за шлюпку и людей, которым требовалась наша помощь.

Но мне никогда не нравилось решать, кто не отправится на задание.

Стоявшие передо мной волонтеры бросили все, чтобы прийти на станцию и погрузиться на шлюпку. Они, не раздумывая, отложили свою работу, оставили дома детей и свою вторую половинку. Каждый из них был готов рискнуть собственной жизнью, чтобы оказать помощь тем, кто в ней нуждался. Как и я в самом начале пути, эти ребята страстно желали выходить в море, и, с моей точки зрения, никто из них не заслужил остаться на берегу.

Тем не менее у меня было тринадцать волонтеров и только шесть мест. Я готовился разочаровать кого-то из ребят.

Свои чувства в этот момент я помню очень хорошо.

С ранних лет я успел понять, что значили для спасательных команд их шлюпки.

Когда слышалось, что разрываются фейерверки (в этот момент две ракеты шумно выстреливали в сторону моря), – сразу становилось ясно, что происходит.

Шлюпка спускалась на воду!

В то время пейджеры было днем с огнем не сыскать. Один предназначался для ответственного за спуск судна, другой передавали механику, а третий доставался старшине шлюпки. Остальным же надлежало держать ухо востро и следить за сигналом ракеты.

Если искры взмывали в воздух, когда я гостил у бабушки с дедушкой, я мог понаблюдать за действом из первых рядов партера. Наш дом стоял на крутом повороте напротив судостроительной верфи, всего в сотне метров от того места, где были припаркованы лодки.

Мы находились настолько близко, что вы бы почувствовали, как вибрации отдаются в косточках. Спустя мгновение послышались бы сирены автомобилей членов команды, проезжающих поворот на пути к лодочной станции. Если клич был брошен, все спасатели хотели быть в деле.

Видите ли, жизнь нашего прибрежного сообщества складывалась вокруг рыбного промысла, судоходства и морского туризма. Большинство из нас провели детство на воде, выходя в море на лодках. Спасательная шлюпка служила нашему городу береговой охраной. Волонтерами были местные учителя, водопроводчики, родители и прочие граждане. Но когда раздавался сигнал, все они становились прежде всего командой RNLI.

Меня это завораживало. Я даже сбегал вниз к корабельной верфи, что называется, на передний край, чтобы полюбоваться уносящимися вдаль шлюпками.

Что если бы можно было стать частью этого?

В конце концов, будучи девятнадцатилетним юношей, я набрался мужества и спросил старшину шлюпки Артура Кернау, можно ли мне присоединиться к команде. Старшины всегда славились своим грозным и несгибаемым характером, поэтому мне потребовалось два года, чтобы собраться с духом. Я даже не могу вспомнить, что сказал Артуру в тот день, зато точно помню его ответ.

– Что ты делаешь завтра? – спросил он.

– Ничего, – ответил я озадаченно.

Разумеется, все не может быть настолько просто?

– Приходи ко мне на буксир и прихвати с собой пневматический рубильный молоток, – сказал он. – У меня есть работенка для тебя.

– Хорошо, – кивнул я в знак согласия.

Исполняя обязанности старшины спасательной шлюпки, Артур и сам был владельцем ряда лодок и нанимал несколько человек из города для того, чтобы вести их техническое обслуживание.

На следующий день Артур по-прежнему не ответил на мой вопрос, несмотря на это, я оказался на его буксире и уже соскребал ржавчину с судна. Фактически это повторялось снова, снова и снова.

«И зачем я здесь делаю все это безвозмездно?» – подумал я однажды.

Но глубоко внутри я знал зачем. Работа в спасательной команде, как и бесплатная помощь Артуру, была своеобразной проверкой. Готов ли я был явиться завтра с рубильным молотком? Был ли способен действовать, не задавая вопросы? Мог ли делать работу хорошо, даже если мне за нее никто не заплатит?

Если я справлюсь, он поймет, что я стану хорошим напарником. Поэтому я выполнял то, о чем он меня просил.

Потребовался год, чтобы Артур дал ответ, пригласив меня в один прекрасный день на тренировочное занятие. В тот день, когда он меня позвал, погода была отвратительной, за окном свирепствовала буря, а команда тем временем отрабатывала упражнения из курса «человек за бортом».

– Ну что ж, тогда давай, – сказал он, поманив меня рукой к рулевой рубке Edward Bridges. – Поднимись-ка и попробуй, – продолжил он, подводя меня к старой деревянной посудине класса Arun[8].

Я не мог в это поверить. Глубоко вдохнув, я взялся за штурвал так крепко, как только мог.

«Я управляю чертовой шлюпкой. Как это так?» – думал я, разрезая волны и улыбаясь от уха до уха. Вернувшись домой, мне трудно было сдержать волнение.

– Артур позволил сегодня мне вывести лодку! – воскликнул я, ворвавшись в двери и пичкая родителей всеми мельчайшими подробностями.

Вот так нежданно-негаданно я стал членом команды.

И так же нежданно-негаданно стал одержимым.

Но то, что со мной произошло, еще не означало, что я окажусь в центре событий. Скорее, наоборот, и довольно долгое время. Не стоит забывать, что помимо меня существовала целая команда из 30 человек, а вызовов в год было приблизительно лишь 18. Я же вменил себе в обязанность приходить, когда бы ни позвали.

Как это сделала сегодня моя команда.

Многое изменилось с того момента, когда я впервые в 1988 году стал волонтером. За исключением, пожалуй, одного – знаменитых уловок Артура, которые сейчас стали хрестоматийными и которые нам трудно вспомнить без смеха. На сегодняшний день отбор в команду стал гораздо более строгим. Сигнальные фейерверки продолжают взлетать в воздух, но сейчас у всех спасателей есть свои пейджеры. И несмотря на то, что откликаемся мы более чем на сотню вызовов в течение года, стать участником операции порой бывает так же сложно, как и в былые времена.

Но вот что точно не изменилось – это преданность команды своему делу. Товарищество. Желание выходить в море в любых условиях. Энтузиазм, с которым люди всегда приходят на станцию, зная, что порой участниками спасения они могут и не стать.

Это как раз то самое, что я видел во всех 30 отважных ребятах, собравшихся сегодня на берегу. И ожидание, читавшееся в их лицах, возвращало меня к задаче, которая была на повестке дня. Конечно, я собирался приняться за дело. Я нес ответственность за свою команду. Но сейчас уже пришло время грузиться в лодку, и, хотелось мне этого или нет, я должен был выбрать тех, кто отправится на задание.

Кто же лучше всего подойдет?

Оглядев комнату, я сделал свой выбор.

– Роджер Гуд, – сказал я, определяя второго старшину. – Мэт Тайлер.

Он был нашим станционным механиком и полноценным членом команды, как и я.

– Алекс Роу и Джон Эшфорд, – добавил я. Алекс работал врачом, а Джон медбратом. Людей с такими профессиональными навыками всегда было полезно иметь на борту. И наконец, я выкрикнул два последних имени:

– Найджел Култон и Дэррил Фарли.

Без лишних разговоров мы все переоделись и побежали к нашей шлюпке Aleс and Christina Dykes, а в 19:44 уже отчалили от станции.

Практически сразу стало очевидно, насколько непростыми были погодные условия. Идя на пятнадцати узлах, наше судно врезалось в волны.

– Нам придется пристегнуться, – крикнул я, направляя лодку в сторону пострадавшего корабля. – Шторм может стать куда более опасным.

Этого мы практически никогда не делали, но сегодня вечером без ремней было не обойтись. Впереди нас ждали еще два часа дороги, и мне не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за шальной волны.

Кажется, этот вечер будет долгим.

Мы продолжали продвигаться к месту назначения, когда спустя 15 минут после нашего выхода в море радио, затрещав, вернулось к жизни. На связи был капитан The Ice Prince, и тон его голоса незамедлительно заставил меня насторожиться.

– В двигатель попала вода, – сказал капитан. – И он вышел из строя.

По мере того, как его слова до меня доходили, на лбу продолжали собираться хмурые складки. В его голосе звучала нараставшая паника.

«Вы же минуту назад просто кренились», – подумал я.

– Двигатель перестал работать? – повторил я, дабы убедиться в том, что все верно услышал.

– Да, – последовал ответ, – судно ушло в дрейф.

– Хорошо, – отозвался я, – вас понял.

Это меняло все.

Срочность дела возрастала в разы. В отсутствие рабочего двигателя пропадал контроль над ситуацией, и корабль становился еще более уязвимым для вздымавшихся волн и воющего ветра.

Мы должны были взять это на заметку.

Я повернулся к рулевому, Роджеру.

– Увеличиваем скорость до 20 узлов, – сказал я Роджеру, и тот отреагировал незамедлительно. Нам понадобится еще 20 минут, чтобы добраться до места. В то время как Роджер добавил скорости, мои мысли продолжали работать вхолостую, вращаясь вокруг одной и той же темы.

Что же мы найдем на месте происшествия?

Я думал, что нас ожидает обычная работа, сопровождение, но теперь знал, что нужно готовиться к чему-то большему. Вертолету береговой охраны India Juliet даже была поручена эвакуация некоторых членов команды. По мере приближения к месту событий казалось, что ситуация становилась хуже с каждой минутой.

Радио проквакало обновленные сводки.

– Одного из наших ребят смыло с шшш, – зазвучал голос капитана. – Он шшш…

Я силился разобрать сообщение вопреки помехам радио и шуму в каюте, но то, что я различал отчетливо, был страх в голосе говорящего.

– Не могли бы вы повторить еще раз? – попросил я.

– Он шшш сломал шшш ногу…

Я не знал, что конкретно произошло, но речь шла о раненом. Если на борту уже был один пострадавший, значит, их могло быть и больше. После такого сообщения мы шли на полной скорости. Роджер открыл верх шлюпки и выжимал, сколько мог, направляя лодку на двадцать четыре километра к востоку от Берри-Хед. И наконец, The Ice Prince показался на горизонте.

Я выступил из укрытия рулевой рубки и двинулся выше на ходовой мостик, чтобы оценить картину происшествия. Мои глаза привыкли к темноте, и я смог разглядеть неясно вырисовывающиеся очертания корабля. А потом моя челюсть просто осталась лежать на полу – такого за все время работы я не лицезрел ни разу.

Судно трепал ветер, скорость которого достигала 80 километров в час, корабль трещал, отклоняясь более чем на 40 градусов и касаясь леером поверхности волн.

И как же оно еще на плаву держится? У меня перехватило дух.

Оглядев членов своей команды, я понял, что наши мысли сходятся. Мы могли расслышать жужжащие в вышине лопасти винтов India Juliet и различить в темноте тонкие лучи его прожекторов, сливающиеся воедино с огнями фрегата королевского флота. Фрегат королевского военно-морского флота Ее Величества Cumberland стоял неподалеку, так или иначе проливая электрический свет на разворачивавшуюся драму.

Команда The Ice Prince собиралась в рулевой рубке, чтобы прорваться на крыло ходового мостика, к которому уже, с трудом противостоя стихии, спускался оператор лебедки. Лебедочник готовился поднимать членов экипажа с помощью троса-удлинителя Hi-line, чтобы контролировать движения людей, в то время как они, пристегнувшись к тросу, будут двигаться мимо падающих мачт и антенн.

Оказалось, что изначально планировалось эвакуировать раненого мужчину и еще 11 его товарищей, также предполагалось, что костяк из 8 старших членов команды должен был остаться на борту, пытаясь запустить насосы. Тем временем мы в связке с коллегами из Королевского национального института спасения на воде в Солкомбе должны были сопроводить судно в безопасное место.

Но двигатель не работал, а из последних сообщений, пришедших по радио, было ясно, что отказал и генератор. Такой корабль, неспособный самостоятельно двигаться, мы называли «мертвым».

Более того, корабль располагался на траверзе с наветренной стороны – самая неудачная позиция из всех возможных.

Одна сторона находилась в покое, другую сильно колыхали волны, все шло к тому, что судно перевернется.

– Следующая гряда мощных волн обрушится с минуты на минуту, – сказал я Роджеру. – Корабль опрокинется.

– У этого бедняги нет шансов остаться на плаву, – согласился он. – А команда по-прежнему на борту.

Мы оба понимали, что этот случай может легко превратиться в спасательную операцию, а при таком раскладе – в самую что ни на есть серьезную. В то время как India Juliet продолжал попытки поднять своих пострадавших, я направил шлюпку вокруг корабля.

Если бы мне нужно было забрать людей с судна, как бы я это сделал?

The Ice Prince был гораздо больше нашей лодки, поэтому нужно было приглядеть такие места, где бы борта шлюпки и пострадавшего корабля совпадали по высоте, так мы бы смогли безопасно проникнуть на судно. Я призвал на помощь все знания, которыми обладал, и старался припомнить беседы с каждым рулевым, кому приходилось выполнять работу вроде этой. Я рассматривал любые возможности.

Подняться вдоль борта судна, погрузить свою команду на спасательный плот и на нем эвакуировать пострадавших…

Я покачал головой. Такие волны начнут швырять плот из стороны в сторону, как лист бумаги, и ребята будут в опасности. Такой вариант не годится.

Команда The Ice Prince надевает термозащитные водолазные гидрокостюмы, так нам легче погрузить их в воду, а потом можно бросить за борт веревку и поднять всех в спасательную шлюпку…

Но повсюду на поверхности плавали обломки, а морская зыбь оставалась непредсказуемой. Кроме того, я не воображал, что нам удастся убедить хоть кого-нибудь прыгнуть в такое море.

Только потом голос пилота India Juliet заскрипел по радио связи. Погода продолжала портиться, и лебедочнику из-за сильного волнения моря и шквалистого ветра стало очень трудно контролировать положение спасательного каната, поэтому ему приходилось все чаще приостанавливать спасательную операцию, чтобы избежать катастрофы. Тем не менее вертолетной команде все же удалось довести дело до конца.

Теперь вертолет был под завязку.

– Своих двенадцать пострадавших мы забрали, – объявил пилот. – Возвращаемся в Портленд.

Это были хорошие новости, но восемь человек по-прежнему оставались на корабле. Исходя из того расчета, что India Juliet потребуется высадить пострадавших и пополнить запасы топлива, было ясно, что вертолет вернется не меньше чем через час, а то и позже.

Глядя вслед вертолету, удалявшемуся в сторону берега и рассекавшему лопастями стену дождя и штормового ветра, я послал радиограмму капитану The Ice Prince.

– Что вы намерены предпринять, капитан? – спросил я. Я знал, какой должен быть ответ, но все же последнее слово было не за мной. Именно капитан судна принимает решение.

Дождаться корабля или покинуть корабль сейчас.

– Мы намерены перебраться с корабля к вам, – ответил он без колебаний. – Я должен вывести нас с этого судна немедленно.

Я не осуждал его. Я бы, конечно, тоже не рискнул оставаться на борту. Крен был настолько существенным, что поручни судна уже частично ушли под воду.

Еще одна мощная гряда волн, и…

Я гнал подальше эту мысль. Теперь, когда планы капитана подтвердились, пришел наш черед вступать в дело. Сейчас принимать решение предстояло мне.

И как же, черт возьми, мы собираемся это сделать?!

Спустить команду The Ice Prince в воду было бы можно, но при других обстоятельствах. Теперь же я знал, что потерпевшие будут измотаны и напуганы. Понадобится немало усилий, чтобы уговорить их прыгнуть под воющим ветром в бушующее море и при этом убедить, что все закончится хорошо.

Должен быть другой выход.

Разведав обстановку, я все же придумал план. Это будет непросто, но я надеялся, что он сработает. Добравшись до рулевой рубки, я позвал Роджера.

– Ладно, Родж. Вот, что мы будем делать, – сказал я ему. – Мы попросим капитана собрать команду на корме, в том месте, где находится лебедка для якоря. Так нос нашей шлюпки поравняется с бортом The Ice Prince.

– Хорошо, – ответил Роджер, схватывая каждую деталь.

– Я подойду к кораблю наветренным бортом, – продолжал я. – Если членам команды удастся перелезть через поручни, мы сможем забрать их с кормы.

Чтобы помочь команде The Ice Prince перебраться в шлюпку, мы решили поместить на носу пятерых человек: Роджера, Найджела, Алекса, Джона и Мэта. Дэррил должен был остаться со мной на ходовом мостике, чтобы оказывать помощь в управлении судном и следить за прожектором. Это был единственный адекватный источник света, позволявший прорваться через черный как смоль ночной мрак. Когда шлюпка подошла бы достаточно близко к корме The Ice Prince, пять наших членов команды смогли бы переместить всех уцелевших на нашу переднюю палубу.

– Если кто-нибудь окажется в воде, – сказал я Роджеру, – мы обратимся к коллегам из Солкомба за поддержкой.

– Отлично, я все понял, – подтвердил Роджер.

– Не снимай с кормы никого, пока не убедишься, что я готов, – напутствовал я. – И следи за тем, чтобы никому не угрожала опасность.

Роджер знал реальное положение вещей, но эта операция уже обещала быть довольно опасной, поэтому мне не хотелось, чтобы кто-то шел на неоправданный риск.

Было тяжело выдержать такое давление. Но по прошествии времени я научился подходить к подобным ситуациям с холодной головой. С того времени, как замолчало радио, мой разум тоже обрел покой.

Больше никаких разговоров. Просто сделаем это.

Вот так и проводятся успешные спасательные операции. Я определил для себя самую главную цель: обеспечить безопасность команды, потерпевших и нашей шлюпки.

Доставить их всех домой.

Кровь пульсировала в ушах, пока мы делали пробные попытки подобраться к кораблю, прикидывая, как удобнее пройти вдоль борта, и выясняя, какое положение судна больше всего подойдет для эвакуации пострадавших.

После нескольких репетиционных подходов я испытующе посмотрел на Роджера и членов команды, занявших позиции на передней палубе, после чего поднял большие пальцы вверх. На мой жест немедленно последовал зеркальный ответ.

Мы были готовы.

Курсировавший по телу адреналин проколол меня насквозь, когда ребята прокричали, чтобы первый человек начинал карабкаться к поручням через две лебедки для подъема якоря, сигнальную мачту и палубу, которая уже к тому моменту успела накрениться на сорок пять градусов. Именно возле поручней мы и планировали начать снимать пострадавших. Когда первый человек преодолевал это расстояние, я затаил дыхание. Я старался изо всех сил удержать шлюпку в одном положении и лелеял безумную надежду на то, что он все же сможет прыгнуть, ухватившись за нас, и в долю секунды окажется в руках наших спасателей.

Вновь проходя вдоль борта корабля, я подавил глубокий вздох, глядя, как карабкавшийся, наконец, ослабил хватку и отпустил поручни.

Пять пар рук, одетых в желтую форму RNLI, потянулись к нему и поймали. Пять отважных волонтеров, пристегнутых к лодке, раскрыли объятья незнакомцу, спасая его в столь ужасных погодных условиях.

Прыжок веры, говорите…

К счастью, все прошло успешно.

В мгновение ока мужчина оказался на нашей передней палубе, хоть и потрясенный, но спасенный.

Если бы у меня было время вдуматься в происходящее, мое сердце бы наполнилось гордостью.

Но работы по-прежнему было много.

Один спущен. На очереди еще семеро.

В то время как Дэррил умело освещал путь шлюпке, я маневрировал, отводя шлюпку от корабля и готовясь совершить второй подход, а затем и третий. Оба раза нам удалось расположиться на безопасном расстоянии от The Ice Prince.

Оба раза пострадавшие члены экипажа приземлялись благополучно. Когда Найджел помогал спасенным спускаться вниз, он не наблюдал у них никаких серьезных повреждений, лишь синяки или порезы.

Я сделал длинный и глубокий вздох.

Все идет хорошо.

По крайней мере, какое-то время так оно и было. Когда мы отправились за четвертым человеком, я сразу понял, что что-то было не в порядке. Вместо того чтобы прыгать, член команды стоял на месте, будто приклеенный. Сквозь дождь и морские брызги даже я заметил, что он был в ужасе.

Мы покружили один раз и другой, но он так и не мог прыгнуть.

– Нам придется попытаться подойти ближе! – крикнул Роджер. – Чтобы мы смогли взять его и перетащить к себе.

– Хорошо! – прокричал я.

Дэррил и я работали вместе, стараясь приблизиться к кораблю настолько, насколько это представлялось возможным, при этом не допустив столкновения. Но каждый раз мы были недостаточно близко.

– Нам нужно подойти ближе! – гремел голос Роджера сквозь темноту.

Это рискованно, подумал я, снова лавируя в попытке сблизиться с судном. Что если мы окажемся почти в плотную и столкнемся…

Внезапно оправдались мои худшие опасения, когда по правому борту на нас обрушился огромный вал.

СКР-Р-Р!

Это был сильный толчок, и шлюпка врезалась в борт The Ice Prince. Оглушительный скрежет столкнувшихся друг с другом металлических поверхностей пробился сквозь шум дождя и ветра, разрывая наши барабанные перепонки. Алекс и Мэт распластались на носу шлюпки, в то время как другие едва сохранили равновесие. Дэррила ударило прожектором, и рана на его голове кровоточила.

– Все целы?! – крикнул я.

– Все в полном порядке! – отозвались несколько голосов с передней палубы.

Настоящие профессионалы, они просто поднялись на ноги и продолжали работу.

Мы были в порядке.

А что же с ребятами на корабле?

Я снова посмотрел на The Ice Prince, и у меня скрутило живот. Мужчина, цеплявшийся за поручни, исчез, и мой взгляд заметался по темноте.

Он упал? Мы зажали его между двумя бортами?

Я содрогнулся.

Тогда ему наверняка сразу же пришел конец.

Все, что я мог сделать – это отвести лодку назад от корабля. По правде говоря, я ожидал увидеть в воде тело. Но как только я присмотрелся, у меня перехватило дух.

– Его тут нет! – закричал Алекс.

Куда же он делся?

Секунды тянулись, словно минуты, пока мы с помощью прожектора исследовали окружившее нас черное пространство. Потом Мэт заметил его.

– Он вон там, по левому борту! – возвестил он. Мужчина выплыл на поверхность волн возле неистово качавшегося корабля. И он двигался!

Я позволил себе в какой-то момент с облегчением выдохнуть. Он был в порядке.

Пока.

Снова ситуация изменилась. У нас были человек за бортом, две раскачивавшиеся лодки и дрейфовавшие повсюду обломки.

Согласно плану, наши коллеги из Солкомба должны были быть готовы достать пострадавшего, и я это знал. Все, что нам оставалось – ждать.

Придерживаться плана.

Но море милостиво и, что называется, чудесным образом сделало нам одолжение. Волна внезапно подхватила мужчину и понесла его обратно к кораблю. Мобилизовав все оставшиеся силы, он взобрался на борт, карабкаясь по накренившийся палубе обратно к месту сбора команды на корме, после чего везунчик ползком добрался до нужной позиции у поручней.

Мы снова постарались сблизиться с судном и уговорить его прыгнуть, но мужчина вновь впал в оцепенение.

Разве мог кто-то его за это винить?

Еще четыре человека, оставшиеся на борту, были также потрясены до глубины души. Никто из них не отважится повторить такой прыжок этим вечером.

Не теперь.

Мы собирались снять их самостоятельно, и для этого существовал всего лишь один способ.

– Я должен буду скрепить лодку и корабль вместе, – окликнул я Роджера. – Ты должен будешь взять, сколько сможешь, и перетянуть их.

Это было невероятно опасно. Мне пришлось бы удерживать шлюпку и корабль в плотном контакте столько, сколько было бы возможно, чтобы максимально обезопасить свою команду, но также мне было необходимо в нужный момент отойти от корабля, чтобы волна снова не впечатала нас в борт The Ice Prince. В первый раз нам просто повезло. Но кто же знает, какими повреждениями может закончиться следующее столкновение.

Кроме того, не стоило забывать и про обломки. Теперь значительная часть The Ice Prince уже погрузилась в воду. Тяжелые большие бревна плавали на поверхности вокруг нас, в то время как под водой тоже таились скрытые угрозы.

Это должно было стать испытанием.

Но меня было не остановить. У нас оставался план, и мы должны были ему следовать. Сердце колотилось, и я использовал всю мощь шлюпки, чтобы встать против корабля и заставить огромное судно замереть.

Первая попытка не увенчалась успехом, но мы не собирались сдаваться. Время от времени шлюпка подходила к бесконтрольно раскачивающемуся кораблю, а дождь хлестал по нам из всех возможных точек. Крепко пристегнувшись к шлюпке, волонтеры хватали и переносили людей на спасательное судно, когда представлялась возможность, а когда не получалось, пытались снова.

В итоге эвакуация заняла около часа с четвертью – мы совершили больше пятидесяти подходов при свете одного прожектора и под чутким руководством одного лишь Дэррила.

Наконец, мы перенесли в спасательную лодку последнего члена команды, это был капитан корабля.

Мы сделали это!

Но праздновать пока было рано. Нам предстояло доставить уцелевших членов команды на берег. Когда Найджел принимал их на борт, было ясно, что ребята радовались расставанию с The Ice Prince. Но на обратном пути начали проявляться симптомы морской болезни, а с ними и запоздалое осознание того, насколько серьезной была ситуация, в которой они оказались. Спасенные понимали, что они легко могли расстаться с жизнью.

Как, собственно, и мы…

По-прежнему находясь во власти адреналина, я не позволял мыслям заходить так далеко. Как рулевой я нес ответственность за то, чтобы в целости и сохранности доставить обратно потерпевших, свою команду и саму шлюпку.

Операция еще была не окончена.

Часы показывали четверть второго ночи, когда мы, наконец, вернулись обратно. Облегчение и ощущение опустошенности начали медленно приходить на смену возбуждению, когда мы спускали спасенных людей из шлюпки. Двоих быстро увезли на ожидавших нашего возвращения машинах скорой помощи, чтобы помочь пострадавшим оправиться от шока и легких травм. Остальным мы показали немного старого-доброго гостеприимства от RNLI по-торбейски.

– Давайте мы приготовим вам один из знаменитых завтраков Кена, – предложил я.

Кен, ответственный за спуск лодки, как всегда соорудил прекрасную трапезу на скорую руку, подав чай с вкуснейшими сэндвичами.

Я откинулся на спинку и наблюдал за тем, как все уплетали свои порции и с жаром обсуждали недавние испытания.

– Я в команде уже 26 лет, – сказал Найджел. – И это – лучшая операция за все эти годы.

Он был горд, и собственный голос не мог его не выдать. И действительно было чем гордиться.

Эти ребята были невероятны.

Они спасли восемь жизней.

А в моей голове вновь и вновь проигрывался один и тот же момент.

Я резко останавливаю шлюпку у самого корабля и вижу, как члены моей команды, рискуя жизнью, вопреки барабанящему дождю и напирающему ветру вытягивают руки навстречу абсолютно незнакомому человеку, чтобы подхватить его.

Этот момент – я знал – станет одним из тех, что останется со мной навсегда.

Но то невероятное чувство, что мы ощущали в приливе гордости, разделяли также и спасенные в своей благодарности.

– Спасибо, что спасли мне жизнь, – сказал один из молодых членов команды, широко улыбаясь и отхлебывая чай. Другой парень выразил благодарность от лица тех, кто не говорил по-английски.

– От меня и других ребят одно большое спасибо, – произнес он.

Итак, сэндвичи были съедены, отчеты о проведении спасательных работ заполнены, мы дали еще несколько коротеньких интервью для местных журналистов, прознавших о случившемся, – план был явно перевыполнен. Мне оставалось разобраться еще только с одним делом, прежде чем отправиться домой к Мелани и детям.

Надо было забрать вещи из сушилки.

К тому времени, когда я вернулся домой, было 4:30. Нас не было девять с половиной часов. Когда я проскользнул в спальню, Мелани заворочалась.

– У тебя был сегодня вызов, да? – спросила она.

Конечно, она знала о том, что я был на задании. Когда все началось, Кен обзвонил всех наших жен и посоветовал приготовиться к тому, что ночь будет долгой.

– Все верно, – ответил я.

– Все вернулись невредимыми? – спросила она.

– Да.

– Хорошо.

Затем после короткой паузы она продолжила:

– А ты принес с собой белье?

Я не выдержал и рассмеялся в голос.

– О да, я его принес.

После той ночи, что мы провели в море, я был рад снова очутиться дома и отвечать на вполне земные вопросы.

На следующее утро я проснулся, включил телевизор и сел на кровати, пытаясь найти в себе силы, чтобы подняться. Я был по-настоящему выжат, но на станции все еще оставалась масса дел.

Другие отчеты, пересмотр видеозаписей и оценка ущерба, причиненного шлюпке.

Я знал, что это была большая операция, но по-настоящему не осознавал ее масштабов до тех пор, пока в мои затуманенные сном мысли не ворвался выпуск новостей.

– Прошлой ночью в Ла-Манше была проведена грандиозная спасательная операция, – докладывал корреспондент.

Так, о чем это он? Я навострил уши.

– Участниками событий стали каботажное судно весом 6395 тонн и спасательные шлюпки Королевского национального института спасения на воде, команды прибыли из Солкомба и Торбея, – продолжал журналист, комментируя кадры, запечатлевшие огромный накренившийся корабль и подпрыгивающую вдоль него на волнах шлюпку.

Погодите-ка, это не просто чья-нибудь лодка…

Это была наша шлюпка.

Увидев черно-белую запись с камеры вертолета, я оценил масштаб катастрофы, и внезапно на меня снизошло понимание того, насколько сложна была задача, поставленная перед нами прошлой ночью, мое тело начало невольно содрогаться. Это было необычайным событием.

– Боже! – у меня кружилась голова. – Мы это сделали. Это были мы!

Я переключал каналы. Эта история была везде. Оказавшаяся за бортом древесина воздвигла на берегу настоящие баррикады, и журналисты долго ломали голову над тем, как она там оказалась.

Должно быть, Мелани тоже успела увидеть все это, но она ни о чем не спрашивала. Мы вернулись целыми и невредимыми – вот все, что ей необходимо было знать. Так уж моя жена справлялась со всеми подобными переживаниями. Она понимала, что то, чем я занимался, было опасным делом, но она также знала, что я это люблю.

То, что мы не касались темы спасательных шлюпок в повседневной жизни, здорово помогало сохранить наш брак.

И я не винил жену за нежелание вникать в подробности. Я по-настоящему ликовал из-за нашего успеха, но по мере того, как день набирал обороты, осознание опасности, с которой нам пришлось столкнуться, постепенно наполняло меня.

Изучая видеозаписи из разных источников, я понял, что мое сердце бешено колотится. Теперь, это событие – не просто мое воспоминание.

Все было ясно видно. Я мог четко приметить каждый рискованный шаг и почти каждый промах. В этот момент дрожь в руках и ногах стала еще более ощутимой, чем когда я просматривал новостные сводки, – эмоции били ключом.

Нам правда повезло.

Проживая заново момент, когда шлюпка столкнулась с кораблем, наблюдая еще раз за тем, как член команды упал в воду, и чувствуя, насколько маленькими и ничтожными мы выглядели во власти волн, мне казалось, что это была история Давида и Голиафа.

Нам действительно очень повезло.

Повезло, потому что шлюпка выдержала столкновение. Повезло, потому что удалось спустить всех пострадавших с корабля. Повезло, потому что никто из ребят-волонтеров не пострадал.

По правде говоря, мне было нехорошо. Любой из них мог погибнуть там, работая в таких условиях.

И это было бы на моей совести.

Перематывая и пересматривая каждый момент, я снова и снова ставил под сомнение каждое из принятых мною решений. То, что я чувствовал прошлой ночью, точно нельзя было назвать определенностью, а о целеустремленности нечего и говорить. Прежде всего, я был ответственен за свою команду, она была в приоритете.

Доставить ребят живыми и здоровыми к женам и детям было моей обязанностью.

Не рисковал ли я больше, чем нужно?

Но как бы строго я ни критиковал самого себя, результат операции был мне известен. Восемь жизней мы спасли, все семь волонтеров возвратились на станцию – уставшие, с ушибами, но живые. Даже наша верная лодка класса Severn практически не пострадала. Ни пробоин, ни серьезного урона, только из привального бруса пришлось извлечь несколько фрагментов древесины. Это был отличный результат.

Несколькими днями позже я получил письмо от капитана фрегата Ее Величества Cumberland, который находился неподалеку, чтобы помочь в трудный момент той ночью. Прочтя его, я лучился гордостью за свою команду.

Текст письма: «Находиться на подхвате и наблюдать с удобной позиции за вашими упорными попытками спустить всех до одного членов команды на борт было величайшей привилегией. Вы управляли своей шлюпкой в невероятно сложных условиях. Ваши действия воплощали лучшие традиции RNLI и заслужили уважение всех участников операции».

По прошествии недель и месяцев шумиха вокруг спасательной операции улеглась. Но медленно я начал понимать, что спасение команды The Ice Prince было самым большим моим достижением за все время работы.

А я был рулевым старшиной шлюпки пару лет!

Это осознание стало чем-то реальным и ощутимым, когда мне поступил звонок из головного офиса Королевского национального института спасения на воде.

– Мы бы хотели наградить вас серебряной медалью RNLI за отвагу, – произнес голос в телефоне, – чтобы отметить ваши действия в ходе операции по спасению судна The Ice Prince в январе этого года.

Другие старшины шлюпок говорили, что операции вроде этой выпадают на долю команды, возможно, лишь однажды, и эта выпала мне. Моя ключевая операция. Я был благодарен за награду, но она не отмечала работу моей команды. Мне казалось, что каждый находившийся в ту ночь на борту нашей шлюпки заслуживал медали не меньше, чем я.

Если не больше.

Будучи полноценным членом команды, я всего лишь сделал свою работу. Направлял лодку, доставил нас к месту событий и составил план действий.

Другие парни, остальные волонтеры – это они сделали всю тяжелую работу и так много поставили на карту. В конечном счете целая команда постаралась, чтобы заслужить честь носить медаль аварийно-спасательной службы за работу на той операции. Я восхищался ими.

Я был рад тому, что меня представили к серебряной медали. Особенно когда узнал, что это была первая серебряная медаль, присвоенная RNLI за последние три года. Но как только я пришел домой, сразу же положил ее в шкаф.

Там она и пролежала все время, с того момента, как оказалась в моих руках.

Нет, дело тут не в неуважении, но похвалы в адрес одного только меня заставляют чувствовать неловкость. То же самое я ощутил, когда мне вручали орден Британской империи за службу во имя безопасности на море в 2018 году. К тому моменту я прослужил уже тридцать лет и откликнулся на четыре сотни вызовов. Меня возвеличили и одновременно унизили, ведь я не добился ничего из этого в одиночку. И сейчас могу сказать то же самое.

Я верю, что столь хороши люди в твоем окружении, сколь хорош и ты, а я – везунчик, потому что рядом со мной семья, которая поддерживает, и замечательная команда, с которой я служу бок о бок на станции RNLI в Торбее. Теперь мне осталось три года до ухода на пенсию, и я сомневаюсь, что еще когда-нибудь мне доведется поучаствовать в такой операции, как тогда со спасением The Ice Prince.

Возможно, самый большой вызов для меня как для рулевого пришелся на самое начало карьеры, но во многом я рад этому. То, что произошло тогда, в самом начале, заставило меня и команду работать на пределе возможностей. Думаю, благодаря этому случаю я стал более мудрым руководителем.

Никто из работников экстренных служб не захочет стать свидетелем такого инцидента. Пожарного не порадует неконтролируемое пламя, а спасателям RNLI невыносимо смотреть на то, как кому-то в море угрожает опасность. Но это то, с чем всю жизнь мы учимся иметь дело.

Это – работа мечты. Испытание.

Сможешь ли ты это сделать?

По плечу ли тебе такое?

А справится ли твоя команда?

Ты всегда думаешь, что сможешь, что по плечу, что справишься. Ты абсолютно уверен в команде. Но как тебе знать наверняка, не проверив? Мы все узнали многое о пределах той ночью. Я по-прежнему задумываюсь о рисках, на которые мы пошли. Конечно, они были серьезными, но это было верным решением.