Читать книгу Вампирский календарь - Сборник - Страница 4

На борту самолёта Москва – Шинингшахар Агния заняла место у иллюминатора, её сестра-близнец Лилит – у прохода, а Лев, верный рыцарь Агнии, уселся между ними, сделав вид, что не заметил, как по лицу Лилит пробежала тень досады.

Лев наслаждался возможностью побыть рядом с Агнией целых двенадцать часов! В обычной жизни такое редко случается – слишком уж много у Агнии энергии: ей всё время нужно что-то делать, куда-то спешить, а теперь она никуда не денется…

«Какая же она красивая», – думал он, любуясь Агнией. Стройная фигура, ясные карие глаза, длинные блестящие каштановые волосы длиной до талии. Лев едва удержался, чтобы не погладить тяжёлый шёлк волос, но поостерёгся, зная, что Агния не любит проявлений нежности при посторонних. Он живо представил себе, как она недовольно передёрнет плечами, если он проведёт рукой по её волосам. Боковым зрением отметил, как неодобрительно скривились пухлые губы Лилит. «Почему всегда Агния?» – было написано на её капризном лице. Она демонстративно отвернулась и закрыла глаза.

Агния устроилась в кресле поудобнее и углубилась в чтение. Лев наклонился к ней и вдохнул тонкий аромат. «От одного запаха её духов у меня сносит крышу», – подумал он.

– Что это? – Лев ткнул пальцем в стопку листов на коленях девушки. Пожелтевшие, испещрённые затейливыми завитушками. – Редкость? Нас не заметут на таможне?

– Конечно, заметут, – хихикнула Агния. – Да не волнуйся, это просто хорошая копия одной старинной книги. Я прочту тебе, а ты постарайся услышать, какая магия звучит в этих словах: «Царь тот сверкал всяческими добродетелями, словно океан жемчужинами, повелитель земли, для которой океан служит поясом, проводил время, вкушая радости царствования». «Океан служит поясом!» – у меня мурашки по телу бегут, когда я это произношу! А потом к этому царю приходит чувак и говорит: «Я – великий подвижник капали-ка. По всей земле прошёл я, почтительно оставляя её вправо от себя…» Это же он про путь «левой руки» говорит! Ты разве не слышишь этой магии? Глухой, что ли?

– Я, честно говоря, не понимаю. Только ты, наверное, слышишь все эти тонкости! – примирительно улыбнулся Лев. – Это красиво, да, но совершенно непонятно. Капалика – это кто?

– Эх, темнота! Капалика… ну если совсем просто – лишённый страха нищий аскет, которого легко узнать по ожерелью из человеческих черепов. Там много всякого странного народа, чудес природы и храмов разных богов! Мы своими глазами увидим Шинингшахар – Сияющий город!

– Ну да, ну да… – кивнул Лев. – А ещё этот город вроде портала между мирами, и если там умрёшь, то попадёшь сразу в рай. И там, прямо в городе, на берегу реки сжигают трупы.

– Да, дурачок! Именно так. А ещё Шинингшахар с древних времён и по сей день считается центром чёрной магии.

– Значит, мы летим на другой конец географии, чтобы посмотреть на большущий крематорий под открытым небом? – горько усмехнулся Лев, а сам подумал: «Вот чёрт! Ну на кой мне это нужно? Но если Агния вбила себе что-нибудь в голову, то…»

– Чудак! Не просто посмотреть! У меня есть одна сногсшибательная идея…

– Надеюсь, безопасная? – нахмурился имеющий уже кое-какой опыт участия в реализации подобных «идей» Лев.

– Она может стоить нам жизни, – округлила глаза Агния.

Вот и пойми, шутит она или говорит всерьёз…

Лилит прерывисто вздохнула во сне. Лев заметил, как дрожат её сомкнутые веки. Чёрные густые ресницы, похожие на мохнатых гусениц, будто жили своей жизнью. Выражение лица – напряжённое.

«Похоже, не спит, – подумал Лев. – Интересно, а она в курсе очередной шальной идеи своей сестры?»

Льву и девушкам достался номер из двух комнат с общим балконом: сёстры устроились в одной комнате, Лев – в другой. Гостиница, как ласточкино гнездо, зависла на высоком берегу реки. Противоположный, плоский, изрезанный изогнутыми песчаными отмелями, был первозданно пуст. Вечером Агния, Лилит и Лев вышли на балкон: за рекой сквозь дрожащую завесу горячего воздуха было видно, как величественно садилось солнце. Молодым людям показалось, что время остановилось. На их берегу, в городе, кипела жизнь, а на противоположном, пустынном, там, где солнце кануло в песок, похоже, начиналось царство смерти.

– Дыхание вечности, – вздохнула Лилит, и Лев удивился: он никогда не замечал в ней тяги к романтике.

* * *

На следующий день Агния потащила Льва и Лилит в город, который спускался к реке по широким ступеням набережных. Старая часть города была тесно застроена домами. По фасадам, пёстро расписанным крупными фигурами богов и помельче – людскими в окружении животных, деревьев и цветов, были разбросаны самые разнообразные балкончики, террасы и балюстрады.

В тесных, шириной не больше метра, улочках текли разнонаправленные потоки людей и животных: в этой субстанции, как в первородном алхимическом бульоне, перемешалось всё: приставучие орущие дети, божественной красоты девушки и страшные старухи, факиры с беззубыми кобрами, посвящённые Шиве чёрные лоснящиеся буйволы с гнутыми рогами, тощие коровы с распухшим брюхом, изъеденные лишаём молчаливые собаки, юркие крысы, уличные зазывалы, мелкие торговцы с лотков, воры и одурманенные, вечно пьяные, как предающийся наслаждениям Будда, свами, агхори, баба и сидху – настоящие и мнимые. Над ними визжали и дрались обезьяны, тучами скачущие по крышам и редким деревьям.

Всё это было равномерно перемешано с похоронными процессиями. Люди с молитвами несли закутанных с ног до головы в нарядные ярко-оранжевые одежды мертвецов, которые спокойно возлежали на носилках…

От этого первородного бульона воняло разнообразными оттенками пота, благовониями, навозом, едой, пряностями и приправами, коноплёй и дымом погребальных костров… Как ни странно, Агния на грязь и вонь не жаловалась.

Зато Льву первый день в Шинингшахаре давался с большим трудом. Сложнее всего оказалось смириться со вкусом воздуха. Со всепроникающей грязью можно было справиться с помощью влажных салфеток и воды из супермаркета, но вот не дышать – он точно не мог. С каждым вздохом Лев чувствовал, как необратимо меняется его тело: он даже поднёс руку к лицу и принюхался к коже. Ему везде чудился запах разлагающихся тел, будто кто-то жарит безнадёжно протухшее мясо, и впервые он позавидовал мёртвым, которым всё уже было до фени. Лев чувствовал, что его тело перестало принадлежать только ему – он стал частью толпы, забыл, кто он такой. Единственное, что он твёрдо знал, – он защитит Агнию от любой опасности!

– Фу, какая мерзость! Тут и ступить нельзя, чтобы не вляпаться в грязь! – свысока обронила Лилит, о которой Лев как-то позабыл.

– А мне нравится! – с вызовом сказала Агния. – Я тут как рыба в воде!

Она огляделась, принюхалась и, как гончая, быстро пошла к небольшой рощице. У корней похожего на яблоню дерева с крупными плодами, источающими тонкий, похожий на запах айвы аромат, оказались источник и лингам.

– Бильва, священное дерево Шивы, – с благоговением сказала Агния. Лилит со знанием дела кивнула. Лев чувствовал себя идиотом: обе девушки, казалось, знали здесь всё.

Не обращая внимания на паломников, Агния сорвала несколько похожих на трезубец листьев, смочила их водой и шлёпнула себе на макушку. Паломники загудели. Лев развёл руки, загородив Агнию, но оказалось, напрасно: радостно улыбаясь, люди почтительно подняли руки в молитвенном жесте. Лев разобрал слова: «намасте», «бильва», «Шива»… Губы Агнии сложились в скупую, слегка лукавую улыбку – такую застывшую ухмылку Лев видел на каменных лицах богов в местных храмах.

– Агния, ты же знаешь хинди, что они кричат? – спросил он.

– Они говорят, что я сделала лучшее подношение Шиве! И что я – девушка, чарующая красотой все три мира: низший, средний и высший! А от моих грудей идёт аромат бильвы, – довольным голосом пояснила Агния. Её лицо светилось гордостью, она с превосходством поглядывала на сестру.

А Лев заметил, как нахмурилась Лилит. «Завидует, наверное, успеху Агнии у местных», – подумал он.

На шум и выкрики сбежались зеваки, из ближайшей лавки примчался торговец и, поклонившись, преподнёс Агнии шёлковый, вытканный серебром длинный отрез:

– Сари для царевны, – поклонился он.

– Белый считается здесь траурным цветом… – засомневалась Агния.

– Бери-бери, – подтолкнула её Лилит, – тебе очень пойдёт белый!

И снова Льва удивило выражение её лица. Но в это время Агния шепнула ему, задев губами волоски на его щеке:

– Слушай, я приглашаю тебя вечером в ресторан. Без Лилит…

Через него словно ток пропустили…

Толпа рассосалась. Люди разошлись по своим делам…

* * *

В ресторане Агния сразу приступила к делу:

– Лёва, я могу тебя кое о чём попросить? – подозрительно ласково пропела она.

Лев смутился и сдвинул брови, стараясь не показать своего удивления: обычно Агния говорила с ним как с мальчишкой (подначивала, вроде как брала «на слабо»), или как училка в школе, или как прекрасная дама со своим верным рыцарем. А тут заговорила как с равным, даже слегка заискивая, что ли…

«Интересно! – подумал Лев. Он откинулся на спинку плетёного кресла и скрестил руки на груди (мол, «говори, говори, а я посмотрю на твоё поведение»). Впервые он чувствовал своё превосходство над Агнией. – Чего же она от меня хочет?» – гадал он.

Агния подалась к нему через столик, её лицо плыло перед глазами Льва, она положила руку на его кисть… И ему показалось, что теперь он чувствует всё в тысячу раз ярче, чем раньше: тёплый ветер пробежал по кронам деревьев, мигнули крупные, слегка размытые, будто смотришь на них сквозь слёзы, южные звёзды. Растворённые в воздухе ароматы благовоний, костра, тающий шлейф духов Агнии вдруг стали такими острыми, что причиняли наслаждение, похожее на сладкую боль…

От смущения Лев сделал большой глоток вина и закашлялся. Вечер становился всё более странным: Агния сама пригласила его в ресторан, надела белое сари, подаренное ей утром, хотя сначала не хотела его принимать; не взяла с собою Лилит, хотя их троица всегда была неразлучной. Что же ей всё-таки от него нужно?

– Так ты сделаешь кое-что для меня? – напомнила Агния.

– Всё, что пожелаешь, – сказал Лев внезапно севшим голосом. Прокашлялся и повторил: – Всё, что ты пожелаешь…

«Зря я это сказал», – подумал он, заметив, как собственнически улыбнулась Агния.

А она положила руку ему на шею, притянула его лицо к своему… Лев ощутил гладкость и прохладу её лба. Её дыхание обожгло его губы:

– Ты должен задушить меня… Лев потерял дар речи.

– Так надо, – продолжила Агния. – Я кое-что задумала. Для этого мы сюда и прилетели. – Нет! Даже не проси! – Ну Лёвушка, пожалуйста!

– Я сказал: нет!

– В этом нет ничего страшного! Я всё рассчитала! Ты должен задушить меня в определённом месте, в определённое время, и что очень важно, ты ни в коем случае не должен повредить моё тело – только аккуратно перекрыть воздух, чтобы я умерла… и оставить меня одну… И всё кончится хорошо! – твёрдо сказала Агния.

– Даже слушать тебя не хочу! – хрипло зашептал Лев. – «Всё кончится хорошо!» Ты офигела? Я терпел, пока ты носилась со своими сумасшедшими «святыми нищими», которые живут в грязи и постоянном наркотическом опьянении. Да это ещё что! Это просто детские шалости по сравнению с обрядами, в которых они употребляют в пищу плоть умерших! А сейчас ты хочешь, чтобы я тебя задушил? – Лев нервно засмеялся. В горле у него пересохло. – Никогда! Хочешь, чтобы тебя задушили, – иди к этим психам! Они с удовольствием укокошат тебя и съедят нахрен, а меня избавь! – Лев бросил на стол деньги и, пошатываясь, бросился вон из ресторана.

Агния осталась за столиком. «Ничего, ещё посмотрим, кто кого…» – улыбнулась она самой себе.

Ночью Лев ворочался в постели и никак не мог заснуть. Ну как он мог бросить Агнию в этом ужасном городе, в чужой стране, где на каждом шагу одинокую девушку на ночных, никогда на затихающих улицах мог обидеть каждый? Вот дурак!

Жарко. Окна распахнуты настежь. Плещется река… В номерах кашляли, разговаривали, спускали воду постояльцы. Кто-то стонал, кто-то хрипел, кто-то слушал музыку – казалось, ты находишься в огромном человеческом муравейнике. Слышен смех, разговоры на разных языках, молитвы. В отдалении приглушённо тарахтели мотороллеры – молодёжь предпочитает передвигаться на них прямо в толпе прохожих. Разве уснёшь?

Наконец он с облегчением услышал, как пришла Агния, как она и Лилит перешёптывались и тихонько смеялись (наверняка над ним, расстроился Лев). Вот в комнате сестёр стало тихо – заснули. У него отлегло от сердца: всё в порядке с его мучительницей, его любимой мучительницей…

Лев подложил руки под голову и растянулся на кровати. Закрыл глаза и как в детстве принялся разглядывать на обратной стороне век картинки из светящихся точек: они водили хороводы, закручивались спиралями, взрывались салютом, исчезали и вновь появлялись… Потом, уже на границе между сном и бодрствованием, скрипнула дверь, а через несколько секунд прохладное девичье тело прижалось к нему. Агния целовала его долго и нежно, потом спросила:

– А теперь?

– Что теперь? – пробормотал непослушным языком Лев. – Теперь согласишься? – Нет, – сказал он, – этого мало!

– Ну ты наглец! – сказала Агния, уткнувшись ему в плечо. По движению её губ он понял, что она улыбается.

Агния провела рукой по его груди, и Лев почувствовал, будто всё внутри пришло в движение. Загорелось. – Остуди мой огонь… – хрипло выдохнул он.

– Кто бы меня остудил… – усмехнулась она. И опять поцеловала.

Он задохнулся от желания.

– Обещай мне выполнить, что прошу, и тогда… я сделаю всё, что ты хочешь, – прошептала Агния.

Лев резко оттолкнул её и сел. Она опять повисла на нём:

– Ну пожалуйста! Я чувствую – всё будет хорошо!

– Что будет «хорошо»? О чём ты? Я тебя задушу, мы тебя кремируем прямо здесь на ступенях, спускающихся в эту чёртову реку, и ты прямиком попадёшь в рай? Это – хорошо? Ты свихнулась?!

– Тише, прошу тебя, нас могут услышать… Не кипятись. Ты убежал из ресторана, и я не успела тебе всё рассказать!

– О’кей, рассказывай… Я тебя очень внимательно слушаю.

– Помнишь, в самолёте я читала тебе отрывки из книги «Двадцать пять рассказов веталы»?

– Ну помню. При чём тут какие-то древние сказки?

– При том, что там очень подробно расписаны действия, которые позволят мне, как там написано, «овладеть восемью волшебными силами и осуществлять любое желание»…

– Не понимаю, за каким хреном тебе всё это нужно?

– Нужно! Очень нужно! Я получу магические способности и при этом останусь собой! Что тут непонятного?

Захочу – буду жить в Нью-Йорке в самых дорогих апартаментах, смогу отдыхать на самых шикарных курортах, ужинать в самых известных ресторанах; захочу – окажусь на самой крутой тусовке среди знаменитостей! Яхты, самолёты, картины, драгоценности, недвижимость – всё будет моим…

– Ага, получишь ты магические способности… – саркастически ухмыльнулся Лев. – Самая умная, что ли? До тебя никто не додумался за те тысячи лет, что прошли с момента написания этих дурацких сказок!

– Ну да. Так и есть! Все читали, но никто ничего не понял. Именно потому, что просто приняли за сказки. А это правда! Всё просто: такими способностями обладают веталы.

– Это ещё кто такие?

– Ну… Что-то вроде духов. Они обладают магическими способностями и даже могут делиться ими. А я с тобой поделюсь, малыш, если ты поможешь мне совершить задуманное… Веталы – они вроде вампиров – любят попить кровушки. Но это не суть важно. Важно, что эти всесильные духи находятся между миром мёртвых и миром живых. Они проводят время на кладбищах в ожидании подходящего тела, в которое могут войти и оживить его… Запомни, это очень важно.

– Ну хорошо, я понял: эти хреновы веталы-кровососы обладают магическими способностями… Ты-то как собираешься получить от них эти качества?

– А вот это самое интересное! Я сама всё поняла – читала, вникала, а потом в голове что-то щёлкнуло, и мне всё стало ясно, как дважды два! Надо дождаться второй, тёмной половины месяца бхадра…

– Это когда?

– Это сейчас, балда! Не случайно же мы приехали сюда… И в четырнадцатую ночь этой самой тёмной половины месяца бхадра надо пойти на Южное кладбище Шинингшахара, а мы находимся совсем рядом, и тогда…

– Что?

– Не перебивай меня, – Агния нежно, как ребёнка, уговаривала Льва, – наберись терпения! На кладбище ты должен меня придушить, только осторожно, не попорти шкурку! Потому что она мне ещё понадобится! И в моё бездыханное неповреждённое тело вселится ветала. Дух оживит моё тело, и – вуаля! Я присвою себе способности веталы, оставаясь при этом собой.

– Нет, это слишком опасно! – Лев и представить себе не мог, как он сожмёт своими руками шею Агнии и лишит её жизни. «А долго она будет биться в конвульсиях?» – некстати подумалось ему.

– Ничего не опасно! – Агния рассмеялась и легкомысленно махнула рукой. – Всё должно произойти очень быстро и безболезненно, тогда всё удастся!

– Ты уверена?

– Да, мой любимый зануда! Мы сделаем это сегодня! И у нас всё получится, вот увидишь!.. А теперь иди ко мне, обними меня скорее, и я обниму тебя – и руками, и ногами, я так хочу тебя…

– Ладно, – не помня себя, выдохнул Лев, – я сделаю всё, чего бы ты ни попросила…

Дрожа от волнения, он осторожно, но сильно поцеловал Агнию в губы, потом в пульсирующую ямку на шее, потом ниже и задохнулся от аромата айвы…

В этот момент на балконе, общем для комнат Льва и девушек, раздался шорох – никем не замеченная и очень довольная чем-то Лилит вернулась в свою постель…

В два ночи наспех одетые Лев и Агния нырнули в неумолчную темноту города и поспешили к Южному кладбищу… Вернулся Лев один. Он не помнил, как задушил Агнию. Заснул как убитый, так бывает в состоянии аффекта.

Наутро к нему в комнату просочилась… Агния. Вошла так бесшумно, что Лев поверил, что она обрела вожделенные сверхспособности. Девушка молча скользнула в постель и, не говоря ни слова, неожиданно сильно обняла его… Её страсть показалась Льву жёсткой и безжалостной по сравнению с первым разом, но сил удивляться уже не было…

* * *

– Имя?

– Лев.

– Второе имя?

– Марков.

– Возраст?

– Девятнадцать лет.

– Гражданство?

– Россия.

– Цель визита?

– Туризм.

– Зачем вы изнасиловали и задушили мисс Лилит Леднёв? Или сначала задушили, а потом изнасиловали? Её нашли на Южном кладбище.

От офицера полиции не укрылось, что при упоминании названия кладбища Лев вздрогнул. Офицер задавал вопросы бесстрастным голосом на английском с характерным для местных жителей акцентом, и если бы Лев находился не в полицейском участке, то посмеялся бы – так карикатурно выглядел пожилой невысокий, небрежно одетый полицейский. Льву казалось, что всё происходящее – глупая шутка.

– Кого? Лилит?! Я не делал этого! Я её со вчерашнего дня в глаза не видел.

– Ты очень правдоподобно играешь невиновность, – скривился офицер, – но улики говорят об обратном…

– Какие, блин, улики? – сорвался на русский Лев.

Полицейский прекрасно его понял и без перевода и поморщился, будто у него что-то болит.

– Царапины на твоей спине… А если мы найдём биологические следы Лилит на твоём теле?

– Это Агния, моя девушка, а следы – ну… когда мы с ней… вы меня понимаете? – залился краской Лев. Он попытался вскочить с места.

– Сидеть! – Офицер защёлкнул наручники: теперь Лев был прикован к тяжёлому столу. – Агния Леднёв сама подала на тебя заявление об изнасиловании и убийстве её сестры Лилит. И сообщила, где искать тело.

Лев ничего не понимал. Этим утром он обнимал Агнию, когда та вернулась с кладбища. Живая… Агния, конечно, была не в себе – укусила его в шею, но Лев посчитал это проявлением стресса после обряда… Когда же Агния успела подать заявление, откуда узнала о гибели сестры и что, в конце концов, могло случиться с Лилит?

– Когда её нашли? – На рассвете.

– Позовите Агнию, она подтвердит, что всю ночь я был с ней!

– Всю ночь? Мисс Агния показала, что не видела тебя со вчерашнего дня. – Я хочу видеть Агнию!

– Конечно-конечно… Она как раз здесь. Подписывает разрешение на вскрытие трупа своей сестры. Я хочу послушать, что вы станете говорить на очной ставке с Агнией Леднёв, – буравя Льва тёмными глазками, словно пытаясь проникнуть в его мысли, проворчал офицер.

Льва как громом поразило: а вдруг в морге лежит тело Агнии, а не Лилит? Тогда, если произведут вскрытие, то… Додумать не успел.

– Нет! Нельзя делать вскрытие! – заорал он и рванулся так, что наручники больно врезались в запястья.

Полицейский хмыкнул. На его лице читалось удовлетворение: парень вышел из себя, значит, это важно для него. – Введите заявительницу!

Лев вздрогнул. Он смотрел на девушку очень пристально и никак не мог понять, кто это: Агния или… Лилит? А офицер наблюдал за обоими.

– Садитесь, молодая леди.

Девушка выставила руку вперёд, будто коснулась ладонью невидимой стены. На лице мелькнула гримаска брезгливости. («Агния никогда не была брезгливой, – насторожился Лев. – Или это не Агния? Чёрт! Всё-таки это – Лилит! Точно…»)

Офицер с интересом изучал перемену чувств на его лице.

Тем временем девушка совладала с собой и села на указанное место. Всем своим видом она выражала сдержанную скорбь по сестре. Только быстрый взгляд сквозь ресницы, скользнувший по лицам мужчин, выдавал её напряжение. «Смотрит, поверили мы в её горе или нет?» – понял Лев.

– Ваше имя?

– Агния Леднёва.

– Вы знаете этого молодого человека?

– Да. Это мой парень, – слишком сладко улыбнулась она.

Льва даже передёрнуло: «Врёт и не краснеет, сука!»

– Это ты?! – заорал он.

Девушка молча приложила палец к губам, и Лев осёкся. Повесил голову. Он не может сейчас выдать Лилит, надо сначала выбраться отсюда, а всё остальное потом…

– Я хочу забрать тело Лилит. Моя бедная сестра хотела умереть в Шинингшахаре. Это была её сокровенная мечта. Я вас умоляю: не проводите вскрытие, отдайте мне её тело не осквернённым, чтобы мы могли совершить кремацию по всем правилам, – жалобным голосом сказала мнимая Агния.

«Вот артистка, – подумал Лев, – сама-то рада небось, что сестра умерла!»

– Понимаю вас: кто умер в Шинингшахаре, останавливает колесо сансары, попадает в рай, по-вашему, – важно произнёс офицер. И добавил: – Пока вы оба свободны. Но не покидайте город. И оформите все бумаги. К вечеру можете забрать тело.

…Лилит и Лев пробирались к отелю в толпе, как в реке, – против течения.

– Почему ты подала на меня заявление? Ничего не понимаю… Что за игры?

– Да потому, что только так я могу исправить то, что вы натворили!

– Я такой идиот – потерял Агнию, убил её своими руками! Зачем только я её послушал? Влюблённый придурок! – бичевал себя Лев.

– Оба вы идиоты. Как можно было пытаться стать веталой вот так, с бухты-барахты?

– Да-а-а? Может быть, ты знаешь, почему у Агнии не получилось? – сделав упор на слове «ты», скептически спросил Лев.

– Вообще-то я давно слежу за исследованиями сестрицы – пароль-то на компе эта беспечная дурочка не ставила. Так что знаю, где Агния ошиблась. Сегодня будет четырнадцатая ночь тёмной половины месяца бхадра. Сегодня, а не вчера! Ты-то вообще был не в курсе, а сестра всегда была самоуверенной выскочкой. Но тело её в порядке, а это главное. Всё ещё можно исправить…

– А этот спектакль в полицейском участке? Я был в бешенстве, когда понял, что это ты назвалась Агнией. Если бы меня не приковали, я бы тебя убил!

– И всё бы испортил! Но это даже хорошо, что ты не умеешь врать… Ты так естественно вёл себя на допросе: «Я? Убил Лилит?! Не может быть!» – Лилит ядовито передразнила Льва. – Этот старый полицейский, «живой полиграф» сразу понял, что ты не убивал «Лилит», потому что ты говорил истинную правду. Если бы он спросил про Агнию – ты бы сразу раскололся. Вот я и назвалась ею. Лев встал как вкопанный, поражённый догадкой:

– Значит, ночью а был с Агнией, а утром приходила… уже ты? «В эту ночь был с ними обеими», – ужаснулся он. – Я, – нехорошо улыбнулась Лилит. – Зачем?

– Да чтоб в участке ты искренне думал, что Агния жива. Но ты и тут чуть не испортил дело.

Лев застонал и взмолился:

– Ты следила за её затеей, ты умная, ты знаешь, как всё исправить… Ты – моя последняя надежда! Помоги, Лилит!

– А ты будешь благодарен мне всю жизнь? – ехидно спросила она.

– Да, – обречённо кивнул Лев.

– Неубедительно врёшь, – рассмеялась Лилит.

* * *

…Гигантский баньян, больше похожий на рощу, преграждал вход на Южное кладбище. Льву показалось, что это не дерево, а толпа калек-великанов, опирающихся на костыли. Путников насторожил шорох – стая огромных почти невидимых крылатых то ли птиц, то ли летучих мышей сорвалась с веток, когда они проходили среди стволов баньяна. Лев негромко вскрикнул, когда существо мазнуло крылом по его лицу. «Тут во что угодно поверишь, – мелькнуло в голове, – даже в духов».

Лев нёс мёртвую Агнию на руках, почти физически ощущая сопротивление густого прохладного тумана. Он осторожно ставил босые ноги, с каждым шагом проверяя надёжность тропы. После ливня сильно пахло мокрой землёй, чем-то пряным, а ещё – свежей зеленью, раздавленными червями и озоном. В нескольких шагах перед ним плавно колыхалась почти растворившаяся в ночи фигура Лилит в тёмном сари. «Откуда она его взяла?» – подумал Лев.

Сквозь туман то открывали, то закрывали глаза огромные звёзды.

На краю кладбища, на берегу заросшего пруда, Лев увидел мрачный храм. От него веяло холодом. Жидкая тьма сочилась из щелей каменной кладки.

– Храм Кали, – обернувшись, бросила Лилит. При рассеянном свете звёзд Лев с удивлением заметил, что сари на ней, оказывается, красное, а на бледном её лице горят красные губы («Помада? Бетель?» – гадал он). В правой руке Лилит держала небольшой глиняный горшок со священным пеплом негасимого огня, с помощью которого от сотворения мира разжигают в древнем городе погребальные костры. («Шива, говорят, даже купаться любит в священном пепле», – вспомнилось Льву.) За поясом у Лилит остро блестело лезвие короткого изогнутого кинжала-куттара.

«Не видел места мрачнее, – подумал Лев, – да и Лилит просто не узнать!» Казалось, девушка стала выше ростом, распущенные волосы короной вздымались вокруг головы, а в походке и осанке проступило величие. На лице – бесстрастное выражение, будто она выполняет чужую волю. «Она служит Кали», – похолодел Лев.

– Уже третья стража ночи. Сними одежду и соверши священное омовение. Потом смочи водой лицо и руки Агнии! – приказала Лилит.

Лев осторожно положил тело Агнии на берег, разделся и вошёл в тёмную воду. Тинистое дно жадно чавкнуло, ноги заскользили, он отчаянно балансировал, чтобы не упасть в чёрное ложе пруда. Лев зачерпнул воды и приложил влажные ладони к воспалённому лицу. Он чувствовал себя как в детстве, когда болел скарлатиной и валялся в горячечном бреду: будто бежишь куда-то, а сил уже нет, и остановиться нельзя, потому что сзади подступает невыразимый, нечеловеческий ужас, и голова горячая-горячая, а мысли несутся с бешеной скоростью…

После омовения стало легче. Казалось, он стал лучше видеть. Теперь Лев различал едва заметные силуэты духов, висящих вниз головой на баньяне. «Они, значит, висят тут, как летучие мыши, и ждут, когда принесут свежего покойника, чтобы вселиться в его тело», – понял он. Веталы обнимали себя, скрестив свои четыре руки. Плотно сложенные, как у летучих мышей, крылья закрывали их спины. Лев сложил ладони лодочкой, набрал воды – оросил лицо и растёр холодные руки Агнии. Её веки дрогнули… или ему показалось?

Тем временем Лилит провела ножом круг у самого порога храма. («Диаметр – метра три», – зачем-то прикинул Лев.) – Принеси тело Агнии! – велела Лилит.

Он положил тело Агнии в магический круг ногами ко входу в храм. Лилит одобрительно кивнула.

«Надеюсь, Лилит знает, что делает!» – молился неизвестно какому богу выпавший из действительности Лев. Ему подумалось, что так он будет чувствовать себя после смерти – понадеется, что кто-то подскажет ему, как себя вести.

– Теперь ложись по левую руку Агнии, – приказала Лилит.

Лев лёг на влажную землю. Вспомнил, что вся его одежда осталась на берегу пруда, смутился, попытался закрыться, а потом подумал, что это уже неважно. Лилит наклонилась и натёрла ему священным пеплом грудь, плечи и лоб повыше переносицы – он почувствовал, будто во лбу открылся слезящийся глаз, а грудная клетка разошлась, и Лев сердцем и лёгкими ощутил боль и холод от соприкосновения с ночным воздухом. Себе и Агнии Лилит тоже поставила пеплом точку на лбу.

И восстал ветер.

Туман рассеялся.

Небо открылось над головой, как бездонная пропасть, усыпанная сияющими драгоценностями.

Закачались ветви баньяна – с него, как спелые плоды, посыпались духи. Веталы приблизились к границе магического круга. Синеватый дым медленно клубился внутри прозрачных тел. У духов были огромные злобные глаза, в центре лба горело огнём третье, вечно неспящее око. Веталы, казалось, тяжело дышали, высунув красные языки, как делают собаки, когда им жарко. Духи переглядывались и скупо жестикулировали, будто вели безмолвный спор: кому достанется это прекрасное свежее тело.

Из храма медленно вышла закутанная в тень богиня. Лица у неё не было – только чёрная пустота. Кали остановилась на пороге, как на берегу. «Она не может сойти на живую, благоухающую землю», – догадался Лев. Будто услышав его мысли, богиня прямо со ступени храма шагнула в магический круг. Сделала несколько шагов и встала у головы Агнии.

А Лилит взяла левую руку Льва, сделала надрез и смочила кровью губы Агнии. Потом рассекла правую руку сестры и дала напиться Льву. Тот, поборов ужас, проглотил мёртвую кровь. Глоток, ещё большой глоток… Он бережно опустил руку Агнии.

Веталы подступили ещё ближе. Льву казалось, что он чувствует их учащённое дыхание.

Лилит опустилась и положила голову Льва себе на колени. Он увидел над собой её перевёрнутое лицо, которое показалось незнакомым и уродливым. Они смотрели в глаза друг другу как чужие.

– Послушай меня. Теперь всё правильно: именно сегодня, а не вчера – четырнадцатый день тёмной половины месяца бхадра, – изменившимся голосом возвестила Лилит. – Верно?

– Да, – как загипнотизированный сказал Лев. Ему показалось, что он не узнаёт своего голоса.

– Мы пришли на Южное кладбище и на пороге третьей стражи совершили омовение. Верно?

– Да.

– Я нанесла священный пепел на ваши тела. Верно? – Да, – эхом откликнулся Лев.

– Во славу Кали ты напоил своей кровью Агнию, и она напоила тебя своей, потому что кровь – вместилище души человека. Верно?

– Да… Ты же спасёшь её? – выдохнул Лев.

– Конечно! Она станет бессмертной! А ты хочешь стать бессмертным?

– Без разницы… – прошептал Лев. – Только бы Агния была со мной…

– Прекрасно! (Ему показалось, что в голосе Лилит сквозит ирония.) Ничего не бойся, – продолжила она, – а теперь… сюрпри-и-из! – Правая рука Лилит пошла вверх, блеснул клинок, и будто серебряная нить прошила воздух над грудью Льва и пронзила его сердце. Не веря, что всё это происходит с ним, Лев успел ощутить тонкую сладкую боль. С ужасом он почувствовал, как в отверстую грудь проник ветала. И увидел, как в открытый третий глаз Агнии вошёл другой ветала.

Лилит как во сне обошла вокруг богини и упала пред ней ниц – поклонилась шестнадцатичленным поклоном и вознесла молитву, состоящую из шестнадцати частей. После этого встала одной ногой на голову Агнии, другой на голову Льва, и, подняв руки, трижды сделала молитвенный жест, приветствуя богиню, и громко провозгласила:

– Свершилось! Свершилось! Свершилось! О повелительница мира! О созидательница и разрушительница! О подательница жизни! Прими эту жертву и возрадуйся, о благодетельница! Дай мне власть над Талой и Веталой! Да стану я обладателем магической силы и могучего волшебства!

Раздался грозный хохот богини Кали, она изрекла: «Да будет так!» – и исчезла…

…Лев удивился: он что – не умер?

Ему показалось, что он безмерно увеличился в размерах. Теперь он вмещал всю Вселенную, растворился в ней. Он почувствовал себя во всех местах одновременно, он мог читать мысли любого человека: хор миллиардов голосов гудел, словно ветер в безбрежном лесу, где каждый листик рассказывал свою трагическую историю, и мог Лев распознать любой голос, но не желал этого. Он был всей Вселенной, и от этого он был безмерно одинок, и не было ему пристанища. Он осознал, что будет теперь скитаться в бесконечности. А Лилит будет использовать его и Агнию в своих целях.

Он обречённо понял – Лилит обманула его!

* * *

Что я чувствую? Сожаление. Горькое и пустое сожаление. Оно выедает мне душу. А осталась ли у меня душа? Наверное, нет. По крайней мере, та душа, которая у меня была. Которой я всей без остатка любил Агнию.

Наверное, какая-то часть моей души ещё жива во мне, я берегу её, стараюсь раздуть в себе огонёк интереса, мечты, желания. Некоторые каббалисты, например, считают, что всем в мире движет желание. Но у меня нет желаний. Вселенский холод общей божественной души, одной для всех трёх миров, приемлющей равно добро и зло, красоту и ужас, жизнь и смерть, не даёт мне возродить мою собственную отдельную душу.

Я овладел восемью волшебными силами. Могу осуществлять любое желание. Я достиг несокрушимой воли, я исполнился всемогущим знанием. Я стал независимым от чужих желаний. Я знаю всё о людях. Я могу внушать им любые чувства… Только мне это не интересно. Все мои магические умения меня не радуют.

Я могу летать. Могу подняться в высший из трёх миров и говорить с мудрецами, святыми, аскетами и мистиками. Но мне не хочется этого, потому что они погружены в самопознание и самосовершенствование, и им нет дела до бедного веталы. Поэтому я болтаюсь уровнем ниже, где обитают такие духи, как я, и привидения.

Мы, в принципе, свободны, но по зову Шивы или сына его, Ганеши, обязаны явиться в их свиту. В ней обретаются самые отбросы: бхуты – души, не получившие после смерти нового тела, преты – голодные духи, то есть души умерших, по каким-то причинам застрявшие на этом свете среди живых, злобные пишачи, нападающие на людей и тупо пьющие их кровь, и мерзкие ракшасы. С ними мне тоже скучно. Оргии, которые устраивает вечно пьяный и обдолбанный Шива, мне противны, может, потому, что я всё ещё помню, как был человеком… Самое неприятное – это холод.

Всепроникающий космический холод. Я, как Шива, купаюсь в пепле кремированных – и не могу согреться. И, как Шива, я не стесняюсь своей наготы, ведь моя одежда осталась на берегу проклятого пруда. Я пью горячую кровь живых, она согревает, но ненадолго… Кстати, Агния завела себе подруг среди девушек-пишачей и пристрастилась к живой крови, но иногда в жару она употребляет холодненькую, мёртвую. Теперь она составляет каталог вкусовых качеств крови в зависимости от возраста, пола, национальности и религиозной принадлежности. Когда я спросил, при чём тут религия, она сказала, что кроме нравственных устоев, которые, конечно же, влияют на привкус крови, религия диктует ещё и тип питания – ну там типа запрета на свинину и алкоголь. Агния считает, что самая вкусная кровь у каннибалов, потом у ортодоксальных евреев, неплохая у индуистов и мусульман, а самая мерзкая – почему-то у политиков. «Политика – не религиозная принадлежность», – сказал я. «Какая, нахрен, разница? – ответила Агния. – Всё равно гадость». У неё есть пунктик: она не пьёт кровь у детей до семи лет, потому что не любит привкус сладкой ангельской крови…

…Агния висит на ветке баньяна недалеко от меня. Она носит всё то же белое сари, давно ставшее серым, но ей всё равно. Её прекрасные волосы потеряли блеск, спутались, выглядят сальными. Это тоже ничуть её не волнует. Я стараюсь не смотреть на веталу в теле Агнии, а она на меня, наверное, потому, что это больно… Пока больно, потом пройдёт, я так думаю. Видимо, дают о себе знать остатки моей человечности.

Я иногда наблюдаю и за Лилит. Она почему-то не беспокоит нас, не заставляет служить ей. Лилит тоже не выглядит счастливой. Тоскует ли она по сестре? Не знаю. Надеюсь, что да. И пусть её холодное сердце вечно болит…

Вот так мы и живём, существуем то есть. Я занят тем, что пытаюсь вспомнить, что чувствовал, когда был живым. Жалким, мягкотелым, себялюбивым, до ужаса боящимся потерять то, что люблю… но – живым!

Я – бессмертен.

Я – мёртв.

Все три мира я отдал бы за мою потерянную короткую смешную человеческую жизнь, которая сейчас кажется мне такой яркой, чудесной, неповторимой…

Прощайте.

Ваш Лев, то есть ветала…