Читать книгу Предназначение - Сборник - Страница 71

Планета обезумевших людей.

Растерянность стирает мои слезы.

И слово беспощадное – убей,

И ядерной войны не бред – угрозы.

Что же случилось с нашею землей?

Где разум у людей ученых, зрелых?

Ведь опыт пережитый мировой:

Там Хиросима, Холокост – безмерен,

Как можно сук рубить, на ком сидишь,

Титаник тонет – трюм в мрак и каюты.

О разум человеческий, ты спишь

Иль отнят у живущих почему-то?

И в бездну жизнь летит без тормозов,

А мы к тому все приложили руку:

Разрушена в сердцах людей любовь

И с легкостью ближайших шлем на муку.

Дошли до края, к удивленью всех,

Един он для гонящих и гонимых,

Безвыходности слышен нервный смех.

Портрет землян – Малевича картина.

Одному побыть приятно,

Погрузившись в тишину,

Чай сварганить с сладкой мятой,

Мысль отправить на луну,

Поваляться на диване

С девой, что зовется лень,

Посчитать, что там в кармане,

Иль проблем развеять тень.

Посмотреть альбомы с фото,

Написать иль почитать,

В общем делай что охота —

Некому тебе мешать!

Это здорово, однако,

Быть свободным день иль час

И не думать – вот собака!

Измозолила мой глаз.

Одному побыть приятно

Этот час, труднее год,

Греясь мыслью благодатной,

То, что близкий твой придет.

И сварганить чаю с мятой

Или кофе заварить,

Коль фантазией богаты,

И с обедом учудить.

Но когда один остался,

Так случилось – навсегда,

В лапы холода попался —

Это полная беда:

Чай противный из пакета,

Продавила лень диван.

К сигарете – сигарета

Или фантики в карман.

Одиночества объятья

Тянут жизнь твою на дно,

И луна спешит смотаться,

Заглянув на миг в окно.

Лето яблоком упало,

Рада я, доволен ежик,

Без жары комфортней стало,

Даже ежику. О Боже!

Как старается, колючий,

Утащить подарок сладкий,

Подвернулся ему случай,

И он тащит, как лошадка,

Чтоб с ежихою своею

Съесть в укромном уголочке,

Ну а я хожу, балдею,

И пишу про счастье строчки.

Хранимы Богом и судьбой,

Мы проживаем путь земной,

Не зарекаясь от сумы,

Стараясь избежать тюрьмы.

Насущный хлеб доступен нам.

За счастьем лазим по горам,

Танцуем, пишем, и поем,

И ценим день, когда вдвоем,

Нам душу греет каждый миг,

Когда ты свой среди своих,

Надежда – удочкой в руке,

Что рыбка водится в реке,

Которая за пять минут

Помочь нам не сочтет за труд.

И эта тема так избита,

Что у разбитого корыта

Нам оставаться не резон.

Та грусть ушла, как страшный сон.

Мы все подкованы, как надо,

Достаток – то души отрада.

Приятней жить, чем выживать,

Но вот никак мне не понять:

Я знаю как. ЗАЧЕМ? – Не знаю,

Свой путь земной я проживаю.

Две тысячи двадцать третий.

Сентябрь, но тепло, как летом,

Умчался куда-то ветер,

И дождик пролился где-то.

А в Питере бабье лето,

Как рай, благодатью дышит,

Объятья тепла и света

Нам посланы, видно, свыше.

Такое природное чудо,

Как бабы очарованье,

А женщины бродят всюду

Без должного пониманья.

Что женщины наши – чудо —

Источник тепла и света.

Да что говорить – не буду,

О них это бабье лето.

Грехом последним все перечеркнуть

И окунуться в искупленья бездну,

Чтоб болью ощутить познанья суть,

Коль с искушеньем спорить бесполезно.

Возможно, ветер распахнул окно

Или судьба услужливо открыла.

И я лечу, лечу, лечу на дно,

Где ждет меня неведомая сила.

Из зоны комфорта выводит октябрь

Посредством коварного ветра.

И луж неприглядна дрожащая рябь,

Вдруг шляпку из красного фетра

Срывает ветрюга с моей головы

И гонит, как мяч, под машины.

Смешная картина, с другой стороны,

Заплакать от злости – причина.

Любимая шляпка лежит, словно блин,

А может, того еще хуже,

Прочувствовав тяжесть спешащих машин.

А я утоплюсь рядом, в луже.

Между нами бездна. Без тебя нет смысла,

Мне судьбы на плечи давит коромысло,

Тридцать три несчастья у нее в бадейках,

Прохожу – смолкают бабки на скамейках.

Я с душой решаю трудные уроки:

Тридцать три несчастья зарифмую в строки.

И они по сайтам разнесутся мышью,

Мне даря надежду – вдруг меня услышишь.

Не могу быть случайной женщиной

Даже в самый случайный миг,

И оборванной ниткой жемчуга

Губ растерянный шелест стих,

Ты привык, что девчонки падают

На костер твоих жарких фраз,

Но меня они, нет, не радуют —

Не про нас они, не про нас.

Не хочу быть случайной женщиной,

Знаю все про твое – «хочу»,

Не святая я, как все – грешная,

Но мой ангел зажег свечу.

О любви еще можно каяться,

От «хочу» – только дым да чад,

А уж черт, поверь, расстарается

Затащить мою душу в ад.

Не хочу!

Ты «накрылся медным тазом»,

Я вскочила на карниз,

Не моргнув, вскочила, глазом

И хотела спрыгнуть вниз,

Только гордость взбунтовалась:

«Если дура, так сигай,

Я тебе на век досталась,

Так что чти и уважай».

И за шиворот стащила,

И благую речь ведет:

«Все проходит в этом мире,

Вот и эта боль пройдет,

Будут встречи и разлуки,

Утирай слезинки с глаз,

Он не стоит твоей муки,

Коль ему дороже таз.

Из-за каждого стреляться —

Это, знаешь, полный бред,

Надо легче расставаться

И добра желать вослед.

Все свободны. Да, не просто

Это сердцем воспринять,

Стань осознанной и взрослой,

Я могу тебя понять,

Рядом хочется родного,

Но прошу – не унывай!

Хорошо, когда вас двое,

Но одна – это не край!

Это жизнь во всех аспектах,

Ее нужно проживать

И в ответственных моментах

В окна нечего сигать».

Я курила сигарету

У раскрытого окна,

Гордость трескала конфеты,

Мы вдвоем – я не одна.

Не скисает молоко в стакане,

То, скажу, сомнительный прогресс,

Химия в картошке и банане

Телу придает излишний вес.

Организм старается, как может,

Этот вред смягчить, переварить,

Но не получается, похоже,

Мы в болезни начинаем жить.

Вас водить не стану по больнице,

Ведь смущает рифма к слову – так,

Верим, с нами это не случится,

Организм наш умница, мастак.

Может быть, пройдет немного время,

Пластик есть мы будем на обед,

Но людское сохранится племя?

Я не знаю, то ли – да, то ль – нет.

Нам заменят органы, возможно,

Или в мозг внедрят охранный чип.

Молоко глотну я осторожно,

Да, оно не скисло, а горчит.

Под вуалью дождя осень входит, как дева,

Золотою листвой, как парчою, шурша,

Люди смотрят ей вслед. Что сказать – королева,

Все к рукам приберет, не оставит гроша.

Прокутит на балах в залах бабьего лета,

Вместе с ветром шальным пустит по ветру жизнь,

Эта дева больна, она точно «с приветом»,

От приветов ее ты подальше держись,

А не то ОРЗ обеспечит зеваку,

Будешь пить молоко и от кашля страдать,

Коли дождь, то на двор не пускают собаку,

Ведь по лужам и ей неприятно гулять.

Вот такие дела заморочила осень,

С тротуаров легко ветром сдула народ,

А сама суетится возле елей и сосен,

Но встает на пути – мол, мое! – новый год.

Дождь похож на мезотерапию.

И дождинок острою иглой,

Перейдя границы красных линий,

Небеса глумятся надо мной.

Зонт забыт средь утренних хотелок:

К кофе был повышен интерес.

Получив приказ – спешим, от стрелок

Дел моих непроходимый лес

Торопил, вот зонтик и забыла,

Да и дождь не лил, а моросил,

Но, однако, макияж вмиг смыло,

По щекам, зря красилась, поплыл,

И лицо пылает алым маком,

Ничего не скажешь – хороша!

Мысль моя ругается – собака,

Дожила, не помнишь ни шиша…

А вторая мысль: помолодею,

Этот дождик – свежести глоток,

Расслабляюсь и почти балдею,

Представляя то, что я цветок.

Я не пойму, за что она любила вас…

Всю ночь в ее окне тревожный свет не гас,

И билось о стекло беспомощное SOS,

Когда с друзьями пил, когда сказал ей: «Брось!»

Когда сказал ей: «Брось обиды в ранг вводить

Железом по стеклу, я пил и буду пить!

Ведь проще жизнь прожить под вечною “балдой”,

И не тебе судить, такой я иль сякой,

Всем обещаньям грош, и даже тот взаймы,

Предпочитаю – Я навязчивому – МЫ!»

Хотелось ей понять, а главное, простить,

А может быть, обнять или навек забыть…

И билось о стекло беспомощное SOS,

И плакала душа, лишившись мира грез.

Из неведомых глубин

В жизнь приходим мы, как гости,

Чтоб испить коктейль судьбы

По дороге до погоста,

О себе оставить след —

Крест на кладбище юдоли,

А с собой взять мудрость лет

И старанья своей воли:

Не скандальным гостем быть

Или как уж тут случилось.

С этой ношей будем плыть

То ли в милость, то ль в немилость.

В край неведомых глубин,

Из которых заявились,

Оставляя радость, сплин

И все то, в чем пригодились.