Читать книгу Книга Z. Том 1 - Сборник - Страница 8

Отступление от Киева, Чернигова и Сум трудно назвать «настоящим» поражением. Неудача закладывалась уже в исходный план наступления, фактически предполагался грандиозный рейд в глубину территории Украины. Российские войска оставили позиции, но тогда отход означал признание порочности исходного плана: войска не были именно разбиты на поле боя. Серия сражений в Харьковской области имела иную природу. Здесь российские силы были именно побеждены в результате усилий противника.

К началу сентября фронт восточнее Харькова был натянут как струна. Возникла ситуация, многократно воспроизводившаяся на разных фронтах в разные эпохи. После наступления, не увенчавшегося решительным успехом, войска удерживали широкий фронт при крайнем недостатке сил. Фактически в Харьковской области существовал не столько фронт, сколько жидкая завеса. Это обстоятельство не укрылось от внимания украинского командования, которое сосредоточило для контрудара внушительный кулак, до 30 тысяч человек. Кроме того, в течение лета ВСУ получили ряд дальнобойных ракетно-артиллерийских систем, которые использовали для обстрела складов в глубине российской обороны.

В результате начавшееся 6 сентября украинское наступление привело к быстрому обвалу фронта. К 16 сентября российские войска потеряли Купянск, Изюм, Балаклею – словом, всю территорию Харьковской области.

После обрушения линии фронта у Балаклеи настала очередь Лимана. Проблема крайне разрежённой обороны никуда не делась. ВСУ сформировали ударный кулак из пяти бригад, включая две танковые. Они не стали пытаться выбить русских из Лимана в уличных боях и сосредоточились на охвате города. Мобильные группы ВСУ быстро прорвались в тыл обороняющих Лиман невеликих сил. К 30 сентября можно говорить о перехвате почти всех путей отхода. В итоге части, почти окружённые было в Лимане, отступили.

Фронт стабилизировался. Теперь он проходил по линии с севера на юг западнее Сватова и Кременной. Позиционному стоянию под Кременной и работе «дронобойного» подразделения Игоря Мангушева посвящён в нашей книге рассказ Андрея Никитина.

В целом ВСУ умело воспользовались слабостью российских войск на востоке Харьковской области. Военное командование на российской стороне до последнего тянуло с неотложными мерами по пополнению сражающихся сил – в первую очередь с мобилизацией. Более общие проблемы Российской армии также сохранялись – превосходство противника в связи, разведке и использовании БПЛА никуда не делось. В результате к сентябрю под Харьковом противник добился серьёзного качественного и тотального количественного перевеса. Что и привело к обвалу обороны.

В конце сентября в стратегии России произошли значительные изменения. 21 сентября была объявлена мобилизация (по повестке поставить в ружьё запланировали 300 тысяч человек), а 8 октября СВО приобрела «публичное лицо» – командующим Объединённой группировкой войск был назначен генерал Сергей Суровикин. Назначение Суровикина сопровождалось кампанией в прессе, его имя связывали с активным строительством оборонительных сооружений в Запорожье и атаками на инфраструктуру во внутренних районах Украины. Однако его наиболее важной задачей стал отвод российских сил из Херсона.

Линия фронта под Херсоном стабилизировалась весной – летом. Российские войска занимали обширный плацдарм севернее Днепра, включая город Херсон. Николаев так и не удалось ни взять, ни окружить. Проблема состояла в том, что в тылу у российских войск оставался Днепр, и командование опасалось диверсий ВСУ против переправ – например, подрыва дамб выше по течению. Снабжение российских сил и так держалось на ограниченном количестве переправ. Всё это создавало риск изоляции многотысячной группировки российских войск в случае, если ВСУ сумеют уничтожить переправы.

В итоге в ноябре российское командование организовало отход на южный берег Днепра. С войсками ушло более ста тысяч жителей Херсона и окрестных городов. Отход прошёл в порядке, отрезать и уничтожить украинским войскам не удалось ни одну часть. Однако это было безусловное поражение российских войск: без боя отдавался единственный областной центр Украины, который удалось взять и удержать с начала войны. 11 ноября бои в районе Херсона закончились. Новые позиции русских находились теперь на южном берегу Днепра.

Строительство оборонительной линии в Запорожье, декабрь 2022.

Фото Алексея Гарнышева.

* * *

Кампания 2022 года завершилась целой серией громких неудач для Российской армии. Был утрачен плацдарм на северном берегу Днепра, сорвалось не то что взятие, но хотя бы окружение Сум и Чернигова, не говоря о прорыве в Киев. Наконец, российские войска потерпели унизительное поражение в сражении на востоке Харьковской области. По итогу года в активе остались прорубленный в Крым «сухопутный мост» с Мариуполем и освобождение практически всей Луганщины. Это не так уж мало. Мариуполь был одним из крупных городов Украины, более значимым, чем многие областные центры; в Запорожской области в руки русских попал один из крупнейших промышленных объектов – Запорожская АЭС; в ЛНР Россия приобрела агломерацию Рубежное – Северодонецк – Лисичанск. Однако это всё, конечно, совершенно не было похоже на ожидавшийся стремительный разгром ВСУ и взятие под контроль всей территории страны.

Почему это произошло?

Детальный анализ кампании 2022 года – дело историков будущего, однако некоторые выводы можно сделать уже сейчас.

Сомнительные решения российского руководства на этапе планирования СВО и в процессе войны можно условно разделить на несколько блоков. Наиболее очевидный – политический. Судя по всему, в Москве превратно представляли себе степень готовности противника к сопротивлению. Для Киева и значительной – немалой – части украинского общества это экзистенциальная война за собственное существование. С 2014 года, когда Россия присоединила Крым, а в Донбассе началось восстание, «партия войны» на Украине безальтернативно возобладала. Пророссийская или хотя бы просто настроенная на мир часть общества была загнана глубоко в подполье и фактически лишена права голоса. Она, кстати, остаётся многочисленной даже сейчас: в Россию отправилась масса беженцев с Украины; причём, когда Российская армия отступала из Херсона, с ней ушло более 100 тысяч человек гражданского населения (то есть по крайней мере треть всех жителей города и окрестных сёл). Однако с 2014 года все эти люди должны были держать свои соображения при себе, а тех, кто не хотел этого делать, выдавили в Россию/ЛДНР, посадили в тюрьму или попросту убили. Опираясь где-то на искренний патриотизм, а где-то – на тоталитарные методы принуждения, Киев выстроил весьма крепкое государство. Сопротивление украинских войск в 2022 году оказалось упорным. Сантиментами даже в отношении собственных сограждан украинские власти не отличались. Здесь стоит обратить внимание на рассказ мирного жителя Мариуполя Максима – он описывает попытки гражданских выехать из города, пресечённые украинскими военными. Те действительно до последнего не выпускали из города гражданских, используя их в качестве живого щита. Любви к согражданам они не испытывали – характерен в этом смысле рассказ девушки-медика Киры и эпизод, когда ей пришлось эвакуировать мужчину, которого буквально истерзал украинский снайпер.

Таким образом, ключевая ошибка общеполитического характера при планировании СВО состояла в том, что противника недооценили – и в чисто военном смысле, и что касается его решимости к сопротивлению.

Второй блок проблем связан с военным строительством в России до начала силовой операции. В 2014 году небольшие силы Российской армии даже без авиации, приняв участие в войне за Донбасс, опрокинули ударную группировку украинских войск и разгромили часть сил ВСУ в котле под Иловайском. Всё это проделал буквально десяток батальонов; даже в совокупности ополчение Донецка и Луганска вместе с российской группировкой действовали меньшими силами, чем противостоящие им украинские войска. Этот успех создал иллюзию лёгкой победы. С 2014 года российские вооружённые силы проделали куда менее внушительный путь, чем украинские, и нельзя сказать, чтобы к 2022 году РА подошла в лучшей форме. Связь как была ахиллесовой пятой наших войск ещё в советскую эпоху, так и осталась ею в 2022 году. Роль и значение БПЛА в современной войне недооценили просто фатально, что особенно странно, учитывая опыт войны в Сирии, где разные стороны вовсю пользовались разведывательными и ударными беспилотниками – причём дроны эффективно применялись и самими русскими.

Как легко заметить по текстам, представленным в этой книге, связь, целеуказание, взаимодействие, разведка, использование БПЛА и борьба с ними находились в Российской армии 2022 года в прискорбном состоянии, и зачастую решение этих проблем ложилось на плечи энтузиастов, к которым относился, например, капитан Игорь Мангушев, Берег, создавший на своём участке фронта противодроновое подразделение. Однако энтузиасты, обладавшие достаточной квалификацией, энергией и возможностями для оперативного решения проблем, – это редкость. Куда чаще войска страдали от бардака, слабой организации боя и марша, плохой связи и т. д. и т. п. У солдат, чьи рассказы представлены в этой книге, описание этих проблем идёт просто рефреном. Решать эти проблемы пришлось уже в ходе войны, и до конца справиться с ними не удалось до сих пор.

Ещё одна очевидная проблема состояла в крайней нелюбви государства к диалогу с обществом – и внутри России, и на Украине. Огоньку добавляли спорные политические решения, от «зерновой сделки» о морских коридорах для вывоза с Украины зерна на экспорт до обменов военнопленными, во время которых Россия, в частности, отправила домой группу командиров неонацистского полка «Азов», взятых в плен в Мариуполе.

При таких вводных общество импровизировало само. Как легко заметить по рассказам медийщиков и волонтёров, многие важные вещи делались самопально, в порядке инициативы снизу. Даже популяризация литеры Z как символа российской операции стала результатом народного творчества. Трудно представить солдата, воюющего за «демилитаризацию и денацификацию». Как ни странно прозвучит, цели войны в конечном счёте солдаты формулировали для себя чуть ли не в индивидуальном порядке. Самым простым было положение добровольцев из Донбасса. Они в буквальном смысле защищали свои дома. Легко заметить, что среди наших героев чуть ли не подробнее всех о своих мотивах уйти на войну рассказывает девушка-медик Кира, уроженка городка Красный Луч под Луганском. Сложнее была ситуация у дончан, попавших на войну по мобилизации, – их оторвали от родных очагов и направили на фронт вне зависимости от личного желания.

Мотивацию добровольцев из России зачастую можно назвать общепатриотической. Солдаты и офицеры просто считали своим долгом борьбу ради своей страны в любой ситуации. На эти соображения накладывались личные политические пристрастия. Война на Украине перевернула традиционное идеологическое деление в России. В этом смысле показателен отряд «Керчь», в котором воюет один из героев нашей истории, Иван Кузьмин, – в его штурмовом подразделении собралась просто феерическая команда, включающая представителей всех политических течений от монархистов до коммунистов.

В целом, поскольку государство не особенно заботилось о том, чтобы объяснить, что и зачем оно делает и каких результатов планирует достичь, полагаться приходилось на общий патриотизм сограждан и их общую любовь к ближнему. На последнем пункте стоит остановиться подробно. С началом войны сторонники Украины внутри российского общества постоянно обвиняли сограждан в бесчувственности и нежелании видеть беды украинского населения. В реальности они полностью пропустили настоящий бум низового волонтёрства. Гражданская инициатива била ключом. Чаще всего никакие организации нигде не регистрировались; небольшие группы желающих помочь сами договаривались с гражданскими учреждениями и воинскими частями (несколько неточно, но гуманитарщиками часто называют также военных волонтёров), а то и напрямую с нуждающимися, и на своём транспорте на деньги, собранные с себя самих и ближайших друзей, тащили грузы в зону боевых действий. Некоторые такие группы имели уже на старте некий медийный ресурс и могли действовать с размахом, как, например, «Тыл-22». Рассказы «тыловиков» составляют немалую часть этой книги. Однако многие группы состояли из считаных людей без собственных медиа или вообще на самом деле были одиночками. Как выразился один из таких волонтёров, «я представляю гуманитарную организацию „Пять мужиков из бара“». Часто такие команды единомышленников занимались помощью Донбассу ещё до 2022 года (скажем, харьковчанка Анна Долгарева, одна из героинь нашей книги), но с началом СВО общественный интерес к теме по понятным причинам резко вырос, как и фронт работ.

Фото Алексея Гарнышева.

* * *

2022 год завершался в, мягко говоря, безрадостной атмосфере. Проблемы Российской армии оказались более тяжёлыми, чем предполагали даже заядлые пессимисты. Интенсивность и ярость сопротивления украинских войск, напротив, оказалась выше, чем кто бы то ни было ожидал. Однако маятник общественного мнения, как выяснилось, чрезмерно сильно качнулся в обратную сторону. Если до СВО Российскую армию капитально переоценивали, то теперь мировое, украинское и частично даже российское общественное мнение склонились к другому стереотипу о наших вооружённых силах. Их рассматривали как неповоротливое слабосильное сборище недотыкомок. Почти никто из аналитиков не обратил внимание на то, что российские военные могут делать выводы из хода боевых действий, а восторг (и уныние с российской стороны) по поводу исхода боёв под Харьковом и Херсоном несколько смазали простой факт: Украина одержала эти победы при подавляющем собственном преимуществе, не только качественном, но и в первую очередь количественном. Мобилизация в тылу позволила российским войскам создать куда более плотные боевые порядки перед кампанией 2023 года. Никто из аналитиков не сумел предугадать реальный ход боевых действий в 2022 году. Но 2023-й оказался столь же непредсказуемым.

Евгений Норин