Читать книгу Веруйте во свет. Сокровенная жизнь и богопознание по Добротолюбию - Сборник - Страница 2

Развитие греха через помыслы

Наша мысль может возникать от процесса мышления, образовывать понятия, приводить к умозаключению, логическому выводу, доказательству, мировоззрению.

Мышление, размышление есть естественная и необходимая деятельность разума и позволяет познавать даже то, что недоступно восприятию с помощью органов чувств. Мысль близко стоит к слову. Мысли, понятия, как продукт мышления от восприятия объективного реального мира, видимого и невидимого, при концентрации знаний отображаются в мировоззрении, в познании Бога, бессмертия души и человека, строгой и разумной закономерности движения во вселенной, необходимости жить по заповедям любви к Богу и ближнему. Итак, мышлением мы познаем окружающий мир, себя, Бога, добро и зло.

Но, наблюдая за собой, мы замечаем, что, помимо нашего сознания, в наше мышление врываются воспоминания, представления, образы. Внутри себя мы мыслью представляем что-либо приятное, благосклонно разговариваем с друзьями, с гневом злословим врагов, пируем с гостями, строим дома родственникам, садим деревья, путешествуем, занимаемся торговлей, перебираем в мыслях, на все, что ни подскажет помысл, соглашаясь так, как угодно страсти расположить к этому сердце наше.

Итак, помыслы бывают добрые и злые. Помыслы добрые подаются нам от Бога и Ангела Божия, а злые – от бесов. Прп. Григорий Синаит говорит, что злые «помыслы суть слова бесов и предтечи страстей. Вещи сами по себе рождают простые помыслы; бесовский же прилог порождает помыслы злые».

Развитие, начало грехов – от прилога, когда неопытный ум начинает беседовать с прилогом получая неподобные вопросы и давая такие же ответы. Тогда наши собственные мечтания смешиваются с демонскими мечтаниями, любезными, красивыми и привлекательными, и держат совещания и устраивают внутри души радения.

«Как только образуется, – говорит прп. Исихий, – в душе прилог представлением чувственного какого-либо предмета, как-то: оскорбившего нас че ловек а, и ли женской к расот ы, и ли сребра и злата, или когда все это одно за другим побывает в мысли нашей, – тотчас обличается, что привели в такое мечтание сердце наше духи злопамятства, блуда и сребролюбия».

Таким образом удобно «узнавать иноплеменников, то есть первородных сынов египетских (разумеются прилоги)», ибо «сперва память вносит в ум простой помысл; и если он замедлит в нем, то от этого приходит в движение страсть; если же не истребишь страсти, она преклоняет ум к соизволению; а когда и это произойдет, тогда доводит уже до греха и делом».

Указывая на такое развитие греха и раскрывая козни лукавые человекоубийцы сатаны, прп. Исихий пишет: «Бесы вводят нас в грех всегда лживым мечтанием. Так, мечтанием обогащения и корысти настроили они нечестивого Иуду предать Господа и Бога всячески х. Ложн ы м и меч та ми о теле сном довольст ве, ничтожном по себе, о чести, богатстве, славе вовлекли они его в богоубийство, а потом ввергли в самоубийство удавлением и вечную исходатайст вовали ему смерть, совершенно противное тому, что представляли ему в мечтании или прилоге своем».

Этим путем лживых мечтаний и гордыни сам сатана спал с небесных высот, возмечтав о равенстве Богу, Адама отдалил от Бога, «так и всех согрешающих обыкновенно обольщает», поэтому и поучает прп. Исихий, что «наука наук и искусство искусств есть умение управляться со злотворными помыслами». Лукавый дух, будучи умом бестелесным, не иначе может прельщать души, как через мечтания и помыслы, которые выявляют самовластие нашей воли, о чем ясно рассуждает прп. Иоанн Лествичник. Сначала наводит прилог, как простое слово (мысль) или образ предмета, являющийся уму и вносимый в сердце, или воспоминание прежних грехов. Сам по себе прилог безгрешен, хотя может он быть от страсти, но «если ум наш опытен, обучен и навык блюсти себя от приражений и видеть ясно, как днем, обольстительные мечтания и прелести лукавых, тотчас отпором, прекословием и молитвой Иисусовой легко угашает разожженные стрелы диавола, не позволяя страстному мечтанию увлекать вслед себя и наши помыслы».

Затем может произойти сочетание, то есть страстное или бесстрастное беседование с образом прилога, что приводит к смешению наших помыслов и помыслов демонов, поэтому при дружелюбной беседе с признаком прилога может произойти сосложение. Сосложение же есть склонение души к виденному, согласие, соединенное с услаждением, и может быть грешно или безгрешно по устроению подвизающегося.

Насильственное или невольное увлечение сердца увиденным образом вызывает пленение души, которое порождает борьбу с победой или поражением.

Если же похотное расположение через долгий навык соделывается свойством, так что душа произвольно стремится к удовлетворению его, то образуется страсть, которая, несомненно, «осуждается и, если не будет очищена равносильным покаянием, подлежит вечному мучению».

Прп. Иоанн Лествичник далее поучает, что есть еще набег мысли (помысл) без слова и образа, внушающий искушаемому страсть. Тогда душа от одного взгляда, или прикосновения руки, или слышания пения страстно блудствует (оскверняется и растлевается похотью), не думав о том и не замышляв того».

Бывает иногда, что «похоть, родившись внутри души, переходит и в тело (у пустынников), и иной раз от тела переходит она в душу (у живущих в миру)»; бес же, многими трудами изгнанный из сердца, пресмыкается внутри тела и возбуждает похоть своими движениями.

Невозможно передать и познать все мысленные брани, потому что они сокровенны и ведомы только единому подвигоположнику Богу и совести подвизающегося и приходят в движение от страстей, или от нерадения нашего, или от гордости, или от зависти диавола.

Святые отцы учат нас заботливо блюсти ядоносную главу змия (Быт. 3, 15), то есть начатки злых помышлений, которые, подобно стреле, поражают человека такой раной, что старец Симеон Благоговейник предупреждает: «Всячески блюдись, чтобы никогда не принимать Святого Причастия, имея что-либо на кого, даже в виде прилога помыслом, пока не устроишь совершенного примирения с ним посредством покаяния».

Когда человек, принимая в сердце диавольское помышление, по неразумию считает его собственным, то испытывает большое смущение и скорби. Так, повествуется, что «обретен бе старец в пустыни един, не видев человека тридесять лет, ни хлеба яде, кроме корения, и исповедав, яко чрез вся оная лета борим бе блудным бесом, и рассудиша отцы, яко ни гордость, ниже пища вина бысть брани, но яко не обучен бе старец трезвению умному и сопротивоборству прилогом вражиим».

Это ясно говорит о том, что «если видимо соблюдаешь тело свое от растления и блуда, внутренне же ты любодействуешь и творил блуд в помыслах своих, то прелюбодей ты пред Богом и не принесет тебе пользы девственное тело твое».

Итак, по словам прп. Нила Синайского, «демоны воюют с душой помыслами», «ибо лукавый, будучи умом бестелесным, прельщает души через мечтание и помыслы». Сатана посеял зло и тайно действует этим злом на внутреннего человека и на ум и борется с ним помыслами. Люди по незнанию думают, что это естественно, что делают все по собственному рассуждению. Поэтому Дух Святой и повелевает в Писании: Внемли себе, да не будет слово тайно в сердцы твоем беззакония (Втор. 15, 9).

Мы же часто, по словам прп. Нила Синайского, «Бога и Владыку оставляя, ведем беседу с нечистыми бесами (в помыслах)», забывая закон: Да не ореши юнцем и ослятем вкупе (Втор. 22, 10), то есть с помыслом чистым и нечистым не приносить молитвы. «Но бывает часто и то, – говорит прп. Иоанн Кассиан, – что иной из неопытных, в чувстве сокрушения перебирая падения свои или других людей, незаметно уязвляется тончайшей стрелой похоти и согласием на нее и, таким образом, начатое под видом благочестия заканчивает срамным и пагубным для себя концом. Ибо суть путие мнящиися прави быти мужу, обаче последняя их зрят во дно адово (Притч. 16, 25)».

Поэтому, по учению отцов, «благочестие же настоящее состоит не в том только, чтоб не делать зла, но чтоб и не помышлять о нем. Кто не помышляет о зле, в том нет нечистоты». Об этом прп. Антоний Великий, раскрывая духовную сущность, говорит так: «Демоны не суть видимые тела, но мы бываем для них телами, когда души наши принимают от них помышления темные, ибо, приняв эти помышления, мы принимаем самих демонов и явными их делаем в теле». «Итак, страшно поблажать разленению; но надо непрестанно молиться, – поучает святой Филимон, – чтобы другой какой помысл, нашедши, не отлучил нас от Бога».

Поэтому, по словам прп. Макария Великого, «самое главное оружие для борца и подвижника состоит в том, чтобы, войдя в сердце, сотворил он брань с сатаной».

Во время этой брани лукавые духи борются с душой, а Бог и Ангелы взирают на подвиг, как ум и совесть дают вразумление сердцу, которое не принимает помыслов лукавых, не соуслаждается, не соглашается с бесплотной злобой духа, и как дух человека, отвращаясь от зла, не входит в общение с духом тьмы.

Тот же, кто не истребляет худые помыслы, порождает страсти, ибо «князь мира сего волнует всякую душу, не рожденную от Бога, и, подобно пшенице, непрестанно вращающейся в решете, разнообразно волнует человеческие помыслы, всех приводя в колебание и уловляя мирскими обольщениями, плотскими удовольствиями, страхованиями, смущениями», так что любители удовольствий настоящего века от помыслов переходят к падениям.

Греховные же навыки порождают страсти, которые пагубны для спасения. Поэтому в деле молитвенного совершенствования полезно знать учение отцов о страстях и о борьбе с ними.

Страсти

Главных страстей восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость.

Страсти бывают двух родов: естественные, выражающиеся в естественных потребностях (чревоугодие, блуд), и неестественные, коренящиеся в естестве (сребролюбие). Действие страстей проявляется по-разному: некоторые действуют только в теле и через тело (чревоугодие, блуд), а некоторые проявляются и без содействия тела (тщеславие, гордость), иные возбуждаются совне (сребролюбие, гнев), а иные исходят из внутренних причин (уныние, печаль).

Страсти также можно разделить на плотские и душевные: плотские в теле зарождаются и тело питают и услаждают, а душевные из душевных склонностей исходят и душу питают, на тело же нередко действуют разрушительно. Душевные страсти врачуются простым врачеванием сердца – внутренним, а плотские дво яким лекарством врачуются – и внешним, и внутренним.

Страсти чревоугодия и блуда, коренясь в теле, возбуждаются иногда без содействия души, по одному раздражению потребностей, из которых исходят, но влекут и душу по ее связи с телом. Для обуздания их недостаточно одного душевного напряжения, но надо при этом укрощать и само тело постом, бдением, трудом; нужно бывает и временное уединение, а нередко и совсем отшельничество.

Эти восемь страстей, хотя имеют разное происхождение и разные действия, однако шесть первых, то есть чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, соединены между собой неким сродством, по которому излишество преды дущей дает начало последующей. Ибо от излишества чревоугодия необходимо происходит блудная похоть, от блуда – сребролюбие, от сребролюбия – гнев, от гнева – печаль, от печали – уныние. Поэтому против них надо сра жаться тем же порядком, переходя в борьбе с ними от предыдущих к последующим: чтобы победить уныние, сначала надо победить печаль; чтоб прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев; чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надо укротить блудную страсть; чтоб подавить блудную похоть, надо обуздать страсть чревоугодия. И остальные две страсти – тщеславие и гордость – таким же способом соединяются между собой, то есть усиление первой из них дает начало другой: от чрезмерного тщеславия рождается страсть гордости; таким же порядком и победа над ними приобретается, то есть, чтобы истребить гордость, надо подавить тщеславие. Но с теми шестью страстями они не соединяются родовым образом, ибо не от них рождаются, а, напротив, по истреблении их. В эти две страсти мы впадаем особенно после победы и восторжествования над прочими страстями.

Каждая из страстей не в одном виде проявляется. Так, чревоугодие бывает трех видов: или порождает желание есть прежде установленного часа, или ищет многоядения до объедения, не разбирая качества пищи, или требует лакомой пищи. От этих трех происходят разные злые недуги в душе: от первого рождается досадование на монастырский устав, от второго возбуждается плотская похоть и сладострастие, а третье ввергает в сребролюбие.

Блудной страсти три вида: первый совершается через смешение одного пола с другим; второй производится без смешения с женщиной, за который от Господа был поражен Онан, сын патриарха Иуды (Быт. 38, 9–10), и который в Писании называется нечистотой; третий производится умом и сердцем, о котором Господь в Евангелии говорит: Кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5, 28). Эти три вида блуда апостол указал в следующих словах: Умертвите уды ваша, яже на земли: блуд, нечистоту, похоть (Кол. 3, 5).

Сребролюбия три вида: в первом оно не дает отрекающемуся от мира обнажиться от всякого имущества; во втором оно заставляет того, кто все уже раздал бедным, снова приобретать такое же имущество; в третьем оно разжигает желание к приобретениям и того, кто ничего прежде не имел.

Три вида и гнева: первый – тот, который пылает внутри; второй – тот, который прорывается в слово и дело; третий – тот, который горит долгое время и называется злопамятством.

Печали два вида: первый – что посещает по прекращении гнева или причиняется нанесенными убытками и потерями и неисполнением желаний; второй происходит от опасений и страхов за свою участь или от неразумных забот.

Уныния два вида: один ввергает в сон, а другой гонит из келлии.

Тщеславие хотя многовидно, однако главных у него два вида: в первом превозносимся плотскими преимуществами и видимыми вещами, а во втором воспламеняемся желанием суетной славы из-за духовных предметов.

Гордости два вида: первый – плотской, второй – духовный, который гибельнее первого. Он особенно искушает тех, которые преуспели в некоторых добродетелях.

Хотя эти восемь страстей искушают весь род человеческий, впрочем, не на всех одинаковым образом нападают. Ибо в одном главное место занимает дух блуда, в другом преобладает гневливость, в ином властвует тщеславие, а в другом гордость господствует, так что хотя все страсти на всех нападают, но каждый из нас различным образом и порядком раболепствует им.

Поэтому нам надо вести брань с этими страстями так, чтобы всякий, открыв, какая страсть особенно вредит ему, против нее главным образом направлял и борьбу, употребляя всякое старание и заботу для наблюдения за нею и подавления ее.

Когда одержишь победу над одной или несколькими страстями, не должно тебе превозносится этой победой. Иначе Господь, увидев надмение сердца твоего, перестанет ограждать и защищать его, и ты, оставленный Им, опять начнешь быть возмущаем той же страстью, какую победил при помощи благодати Божией. И пророк Давид не стал бы молиться: Не предай, Господи, зверям душу, исповедающуюся Тебе (Пс. 73, 19), если б не знал, что возносящиеся сердцем опять предаются страстям, которые победили, чтоб смирились (прп. Иоанн Кассиан).

Не то опасно, что борют нас страсти и мы боремся с ними, но бедственно то, если по лености и нерадению падем пред сопротивниками (прп. Ефрем Сирин).

Бесы особенно злобствуют против тех, которые совершают подвиг внимательной умной молитвы. Прп. Нил Синайский пишет об одном святом, что когда этот подвижник становился на молитву, то демон, преобразуясь во льва, передними лапами вонзался в бок молитвенника и стоял до конца молитвы. Другого же, называемого Иоанн Малый, безмолвствующего во рве, демон в виде дракона обвивал вокруг, грыз плоть и изрыгал ее в лицо ему. Иному еще боголюбивому иноку, когда он творил умную молитву, ходя по пустыне, предстали два ангела и пошли вместе с ним, имея его в середине. Но он ни на минуту не обратился к ним вниманием.

Старец Симеон Благоговейный поучает: «Когда молишься, страх ли нападает на тебя, или стук подымится, или свет воссияет, или другое что случится, не смущайся и не робей, но пребудь на молитве гораздо долее обыкновенного».

«Они (демоны) всячески ухищряются отвлекать мысль и чувство от того, что поется, и все то изгладить из памяти. Делают же это для того, чтоб лишить нас плодов молитвы».

Демоны иногда при молитве всевают хулу на Бога. Против него тогда «надо обращать слово Христово, говоря к нему: Иди за мною, сатано (Мф. 4, 10), всякого зловония исполненный и осужденный на вечный огонь; хула твоя да падет на главу твою». Так с помощью Божией избавимся от тяготы хуления.

Когда молитвенники мужественно переносят искушения, каются в своих грехах, благодушно переносят оскорбления, пребывают в молитвах, то бесы мучаются, терзаются и плачут, но людям это не дано видеть, чтобы не надмились.

Св. Феодор Едесский говорит, что «из противоборствующих нам демонов первыми вступают в брань те, которым вверены человекоугодливые желания, которые внушают сребролюбие и склоняют к тщеславию; другие же все, идя позади их, собирают пораненных ими».