Читать книгу Ялос-2016. Сборник Ялтинского международного литературно-музыкального фестиваля - Сборник - Страница 97

Нам не будет никогда тридцати.

Наши матери не встанут с колен.

От отчаянья не даст им уйти

Безысходное, как стон, слово «плен».

Им не вынести в домах тишины.

Никаким теплом нельзя их согреть.

И уже не разогнуть им спины

До свистящего, как хрип, слова «смерть».

Нас два десятка молодых и сильных,

Но до смерти измученных парней,

Познавших «прелесть» тесноты могильной

В одном из пакистанских лагерей.

Не все, наверно, побывали даже

В атаках, быстротечных и лихих.

Но кто и как сюда попал – не важно!

Мы кровью смоем все свои грехи.

А где-то по утрам еще морозы

Тончайшим льдом хрустят на мостовых.

Но в белых рощах тонкие березы

Уже готовят ветви для листвы.

Надежда – тот последний свет, который

Тропинку дарит путнику во мгле.

Мгновение – и сорваны запоры,

И корчится охранник на земле.

Пусть будет наш парад без предисловий,

Но это будет с музыкой парад!

И вот уж руки, липкие от крови,

Чужой перехватили автомат.

А где-то снова грозы разыгрались.

И хлеба ждет весенняя земля.

И, как ефрейтор, длинноногий аист

Вышагивает важно по полям.

Сейчас не до речей сентиментальных.

Пощады нам не ждать – война не спорт.

Уже не будет коек госпитальных,

Не подоспеет краснозвездный борт.

Но есть Москва, есть Ленинград и Волга,

И сердце есть, которое стучит…

А «духам» мы запомнимся надолго:

Чему-то ж нас успели научить!

А где-то жизнь, далекая, как звезды,

Спокойная, как чистый детский сон!

И в дымке голубой прохладный воздух,

И у причала тихий шелест волн.

Нас будут долго выбивать из склада —

В нем импортной взрывчатки сотня тонн.

Для фейерверка это то, что надо!

Ведь это наш последний бастион.

И на свою «ударную» работу

Мы напоследок поглядим с небес.

Пусть в этом нам помогут вертолеты

Паршивых пакистанских ВВС.

А где-то в мирном городке рабочем,

Где старый дом и над трубой дымок,

Вдруг женщина проснётся среди ночи

И сдавленно шепнёт: «Сынок… сынок…»

Нам не будет никогда тридцати.

Наши матери не встанут с колен.

От отчаянья не даст им уйти

Безысходное, как стон, слово «плен».

Ни фамилий наших нет, ни имен…

Что безвестности страшней для солдат!

Неизвестно, кто и где погребён.

Неизвестно, кто и в чем виноват!