Читать книгу Большая книга семейной мудрости - Сборник - Страница 8

С чего начинается семья? Нет, все-таки не со свадьбы: значительно раньше. Она начинается тогда, когда люди делают выбор и осознают, что теперь их жизнь должна измениться и подчиниться новым законам и правилам хотя бы потому, что отныне они отвечают не только за себя. Да, в былые времена новая семья зачастую появлялась благодаря тому, что вторую половинку для своих детей выбирали родители. А сама свадьба представляла собой сложный ритуал, каждое действие которого должно было способствовать долголетию молодых, скорейшему появлению наследников, благополучию дома и домочадцев… Но еще много веков назад мудрецы говорили, что совместная жизнь немыслима без любви и уважения друг к другу, без взаимной терпимости, понимания и способности слушать свое сердце – и сердце другого человека. Не правда ли, это актуально во все времена?

А. Тидеманд. Бабушкин свадебный венец. Серед. XIX в.

Дж. Розати. Бракосочетание. Кон. XIX в.

Сердечный выбор. Сватовство

Часто ли мы задумываемся о том, что каждое произносимое нами слово не просто пришло из глубины веков, но имеет особый, скрытый смысл? Наши предки знали это очень хорошо. Слова «неизвестность», «судьба», о которых писал в XIX веке исследователь старины Забылин, – подчас именно они означают положительные перемены в нашей жизни!

«Кажется, нет в мире ни одного более торжественного пиршества, которое можно сравнить со свадебным обрядом, началом и совершением брака, началом и венцом любви, о котором молодые головы поэтизируют за несколько лет прежде, избирая в своей фантазии подходящий идеал, пока не находят его. <…>

Суженый. Происхождение этого слова надобно производить от судьбы, которая посылает невесте жениха. Само слово „невеста“ означает – неизвестная, неведомая, указывает уже на тот русский обычай, когда девушку жених мог видеть только после венца, в качестве новобрачной, точно так же и невеста своего суженого, так как оба молодых сочеталась браком по воле не своей, а родительской…»

М. Забылин, «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»

«Сказка – ложь, да в ней намек…» – мы все слышали эту фразу. В известнейшей старинной сказке «Царевна-лягушка» есть намек не только на необходимость покоряться судьбе – Иван-царевич безропотно заключает брак с квакушкой потому, что пущенная им стрела попала в болото. Есть и другой смысл: не судите по внешности, ведь под лягушачьей шкуркой вполне может скрываться заколдованная царевна!

«В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицею; у него было три сына – все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером написать; младшего звали Иван-царевич. Говорит им царь таково слово: „Дети мои милые, возьмите себе по стрелке, натяните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей двор стрела упадет, там и сватайтесь“. Пустил стрелу старший брат – упала она на боярский двор, прямо против девичья терема; пустил средний брат – полетела стрела к купцу на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая; пустил младший брат – попала стрела в грязное болото, и подхватила ее лягуша-квакуша. Говорит Иван-царевич: „Как мне за себя квакушу взять? Квакуша не ровня мне!“ – Бери! – отвечает ему царь. – Знать, судьба твоя такова“.

Вот поженились царевичи: старший на боярышне, средний на купеческой дочери, а Иван-царевич на лягуше-квакуше. Призывает их царь и приказывает: „Чтобы жены ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу“. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил. „Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? – спрашивает его лягуша. – Аль услышал от отца своего слово неприятное?“ – „Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб“. – „Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!“ Уложила царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу – и обернулась душой-девицей, Василисой Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом: „Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки“.

Наутро проснулся Иван-царевич, у квакуши хлеб давно готов – и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Изукрашен хлеб разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами…»

А. Н. Афанасьев, «Царевна-лягушка»[3]

Э. Лейтон. Король и нищая дева. 1898

Пародией на «Ромео и Джульетту» назвал «Барышню-крестьянку» один из критиков. Конец вражде двух семейств положила шалость барышни, переодевшейся крестьянской девушкой и приглянувшейся сыну соседского помещика. Ссоры, противоречия, неравное положение – все это теряет смысл, когда правда все же открывается. Но, наверное, дело не только в удивительном и забавном стечении обстоятельств, но и в любви?

«…Алексей знал, что если отец заберет что себе в голову, то уж того, по выражению Тараса Скотинина, у него и гвоздем не вышибешь; но Алексей был в батюшку, и его столь же трудно было переспорить. Он ушел в свою комнату и стал размышлять о пределах власти родительской, о Лизавете Григорьевне, о торжественном обещании отца сделать его нищим и наконец об Акулине. В первый раз видел он ясно, что он в нее страстно влюблен; романическая мысль жениться на крестьянке и жить своими трудами пришла ему в голову, и чем более думал он о сем решительном поступке, тем более находил в нем благоразумия. С некоторого времени свидания в роще были прекращены по причине дождливой погоды. Он написал Акулине письмо самым четким почерком и самым бешеным слогом, объявлял ей о грозящей им погибели, и тут же предлагал ей свою руку. Тотчас отнес он письмо на почту, в дупло, и лег спать весьма довольный собою.

На другой день Алексей, твердый в своем намерении, рано утром поехал к Муромскому, дабы откровенно с ним объясниться. Он надеялся подстрекнуть его великодушие и склонить его на свою сторону. „Дома ли Григорий Иванович?“ – спросил он, останавливая свою лошадь перед крыльцом прилучинского замка. „Никак нет, – отвечал слуга, – Григорий Иванович с утра изволил выехать“. – „Как досадно!“ – подумал Алексей. „Дома ли по крайней мере Лизавета Григорьевна?“ – „Дома-с“. И Алексей спрыгнул с лошади, отдал поводья в руки лакею и пошел без доклада.

„Все будет решено, – думал он, подходя к гостиной, – объяснюсь с нею самою“. – Он вошел… и остолбенел! Лиза… нет Акулина, милая смуглая Акулина, не в сарафане, а в белом утреннем платьице, сидела перед окном и читала его письмо; она так была занята, что не слыхала, как он и вошел. Алексей не мог удержаться от радостного восклицания. Лиза вздрогнула, подняла голову, закричала и хотела убежать. Он бросился ее удерживать. „Акулина, Акулина!..“ Лиза старалась от него освободиться… „Mais laissez-moi donc, monsieur; mais êtes-vous fou?“[4]– повторяла она, отворачиваясь. „Акулина! Друг мой, Акулина!“ – повторял он, целуя ее руки. Мисс Жаксон, свидетельница этой сцены, не знала, что подумать. В эту минуту дверь отворилась, и Григорий Иванович вошел.

– Ага! – сказал Муромский, – да у вас, кажется, дело совсем уже слажено…

Читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку».

А. С. Пушкин, «Барышня-крестьянка»

Т. Б. Кеннингтон. Подвенечное платье. Кон. XIX в.

«В брачной жизни соединенная пара должна образовать как бы единую моральную личность»

(Иммануил Кант)

Гоголевскую «Ночь перед Рождеством» обычно называют повестью. Но в этом небольшом произведении переплетаются приметы фантастической сказки, яркие бытовые зарисовки из жизни населения Малороссии, народные легенды и живые характеристики исторических персонажей… И, конечно же, романтическая история!

«…Чуб выпучил глаза, когда вошел к нему кузнец, и не знал, чему дивиться: тому ли, что кузнец воскрес, тому ли, что кузнец смел к нему прийти, или тому, что он нарядился таким щеголем и запорожцем. Но еще больше изумился он, когда Вакула развязал платок и положил перед ним новехонькую шапку и пояс, какого не видано было на селе, а сам повалился ему в ноги и проговорил умоляющим голосом:

– Помилуй, батько! Не гневись! Вот тебе и нагайка: бей, сколько душа пожелает, отдаюсь сам; во всем каюсь; бей, да не гневись только! Ты ж когда-то братался с покойным батьком, вместе хлеб-соль ели и магарыч пили.

Чуб не без тайного удовольствия видел, как кузнец, который никому на селе в ус не дул, сгибал в руке пятаки и подковы, как гречневые блины, тот самый кузнец лежал у ног его. Чтоб еще больше не уронить себя,

Чуб взял нагайку и ударил его три раза по спине.

– Ну, будет с тебя, вставай! Старых людей всегда слушай! Забудем все, что было меж нами! Ну, теперь говори, чего тебе хочется?

– Отдай, батько, за меня Оксану!

Чуб немного подумал, поглядел на шапку и пояс: шапка была чудная, пояс также не уступал ей; вспомнил о вероломной Солохе и сказал решительно:

– Добре! Присылай сватов!

– Ай! – вскрикнула Оксана, переступив через порог и увидев кузнеца, и вперила с изумлением и радостью в него очи.

– Погляди, какие я тебе принес черевики! – сказал Вакула. – Те самые, которые носит царица.

– Нет! Нет! Мне не нужно черевиков! – говорила она, махая руками и не сводя с него очей. – Я и без черевиков… – Далее она не договорила и покраснела.

Кузнец подошел ближе, взял ее за руку; красавица и очи потупила. Еще никогда не была она так чудно хороша. Восхищенный кузнец тихо поцеловал ее, и лицо ее пуще загорелось, и она стала еще лучше».

Н. В. Гоголь, «Ночь перед Рождеством»

Ф. Андреотти. Предложение. 2-я пол. XIX в.

А вот и еще один пример того, как преломилась реальная история государственных и военных деятелей России в ярком воображении писателя. Многим ли повезло так, как Ибрагиму Ганнибалу, в роли «свахи» для которого выступил сам Петр Великий?!

«…Петр, занимаясь делами с Ибрагимом, сказал ему:

– Я замечаю, брат, что ты приуныл; говори прямо: чего тебе недостает? – Ибрагим уверил государя, что он доволен своей участию и лучшей не желает.

– Добро, – сказал государь, – если ты скучаешь безо всякой причины, так я знаю, чем тебя развеселить.

По окончанию работы Петр спросил Ибрагима:

– Нравится ли тебе девушка, с которой ты танцевал минавет на прошедшей ассамблее?

– Она, государь, очень мила и, кажется, девушка скромная и добрая.

– Так я ж тебя с нею познакомлю покороче. Хочешь ли ты на ней жениться?

– Я, государь?..

– Послушай, Ибрагим, ты человек одинокий, без роду и племени, чужой для всех, кроме одного меня. Умри я сегодня, завтра что с тобою будет, бедный мой арап? Надобно тебе пристроиться, пока есть еще время; найти опору в новых связях, вступить в союз с русским боярством.

– Государь, я счастлив покровительством и милостями вашего величества. Дай мне бог не пережить своего царя и благодетеля, более ничего не желаю; но если б и имел в виду жениться, то согласятся ли молодая девушка и ее родственники? Моя наружность…

– Твоя наружность! Какой вздор! Чем ты не молодец? Молодая девушка должна повиноваться воле родителей, а посмотрим, что скажет старый Гаврила Ржевский, когда я сам буду твоим сватом? – При сих словах государь велел подавать сани и оставил Ибрагима, погруженного в глубокие размышления.

„Жениться! – думал африканец, – зачем же нет? ужели суждено мне провести жизнь в одиночестве и не знать лучших наслаждений и священнейших обязанностей человека потому только, что я родился под пятнадцатым градусом? Мне нельзя надеяться быть любимым: детское возражение! разве можно верить любви? разве существует она в женском, легкомысленном сердце? Отказавшись навек от милых заблуждений, я выбрал иные обольщения – более существенные. Государь прав: мне должно обеспечить будущую судьбу мою. Свадьба с молодою Ржевскою присоединит меня к гордому русскому дворянству, и я перестану быть пришельцем в новом моем отечестве. От жены я не стану требовать любви, буду довольствоваться ее верностию, а дружбу приобрету постоянной нежностию, доверенностию и снисхождением“.

3

Здесь и далее русские народные сказки в изложении А. Н. Афанасьева.

4

Оставьте же меня, сударь; с ума вы сошли? (франц.).