Читать книгу Царствие Хаоса (сборник) - Сборник - Страница 8

Люси Гудвин собирала хворост для костра, а секвойи шептались над ее головой под теплым летним бризом. Подняв глаза к небу, она прищурилась на солнце. Прошлой ночью прошел грандиозный метеоритный дождь. Она надеялась, что им с друзьями выпадет возможность еще раз понаблюдать за этим чудом. Все наперебой расспрашивали ее о метеоритных дождях, Персеидах и прочей космической чепухе. Люси только смущалась.

Словно она обязана быть всезнайкой только потому, что ее мать на Луне! Люси фыркнула. Мама вечно пыталась впихнуть в единственную дочь как можно больше науки, хотя сама была инженером, а вовсе не астрофизиком.

– Вот вернется и снова будет учить меня жить, – буркнула Люси. Когда мама бывала дома, они ругались с утра до вечера, но Люси не обвиняла в этом себя. Ей хотелось строить судьбу по собственному усмотрению, нельзя же всю жизнь прожить в материнской тени! Хватит и одного ученого на семью.

Дымный след прочертил небо, и у Люси на миг заложило уши. Неприятное ощущение ушло, но след так и остался висеть в небе коричневатым облаком. Поежившись, она повернула к лагерю.

Громкие голоса встретили ее на гребне холма.

– Люси! – Джек, ее бойфренд, помахал ей сотовым телефоном.

Люси вздохнула и ускорила шаг. Между собой они решили, что в лагере никаких гаджетов, но это было не единственное обещание, которое нарушил Джек.

Кайла, Бен и Хейди распихивали вещи по рюкзакам. Что-то и впрямь не так.

– Что случилось? – Люси бросила хворост и бегом устремилась к лагерю.

– Дэниел прислал сообщение. Они призывают резервистов, и даже меня, несмотря на ногу.

В голубых глаза Джека застыла тревога. Его ранило в ногу шрапнелью в Афганистане, где Джек служил вертолетчиком. Когда его комиссовали, Джек поступил в Беркли и там встретил Люси. Джек обещал, что завязал со службой, хотя извещение об увольнении пришло только пару недель назад. Люси поверила, только увидев официальные бумаги.

– Кто призывает резервистов? Армия?

– Все. Армия, флот, военно-воздушные силы, Национальная гвардия. Так говорит Дэниел.

– Расскажи ей все, Джек, – подала голос Хейди из палатки.

– Господи, Хейди, ее мать на Луне!

Джек провел рукой по русым волосам, все еще сжимая сотовый.

Желудок Люси скрутился в тугой жгут. Все в лагере старательно избегали ее взгляда.

– Почему они призывают резервистов? И что с чертовой Луной?

Она переступила через колья для палатки, схватила Джека за руку, заставив поднять глаза.

– Что-то врезалось в Луну. Поэтому метеориты падали прошлой ночью. Луна взорвалась.

– Ерунда. – Люси затрясла головой.

Это невозможно. Если бы Луна взорвалась, они бы увидели. Прошлой ночью месяц преспокойно плыл по небу.

– Помнишь, Кайла сказала, что месяц висит криво? – спросил Бен. – В темную сторону Луны врезался астероид. Так писали в новостях, пока сеть не вырубилась.

– Ребята, если вы меня дурачите, я вам никогда не прощу, – сказала Люси. Нырнув в их с Джеком палатку, Люси вытащила сотовый из рюкзака. Телефон пробудился к жизни, но застыл на поиске сети, маленькие разноцветные точки кружились и кружились на экране.

Связи не было ни у кого. Сообразив, что друзьям не до глупых шуток, Люси тоже занялась рюкзаком. Кайла и Бен только недавно начали встречаться и были так поглощены друг другом, что Хейди предпочла ехать с Джеком и Люси. Выезжая из национального парка, они остановились на маленькой заправочной станции. Телефоны все держали в руках, чтобы поймать сигнал. Бесполезно.

На экране телевизора крутили новости. Люси застыла в дверях.

Выходит, это правда. Фотографии и видео со всего мира. Метеоры бомбят поверхность Земли. Спутники падают. Президент Соединенных Штатов должен выступить с обращением в шесть вечера по восточному времени.

Луна исчезла. На ее месте клубилось туманное марево. Дикторы без конца повторяли словосочетания: «вечная зима» и «сильнейший метеоритный дождь». Одинокий продавец, забыв про счетчик, стоял с открытым ртом, сжимая пульт, словно надеялся, найдя нужный канал, отменить будущее.

Луна исчезла. На месте Луны образовалась Туманность обратной стороны.

– Мама, – промолвила Люси, не сознавая, что говорит вслух, пока Джек не обнял ее за плечи.

– Скорее всего, они покинули Луну, – спокойно сказал он. – Наверняка у них для этого есть шаттлы.

– Откуда мне знать? Они живут на станции по несколько месяцев. Почему нельзя было это предотвратить? – Люси оттолкнула Джека. – Почему? Почему никто ничего не сказал? – Люси понимала, что кричит, но ей было плевать.

– Какой-то черный парень в галстуке болтал что-то про угол Солнца, – вставил продавец с пультом. – Никто толком не знает. А правительство, как обычно, врет.

Хейди умиротворяюще подняла руки, раздражая Люси еще больше.

– Люси, давай вернемся домой! Я должна позвонить маме и Дане. Поехали!

Мама. Люси сжала губы и глубоко вдохнула. Как ни странно, запах цитрусовой жидкости для пола и пролитого пива успокоил ее. До ее мамы не дозвониться, даже если предположить, что они успели эвакуироваться, но отец знает, что делать. И если метеоры продолжают падать на Землю, в Монтане не опаснее, чем где бы то ни было.

Разве папа не остался ее единственным родственником на этой планете?

– Если вокруг падают метеоры, лучше держаться подальше от побережья, – сказала Люси, глядя на Джека. – Мы едем ко мне, в Монтану.

Новости прервались, и напряжение разрядил пронзительный рев сирен.

Джек согласился сразу, но Хейди обиженно насупилась, когда они оставили позади безмятежность национального парка и окунулись в хаос автострады. К тому времени как они свернули к Сан-Хосе, шоссе заполонили автомобили, едущие в город. Воскресный вечер в августе – худшее время на дороге. Телефон Люси безуспешно искал сеть. Она нашарила в бардачке карту Соединенных Штатов, новехонькую, ни пятнышка. Кому нужна бумага, когда в любом сотовом есть GPS?

Интересно, пригодятся ли им скаутские и армейские навыки Джека? Девиз «Всегда готов» был для него не пустым звуком.

– Ты еще можешь выйти и поискать автостанцию, – сказала Люси, оборачиваясь к Хейди.

– Нет, – ответила та, разглядывая пробку в окне. – Я еду с вами. Вряд ли самолеты взлетают. Лучше держаться вместе.

Вот и хорошо, подумала Люси. Она все равно не отпустила бы Хейди одну.

Решив миновать автостраду, они объехали Сан-Хосе, направляясь в сторону Стоктона. Шум помех сменялся голосом диктора: жителям советовали не покидать свои дома. Когда добрались до Стоктона, стемнело.

Заправочная станция работала. Джек наполнил еще одну канистру, вдобавок к тем двум, которые лежали в багажнике. Их он залил раньше.

– Соображаете, ребята, – сказала пожилая кассирша, когда они платили наличными. – Больше канистрами не продаю. Сегодня все, кто едет в сторону Рино, как с ума посходили. К утру мы останемся вовсе без бензина, если не будет подвоза. Говорят, впереди по дороге пожары, так что смотрите в оба.

– Вы слышали что-нибудь еще? – спросила Люси, глядя на экран телевизора, на котором беззвучно рябила заставка Системы экстренного оповещения.

– Ничего особенного, – ответила кассирша, улыбнулась и пожала худенькими плечами. – Успокойтесь и продолжайте путь.

Ее хихиканье неслось им в спину всю дорогу до машины.

Первый и единственный раз Люси ехала этой дорогой год назад, когда отец отвозил ее в университет. На середине семнадцатичасового пути они остановились поспать и перекусить. Отец играл в баскетбол с детьми хозяев мотеля, пока Люси отвечала на неудобные вопросы. Мама готовилась к лунной миссии, но попробуй объясни чужим, каково это, когда твоя мать собирается лететь на Луну.

Она выключила приемник с час назад. Рино выглядел спокойным, почти тихим. Фонари горели, пробок не было. Должно быть, с планетой и впрямь что-то не так. Воскресным вечером дороги должны кишеть любителями развлечений, на которые так щедра Невада. На заправке они накупили еды навынос, никто даже не заикнулся о поисках закусочной, разговаривать вообще не хотелось.

Джек на пассажирском сиденье отрубился, и Хейди пришлось спихнуть на пол палатку, чтобы он мог растянуться во весь рост. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был шелест шин. Фары джипа прорезали туман, потемневшее небо пронзали крошечные вспышки, словно дальние молнии.

Едва ли это были молнии. Люси не хотелось думать о метеорах. Думать о них означало мыслями возвращаться к Луне. К маме.

Сидит сейчас в каком-нибудь чертовом бункере во Флориде или Техасе, твердила себе Люси. Она сморгнула слезу и сжала руки на руле. Зря она съела тот кусок пиццы – желудок снова перевернулся. Не думай о маме, думай об отце. Осталось всего несколько часов. Если бы Джек проснулся, она заставила бы его свериться с картой. До автострады на Монтану часов пять-шесть, оттуда еще шесть-семь на север. Итого двенадцать-тринадцать часов пути.

Первого оленя Люси чуть не сбила, но в последнее мгновение успела надавить на тормоз. За ним на шоссе выскочил второй, следом – третий.

– Твою мать! – чертыхнулся Джек, от резкого толчка повисший на ремне.

– Что они делают? – воскликнула Люси.

Раздался оглушительный треск, и из кустов на дорогу вывалилось стадо в сотню голов, перелетело шоссе и исчезло на другой стороне. Олени явно от чего-то убегали.

– Что это было? – просипела Хейди севшим ото сна и страха голосом.

Стадо скрылось из виду. За ним, подсвеченное в темноте странным, почти ядерным свечением, на них надвигалось облако, подобное гигантской белой волне.

– Понятия не имею, – ответила Люси и надавила на газ. – Пристегнитесь!

Джип не был спортивной машиной, но Люси не сомневалась, что сумеет стартовать на восьмидесяти. Пыль, галька и сломанные ветки бились в стекла, царапали бока. Правое колесо наехало на ограничительные выступы, и Люси, ориентируясь по ним, выровняла автомобиль. Проблески белой разметки в тумане помогали не съехать на обочину.

Через несколько миль развиднелось, и Люси обнаружила, что бубнит молитву себе под нос, а фары освещают темный асфальт. Она сдала назад и налево.

– Тебе повезло, что шины не взорвались, – заметил Джек скорее с изумлением, чем с упреком.

– Вожу по Брайлю, – ответила Люси, коротко улыбнувшись. Сердце защемило. Так всегда говорила мама, когда ей случалось задуматься за рулем, погрузившись в вычисления.

– Мы выживем после падения метеоров? – спросила Хейди.

– Не знаю. Может быть.

– Бензина хватит?

Люси проверила манометр.

– Хватит, только я хочу писать.

– Все хотят, – сказала Хейди.

Больше никто не сомкнул глаз, хотя, по мнению Люси, у Джека хватило бы хладнокровия выспаться в такую ночь. Ему было не привыкать к экстремальным условиям. Незадолго до рассвета, неподалеку от Элко, она решилась задать вопрос:

– Это похоже на войну? Что нас ждет?

Они никогда не обсуждали его службу. Джек пошел служить в семнадцать, после того как его родители погибли в автокатастрофе. Он рассказал ей, что был вертолетчиком, а когда она спросила, убивал ли он, просто замотал головой. Люси это обрадовало. Пусть она из Монтаны, где ходить и стрелять учатся одновременно, Люси придерживалась левых взглядов, куда левее своих весьма прогрессивных родителей.

– Это не похоже на войну, – ответил Джек. Выражение его лица остановило Люси от дальнейших расспросов.

В Элко их встретила тишина и опущенные ставни. Они проехали еще час, когда замигал индикатор горючего, и они заспорили, стоит ли доставать из багажника канистру. Джек настаивал, что спешить не стоит, предлагая поискать топливо на крохотных заправках между Элко и Уэлсом.

Перед Уэлсом, где предстояло свернуть на север, они обнаружили работающую заправку и вылезли из автомобиля, чтобы размять ноги и поймать сеть.

– Ничего не ловится, – сказал продавец. Коротышка средних лет, чуть выше Люси, с выпирающим круглым животом и белоснежной бородой, которой гордился бы Санта-Клаус. Он выбрался из крохотной будки, чтобы поболтать, явно обрадовавшись, что видит на дороге живых людей.

– У меня брат в конторе шерифа. Говорит, все устойчивые частоты передали аварийно-спасательным службам.

– А как же вызвать 911? – спросила Хейди.

– Не сейчас. – Он показал на небо, которое без конца прорезали крошечные вспышки на фоне солнца, затянутого дымкой. – Ничего не выйдет.

Люси покачала головой. Пока дорога была проезжей, не считая грязи и мусора, но они продвигались в сторону лесов. Вспомнив фотографии Тунгусского метеорита, она забралась в джип, чтобы еще раз изучить карту.

Джек уже покончил с баком, когда на заправку влетел грузовик, из которого с хохотом вывалились трое молодых белых мужчин. Двое держали в руках мачете.

Люси замерла, когда один из мужчин схватил Хейди и крепко прижал к себе.

– А ты, старик, держись подальше. Мы теперь главные на этой заправке. Чертов мир рушится, слыхал? – Старший из трех, рыжебородый в синем комбинезоне, замахнулся мачете на продавца.

– Мне это не нравится, – произнес Джек ледяным тоном. Его руки спокойно висели вдоль тела, но Люси видела, что он готов ко всему. Нарывается на неприятности, чертов солдафон.

Она позволила карте соскользнуть с коленей и пригнулась. Никто на нее не смотрел, все взгляды были устремлены на Джека и продавца. Правой рукой Люси пошарила под сиденьем, пока не наткнулась на кобуру Джека. Не разгибаясь, она вытащила «глок» из кобуры, проверила магазин и взвела затвор. Сердце неслось вприпрыжку, обгоняя страх, но усилием воли Люси заставила пальцы не дрожать.

Внутри она слышала отцовский голос: «Никогда не наводи оружие на человека, если не собираешься стрелять. Никогда не целься в того, кого не хочешь убить. Если ты не уверена в себе, считай, ты сама вложила противнику в руки оружие и взвела курок».

Люси никого не хотела убивать, но то, как этот негодяй схватил ее подружку, и то, что Джек явно собирался разделаться с тремя подонками голыми руками… Все равно полицию теперь не дозовешься. Некому их остановить. Кроме Люси.

Она сползла с сиденья и, обогнув джип, подняла револьвер и наставила на мужчину в комбинезоне. Он говорил, а значит, он у них за главного.

– Отпусти ее и убирайся, – сказала Люси. Голос звучал низко и грозно и лишь немного дрожал. Просто какой-то Грязный Гарри. Недаром отец заставлял ее смотреть старые фильмы, вдруг пригодится в жизни.

– Джерри, ты глянь! – Один из трех подонков расхохотался. – Эта мексиканская шлюха хочет, чтобы мы убирались.

– Ты правда будешь стрелять, малышка? – хмыкнул тот, что в комбинезоне, но Люси показалось, что в его глазах промелькнула неуверенность.

– Да брось ты, – отозвался первый. – Эти мексиканские сучки…

Остаток его речи потонул в грохоте выстрела и отчаянном вопле. Люси перевела дымящийся ствол на главаря в комбинезоне, в то время как другой, бросив мачете, пытался зажать рукой кровоточащую рану между ног.

– Я пуэрториканка, безмозглый придурок, – промолвила Люси.

Что бы ни увидел главарь в ее лице, ему это не понравилось. Схватив мачете, он шикнул на напарника, веля отпустить девчонку, и поднял руки, отступая к грузовику.

Продавец шмыгнул в будку и выскочил оттуда с дробовиком.

– Убирайтесь и забудьте сюда дорогу, иначе я вас изрешечу! – проорал он им вслед.

Подхватив раненого товарища, мерзавцы убрались с заправки быстрее, чем прикатили.

– Господи, ты выстрелила, ты в него выстрелила!

Хейди трясло.

– Отдай его мне, – тихо сказал Джек и мягко выдернул пистолет из онемевших пальцев Люси.

– Я в порядке.

У Люси зуб на зуб на попадал. Наверное, это шок. Она выстрелила, она в него выстрелила!

– Сколько мы должны? – спросил Джек, опуская пистолет.

– Нисколько. Просто езжай своей дорогой и охраняй юных леди. – Продавец улыбнулся щербатым ртом. – От этих чертовых штук, что валятся с неба, люди звереют. А вы, леди, не сомневайтесь, вы все сделали правильно. И ничего вам за это не будет. Мерзавцы струсили, впредь будут искать тех, кто не посмеет выстрелить в ответ.

– В таком случае надо было их всех перестрелять, – промямлила Люси не слишком уверенно.

Джек вел машину. Хейди на заднем сиденье не отрывалась от окна. Пару раз Люси оглядывалась, пытаясь поймать ее взгляд или хотя бы отражение в стекле, но Хейди избегала смотреть на подругу.

Они свернули на север. Здесь метеориты падали чаще. Дорогу усыпали сучья, пришлось снизить скорость. Навстречу попадались машины, едущие на юг, но водители только махали руками в ответ, не желая делиться новостями.

– Что там за дымка? – спросила Люси, прервав молчание, сгущавшееся с самой заправочной станции.

– Лесной пожар, наверное. Далеко отсюда.

– Прости, Джек, – мягко промолвила Люси. – Я просто не знала, что делать.

– Ты просишь прощения? За что? Ты спасла нас. Я собирался идти на них с голыми руками и молитвой наперевес.

– Я стреляла в человека.

– Понимаю, тебе тяжело. Но ты отстрелила ему яйца, а не убила.

– Я целилась в грудь.

Джек покосился на нее, его губы тронула усмешка.

– Ничего подобного.

– Нет, правда. – На Люси навалилась странная смешливость, угрожая обернуться истерикой.

– Ты спрашивала, похоже ли это на войну? Там, на заправке, было похоже. – Джек со вздохом провел рукой по волосам. Люси любила этот жест. Ей многое нравилось в Джеке, но сейчас больше всего на свете Люси хотелось прижаться к нему и чтобы метеоритный дождь оказался лишь страшным сном.

– Ты уже стрелял в людей. – Это было утверждение, не вопрос.

И снова Джек ушел от ответа.

– Когда тебя прижмут, становится ясно, чего ты стоишь. Глубоко внутри. Кто-то способен сделать то, что должно. Кто-то – нет.

– Да пошел ты, – откликнулась Хейди с заднего сиденья.

– Ты бы не справилась с этим громилой, Хейди. И Люси бы не справилась, но она нашла оружие и применила его. Мы спаслись. Вот как это устроено.

В глазах Хейди блеснули слезы, ладони сжались в кулачки.

– Я не желаю, чтобы так была устроена моя жизнь, – прошептала она.

– Мы отвезем тебя в Чикаго, Хейди, – сказала Люси. – Только доберемся до дому.

– Не возражаю, – ответила Хейди и снова отвернулась к окну.

Дважды им пришлось выходить из машины, чтобы убрать с дороги сучья, а один раз – почти целый ствол. Небо больше не озаряли огни, но солнце висело в дымке, а дышать приходилось через футболку.

За руль села Хейди, теперь Люси могла поспать. Хейди по-прежнему изъяснялась односложно.

Должно быть, Люси забылась тревожным полусном, ощущая сквозь дрему, как джип трясет на неровной дороге. Она понимала, что не уснет, пока не узнает, что с отцом. Что с Луной. С мамой.

Ее разбудила тишина.

– Где мы? – спросила она Джека, сидевшего на водительском месте вместо Хейди.

– Неподалеку от Дерби. На проселочной дороге. Какие-то ребята расчищают шоссе от оползня, они посоветовали нам ехать в объезд. А Хейди пошла в кустики. – Улыбнувшись, он всмотрелся в окно.

– Ты останавливался и разговаривал, а я все проспала? – Люси потерла глаза и зевнула. Затем привстала на сиденье и потянулась за водой.

– Настоящая спящая красавица, – сказал Джек, откидывая прядь волос с ее лба. – Выходит, ты у нас пуэрториканка?

– Наполовину. – Люси скорчила рожицу. – Родители назвали меня Луситой, но я ненавижу это имя.

Теперь все казалось таким несущественным. Все школьные годы ей хотелось быть одной из хорошеньких белокожих блондинок. Она обесцвечивала волосы, носила контактные линзы, накладывала крем на два тона светлее кожи. Сменила имя Лусита на Люси. Тогда больше всего на свете Люси Гудвин хотелось отречься от матери и истории ее семьи. Ее языка, культуры, религии. Ее науки.

А сейчас все, что мне нужно, – это оказаться дома и попросить у нее прощения. И обещать, что никогда не стану с ней ссориться. Никогда.

– Постой, ты говоришь Дерби? – спросила она, когда Джек открыл дверцу, чтоб вылезти из машины. – От Дерби до дому час езды. – Люси распахнула дверцу со своей стороны, обогнула джип и притянула к себе Джека, который выбрался из машины и обнял ее.

– Лоло. Вот так название. – Он усмехнулся.

– Черт, я родилась не в Лоло, наша ферма рядом.

– Вроде этой? – Джек показал рукой.

Хейди остановила джип на подъездной аллее, обсаженной тополями. Люси различила крышу типичной фермы – классического двухэтажного строения, вероятно, из камня и бревен. Отсюда, в мутном вечернем свете, казалось, что крыша покрыта шифером. В воздухе висела пыль с металлическим привкусом, а кроме того, сильно похолодало. Подняв глаза, Люси не увидела солнца.

– В это время года должно быть теплее, – заметила она.

– Слишком много пыли в атмосфере, – ответил Джек, отпуская ее прогуляться до ближайших кустов. – Эй, Хейди, тебя съел медведь?

– Боже, тут водятся медведи? – раздался вопль из-за кустов.

– Придурок, – прошептала Люси одними губами, и Джек улыбнулся в ответ.

Внезапно тишину взорвал вой, словно прямо над ними материализовался реактивный самолет. Не успела Люси поднять глаза, как раздался оглушительный треск, отозвавшийся в костях и зубах.

– В машину! – завопила Люси. – Хейди!

Слишком поздно. Дорога вздыбилась, а деревья на дальнем конце поля словно взорвались. Волна, которую они уже наблюдали раньше, но теперь бурлящая и коричнево-серая, накрыла их. Люси попыталась забраться в джип, но волна подхватила ее, подбросила в воздух и швырнула о деревянный забор. Раздался треск, от удара у нее чуть дух не вышибло. Ударная волна расплющила ее и вдавила в землю, барабанные перепонки заломило, словно под толщей воды.

Затем волна ушла, ужасное давление отпустило, но в ушах звенело и покалывало. Люси медленно перевернулась на спину, пошевелила пальцами на руках и ногах. Кажется, ничего не сломано, но во рту ощущался привкус крови и гравия. Она сплюнула и натянула рваную грязную футболку на лицо.

В воздухе кружилась пыль, ее острые частицы кололи кожу. Люси морщилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.

У нее не просто звенело в ушах – Люси ясно слышала чей-то визг. Она перелезла через обломки низкой деревянной изгороди. Джип стоял на аллее как ни в чем ни бывало. Ни Джека, ни Хейди не было.

Люси заковыляла туда, откуда слышался визг, пока не уткнулась в насыпь, оставшуюся на месте кустиков, которые Хейди использовала как импровизированный туалет. Впереди мерещилось что-то красно-синее, и Люси ринулась вперед через обломки.

Хейди свисала на землю, пронзенная зазубренным стволом молодого деревца. Темная кровь толчками хлестала из груди и ручейками била изо рта, искаженного воплем. Рядом на коленях стоял Джек без футболки, его обнаженную спину испещряли кровавые порезы.

На этот раз Люси действовала без промедления. На ходу стянув футболку, она протянула ее Джеку, чтобы он остановил кровь, сочащуюся из груди Хейди.

Он покачал головой и хотел что-то сказать, но закашлялся. И тогда Люси увидела его руку. Поначалу она не поверила глазам. Ей показалось, что из руки у Джека торчит палка, Люси даже сделал движение, чтобы смахнуть ее на землю.

А затем поняла, что это не палка, а рука. Левая рука Джека. По крайней мере, кость. Плечевая, вспомнила Люси школьный урок анатомии. В этом не было ничего смешного, но Люси хихикнула и отвернулась, чтобы выблевать воду и желчь.

Джек снова закричал, и она поняла, что он просит ее затянуть футболку на плече. Кровь стекала багровым ручьем по ее неумелым пальцам. Втянув воздух, в котором было больше пыли, чем кислорода, Люси сделала так, как он просил, удивляясь, что не грохнулась в обморок.

– Чертов солдафон, – пробормотала она, понимая, что он ее не слышит.

– Эй, кто там?

Из тумана выступили две фигуры: мужчина и женщина. Их лица скрывали противогазы. В руке женщина сжимала ружье.

Люси протерла глаза, забитые пылью, и помахала им рукой. Если они захотят убить ее или устроить кровавую бойню на манер техасской резни бензопилой, она все равно не в силах им помешать. Оставалось верить, что, несмотря ни на что, ее отец выжил и что люди в массе своей хорошие.

И она не ошиблась. Это были хорошие люди.

Мэдди Грейс и ее сын Виктор помогли освободить Хейди, завернули ее в одеяло и отнесли на ферму, где жена Виктора Энджел ждала их с двумя перепуганными, но не утратившими любопытства малышами. Сидя на уютной деревенской кухне, Люси спросила, как зовут детей. Горела газовая лампа, Энджел промывала ее порезы.

Хейди перестала кричать. Энджел сказала, что Виктор фельдшер, служил в армии, он позаботится о ее друзьях.

Люси не спорила, ощущая себя безнадежной трусихой. Больше она не вынесет крови и боли. Каждый порез и синяк, болячка и рана, вопили о том, как ненавидит ее тело свою хозяйку. Ко всему прочему, кажется, Люси оглохла на левое ухо.

На пороге возникла Мэдди Грейс, на ее морщинистом лице застыла скорбь и решимость.

– Вы, должно быть, хотите проститься.

– Джек? Но у него повреждена только рука…

Люси запнулась.

– Нет, я не про вашего парня. Девушка.

Чувство вины навалилось на Люси, но она сумела подавить его. Джек прав: действуй, думать будешь потом.

– Конечно, – ответила Люси и последовала за Мэдди Грейс в кладовку, превращенную в импровизированную операционную. На складном столике, какие используют для пикников или карточной игры, лежало неподвижное тело Хейди. Окровавленные тряпки были сложены на краю аккуратной стопкой, Виктор с опущенной головой стоял рядом, слезы стекали по крупному носу.

Джек полулежал в складном кресле, рука по-прежнему была стянута футболкой. Он поднял глаза на Люси и протянул ей здоровую руку.

Люси не ответила на рукопожатие, сразу подойдя к столу. Она сплела пальцы с пальцами подруги и с удивлением ощутила слабое пожатие, а ресницы Хейди дрогнули.

– Прости, – сказала Люси. Она вечно со всеми ссорилась, и ее последними словами всегда были слова гнева или сожалений. Люси моргала, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. – Мы с тобой, слышишь? Мы рядом, ты не одна.

Губы Хейди шевельнулись, но сказать она ничего не успела. Она дернула головой, стала задыхаться. Виктор приподнял голову умирающей, бормоча какую-то нелепицу.

Хейди улыбнулась. Люси приходилось видеть, как усыпляли животных, быть свидетельницей мгновения, когда живое существо переходило от жизни к небытию. Выглядело очень похоже, но гораздо страшнее. Только что ее подруга была здесь, сражаясь за каждый вдох, истекая кровью. И вот дом опустел.

Люси разрыдалась, слезы, копившиеся весь этот ужасный день, прорвали плотину и горячими ручейками потекли по щекам. Джек хотел встать, но Виктор велел ему оставаться на месте.

Жилистые сильные руки Мэдди Грейс обхватили ее, увлекли в гостиную, мягко толкнули на диван. Кто-то протянул ей чистую рубашку, втиснул в ладони чашку с мятным чаем, вытер слезы носовым платком, но они все равно текли.

Наконец слезы высохли, и Люси, всхлипывая, уснула, ощущая во рту вкус мяты.

– Скоро стемнеет. Давай дождемся утра, – сказал Джек.

– Пусть стемнеет, мне все равно. Я еду домой, Джек. Я больше не могу ждать. Виктор сказал, что джип на ходу, он заменил колесо и вставил стекло. Я еду домой.

Люси вытерла ладони об чужую рубашку. Она проспала чуть больше часа. Каждая рана и порез твердили, что Джек прав, ей нужно отдохнуть и выспаться.

Но это место не было домом.

– Подождет твой отец еще денек, – настаивал Джек, пытаясь привстать на раскладном диване. Люси видела, что, несмотря на морфин, который ему дал Виктор, Джеку очень больно.

– А если нет? – выпалила Люси. – Я наговорила ей ужасных вещей, Джек. Сказала, что хотела бы иметь мать, которая понимала бы меня, мать, похожую на матерей моих подруг. Я должна ехать. Я не переживу, если эти слова окажутся последними.

– Но если она жива…

– Нет. – Это слово далось Люси с трудом, но в глубине души она знала правду. – Я чувствую, ее больше нет.

Как и Хейди. И огромного множества людей. Даже радио замолчало, и семейство Мэдди Грейс было отрезано от новостей.

– Ладно, тогда я иду с тобой. – Джек попытался опустить ноги и вскрикнул от боли, задев искалеченную руку.

– Нет. Отсюда до фермы всего час пути. Оставайся, Мэдди Грейс не против. Они отвезут тебя на ферму, когда тебе станет лучше, или я вернусь за тобой через пару дней. Я скажу им, куда ехать. – Люси наклонилась и поцеловала горячий лоб Джека. Его трясло, надо будет сказать Виктору, что у Джека лихорадка.

– Я люблю тебя, Люси, – сказал Джек.

– Давно бы так. А я ради тебя отстрелила яйца одному негодяю.

Чтобы не расплакаться, Люси улыбнулась сквозь слезы. Они видятся не в последний раз, но что бы ни случилось, она не оставит его со словами гнева на устах.

– Я тоже люблю тебя, чертов солдафон.

Дорога представляла собой месиво веток и сучьев, но Люси переключилась на полный привод. И уже в полной темноте фары уткнулись в желтые отражатели на почтовом ящике в конце аллеи, просиявшие, словно маяки в тумане.

Люси остановилась рядом с домом, высматривая свет в окнах. Скрипнула дверь. Спотыкаясь, она бросилась по вверх ступеням и заморгала, ослепленная теплым светом фонарика.

– Папа?

– Люсита! Люси! – Отец уронил фонарик. Люси зарылась носом в мягкую фланель его рубашки, вдыхая родной запах ванильного трубочного табака, лошадей, мяты.

– Наконец-то я дома, папа. – Люси рассмеялась, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Да, да, наконец-то ты дома.

Метеорит, который упал неподалеку от Дерби, оказался самым близким к Лоло, штат Монтана. Атмосферная дымка – как говорили по радио, когда оно работало, – не рассеивалась. Их ждала ядерная зима. Никто не знал, сколько она продлится. Возможно, несколько лет. Никто не знал, сколько людей погибло. Прибрежные зоны затопило цунами. Говорили, что Майями, на который упал крупный фрагмент Луны, больше не существует. Сильнее всего пострадали экваториальные зоны, но Люси не жалела, что сбежала из Калифорнии.

Три месяца спустя наступила настоящая зима. Джек появился спустя неделю в компании Мэдди Грейс, Виктора и ящика солений. Его рука не зажила даже спустя несколько месяцев, но он разрабатывал пальцы и делал упражнения, которым научил его Виктор. Джек с отцом быстро нашли общий язык, и про себя Люси немного ревновала его к отцу, впрочем, им все равно предстояло какое-то время жить вместе, поэтому она не роптала.

Виктор сказал, что они похоронили Хейди рядом с красивым кизиловым кустом, уцелевшим после ударной волны. Никто не знал, как сообщить о смерти Хейди ее семье в Чикаго. Люси поклялась, что найдет ее мать и сестру и расскажет, как умерла и где похоронена Хейди.

Ей было слишком хорошо известно, как тяготит незаконченное дело.

О матери они с отцом не говорили. После первой ночи, когда Люси спросила, а отец ответил утвердительно, они больше не возвращались к этому разговору.

Три месяца пролетели, словно три минуты.

Люси стояла на крыльце, засунув руки в карманы пальто и глядя в затянутое дымкой небо. Метеоритные дожди кончились, по крайней мере, в этой части неба, но звезд не было. Как и Солнца – лишь узкая светлая полоска на небе ближе к вечеру. У них остались генератор и колодец, но приходилось экономить. Из Мизулы прибыла Национальная гвардия, чтобы расчищать дороги, попутно снабжая местное население горючим и новостями. Других вестей из внешнего мира до них не доходило. Ничего нового о маме и судьбе лунной экспедиции. Словно их никогда не существовало.

Скрип гравия рассеял ее задумчивость. Черный военный «хаммер» подъехал к крыльцу.

– Папа! – крикнула Люси.

Джек был в амбаре, но отец возился с печью, готовя фирменный чили, считавшийся любимым семейным блюдом.

Он вышел на крыльцо, сжимая в руке ружье. Отец сильно сдал за последнее время: волосы поседели, вокруг глаз и рта залегли морщины, которых раньше не было. Однако рост, осанка и чувство собственного достоинства остались при нем.

Из джипа вышли двое военных.

– Пол Гудвин? – обратился один из них к отцу.

– Я, – ответил отец, аккуратно прислонил ружье к стене и шагнул вперед.

С помощью еще одного солдата из машины выбралась худенькая и очень миловидная женщина. Огромный живот выпирал из-под темно-синей форменной юбки. Она посмотрела на отца, затем на Люси и двинулась к ним навстречу, сжимая в руке сумочку.

– Меня зовут Шеннон, – произнесла она с легким английским акцентом. – Я служила вместе с Нетой.

– Нет! – вскрикнул отец, прижав кулак ко рту. Люси нашла его руку и прильнула к его груди.

Одно дело – чувствовать, что мамы больше нет, другое – услышать, как чужая женщина говорит о ней в прошедшем времени.

– Здесь? – Люси показала на сумочку. Они принесли ее прах? Ее кремировали?

– Что? Нет, – ответила Шеннон. – Это запись, она записала сообщение. Мы вернулись не все, всем не хватило места.

Мужчина позади Шеннон предостерегающе кашлянул.

– Хватит, Вентворт, это семья Неты! Они должны знать правду. – Шеннон обернулась к Люси и ее отцу. – Ваша мама осталась, чтобы я могла вернуться… Она знала, что я беременна.

– Узнаю Нету, – произнес отец. Его глаза покраснели от слез, но он выдавил улыбку. – Господи, это так на нее похоже.

– А вот ее последняя запись. У вас есть электричество? Перед отъездом мы его зарядили, но можем оставить вам аккумулятор. – Она подошла к крыльцу и протянула Люси сумку.

– У нас есть электричество, – ответила Люси, спускаясь со ступеней и беря сумку, вероятно, с маленьким ноутбуком внутри. – Значит, ее больше нет, – прошептала она, обращаясь к Шеннон.

– Мне очень жаль, милая, – ответила та, еле сдерживая слезы.

Люси кивнула и сжала губы.

– Спасибо.

– Простите, что не приглашаем вас зайти, – сказал отец, когда Люси поднялась по ступеням.

– Я понимаю, – промолвила Шеннон.

Люси прижалась к отцу, глядя, как Шеннон с сопровождающими забирается в машину и джип, развернувшись, исчезает в облаке пыли.

Вдвоем они просмотрели запись на портативном военном плеере, молчаливо согласившись не звать Джека. Люси любила его, но это касалось только их двоих.

На экране мама выглядела собранной и одновременно очень беззащитной. Усталое лицо, морщинки, свет в глазах, слова, полные любви. И ни сожалений, ни упреков.

Она даже называла ее придуманным именем, Люси.

В последний момент, когда слезы против воли хлынули из глаз, мама прошептала в камеру: «Люби ее, Пол. Отдай ей всю любовь, которую я не смогу ей отдать. И не печалься обо мне. Я хочу, чтобы вы жили долго и счастливо».

Люси, рыдая, выскочила на крыльцо. Отец вышел за ней, его большие сильные руки обняли Люси.

– Как же я на нее злилась! – всхлипнула она, выдыхая морозный пар. – Но я не хотела ее обижать! Никогда не хотела!

– Она знала, Люси. – Отец прижался губами к ее волосам и стал тихонько раскачиваться.

– Но я не могу сказать ей об этом! Ее больше нет.

– Ничего подобного. Твоя мама здесь.

Уверенность, с которой отец это произнес, потрясла Люси. Она отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Разве звезды исчезли? – отец показал на небо.

– Звезды? Нет, но мы больше их не видим.

– Правильно, Лусита. Но они здесь, как и твоя мать. Мы их не видим, но они согревают нас своим светом.

Они еще долго стояли на крыльце, пока не раздались шаги Джека.

– Вы заходите внутрь? – удивленно спросил он.

Люси кивнула. Она нашла здоровую ладонь Джека и подняла глаза. Невидимые звезды сияли на небе. Люси сжала в ладони пальцы Джека и вошла в дом.