Читать книгу Поэты пушкинской поры - Сборник - Страница 11

Эсхин возвращался к Пенатам своим,

       К брегам благовонным Алфея.

Он долго по свету за счастьем бродил —

       Но счастье, как тень, убегало,

И роскошь, и слава, и Вакх, и Эрот —

       Лишь сердце они изнурили;

Цвет жизни был сорван; увяла душа;

       В ней скука сменила надежду.

Уж взорам его тихоструйный Алфей

       В цветущих брегах открывался;

Пред ним оживились минувшие дни,

       Давно улетевшая младость…

Всё те ж берега, и поля, и холмы,

       И то же прекрасное небо;

Но где ж озарявшая некогда их

       Волшебным сияньем Надежда?

Жилища Теонова ищет Эсхин.

       Теон, при домашних Пенатах,

В желаниях скромный, без пышных надежд,

       Остался на бреге Алфея.

Близ места, где в море втекает Алфей,

       Под сенью олив и платанов,

Смиренную хижину видит Эсхин —

       То было жилище Теона.

С безоблачных солнце сходило небес,

       И тихое море горело;

На хижину сыпался розовый блеск,

       И мирты окрестны алели.

Из белого мрамора гроб невдали,

       Обсаженный миртами, зрелся;

Душистые розы и гибкий ясмин

       Ветвями над ним соплетались.

На праге сидел в размышленье Теон,

       Смотря на багряное море, —

Вдруг видит Эсхина и вмиг узнает

       Сопутника юныя жизни.

«Да благостно взглянет хранитель Зевес

       На мирный возврат твой к Пенатам!» —

С блистающим радостью взором Теон

       Сказал, обнимая Эсхина.

И взгляд на него любопытный вперил —

       Лицо его скорбно и мрачно.

На друга внимательно смотрит Эсхин —

       Взор друга прискорбен, но ясен.

«Когда я с тобой разлучался, Теон,

       Надежда сулила мне счастье;

Но опыт иное мне в жизни явил:

       Надежда – лукавый предатель.

Скажи, о Теон, твой задумчивый взгляд

       Не ту же ль судьбу возвещает?

Ужель и тебя посетила печаль

       При мирных домашних Пенатах?»

Теон указал, воздыхая, на гроб…

       «Эсхин, вот безмолвный свидетель,

Что боги для счастья послали нам жизнь —

       Но с нею печаль неразлучна.

О нет, не ропщу на Зевесов закон:

       И жизнь и вселенна прекрасны.

Не в радостях быстрых, не в ложных мечтах

       Я видел земное блаженство.

Что может разрушить в минуту судьба,

       Эсхин, то на свете не наше;

Но сердца нетленные блага: любовь

       И сладость возвышенных мыслей —

Вот счастье; о друг мой, оно не мечта.

       Эсхин, я любил и был счастлив;

Любовью моя освятилась душа,

       И жизнь в красоте мне предстала.

При блеске возвышенных мыслей я зрел

       Яснее великость творенья;

Я верил, что путь мой лежит по земле

       К прекрасной, возвышенной цели.

Увы! я любил… и ее уже нет!

       Но счастье, вдвоем столь живое,

Навеки ль исчезло? И прежние дни

       Вотще ли столь были прелестны?

О нет, никогда не погибнет их след;

       Для сердца прошедшее вечно.

Страданье в разлуке есть та же любовь;

       Над сердцем утрата бессильна.

И скорбь о погибшем не есть ли, Эсхин,

       Обет неизменной надежды:

Что где-то в знакомой, но тайной стране

       Погибшее нам возвратится?

Кто раз полюбил, тот на свете, мой друг,

       Уже одиноким не будет…

Ах! свет, где она предо мною цвела, —

       Он тот же: всё ею он полон.

По той же дороге стремлюся один

       И к той же возвышенной цели,

К которой так бодро стремился вдвоем, —

       Сих уз не разрушит могила.

Сей мыслью высокой украшена жизнь;

       Я взором смотрю благодарным

На землю, где столько рассыпано благ,

       На полное славы творенье.

Спокойно смотрю я с земли рубежа

       На сторону лучшия жизни;

Сей сладкой надеждою мир озарен,

       Как небо сияньем Авроры.

С сей сладкой надеждой я выше судьбы,

       И жизнь мне земная священна;

При мысли великой, что я человек,

       Всегда возвышаюсь душою.

А этот безмолвный, таинственный гроб…

       О друг мой, он верный свидетель,

Что лучшее в жизни еще впереди,

       Что верно желанное будет;

Сей гроб – затворенная к счастию дверь;

       Отворится… жду и надеюсь!

За ним ожидает сопутник меня,

       На миг мне явившийся в жизни.

О друг мой, искав изменяющих благ,

       Искав наслаждений минутных,

Ты верные блага утратил свои —

       Ты жизнь презирать научился.

С сим гибельным чувством ужасен и свет;

       Дай руку: близ верного друга

С природой и жизнью опять примирись;

       О! верь мне, прекрасна вселенна.

Всё небо нам дало, мой друг, с бытием:

       Всё в жизни к великому средство;

И горесть и радость – всё к цели одной:

       Хвала жизнедавцу Зевесу!»