Читать книгу Викиликс: Секретные файлы - Сборник - Страница 6

Правительство Соединенных Штатов все время очень открыто и отважно обличает автократические режимы: в настоящее время объектами негодования Вашингтона являются Северная Корея, Иран и Сирия. В то же самое время оно избирательно начинает войны с автократическими режимами, от Панамы до Ирака, в зависимости от требований ситуации. Из депеш, собранных «Викиликс» начиная с 2009 года, видно, что американские дипломаты в конфиденциальной переписке часто очень резки в отношении зарубежных лидеров и правительств других стран. И тем не менее Соединенные Штаты поддерживают сети симпатизирующих им авторитарных режимов в обширных частях мира, где они обладают влиянием. Те же самые режимы, с которыми США воюют, некогда, на определенном этапе, были американскими союзниками. Ирония, которую едва ли можно не заметить по отношению к Норьеге и Хусейну, состоит в том, что они были смещены и подвергнуты пародии на судебный процесс за преступления, совершенные при поддержке США.

За другие режимы Вашингтон, напротив, стоит до последнего. Взять относительно мягкий пример Туркменистана. Депеша, посланная в 2009 году из американского посольства в Ашхабаде, содержит ядовитую краткую характеристику диктатора этой страны Гурбангулы Бердымухамедова. Написанная американским поверенным в делах, она едко описывает диктатора как «тщеславного, подозрительного, осторожного, жесткого, очень консервативного, опытного лжеца», «хорошего актера» и «мстительного» человека.

Наверное, самое убийственное замечание помимо того, что он дурной и мелкотравчатый диктатор, он «не очень умный парень»¹.

Все это не такая уж новость. Бердымухамедов продолжил править на деспотический манер, заведенный его предшественником, бывшим лидером коммунистической партии Сапармуратом Ниязовым, когда тот пришел к власти в 2000-х. Соединенным Штатам, само собой, были известны все его методы – до того, как ему было позволено принять власть. Но Туркменистан обеспечивает США важнейший коридор для доступа в Афганистан, а кроме того, это стратегический центр для богатых энергоресурсами территорий вокруг Каспийского моря.

Поэтому, если сообщение поверенного Куррана предназначалось для того, чтобы заставить чиновников дважды подумать, иметь ли дело с этим диктатором, оно не сработало. Хиллари Клинтон показалась рядом с диктатором через год после того, как была послана депеша, на фотосессии, во время которой, как сообщалось, права человека занимали далеко не первое место в повестке дня. На следующий год американская военная помощь этой диктатуре выросла со 150 тысяч до 2 миллионов долларов². Эта помощь, нужно заметить, направляется на ценную работу по финансированию военных учений, проводимых режимом в регионе. Бердымухамедов был «переизбран» 97 % голосов в 2012 году, а США продолжают поддерживать с этим режимом теплые отношения.

И здесь все это излагается черным по белому. Планировщики и разработчики стратегии в Вашингтоне, округ Колумбия, – лидеры Свободного Мира, как они себя некогда любовно величали, – считают запятнанного кровью диктатора Туркменистана не просто отвратительным, но и полным болваном; и тем не менее его личные недостатки компенсируются всего лишь замечанием, что если он достаточно хорош для поддержания американской войны, то он достаточно хорош для Туркменистана и вполне стоит пары миллионов долларов.

Подобный вид реальной политики рисует США в неприглядном свете, но поддержка этой циничной оси репрессий далеко не первая в списке похожих примеров, каталогизированных в документах, опубликованных «Викиликс». От Восточной и Центральной Азии до Ближнего Востока и Латинской Америки Соединенные Штаты культивировали, финансировали, вооружали и пестовали авторитарные государства в обоих полушариях. Однако, если такое поведение кажется разительно расходящимся с мягко стелющей, типично американской риторикой администрации Обамы, ясно, что за этой позой стоит нечто большее, чем просто риторика.

В основе послевоенной американской политики лежит доктрина либерального интернационализма. Провозглашенная Вудро Вильсоном и развитая Франклином Д. Рузвельтом и Гарри Труменом, эта доктрина, как правило, понимается как оправдание военных и других интервенций США, при условии, что они способствуют установлению нового мирового порядка: глобальной системы, состоящей из либерально-демократических национальных государств, связанных более или менее свободными рынками и подчиняющимися международному праву. При таком мировоззрении цель по установлению мировой либеральной системы имеет приоритет перед приверженностью государственному суверенитету. Соединенные Штаты рассматривают себя как естественного гаранта такого мирового порядка, а также как главного носителя всех прав по подавлению суверенитета государств при достижении целей либерализма.

Как мы видим из депеш, эта доктрина воспринимается серьезно государственными служащими всех мастей. В противном случае их критические замечания по отношению к недемократическим режимам, непотизму и нарушениям прав человека не имеют смысла. Однако одним из аспектов либерального интернационализма является то, что он, как правило, не раскрывается своим приверженцам в явном виде, но становится видимым как в своих истоках, так и в практике.

Как пишет выдающийся историк Доменико Ласурдо, либерализм в этом широком смысле исторически был предметом ряда исключений: люди, принадлежащие к рабочему классу, женщины, чернокожие, подданные колоний – все они на разных этапах были исключены из числа обладающих гражданскими правами, такими как право голоса, предоставленное белым мужчинам, обладающим имущественным цензом³. Логика таких исключений в международной системе видна в колонизаторских истоках международного права, которое изначально ратифицировало поведение государств, обладающих колониями, в то же время оставляя народы этих колоний без гражданства, без прав в возникающей мировой системе⁴.

Право самоопределения в виде гражданства было, таким образом, долгое время зарезервировано за преимущественно белыми гражданами евро-американских государств – фактор, превратившийся в источник недовольства против колониализма в начале XX века. Когда американская империя поднялась до мирового доминирования, она встретила это положение дел со смесью опаски и симпатии к колониальным державам. Даже несмотря на то, что она со временем выработала стратегический взгляд, согласно которому территориальный контроль больше не является преимуществом, она с недовольством относилась к тому, что важнейшие права расширяются на не белые народы.

Вудро Вильсон, президент Соединенных Штатов с 1912 по 1920 год, был суровым воплощением либерального интернационализма и первым президентом, всерьез столкнувшимся с дилеммой, поставленной перед ним новыми антиколониальными движениями. Являясь поборником американских попыток вмешательства в имперский рэкет, он был свидетелем трудностей, испытанных колониальной политикой США на Филиппинах, в то же время с ужасом наблюдая подъем антиколониальных движений по всему миру. Нарушив предвыборные обещания 1915 года и приведя США к участию в Первой мировой войне, он способствовал первой попытке строительства нового мирового порядка.

Вильсон не отказался от оккупации чужих территорий, когда это было в американских интересах; он не только был сторонником американской оккупации Филиппин, но и сам посылал войска на Гаити (1915), в Никарагуа (1912) и на Кубу (1912), а также для вмешательства в Мексиканскую революцию (1914). Тем не менее размах Великой войны работал как предупреждение против необязательных военных кампаний. Кроме того, среди американских стратегов все больше укреплялась идея, предполагающая, что не так важен контроль над территориями, как контроль над рынками капитала, рабочей силы и ресурсов.

На глобальном рынке, где доминировали США, поддержка национальных правительств в странах, открытх для американских инвестиций, была важнее превращения в колониального сюзерена. Прибыли могли течь на Уолл-стрит без изнурительных затрат на оккупацию. Однако, чтобы добиться такого мирового порядка, Соединенным Штатам необходим был рычаг для взлома колониальных империй. Одним из проявлений этой новой стратегической перспективы было изобретение администрацией Вильсона языка «национального самоопределения». Оно заняло центральное место в мифологии либерального интернационализма, хотя Вильсон сначала позаимствовал этот язык у большевиков и, скорее, похитил их лавры. Само собой, он не намеревался выполнять вытекающие из этого обещания перед антиколониальными движениями, которые он считал неспособными к самоуправлению. Таким образом, хотя американские пропагандисты заручились поддержкой антиколониальных сил в Индии для стран Антанты в Первой мировой войне на основе доктрины Вильсона, последовавшие переговоры в Версале показали, что США выступают против движения за «расовое равноправие», а колонизированным странам было отказано в праве на «самоопределение». Результатом явилось то, что антиколониальные движения стали тяготеть к левым, причем многие смотрели на Россию как модель на успешной модернизации⁵.

Позднее США воспользовались Второй мировой войной, чтобы освободить Британию от ряда ее колониальных владений в обмен на участие в войне на стороне союзников. Тем не менее сразу после этого США отказались от реализации своего огромного стратегического преимущества до конца за счет бывших колониальных держав. Британцам был оставлен стратегический контроль над Южной Азией, а французы сохранили владычество в Индокитае, в то время как обращения о признании от Сукарно в Индонезии и Хо Ши Мина во Вьетнаме были оставлены без внимания. В общем, Соединенные Штаты оказывали только свою молчаливую поддержку антиколониальным расколам – таким, как восстание сторонников Насера в Египте, где был невелик риск конфликта.

Главной озабоченностью американского руководства в течение этого периода было то, что «преждевременная независимость» может привести к новой свободе для народов, пока неспособных управлять собой. С учетом своей неготовности, они могут не согласиться строить либеральные капиталистические государства, интегрированные в возглавляемый США мировой рынок, вместо этого отдав предпочтение политически незрелым «популистским» или радикальным решениям. Они могут даже в некоторых случаях «поддаться коммунистам».

Как в 1966 году писал ведущий американский эксперт по африканской политике Уильям Дж. Фольтц, потребуется не одно поколение, чтобы обучить большинство черных африканцев «навыкам, необходимым для того, чтобы осмысленно и эффективно принимать участие в политике»⁶. Следовательно, если дальнейший период обучения под управлением белых хозяев-колонизаторов невозможен, «теория модернизации» американских государственных бюрократов придерживается той точки зрения, что этим народам потребуется период авторитарного правления под руководством просвещенных военных режимов⁷.

Так, Соединенные Штаты отреагировали на независимость в Конго, организовав приход к власти клептократического режима Мобуту, чтобы не допустить радикализма. Та же политика поддерживала преемственность диктаторов в Южном Вьетнаме, чтобы предотвратить приход к власти Вьетминя, и развязала крайне кровопролитную войну, чтобы защитить диктатуру, являвшуюся союзницей США, в Южной Корее. Эта политика поддержала свержение Сукарно индонезийским генералом Сухарто в ходе переворота, в котором был убит миллион человек, но после которого рынки и ресурсы страны оказались открыты для американских инвесторов.

На Ближнем Востоке Соединенные Штаты перехватили роль британцев, особенно после того, как последние в 1971 году окончательно отказались от своих обязательств «к востоку от Суэца». Члены администрации США и нефтяники уже на этот случай подготовили власть Дома Сауда. ЦРУ способствовало свержению правительства Мосаддыка в Иране в 1953 году, заменив его ненавистным шахом, а позднее сыграло роль в поддержке баасистского переворота в Ираке как части общего наступления против радикального арабского национализма. Израиль – ни диктатура в строгом смысле, ни нормальная демократия – стал главным клиентом США в регионе, особенно после войны 1967 года, в которой он нанес смертельный удар по арабскому национализму. Позднее, когда соглашения в Кэмп-Дэвиде обеспечили мир с Израилем, вторым крупнейшим региональным клиентом стала диктатура в Египте. Все это время, конечно, США поддерживали сеть правых диктаторских режимов на своем «заднем дворе» – в Латинской Америке – с целью подавления левых движений, враждебно настроенных к американскому бизнесу.

Традиционное оправдание времен холодной войны для этого империалистического вмешательства состояло в том, что вокруг – отвратительный жестокий старый мир, и чтобы защитить свободу от тоталитарного зла, приходится мириться с некоторыми неприятными вещами. Возможно, самой красноречивой выразительницей этой идеи была гуру неоконсерваторов Джин Киркпатрик, ставшая при Рейгане послом в ООН. Киркпатрик яростно выступала в защиту правых диктатур в Латинской Америке – на том основании, что рабочие, крестьяне и монахини, которых они вырезали, представляют гораздо худшую форму тоталитаризма, чем авторитаризм.

Кроме того, Киркпатрик выступала в защиту союза США с эскадронами смерти в Сальвадоре, когда писала освященные временем статьи для Американского института предпринимательства о том, что эти организации имеют аутентичные корни среди народа Эквадора, представляя собой организованную самозащиту гражданского общества против коммунизма, и станут намного цивилизованнее, если будут помещены в рамки законной государственной власти⁸.

Однако к этому времени Киркпатрик уже плыла против течения. В эпоху после Вьетнамской войны американские правящие элиты стали артикулировать свои политические цели все больше в терминах прав человека и демократии. Киркпатрик высмеивала администрацию Картера за ее правозащитную риторику, но даже во время рейгановских войн «чужими руками» против коммунизма в Центральной Америке старые боевые колесницы антикоммунизма были тщательно приукрашены и перепроданы как механизмы для прогрессивных, демократических реформ, хотя и выгодных для долгосрочных интересов США.

В результате расцвела система «продвижения демократии», связанная с Международным республиканским институтом (IRI), Национальным фондом за демократию (NED) и рядом организаций, через которые можно распределять финансирование для поддержки проамериканских сил гражданского общества в различных странах⁹. Один из чиновников времен Рейгана сформулировал это так:

«Пришедшая администрация Рейгана стремилась перевести стрелки часов вспять, к американской внешней политике довьетнамской эпохи, к старомодному подходу времен холодной войны, при котором Соединенные Штаты мирились бы с необходимостью поддерживать диктаторов с сомнительной репутацией как с неизбежным компонентом глобальной борьбы против советского коммунизма. Администрация Рейгана, однако, довольно быстро обнаружила, что на этой основе невозможно выработать двухпартийную внешнюю политику; озабоченность правами человека и демократией также должна приниматься во внимание в этой политике»¹⁰.

На самом деле эта «озабоченность» была лицемерной. Ничего особенно нового США не делали. Аллен Вайнстайн, основатель и первый действующий президент NED, в 1991 году заметил: его существование означает, что ЦРУ осуществляло свою деятельность тайно на протяжении 25 лет, а теперь может делать это открыто¹¹. Не было это и сигналом о смене приоритетов в политике. В Сальвадоре, например, США были полностью в курсе того, что правящий класс страны участвует в жестокой войне на уничтожение против крестьян и рабочих, имеющих левые убеждения, и склоняется к решению этой проблемы с помощью геноцида, в пользу «зачистки» до полумиллиона человек. В то время как в ЦРУ продолжали тренировать сальвадорские эскадроны смерти, а в страну по-прежнему текли американские деньги, Соединенные Штаты начали подготавливать программы по «продвижению демократии», которые на деле укрепляли силы гражданского общества, близкие к правящей партии АРЕНА¹².

Этот образ действий сохранялся. NED непосредственно участвовал в финансировании групп и отдельных людей, причастных к заговору против избранного президента Гаити, Жана-Бертрана Аристида в 2004 году, а также тех, кто участвовал в попытке переворота против Уго Чавеса в Венесуэле в 2002 году. Короче говоря, хотя на место языка циничной антикоммунистической реальной политики пришла сосредоточенность на правах человека, инструмент «прав человека» по-прежнему применяется против врагов Америки, левых. Египту Соединенные Штаты выделяли в среднем 20 миллионов долларов ежегодно на «помощь демократии» в годы, предшествовавшие свержению Хосни Мубарака, – в то же время поддерживая сам режим на сумму 2 миллиарда в год¹³.

Но преимущества политики «защиты прав человека» были очевидны. Хотя США могли по-прежнему опираться на ряд диктатур, там, где они не доверяли демократиям в проведении проамериканской политики, они одновременно усиливали проамериканский оплот в оппозиции, финансируя и налаживая связи с группировками, которым они доверяли.

Это больше, чем просто лицемерие. Американские элиты, может, и не испытывают большой симпатии к бедным и угнетенным глобального Юга, но диктатуры лишены легитимности и имеют тревожную тенденцию становиться жертвами неожиданного взрыва народного гнева. Поддержка диктатур, несмотря на это, весьма важная для большой стратегии США, влечет за собой и разного рода нежелательные последствия. Соединенные Штаты имеют все основания предпочитать, чтобы диктатуры, которые они поддерживают, обуздывали свои худшие наклонности во времена мира. Поэтому существует стратегическая основа для критических замечаний относительно нарушений прав человека, которые американские дипломаты время от времени направляют домой, в свое ведомство, в закрытых депешах.

Публикации «Викиликс» – это не имеющий себе равных источник для изучения того, как отношения американского правительства с диктатурами развивались на практике и как оно примиряло эту практику со своей нормативной приверженностью либеральному интернационализму.