Читать книгу Поэзия Крыма. Сборник стихов русских поэтов - Сборник - Страница 6

I

На мягкой синеве полуночных небес,

Как семь алмазов, искрятся стожары;

В объятьях темных гор, где дремлет темный лес,

Лениво грезя, замерли Байдары.

Исчезла жизнь, и сон – и вечный сон царит;

Лишь только изредка в дали туманной,

В таинственной дали, протяжно прозвучит

Обрывок песни жалобной и странной.

II

О, верно, верно, вы давно забыли

Тот славный вечер у Гурзуфских скал!

На небе тучки алые застыли, —

Недвижный, как будто ветер спал, —

И в бледном море, где волна дремала,

Румяный отблеск их играл,

Как розовый отлив средь бледного опала.

Казалось, сумерек сиреневая тень

Мрачила, летний, не осенний день!

Сидели мы, где плющ и виноград покрыли

Когда-то с гор скатившийся обвал,

Где айвы плод благоухал

И желтый дрок так дерзостно сиял.

Сидели мы одни, о чем-то говорили…

И по небу скользил тончайший серп луны…

Вы все забыли, нет сомненья,

(Он так давно померк, тот вечер упоенья),

И я забыл, как забывают сны,

Наш тихий спор без увлечения,

Да понимал ли я, что милые уста.

Шептали в этот час, – час нежный, как мечта?

Мне слишком хорошо все помнится блистанье.

Той молодой луны, плодов благоуханье,

И желтый дрок… и ваша красота!

III

Бледное море под бледным дождем!

Грустен сегодня напев твой смиренный;

Нет ни угроз, ни отчаянья в нем:

Точно печали поры отдаленной

(Блеклые грезы о блеклом былом!)

Вспомнило море…

Старое, старое, полузабытое горе!..

О, и в душе сиротливой моей

Старое горе опять пробудилось,—

Прежде, – давно. – на весне моих дней,

Пышной надеждой оно засветилось…

Нет и следа от потухших лучей!

Ропщет ненастье!

Старое, старое, полузабытое счастье!

IV

Волны бросаются жадной грядой;

Буря шумит и растет непогода.

Берег исчезнет под черной водой:

Волны бросаются жадной грядой.

С хохотом дико сливается вой,

Словно безумно страдает природа;

Волны бросаются жадной грядой,

Буря шумит и растет непогода.

V

В тени кипарисов угрюмых

Блестят жемчугом миндали,

Счастливые юной отрадой,

Отрадой воскресшей земли.

Грустят о зиме кипарисы:

Бывало, от этих ветвей,

От зелени этой печальной

Казалась земля веселей.

Теперь кипарисы забыты

В весенней отраде земли:

Они безобразно чернеют!..

Блестят жемчугом миндали.

VI

Ночь кончилась уже; давно рассвет сереет,

Но дню как будто лень открыть свои глаза.

Последняя звезда дрожит и чуть светлеет,

Как неупавшая еще с ресниц слеза.

В ущельях Яйлы на верхушках леса

Туман цепляется, как тонкая завеса.

Но кончился рассвет от крайних волн победно

До высшего хребта, как розовый поток,

Сверканье хлынуло, и ночи призрак бледный

На западе исчез; весь в пурпуре восток…

И свежий воздух дышит сладострастьем,

И жизнь не кажется трудом, а только счастьем.

VII

Чуть рябится, все проникнуто лучами,

Фиолетовое море;

Плещутся дельфины резвыми стадами

На просторе;

И вокруг утесов строем безмятежным,

Гимн таинственный рифмуя,

Вал за валом умирает с звуком нежным

Поцелуя.

Хмурятся утесы, как во дни ненастья.

Что им яркость волн, иль ласка!

Словно сердце, для которого и счастье —

Только сказка!

VIII

Хоть в Ялте крокусы еще не зацвели,

В горах фиалками леса благоухали

И в горы далеко с тобою мы пошли.

Последний снег белел над Учан-Су вдали;

Залив у наших ног синей был синей стали;

Дул свежий ветер, – волновал

И взбил тебе так мило волоса!

Нам было хорошо, и мы не говорили:

Да и к чему слова!.. о, крепко мы любили.

Ты помнишь ли тот день? Таких лазурных дней

Не видит Север наш холодный и ненастный.

Весна прелестна там под мягкой синевой,

Как очи русых дев, сребристо-голубой;

Но старца дочь она и плод любви бесстрастной.

Ее, почти без солнца и без нег,

Не теплый дождь родит, а талый снег.

А наше счастие? оно ль не роза юга?

Не там, не там, – а здесь мы поняли друг друга.

IX

Фруктовые сады меж темными лесами

По скатам Яйльских гор в сиянии луны

Белеют легкими, как бабочки, цветами.

И, мило убрана той дымкою весны,

Как ханша юная чадрою серебристой,

Таврида. Нежится у дремлющей волны,

И, глядя в мраке вод на лунный след лучистый,

Влюбленно слушает, как первый соловей

Поет свой первый гимн полуночи душистой.

О чем, о, птиц поэт, о, мощный чародей, —

Загадочный рапсод, то страстный, то печальный, —

Поешь ты в тайнике скрывающих ветвей?

Увы! кто может знать! А песнь в ночи кристальной

Звенит и ширится: за трелью льется трель

И ночь звучна тобой, о, лирик идеальный!

О, пой, о пой еще… про сладострастный хмель

Любви и юности, про счастье иль про горе…

Не все ль равно? лишь пой!.. Вокруг цветет

Апрель,

Луна меж звезд плывет в безоблачном просторе,

Пахучий воздух спит и вздохами волны

Напеву твоему так нежно вторит море;

И в этот дивный час, средь чуткой тишины,

Ты нужен, как душа, как смысл, как выраженье

Красы, которой мир и небеса полны.

Пой, пой, еще… твое живое вдохновенье

Не только ночь живит; но и людских сердец

Усталость ты бодришь, даруя упоенье.

Ты каждому твердишь, о, вкрадчивый певец,

Ту сладостную песнь, ту сказку упованья,

Которой жаждет он, как отдыха боец:

Где скорби слышатся ответные рыданья,

Там счастью чудится надменною мечтой,

Что с ним ликуешь ты всей бурей ликованья…

Пой! тонет жизнь, как челн под ярою волной,

И греза вдаль летит, оперена тобой!..

X

О, море, о песенник-море!

О, дымчато-синие скалы!

О, рощи, где с лаврами шепчется ветер

Про чудную быль героических дней! —

Восторгов неведомых сладость

Вы, щедрые, мне даровали,

И путник случайный у ног кипарисов

Тавриды я сердце свое схоронил!

В стране долгих зорь и метелей,

На родине нашей унылой,

Я вспомню с мучительной радостью пленных

И солнце, и вас… и ее поцелуй!