Читать книгу Отрезанный - Себастьян Фитцек - Страница 16

Берлин

– Вас подвезти, господин профессор?

Херцфельд от неожиданности вздрогнул и с удивлением увидел остановившийся возле него автомобиль «порше». Погруженный в свои мысли, он не заметил, как тот подъехал. Стоя на парковке Федерального ведомства уголовной полиции, Пауль из-за сильного снегопада не сразу узнал водителя за рулем шикарного внедорожника.

– Садитесь, прошу вас!

Профессор сделал шаг вперед и, прищурившись, через полуоткрытое окно попытался разглядеть говорившего.

«Ингольф фон Аппен! Только его мне сейчас и не хватало!» – подумал Херцфельд.

Появление в это время практиканта показалось ему подозрительным, и он спросил:

– Почему вы не в морге?

– Когда вы ушли, мне в довершение всего стало плохо. Поэтому ваши коллеги настоятельно порекомендовали наплевать на практику, – вымученно улыбнулся Ингольф. – Кажется, я все изгадил, но, может быть, мне удастся исправить положение, если я вас подвезу?

– Спасибо, это не обязательно.

– Неужели в такую ужасную погоду вы поедете домой на общественном транспорте?

Херцфельд хотел было отказаться от предложения практиканта, указав рукой на стоянку такси рядом с въездом на территорию Федерального ведомства уголовной полиции, и только тогда заметил, что она пуста.

– Такси? При такой погоде вам придется ждать долго. Все машины разъехались.

Херцфельд замешкался – быстро придумать новую отговорку он не смог, а изложить практиканту правду было не только нелепо, но и опасно.

«Что я ему скажу? – подумал профессор. – Что мою дочь похитили? Нет. Надо что-то придумать, ведь мне необходимо быть одному, когда женщина, нашедшая мобильник Ханны, снова перезвонит. Если она вообще перезвонит».

Сомнение Херцфельда было вполне обоснованным, ведь во время последнего их разговора она несколько раз хотела дать отбой. Сначала он решил было, что молодая женщина действует заодно с похитителями. Однако, к его удивлению, она потребовала представить доказательства того, что профессор действительно работает в полиции, а это не имело бы никакого смысла, если бы она состояла в сговоре с преступниками. Тогда, немного подумав, он предложил ей самой связаться с Федеральным управлением уголовной полиции, располагавшимся возле моста Эльзенбрюке, и там навести о нем справки.

Через несколько минут «некая Линда» позвонила его секретарю и настоятельно попросила срочно соединить ее с профессором Херцфельдом. После этого их разговор стал носить более доверительный характер, хотя во время него они и продолжали танцевать вокруг да около, словно два боксера на ринге перед решающей схваткой. Никто из них не желал раскрывать свои карты, и каждый стремился скрыть имевшуюся у него информацию до тех пор, пока собеседник не ответит на интересующие его вопросы, хотя Пауль непреднамеренно выболтал гораздо больше, чем следовало.

Линда никак не хотела поверить, что его дочь была похищена. В то же время она вспомнила, что во время ее первого звонка Херцфельд угрожал убить некоего Эрика, если тот не вернет Ханну живой и здоровой. В конце концов Линда собралась с духом и огорошила профессора длинным монологом, звучавшим не то как оправдание, не то как признание:

– Возможно, я еще больше погружусь в дерьмо, в котором и так завязла по уши. К тому же мой брат наверняка убьет меня, если узнает о моем звонке вам. Однако, профессор, если вы действительно тот, за кого себя выдаете, то вам на самом деле не составит большого труда определить место, или как там это у вас называется, откуда я звонила. Поэтому мне лучше сразу сказать о своем местонахождении. Кроме того, у вас голос человека, реально нуждающегося в помощи. Хотите верьте, хотите нет, но у нас есть нечто общее. – Женщина помолчала немного, а потом продолжила: – Я знаю, насколько паршиво чувствует себя человек, словно зажатый в клещах, который нуждается в том, чтобы кто-то вытащил его из этого дерьма. Поэтому буду полагаться на свой инстинкт. Не могу, правда, сказать, что он меня никогда не подводил, скорее наоборот. В последний раз, когда я к нему прислушалась, оказалась в одной постели с психопатом. Однако наплевать. Ведь, с одной стороны, мне здесь не спрятаться, а с другой – добраться до меня вы все равно не сможете. Так что я ничего не теряю.

А потом Линда рассказала ему о Гельголанде и о том, что скрывается на острове от преследователя. Поэтому она ни в коем случае не хотела, чтобы ее местонахождение было обнаружено. Это же стало и главной причиной того, что молодая женщина не обратилась в полицию.

От Линды Херцфельд узнал, что борсетку с телефоном Ханны она нашла. Рассказала женщина и об утопленнике, недалеко от которого и было все это найдено, заметив, что тот вряд ли теперь сможет что-либо сообщить профессору.

– Куда вас отвезти? – не отставал от Пауля сын сенатора Ингольф, гостеприимно распахивая переднюю пассажирскую дверь своего автомобиля.

Сам того не подозревая, фон Аппен задал вопрос, имевший первостепенное значение: «Куда?»

В том, что ему следует предпринять в первую очередь, Херцфельд уже не сомневался – необходимо было забрать свой чемодан для выездов на место преступления. Однако, если бы ему пришлось воспользоваться служебным, то в таком случае необходимо было за него расписаться в Федеральном ведомстве уголовной полиции, а этого профессор делать не хотел. Вместе с тем дома у него имелся личный следственный чемодан со всем содержимым, необходимым для проведения первичного обследования места преступления и обеспечения сохранности улик. Также Пауль намеревался забрать там наличные деньги и смену белья.

Однако профессор ожидал звонка от Линды и, как уже говорилось, не хотел, чтобы их телефонный разговор кто-нибудь слышал.

– Я заказал такси из офиса, – солгал он Ингольфу.

В этот момент зазвонил его мобильник.

– Линда? – переспросил Херцфельд и отвернулся от «порше», стараясь разобрать трудно воспринимаемые слова на другом конце телефонной линии.

– Хочу сразу предупредить, что больше такой гадости ради вас я не сделаю, – с трудом понял он то, что произнесла молодая женщина.

В телефоне слышалось какое-то завывание, как будто бы она стояла в аэродинамической трубе.

– Я спустилась, как вы просили, на берег и обыскала его карманы. Точнее сказать, я все еще стою здесь, и мне невыносимо хочется блевануть с волнореза. Проклятье! Это было отвратительно, хотя мне и не пришлось дотрагиваться до тела. Имя утопленника значилось на его футболке.

– Эрик?

– Так и есть, – подтвердила Линда. – Оно было написано поперек груди водостойким фломастером. Но я уже сказала вам, профессор, чтобы этот тип ни сделал вашей дочери, от него вы больше ничего не добьетесь.

«Вот тут ты ошибаешься», – подумал Херцфельд и вспомнил слова своей дочери, записанные на автоответчике.

Ханна ведь не сказала, что Эрик позвонит ему. Не говорила она и о том, что он передаст Паулю дальнейшую информацию. Дочь произнесла: «Ожидай Эрика. У него есть дальнейшие указания для тебя». При этом она сделала ударение на слове «дальнейшие».

Первое указание Херцфельд нашел утром в голове изувеченного женского трупа. Сейчас же появился второй труп, и не надо было быть гением сыска, чтобы определить почерк преступника – похититель, обладая болезненным воображением, явно играл в своеобразные «кошки-мышки», нашпиговывая свои жертвы указаниями, которые должны были привести профессора либо к самой Ханне, либо к ее бездыханному телу.

За спиной Херцфельда дважды раздался короткий сигнал автомобиля, и он, повернувшись на этот звук, увидел улыбавшегося Ингольфа, все еще ждущего профессора с работающим мотором своего «порше».

– Поговорить по телефону вы можете и в машине! – крикнул он.

В ответ Херцфельд только мотнул головой и продолжил разговор:

– Благодарю за все, что вы для меня уже сделали, Линда, но я вынужден попросить вас еще об одной услуге. Позвоните в клинику острова и проинформируйте человека по имени Эндер Мюллер о находке трупа. Главное – чтобы вы переговорили именно с ним. Это очень важно. Вы меня поняли?

«Иначе дело примет официальный оборот, – подумал профессор. – К тому же потом труп попадает на территорию земли Шлезвиг-Гольштейн, за которую я не отвечаю. Там мне вряд ли разрешат произвести вскрытие в поисках дальнейших указаний».

– Кто такой, черт возьми, этот Эндер Мюллер?

– Комендант клиники, я его хорошо знаю.

– Надо же, какое совпадение, – язвительно проговорила Линда.

«Вовсе нет, – подумал Херцфельд. – Скорее дополнительное доказательство того, что преступник намеренно поступил так, зная о специфике моей профессии и моих связях».

Сначала эта записка в голове убитой женщины, затем второй труп, обнаруженный именно на том острове, в клинике которого Пауль много раз проводил вскрытие еще до перевода в Берлин, когда работал в медицинском центре города Киль. Да, тот, кто скрывался за всем этим, хорошо знал, с кем имеет дело.

– Я прямо сейчас позвоню Эндеру и скажу ему о вас, Линда. Пожалуйста, больше никому ничего не говорите. Скоро я сам приеду к вам.

– Вы ко мне скоро приедете? – с усмешкой переспросила Линда. – Разве вы не слышали, что ураган «Анна» как раз начал главную тренировку перед выступлением на зимних Олимпийских играх по швырянию домами? Крышу на здании клиники он уже снес, так что там я вряд ли кого застану.

В этот момент Ингольф снова просигналил.

– Как вы думаете, это долго продлится? – спросил Линду Херцфельд и подал практиканту знак, что на такси он ехать передумал.

– Служба по предупреждению катастроф утверждает, что по крайней мере три дня, – ответила Линда, стараясь перекричать шум ветра.

Профессор сел в «порше». В машине было тепло, и от резкой смены температур, по телу Пауля пробежал озноб. Ингольф одарил его слегка самодовольной улыбкой, как бы говоря: «Я же предупреждал», и, не дожидаясь, пока Херцфельд закроет дверь, нажал на педаль газа. Машина рванула с места, вдавив профессора в мягкие и нагретые кожаные сиденья салона автомобиля.

– Волны высотой в несколько метров! – прокричала в мобильник Линда. – Сюда не доберется даже Моисей. Мы полностью отрезаны.

– Я найду способ, – заверил ее профессор и закончил разговор.

Между тем машина вылетела на дорогу со скоростью ракеты. Ингольф посмотрел на Херцфельда и спросил:

– Куда едем?

Профессору следовало попросить своего практиканта отвезти его домой, но, глядя на самодовольное выражение лица фон Аппена, не сдержался и произнес:

– В Гельголанд!

При этом Пауль с удовлетворением отметил про себя, что самовлюбленная улыбка на лице Ингольфа мгновенно испарилась.