Читать книгу Тот, кто виновен - Себастьян Фитцек - Страница 14

С нехорошим чувством я последовал за Мелани, про себя злясь, что социальные работники перемещаются по нашей квартире, как у себя дома, и, видимо, даже обыскивают ее. Конечно, у службы по делам несовершеннолетних есть право прийти к нам в любое время без предупреждения, и нам нечего скрывать, но ощущение полицейской проверки и беспричинное сознание вины росло во мне с каждой секундой. Беспокойство и возмущение стали еще сильнее, когда из прихожей я увидел, за какой дверью исчез качок в костюме.

– Что вы там забыли? – раздраженно крикнул я и последовал вместе с Мелани в свой рабочий кабинет.

И как, черт побери, он вообще туда вошел?

Моя «писательская мастерская» была исключительно моим царством. Моей святыней. Ключ я всегда носил в правом кармане брюк и запирал кабинет, когда вставал из-за письменного стола. Но сегодня я писал до последней секунды и чуть было не опоздал, чтобы забрать Йолу после занятий. Неужели в спешке я оставил дверь открытой?

Нет, такое не могло случиться. Снова.

– Я вышел из ванной комнаты и взглянул сюда. – Телохранитель указал на мой письменный стол, заваленный распечатанными страницами манускрипта. – И посмотрите, что я нашел.

Мелани оторопела и бросила на меня осуждающий взгляд.

– Оружие валяется у вас просто так?

Я помотал головой и взял пистолет со стопки бумаг на столешнице, чтобы спрятать его в ящике стола.

– Я использую его в качестве пресс-папье, разумеется, пистолет не заряжен. Но я люблю подержать его в руке, когда собираюсь описывать перестрелку, – пояснил я уже не таким уверенным голосом, каким хотел бы. – Я писатель, это абсолютно нормально, что в моем кабинете хранятся некоторые принадлежности, необходимые для исследуемого вопроса, – добавил я, когда подозрительный взгляд Мелани задержался на стеклянной банке с раствором формальдегида, в котором плавала отрубленная человеческая кисть.

– Она настоящая? – с отвращением спросила она.

– Нет, – солгал я. На самом деле мне подарил ее друг, работающий в судебной медицине; старый, сильно выцветший экспонат, который был бы утилизирован клиникой, не найди он у меня пристанище.

– Обычно кабинет закрыт, и, если это вас успокоит, Йоле нельзя сюда входить, – пояснил я обоим, что соответствовало истине.

Телохранитель улыбнулся с видом «ну, разумеется». Тем временем Мелани положила папку, которую захватила из гостиной, на письменный стол и вытащила плотно исписанный листок формата А4, который был всунут между подшитыми документами.

– Хорошо, господин Роде. У меня сегодня запланированы и другие встречи, поэтому давайте вернемся к непосредственному поводу нашего визита. Я попрошу вас честно ответить на следующие вопросы.

Она прочистила горло, вытащила из кармана джинсовой куртки карандаш, затем начала зачитывать с листка:

– Как бы вы описали свое эмоциональное состояние, когда услышали о намерении службы по делам несовершеннолетних вернуть вашу дочь в биологическую семью? Пожалуйста, оцените свою реакцию по шестибальной шкале, где единица означает «очень удовлетворен», а шесть – «очень расстроен и рассержен».

– Вы серьезно? – Я чуть было не покрутил пальцем у виска. – Какой офисный идиот выдумал эту чушь?

Мелани коротко кивнула и что-то записала.

– Как вы относитесь к намерению службы вернуть ребенка в биологическую семью? Единица означает «я одобряю и поддерживаю это» и шесть…

– Семнадцать! – перебил я ее. – Прекратите эту ерунду, давайте вернемся в гостиную и как разумные люди…

Социальная работница снова сделала пометку и, не обращая внимания на мое замечание, продолжала невозмутимо зачитывать пункты своей дурацкой анкеты:

– Вы будете противиться возвращению Йолы в биологическую семью?

Я истерично рассмеялся:

– Даже не сомневайтесь. Причем всеми возможными средствами.

Мелани впервые подняла глаза от анкеты.

– Господин Шодров?

Стоявший рядом со мной телохранитель молча кивнул.

– Пожалуйста, приведите Йолу.

– Что, что, что… – Заикаясь, я схватил качка за рукав, не давая ему протиснуться мимо меня. – Что вам нужно от моей дочери? – спросил я Мелани.

– Мы заберем ее с собой, – ответила она почти равнодушно, словно я поинтересовался, который час или какая погода.

Я чувствовал себя героем какого-то романа Кафки.

– Заберете с собой? Это какой-то абсурд. У вас нет на это права. И повода.

Мелани склонила голову набок. На губах появилась насмешливо-высокомерная улыбка.

– Думаю, у меня есть и то и другое. – Она помахала анкетой, как веером, и меня бросило в холод.

– Вы дали ясные показания для протокола, что противитесь восстановлению отношений ребенка с биологическими родителями и, я цитирую, будете препятствовать этому «всеми средствами». Если мы сейчас ничего не предпримем, господин Роде, существует опасность, что вы захотите спрятать Йолу от представителей службы по делам несовершеннолетних и при содействии вашей жены, пилота, возможно, даже вывезти ее за пределы страны. Учитывая те обстоятельства, что в последние недели вы избегали любой формы общения…

– Я вовсе не…

– …а у Йолы появились странности в поведении…

– Глупости. У нее нет никаких странностей. Просто она… – Мы старались перекричать друг друга, стоя в моем небольшом кабинете.

– …должна сообщить вам, что Йола будет временно помещена в приют.

Приют?

Одно-единственное слово спровоцировало у меня так называемую реакцию короткого замыкания.

Приют!

Над последующими действиями я уже не задумывался: выскочил из кабинета, вытащил ключ из кармана брюк, захлопнул дверь и запер ее снаружи; потом пересек прихожую, распахнул входную дверь и бросился вниз по лестнице. Этажом ниже забарабанил в квартиру Денниса, который открыл мне с испуганным лицом и сначала спросил, не случилось ли чего-то ужасного, но мигом привел мою дочь, после того как я накричал на него, схватил за плечо и принялся трясти. Йола, которая сначала не хотела идти со мной («Ты выпил, папочка?»), в конце концов позволила стащить себя за руку вниз по лестнице и не без сопротивления села в «жук» – я так резко сдал назад, что сбил две цветочные кадки.

В общем и целом, с того момента, как я запер соцработников в своем кабинете, до той секунды, когда машина задним ходом выскочила на дорогу и, проскользив по проезжей части, остановилась на встречной полосе, прошло не более трех минут.

Для того, кто слетел с катушек и не имел никакого плана, что делать дальше, я действовал быстро. Даже очень быстро.

Но недостаточно быстро для полиции – видимо, с ними связалась Мелани, оказавшись взаперти, – чьи приближающиеся сирены звучали все громче.