Читать книгу Гибристофилия - Себастьян Рейвен - Страница 1

И снова чертов кошмар. Как же достало каждый день просыпаться, дрожащим от страха, словно загнанный в угол котенок, видящий перед собой свору диких, бешеных собак. А сегодня, как назло, я остался дома совсем один – родители с братом уехали на дачу. Рука сама собой потянулась к телефону, позвонить ему, но я вовремя вспомнил, что давал себе клятву не беспокоить самого дорогого человека по поводу своего сумасшествия.

Я снова видел его во сне. Нет, я чувствовал его, я жил в этом кошмаре. Все было безупречно в начале. Этой ночью, в жизни, которая казалась мне более настоящей, чем реальность, сбылась моя мечта. Мы с ним были вдвоем, только вдвоем. Лежали на россыпи летних цветов под ярким, палящим солнцем, крепко и нежно держась за руки. Всего один поворот головы, и я видел перед собой ясный, небесный свет лучистых глаз и ласковую улыбку, обрамленную такими милыми ямочками. Ветер трепал золотые кудри моего любимого человека, и, звонко смеясь, он поцеловал меня, поднялся, шепнул: «я скоро, милый», снова оставил на моих губах свой аромат и убежал к дому. Я откинулся обратно на траву. Никогда еще я не ощущал такого всепоглощающего счастья, как сейчас, зная, что больше никто у меня его не отнимет и прокручивая в голове его «люблю».

Прошло полчаса, затем час. Саша до сих пор не вернулся, а над головой все сильнее сгущались тучи. Я начал не на шутку волноваться, хотя знал, что ничего страшного произойти просто не могло – мы уехали в мою деревню, тихий, безопасный уголок, и дома нас ждала моя семья. Но от непонятного чувства страха, которое заполонило мою душу, я стал задыхаться. Не выдержав, я кинулся к дому.

Странная, неестественная тишина, которую я застал у крыльца, напрягла меня в разы сильнее. Еще никогда за всю мою жизнь здесь не было так тихо.

– Саш? – позвал я его, и, не дождавшись ответа, вошел в дом.

В воздухе висел какой-то тяжелый, едкий запах металла. Опустив взгляд, я замер.

Я едва не наступил на капли крови, беспорядочно упавшие у порога, по-видимому, совсем недавно. В висках бешено застучал пульс, и, несмотря на потемнение в глазах, я шагнул вперед, к двери, к которой вел длинный багровый след.

Чем дальше я шел, тем шире становился кровавый ручей и тем более едким казался витающий по комнатам запах.

А когда, наконец, я толкнул дверь в гостиную, и не сумел сдержать брызнувшие из глаз слезы и крик, полный ужаса и боли.

Прямо посередине комнаты в жуткую, безобразную, источающую страшный аромат смерти груду были свалены бездыханные тела моей семьи. Повсюду кровь. Багровые пятна усеяли пол, смешались с тканью одежд и остывающей плотью, стекали со стен дьявольским водопадом.

Я упал на колени, зажав рот руками и пытаясь не разрыдаться, но адская боль в груди, казалось, разрывала меня изнутри. Мне было невыносимо смотреть на мертвую мать, изрубленного отца, открытые, но пустые глаза десятилетнего братика, которые уже заливала родительская кровь, но отвести взгляд я не мог – меня словно парализовало.

Он стоял над телами спиной ко мне, вытирая салфеткой кухонный нож. Услышав мой крик, Саша обернулся, безумно улыбнувшись и выпустив изящно рассеивающееся вокруг никотиновое облако.

– О, ты уже здесь. Сигарету будешь? – спокойно спросил он, блеснув во тьме сумасшедшим огнем в глазах.

Да нет… Это все какой-то бред. И, черт возьми, я же дал себе слово больше не рыдать из-за ночных выходок моего больного мозга!

Пожалуй, мне просто пора отдохнуть. Я настолько не чувствую себя, что даже мой милый Саша ночами мне предстает убийцей-маньяком. Это все моя болезнь. Это все мое безумие. Я видел сны и страшнее. Куда более ужасные и кровавые кошмары терзали меня, и связанные с семьей, и связанные с ним. Конечно, может, мне приснилось, что он причинил мне такую боль из-за того, что он отдалился от меня в последние месяцы… Но это связано совсем с другим. Совсем…

Надо заварить себе чай. В этих мыслях я скоро сойду с ума. Вроде как, все чудесно. Исполнилась мечта стольких лет, проведенных в бесконечной душевной боли, в муках безответной любви. Саша снова со мной, пускай и не оставил свою чертову девушку, не стал ей ничего говорить… Но, как ни странно, после этого все стало еще хуже. Я все больше и больше ощущал лютый холод, с которым он обращался ко мне. Мы почти перестали говорить, реже получалось проводить время вместе. Он стал меня избегать…

А тем временем солнце только начинало вставать из-за горизонта. Ложиться обратно я не хотел, да и смысла в этом больше не было – через 4 часа мне уже идти в школу. Конечно, я бы предпочел сослаться на недомогание и остаться дома, чем снова видеть Сашу в ее компании, снова держать в себе бурю и пытаться не разрушить так долго строившиеся отношения с человеком, которого я люблю сильнее, чем кого-либо, сильнее, чем собственную жизнь, но сегодня после школы мы договорились провести пару часов у него дома.

Что же, к черту размышления. Чашка горячего чая с валерианой должна помочь мне успокоиться и прийти в себя, иначе я с великим удовольствием и редкой кровожадностью сверну шею первому встречному. Или повешусь сам.

За четыре часа, которые я провел, разбито смотря в одну точку, я более-менее сумел собрать себя по кусочкам. В школу я шел даже немного воодушевленным, в предвкушении того, что ждет меня после учебного дня. Даже не верится, что, будучи уже совершеннолетними, мы все еще школьники, хех… Как всегда, я пришел слишком рано, но кабинет уже был открыт, и я, поздоровавшись с учителем по математике, занял нашу с Сашей любимую парту на заднем ряду и принялся читать Достоевского. Кто же еще, кроме него, поможет справиться с кошмарами и убийственной депрессией?

Впрочем, ждать мне пришлось недолго. Спустя примерно пятнадцать минут, кстати, на самом интересном месте, дверь распахнулась и в класс вошел сияющий Сеня.

Это было настоящее солнце в человеческом облике. Рыжие волосы и веснушки чудесно гармонировали с озорной, искренней, немного хитрой улыбкой, а зеленые умные глазки живо подмечали, казалось, каждую мелочь. Даже аура от Арсения исходила какая-то яркая, спокойная, веселая, невероятно умиротворяющая. И, конечно, нельзя не отметить его красоту и статность, которые никогда не перестанут меня поражать.

В мгновение ока Сеня оказался сидящим передо мной.

– Привет! – улыбнулся он, – Святые печеньки, Слава, ты выглядишь так, словно не спал неделю!

– Поверь, больше, – мрачно усмехнулся я.

– Слушай… Я давно хотел у тебя спросить. Что у тебя с Сашей? – неожиданно бросив этот вопрос, заставший меня врасплох, Сеня пристально уставился мне в глаза.

– Что? В каком смысле? – я сильно напрягся и даже начал просыпаться, но не подал вида. Я обещал Саше, что никто не узнает нашу тайну, и не простил бы себе ошибку.

– У вас… Очень странные отношения в последнее время. Такое ощущение, что существует какая-то интересная, но странная и довольно тяжелая интрижка. Нет, может, я ошибаюсь, в конце концов, все эти шесть лет я мечтаю только о том, чтобы после школы погулять на вашей свадьбе…

– Господи, опять ты с этим бредом! – раздраженно отмахнулся я, – Ты же знаешь, у него совсем другие планы. Даже если бы я хотел, мне там места нет.

Арсений от восторга начал задыхаться.

– Как же романтично звучит!!! Ты точно в него влюблен!!!

Я уже готов был сорваться, нервы и без того числились на пределе, но, к счастью, прозвенел звонок и в класс влетел Саша. Увидев, что учителя еще нет, он мигом успокоился и спокойно прошел до своего места рядом со мной. Кинул на стол сумку и упал на стул.

– Привет, шиза, – он ткнул меня в плечо и начал доставать тетрадь и учебник.

– О боже, ты опять, – я недовольно закатил глаза. Мне категорически не нравилось данное им прозвище, и Саша прекрасно знал об этом.

– Ну, а как тебя еще назвать? – хмыкнул он.

– Да ну тебя.

– Что ты сразу обижаешься, Слава! – вздохнул Саша.

– Где ты был всю ночь?

– Гулял.

Я раздраженно выдохнул.

– Один?

– Да. А что? – он спокойно посмотрел на меня, – Тебя ведь не пустили бы со мной.

– А позвать ты даже не додумался? Раз уж забыл, что мои родители уехали. Или хотя бы сказать, что ты куда-то уходишь. Я же переживаю.

– Да… Забыл. Извини, – он задумчиво погрыз ручку, – В следующий раз позову.

– Да ты вообще обо мне забыл, – едва слышно произнес я и лег на парту, закрыв глаза.

– Я не забыл о тебе!!! – тут же вспыхнул Саша, но его прервал вошедший учитель.

День в школе прошел, как, кажется, уже миллион других, совершенно таких же серых и бессмысленных дней, что мы пережили за эти одиннадцать лет. Даже немного радостно, что это – последний год в ней, и после него наша жизнь в корне изменится. Но в какую сторону?

Больше всего на свете я боюсь одного – потерять Сашу. Я знаю, что с Сеней мы продолжим общаться, ведь, все-таки, знакомы с первого класса, по поводу него я не беспокоюсь. Хотя… И с Сашей мы неразлучны уже очень, очень долго. Но меня слишком пугают мысли, что что-то пойдет не так и мы с ним потеряемся в разных жизненных вехах… Он давно перестал быть для меня другом, и стал любимым человеком, кислородом, жизнью. И я просто не смогу его лишиться. Но что-то подсказывает мне, что я зря надеюсь.

Мы шли к нему домой, как всегда. Я, кажется, совсем выдохся и готов был вырубиться в любую секунду. Голова кружилась и болела, как никогда.

Впрочем, надеясь, что Саша не заметит этого, я все равно очень расстраивался по тому же поводу. Даже мерзко от того, каким же я стал истеричным параноиком. И, что самое ужасное, я ничего не мог с этим поделать. Эта любовь давно переросла в зависимость, в наркотик, и резкое уменьшение дозировки сыграло со мной очень плохую шутку. Отвыкать от таблеток оказалось куда проще, чем мириться с тем, что Саша отстранялся от меня все дальше и дальше.

Наконец он окинул меня задумчивым, даже отчасти взволнованным взглядом, мгновенно заставив меня устыдиться за предшествующие размышления.

– Слав, ты знаешь, что я не особо люблю лезть в личные дела, – вздохнул он, – Но что с тобой? Ты слишком подавленный в последнее время. Слишком.

– Я просто… Просто приболел, – отмахнулся я.

На душе словно потеплело, когда я понял, что он все-таки переживает за меня. Только вот рассказывать ему о моих проблемах я не хотел. Кажется, ему сейчас хватает и своих. К тому же, кончилось время, когда мне могли верить. Я все потерял и испортил, когда был просто ребенком, жаждущим внимания, которого не получал никогда в жизни. И сейчас, когда мне действительно нужна помощь, даже мне самому кажется безумием и глупостью требовать участия, времени, средств. Тем более, от Саши. Нужно отвечать за свои ошибки. И я лучше утону в своем омуте молча и в одиночестве, чем позволю ему ради меня пренебрегать собой.

Покусав губы, я решился задать один важный, волнующий меня долгое время вопрос:

– Лучше сам скажи, что происходит с тобой. И с нами, – добавил я, понизив голос. Слишком я боялся этого разговора, точнее, возможных последствий.

– Со мной все хорошо, просто близятся экзамены, и это очень давит, – спокойно пожал он плечами.

– Да хватит мне врать!

– Я не вру. Тем более, ты сам постоянно молчишь, когда у тебя что-то случается.

– А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? – устало отозвался я, – И хочешь ли вообще?

– Хочу.

Последнюю фразу он словно отрезал. Мне даже стало отчасти страшно.

Я закусил губу. Тяжело было признаться любимому человеку в своем сумасшествии.

– Я просто… Я теряю связь с этой чертовой реальностью. Я теряю разум, рассудок. Я схожу с ума. И все.

Саша немного помолчал, задумавшись.

– Может… Давай я верну тебе таблетки, – нехотя произнес он, – Буду приносить по одной в день, например.

– Ты уверен, что хочешь снова подпустить меня к ним? – горько хмыкнул я.

– Ну, нет так нет, – Саша пожал плечами, улыбнулся и, обняв меня одной рукой за плечи, притянул к себе. Я легонько уткнулся в него, – Ладно, пойдем лечиться дошиком.

Вскоре мы уже сидели на кухне, ожидая, пока амброзия для студентов, так рано полюбившаяся нам, заварится достаточно хорошо.

– Черт, – вздохнул вдруг Саня, положив вилку на стол, – Я забыл чай у себя в комнате. Сейчас приду.

Он встал из-за стола и начал скользить на носках по коридору. Еще раз задумчиво перемешав макароны, я пошел за ним.

В комнате Саши, как всегда, было довольно чисто, в то время как на его рабочем столе царил вечный, но на удивление уютный, домашний беспорядок. Тетради, альбомы, канцелярия, чашки, зарядка и три пары наушников, превратившиеся в один сплошной узел, составляли интересный натюрморт. Между разными бумажками, исписанными и изрисованными, можно было найти, что угодно – от коробки с шоколадом до засушенного цветка.

Но самое странное я заметил только потом. Обняв его со спины и еще раз окинув взглядом рабочее место, я увидел переполненное мусорное ведро. Из него чуть ли не выпадала медицинская маска и торчали перчатки.

– Резиновые перчатки? Маска? – удивленно спросил я, – Ты что, гулял в больнице?

– М? Нет. Я просто сумку разбирал вчера, они еще с прошлого месяца лежали.

– Ну… Все равно странно, – пожал я плечами и легонько коснулся губами его шеи, – Кстати, раз уж ты начал шляться по ночам, давай сегодня прогуляемся вместе?

– С чего ты взял, что я гуляю?

Я даже замер и задержал дыхание от возмущения.

– Ты же сам мне сказал сегодня утром, в школе, что всю ночь ты гулял один по городу. Ты мне соврал? – я отпустил его.

– Да? Я так сказал? Надо же, а я и забыл. Вот и удивился, – он неловко улыбнулся мне, – Нет, сегодня я не пойду.

– Саш, – совсем напрягся я, чувствуя, как медленно достигаю пика раздражения, – Что происходит? Что, черт возьми, ты от меня скрываешь?!

– Да ничего я не скрываю, у тебя уже паранойя на этой почве развилась, – Саша отпил чай из стакана, смотря на меня, как на сумасшедшего.

– Депрессия или шизофрения, но не паранойя, – едва ли не прорычал я, – А ты что-то от меня скрываешь, и уже очень долго!

– Ну, Слав, что, по-твоему, я могу от тебя скрывать? – вздохнул он.

– В том-то и дело. Боюсь представить.

Я отвернулся от него и отошел к окну. Я начал жутко нервничать, и это было очень, очень плохо. Я чувствовал, как затрудняется мое дыхание и все яростнее билось о стенки ребер сердце.

– Ну, да, – рассмеялся Саша, – Я наркоман. Скрываю от тебя свою зависимость. Нет-нет, вампир. Маньяк-убийца! Нет, все сразу!

– Да кто тебя знает?! – нервно воскликнул я, – Иначе почему ты так странно себя ведешь?! Саш, пожалуйста, а если честно?

– А если честно, – он резко прекратил смеяться, – А если честно, у тебя паранойя.

– Да нет у меня паранойи!

– Ну-ну, – с сарказмом ухмыльнулся Саша, отвернувшись к столу и начав скучающе перекладывать бумаги.

Я раздраженно выдохнул и автоматом сжал кулаки, пытаясь успокоиться, но дрожь пробирала до костей, до прожилок.

– Просто ты слишком сильно изменился… – тихо сказал я и отвернулся к окну.

– Изменился? – задумчиво переспросил Саша, – А я и не приметил. И в чем же это заключается, по-твоему?

– Ты стал холоден, слишком скрытен и… апатичен, что ли, – я расстроенно прикусил губу.

Он вздохнул, будто бы устало. Я немного обернулся на него, и Саша поднял взгляд. Наши глаза встретились. Он смотрел на меня совершенно умиротворенно, и голубизна его кристальных радужек отдавала ровным, чистым блеском, в котором мелькали частицы лукавого задора, будто эта ситуация отчасти забавляла его.

– Слав, может, тебе правда кажется? – ласково заговорил он, подошел ко мне и положил руки мне на плечи, – Я ничуть не холоден к тебе, и совсем не пытаюсь что-то от тебя скрыть. Да, может быть, я стал слишком нервным в последнее время, но это все только из-за того, что приближается время экзаменов, понимаешь? Поэтому очень многое вылетает из головы.

Он продолжал внимательно смотреть мне в глаза, успокаивающе поглаживая мои руки.

– Да просто… Ясно… Забудь, – я отвел взгляд, – Ты был совсем другим, Саш, и я знаю, когда ты просто нервничаешь, а когда происходит что-то серьезное, понимаешь? И я правда мог бы тебе помочь. И я хочу тебе помочь. Только расскажи, в чем дело!

Он посильнее сжал мои плечи.

– Слава, все хорошо. Правда, все хорошо. Мне не нужна помощь, у меня нет никаких проблем. Не нужно себя так нагнетать, пожалуйста, ладно?

– Ладно… – я расстроенно прикусил губу, не скрывая все еще бурлившего внутри, пускай и гораздо меньшего, недоверия.

Мягко высвободившись из его рук, я устало упал на Сашину кровать, взяв в руки лежавшего рядом с подушкой плюшевого мохнатого утконоса, которого когда-то подарил я ему на какой-то праздник.

– Кстати, Сань, ты там, вроде, книгу какую-то писал? Ты обещал рассказать мне о ней, – я кинул на него заинтересованный взгляд.

– О, да, – он вдохновенно улыбнулся, – «Синее пламя», про детектива из Лондона и его слугу. Понимаешь ли… для прототипа одного из персонажей я решил взять твой образ, но совершенно не представляю, как описать твою внешность.

Я с сарказмом ухмыльнулся.

– Разве я такой необычный?

– Нет, просто мне сложно придумать ассоциации.

– Тогда давай решим вместе, – улыбнулся я.

– Давай, конечно, – он присел за стол и начал задумчиво вертеть в руках карандаш, – Ммм, тогда… Волосы…

– Как насчет… Кофе? – немного подумав, сказал я. Все же, было сложно описывать свою собственную внешность.

– Да… Волосы цвета кофе. Гетерохромия глаз… От голубого до карего… Черт, не умею я ничего описывать! – разочарованно вздохнул он, – Сформулируешь лучше?

Я хмыкнул, пытаясь подобрать слова.

– Радужные радужки… Какая забавная тавтология. Просто опиши переход.

– Хм, ладно… Высокий парень с волосами кофейного оттенка и глазами, в которых прячутся все возможные цвета, с родинкой над губой и весьма меланхоличным видом.

– Роковая мушка, – рассмеялся я.

– О да, я чертов гений описания, – Саша подхватил мой смех.

– Да… Не хочешь у меня переночевать?

Он перестал смеяться.

– Нет. Я планирую потратить ночь на подготовку к ЕГЭ. Извини.

– О боже, Саша, одной больше, одной меньше – разницы никакой! – я закатил глаза, – А другой возможности остаться вдвоем в пустом доме у меня и не будет. Возможно, это была бы наша с тобой последняя ночь, – я грустно и мрачно улыбнулся, смотря в потолок.

– Ой, не неси чепухи, – отмахнулся он.

– Ну, сначала просто из-за родителей. Затем экзамены. А потом институт, и тебе уже будет совсем не до меня – взрослая жизнь, свадьба, все дела. И у меня вряд ли будет время, на журфаке-то. По крайней мере, совпадать оно почти совсем перестанет, разве я не прав?

– Так, это я люблю так пессимистично смотреть на будущее! – он улыбнулся.

Я кинул на него ласковый взгляд.

– Я смотрю не мрачно, а рационально. Оно, в принципе, у меня очень даже хорошее… Если бы я не терял тебя.

– Ты меня не потеряешь.

– Уже начал. Лучше иди сюда, – я немного подвинулся к стене, раскрыв руки для объятий.

– Слушай, я сюда за чаем пришел! – внезапно вскинулся Саша, – А там, на кухне, у меня недоеденный дошик остался! Это ты их быстро ешь!

– Вот видишь, – улыбнулся я, притворно вздохнув, хотя чувства и в действительности во мне бурлили, как кипяток в гейзере, – Ты даже обнять меня не хочешь!

Саша молча лег рядом со мной, прижав меня к себе. Я обвил руками его шею и устроился поудобнее, с жадностью вдыхая любимый запах.

– Что ты ни говори, а я правда слишком боюсь тебя потерять, и никак, никакими силами не могу выкинуть этот страх из головы, – тихо, едва слышно прошептал я, едва касаясь губами его нежной шеи.

– Не бойся, все будет хорошо, – он высвободил одну руку и потрепал меня по волосам, прижав к себе посильнее.

– У нее… У нее с тобой есть будущее, – я судорожно выдохнул, – Есть возможность его иметь, и, если все будет продолжаться точно так же, тебе придется в конце концов выбирать между перспективой завести семью или… Или быть со мной.

Мне было очень страшно начинать этот разговор, но он откладывался слишком, слишком долго, и был необходим для того, чтобы понять, как жить дальше и чего ждать. Что я для него – способ скоротать время, увлечение или он любит меня по-настоящему? Я слишком долго задавался этим вопросом, не имея понятия, каким может быть ответ – убийственным или живительным для меня. Строить собственные домыслы казалось невозможным и глупым – что я, что Саша – невероятно трудные люди, и, если я частенько не мог понять самого себя, безумством было бы гадать, что творится в его голове. Порой он был нежнее ангела, порой – холоднее льда; он мог жить мной, а мог в упор не замечать. Но это все просто не имело значения, пока в нашей жизни существовало самое страшное препятствие – третий; и кто из нас с ней лишний, узнать только предстояло.

Недовольный вздох Саши вырвал меня из плена мыслей.

– Не загадывай так далеко. Ты знаешь мою нелюбовь к будущему.

Он снова избегал ответа. Снова.

– Но тебе придется делать выбор в любом случае, и ты это прекрасно знаешь. И ты вряд ли выберешь меня, – я инстинктивно посильнее сжал в руке его ладонь, увидев, как Саша закатил глаза, – Или я не прав?

– Слава. Прекрати.

Как же глупо, черт возьми, как же глупо. Сейчас, сидя дома, на кухне, с омерзением вспоминая этот вечер и смотря на ночной город, который словно вымер к часу ночи, оставив на свободе только караваны машин, мелькающих по дорогам, я ненавидел себя больше всего на свете. Я слишком любил его. Я рядом с Сашей становился чертовой выжатой тряпкой… Марионеткой. И ничего, ничего не мог с собой поделать, все терпел, все прощал…

Я прекрасно осознавал, что он другой. Что любовь для него отходила на второй план, что рационализм затмевал для него все чувства. Но понять… Понять я его не мог. И все бы отдал, чтобы узнать по-настоящему, разобраться с тем, что гложет его, что терзает, и ощутить на себе то, что он чувствует на самом деле. Может, тогда все стало бы гораздо проще, если бы мы стали одним и тем же? С идентичными демонами, с одинаковыми пороками?

А может, все оказалось бы лучше, если бы шесть с лишним лет назад я не вторгался в его жизнь. Я бы не дожил до этого дня… И это не просто красивая метафора – он спас мою жизнь, в самый роковой момент подарив мне надежду и дав понять, что я не один и мне нужно продолжать жить. Ради него. Но это только для меня он – спасение. А я для него?.. Обуза? Может, все было бы проще, гуляй я сейчас между крыш многоэтажек вместе с ветром, растворившись в этом сером, душном городе…

Снова. Снова кошмар. Лучше бы я не засыпал сегодня вовсе. Снова жуткая дрожь и чувство бесповоротной утраты в груди, разрывающее и сдавливающее сердце на малейшие кусочки, запах крови, не отпускающий меня даже наяву, самые затаенные в глубинах души страхи перед глазами…

Душно. Слишком душно. Я подошел к окну и кое-как сумел распахнуть его, глотнув свежего воздуха. Стало немного легче, когда я ощутил призрак свободы и чуть-чуть остыл благодаря ночному ветерку.

Но, как ни странно, на темной улице я заметил знакомые до боли золотые кудри. На спине Саши был рюкзак, сам он беззаботно шел по дороге, видимо, слушая музыку. Глянув на время, я застыл еще сильнее – час ночи, а он на улице?

Он обманул меня…

Жутко напрягшись и пытаясь не впускать в голову никакие мысли, ведь чем дольше я пытался найти причину его поступка, тем сильнее я начинал паниковать и задыхаться, я наскоро оделся и бросился за ним.

Минут через двадцать мы оказались возле какого-то ночного клуба в совершенно незнакомом мне районе. Саша сразу же нырнул в открытую дверь, затерявшись в толпе.

Я сел на лавку возле здания и стал поджидать его, жутко нервничая и пытаясь угомонить бешено бьющееся сердце и успокоить сбитое от поражения и волнения дыхание. Догадки крутились в голове сумасшедшим вихрем, одна больнее другой, и все страшнее и страшнее становилось ожидать объяснения с ним.

Наконец он вышел, только не один, а с какой-то молодой, нетрезвой и совершенно неадекватно повисшей на его плече девушкой, поддерживая ее за талию и что-то нашептывая ей на ухо, немного улыбаясь. С каждым его словом это существо млело все сильнее, а я… А я не верил.

Увидев, как он уходит с ней в сторону жилого квартала, наблюдая его флирт и ее откровенные заигрывания с Сашей, с моим Сашей, я почувствовал, как медленно и болезненно разбивается мое сердце. Это было самым сильным ударом. Я знал, я понимал, что я у него не один, что он любит не только меня, что он успел полюбить свою девушку, но то, что по ночам он занимается блудом с первыми встречными, я представить не мог.

Не выдержав, я кинулся за ними, впрочем, боясь подходить ближе и оказаться замеченным, надеясь на то, что я ошибся. Но они скрылись в одном из подъездов, и железная дверь с глухим грохотом закрылась за их спинами.

Поймав момент, я скользнул следом, когда кто-то из жильцов вошел в дом. Слыша их шаги, пьяный смех этой твари и тихий голос Саши, раздающиеся на лестнице, осторожно, чтобы остаться незамеченным, я проследовал за ними. Не успев совсем немного, я застал лишь захлопнувшуюся буквально передо мной дверь в квартиру девушки.

Долго и мучительно протянулись минуты, что я провел, сидя у стены и впиваясь пальцами в волосы, отсчитывая секунды и прислушиваясь к любым шорохам за дверью. Страшно и больно было представлять, как он целует незнакомую пьяную девчонку, шепчет нежности ей на ухо, обвивает руками податливую талию. Невыносимо было думать о том, как он мог так со мной поступить.

Но вдруг я услышал слабый стон и глухой стук от удара чего-то тяжелого, упавшего на пол, и моментально все затихло снова. Подскочив, я кинулся к двери, но моментально застыл, поняв, что просто не смогу ее вскрыть. Хотел нажать на звонок – не поднялась рука; крикнуть его имя – словно онемел; вызвать полицию – полностью потерял контроль над одеревенелым телом.

Дверь распахнулась сама минут через десять. На пороге появился спокойный, довольный Саша. На одежде – капли крови, но на нем – ни единой царапины. В руках – дымящаяся сигарета.

Но завидев меня, он моментально застыл, явно пребывая в шокированном состоянии и забыв все слова. Сигарета едва не выпала из на миг ослабевших пальцев.

Лимит моих догадок оказался превышен. Я был напуган до безумия и растерян до крайности. Переведя взгляд с испачканной одежды на его глаза, застыв в леденящем ужасе, я едва слышно сумел выжать из себя дрожащим голосом:

– Какого черта?..

Саша резко оказался стоящим почти вплотную ко мне, испуганно озираясь, заткнул мне рот ладонью в перчатке, хранящей странный, жуткий запах железа, и затащил в квартиру, вновь заперевшись уже вместе со мной. Я сам себе казался податливой тряпичной куклой, пребывая в настоящем ужасе, но самое страшное ждало меня за дверью.

Аромат металла стоял невероятно острый. На полу, между комнатой и коридором, лежала та самая девушка. Из глубоко перерезанного горла хлестали последние струйки темной крови, что точно так же стекала с приоткрытых губ. Руки несчастной лежали на ране в последней, жалкой попытке зажать разрез и остановить кровь. Глаза, широко раскрытые в предсмертном страхе, уже казались пустыми, словно стеклянными.

Я вновь обернулся на Сашу. Он нервно курил, порой сверля меня донельзя взволнованным взглядом бегающих из стороны в сторону глаз, выпуская дым чуть чаще, чем нужно. Руки его дрожали, а уголки губ едва подергивались в нервной, неловкой ухмылке. И, в очередной раз кинув на меня будто бы испуганный взгляд, слегка дрогнувшим голосом он произнес:

– Сигарету будешь?