Читать книгу Гибристофилия - Себастьян Рейвен - Страница 2

Да… Это было в тысячу раз хуже страшнейших моих кошмаров… Это было наяву. Я никогда бы не допустил мысли, что Саша… Что он способен на такое. Но самым странным было то, что я все равно остался, согласился на безумную авантюру, снова все оправдал и простил, и сейчас стою в пустой квартире и собираю вещи перед путешествием в неизвестность.

Я до сих пор помню каждое мгновение того страшного дня, каждое его поражение и каждый удар, в мельчайших деталях и подробностях, и сейчас, прокручивая его в голове вновь, пытаясь понять, что же руководило мной, когда я не устоял и сказал «да», я словно проживаю его заново…

– Сигарету будешь? – спросил он меня будто бы совершенно спокойно, но дрогнувший голос, бегающий взгляд и дрожащие руки выдавали его волнение.

Вновь в ужасе глянув на разделяющий нас окровавленный труп, я невнятно пробормотал, жутко путаясь в мыслях:

– Д-да… Боже, что это… Ты… Ты ее убил?!

Он медленно зажег сигарету, протянул мне, а затем и сам выдохнул дым.

– Да.

– Так вот, что ты скрывал… – растерянно произнес я, нервно закурив, – И долго ли ты этим… Занимаешься?

– Три года, – немного помедлив, тихо ответил он.

Меня словно ударило током. Как я мог не замечать этого столько лет?..

– Три года?! Сколько?! Три года ты убиваешь людей?!

Саша снова подался вперед, встревоженно прошептав:

– Не ори. Всего четверых… Пятерых… – потупив взгляд, он закусил губу.

– Всего?! Всего пятерых?! И ты скрывал это от меня?!

Я, кажется, вот-вот впал бы в настоящую панику, смешанную с истерикой, которую я так долго пытался не допустить. Даже глупо… Мой лучший друг… Мой любимый человек… Моя жизнь – убийца… А я переживаю из-за того, что на моих глазах слезы, хотя я так долго боролся со своей душой, усердно взращивая в себе черствость.

Саша стыдливо уставился в пол, переживая все больше, затем отвел взгляд к окну.

– Пожалуйста, не кричи… – едва слышно пробормотал он.

– Как ты до этого дошел?! Зачем?!

Саша судорожно выдохнул:

– Ну, захотелось… И все тут…

– Это не объяснение! – воскликнул я, – Так… – я снова начал пытаться взять себя в руки, – Сначала уйдем отсюда, пока нас не поймали. И тогда ты уже мне все расскажешь. Подробно и по порядку.

– Я не оправдываюсь, – вскинулся он, неопределенно пожав плечами, – Я просто убиваю. И все.

Немного помолчав, я тихо повторил:

– Тогда просто расскажешь.

Вдруг Саша усмехнулся, поднял на меня слегка прищуренный взгляд и с ноткой вызова в голосе спросил:

– А не боишься, что я и тебя прикончу?

Бесспорно, эта фраза из его уст – словно нож в сердце, но, вздрогнув, я сумел сохранить внешнее спокойствие… Относительное, но все же.

– Не боюсь. Я давно мечтаю сдохнуть. И пытаюсь. Буду только благодарен.

Саша фыркнул, снова отвернувшись от меня и отойдя к рюкзаку.

– Подожди, мне нужно переодеться.

– Здесь?! – совсем вылетел я.

Оставив меня без внимания, он снял с себя вещи, испачканные кровью, достав из рюкзака чистые и надев их, закинул одежду на дно сумки и, взяв нож, ушел в другую комнату.

Я снова перевел отрешенный взгляд на тело несчастной девушки. Прислонившись к стене, изо всех сил впиваясь пальцами в предплечья, я пытался осознать происходящее и унять лихорадочную дрожь, пока на кухне слышался шум воды. Видимо, он отмывал от крови нож. Вскоре он вернулся, вытирая мокрые руки белым платком.

– А вообще, хорошо, что ты тут объявился, а то я забыл нож убрать. А я же не вор, – ухмыльнулся он, аккуратно обойдя лужу крови, растекшуюся на полу возле девушки.

Накинув капюшон, он стал тщательно протирать платком все, чего я мог коснуться. Я стоял, молча и отчасти боязливо наблюдая за ним, продолжая обнимать себя руками, пытаясь согреться… Хотя… Я давно понял, что от вечной мерзлоты на душе согреть может только одно – чудо, а оно казалось все дальше и дальше… И теперь, узнав, кто он на самом деле, я понял, что никогда, никогда не согреюсь.

Внезапно Саша в ужасе застыл, едва не выронив платок. Глаза его в страхе от внезапного осознания широко распахнулись, а губы в волнении задрожали:

– Черт… – прошептал он, – Ты же мне всю схему поломал… Тебя ведь наверняка засекли камеры… И как тебя теперь отсюда вывести?! – заметался Саша, – Какой это этаж? Пятый? – он снова чертыхнулся и кинулся к подоконнику, глянув вниз.

– Прыгать мне предлагаешь? – мрачно спросил я.

Он торопливо отмахнулся.

– Ты не прыгнешь. Ох, точно, здесь же есть пожарный выход. Да… Да, он как раз находится с другой стороны от камеры, тебя не заметят. Так, сейчас выходи на лестничную площадку, там есть дверь, справа, за ней лестница. Спускайся вниз… Хотя… Стоп… Нет… Нет-нет-нет… Как раз-таки я пойду через пожарный выход, а ты – через подъезд. По камере будет видно, как ты зашел и вышел. А меня они не засекли изначально… Но… Черт… Ты же заходил… И тебя заметили. Как мне теперь отвести от тебя подозрения?! – чуть ли не в отчаянии воскликнул он, бросив на меня полный страха и переживаний взгляд, – Какой же ты идиот, идиот, идиот! Да!!! Точно! – внезапно засветился он, подбежав ко мне, – Звоним в полицию! Я тебя сейчас ударю, а ты скажешь, что видел, как какой-то подозрительный тип уводил девушку, напрягся, проследовал за ними, а потом застал тут резню, попытался задержать преступника, но тот дал отпор и сбежал.

– Что?! – я был настолько испуган, что совершенно перестал соображать.

– Опишешь какой-нибудь совершенно левый портрет во время допроса… – исступленно, горячо продолжал он, сжав мои кисти.

– Нет!!! Ты никуда не пойдёшь, а я не собираюсь проводить ночь в тюремной камере, как подозреваемый! – паника охватывала меня все сильнее, и я чувствовал, как скоро не сумею бороться с набежавшими на глаза слезами.

– Тогда почему думаю только я один?! – воскликнул он, бросив мои руки и отпрянув, – Как мне тебя, придурка, теперь вывести? Черт… А если разбить камеру? И забрать ее? Как думаешь?

– Да… – рассеянно ответил я, – Давай попробуем…

– Отлично… Подожди… А куда поступает информация с камер? А вдруг это вообще муляж?!

Саша метался по комнате, схватившись за виски и лихорадочно пытаясь что-то придумать. Я даже почувствовал уколы совести за то, что причинил ему столько неудобств, тут же возненавидев себя за них… Я стыжусь перед убийцей за то, что мешаю ему незаметно скрыться с места преступления… Как глупо и смешно, как больно и жалко, господи! Но, как ни странно, я не чувствовал к нему ни малейшего отвращения, ни нотки страха после того, что узнал. Наоборот, меня словно притянуло к нему еще сильнее, скрепило навеки единой и жуткой тайной. И, что еще страннее, я почти не чувствовал жалости к жертве, а, скорее, испытывал досаду. Ведь именно три года назад я потерял его впервые, а вместе с ним и покой, и счастье, и смысл продолжать свою жизнь, а точнее, без него – влачить жалкое существование. И именно три года назад он начал убивать. Не из-за того ли я оказался брошенным? Но почему он сошелся с ней?.. Она знает?.. Нет… Вряд ли. Боже… У моих ног из перерезанной шеи совсем молоденькой девочки до сих пор струится кровь, разливаясь рекой по всей комнате, а я вновь переживаю из-за порушенной любви и мыслю не о том, как нам спастись, а как его вернуть! Мой любимый человек – убийца, а я всерьез считаю это поводом сблизиться и все с ним наладить… И кто из нас еще настоящий маньяк?

Я нервно сглотнул, пытаясь убрать ком в горле, и пробормотал:

– Нет… Информация передается куда-то наверх…

– Черт!!! – воскликнул Саша, взявшись за виски, – Пять дней. Записи хранятся пять дней. Но ее явно хватятся…

– Может, не успеют? – предположил я, но он отмахнулся и продолжил размышлять.

– Есть идея. Там камера с обзором в одну точку… Муляж, не муляж – плевать. Назад она не повернет, и это главное, только если вбок. Мы с тобой выходим через пожарный ход и заклеиваем ей объектив, а там, когда будут искать убийцу, из дома выйдет уже очень много людей. Слушай… А если ты шел за нами следом и как-то попал в подъезд, значит, дверь открыта? Да? Нет, это неважно… Черт. Твое лицо видели. Это очень плохо, – тут его осенило, – А может, ты сейчас выйдешь, позвонишь кому-нибудь… Нет, точно. Зайдешь к кому-нибудь, позвонишь в дверь, спросишь что-нибудь, а потом скажешь, что перепутал квартиру. Выйдешь на улицу, как бы наберешь кого-то, будучи в обзоре камеры, покричишь, мол, перепутал подъезд, и уйдешь. Черт… Но ты же тут уже минут десять стоишь… Хотя… Да. А потом ты пойдешь в другом направлении, завернешь за угол. За тобой выйду я, но в той же одежде, да. Переоденусь. И выйду. Хах, я сделаю подозрительный вид, заверну в другую сторону, где нет камеры… Переоденусь и надушусь, чтобы сбить запах. И встретимся с тобой у клуба.

– Хорошо, – немного подумав, согласился я.

Пока Саша метался в раздумьях, я внимательно следил за ним, пытаясь понять, что же творится на душе такого родного, но теперь совсем чужого мне человека. Я видел, что он по-настоящему нервничает, но лишь потому, что боится за меня. Его равнодушие к только что свершившемуся его же руками страшному преступлению, к удушливому, невыносимому запаху железа и тлена, к мертвому, холодному телу у наших ног, было очевидно – он так же спокойно переступал через труп, как через порог квартиры.

– Саш… – тихо позвал я его.

– Да? – он тут же обернулся.

– Ты совсем не переживаешь?

Он уже переоделся в старую одежду, испачканную кровавыми пятнами, запихав снятое чистое белье в рюкзак.

– Совсем. Вот если тебя поймают, тогда я буду очень переживать.

– Как ты дошел до такого?..

Саша вздохнул:

– Так, все, выходи. Спускайся на этаж ниже и звони в дверь. Придумай что-нибудь… Мол, друг сказал этот адрес, видно, перепутал.

– Хорошо, – раздраженный очередным увиливанием от ответа, процедил я и, немного помявшись, вышел.

Я сделал все, как он сказал. Конечно, мне прилетело за то, что тревожу людей в час ночи, но зато мое алиби было обеспечено. Боже, будто я преступник… Хотя, сокрытие убийцы тоже является правонарушением и уголовно наказуемо. Я теперь сообщник…

Минут через десять я, втайне боясь, что Саша не придет, ждал его у того самого клуба. Мои опасения, к счастью, не подтвердились – вскоре он показался на горизонте совершенно довольный, как кот, и спокойный.

– Звонил перед подъездом? Психовал? – спросил он меня.

Я молча кивнул, сверля его внимательным взглядом.

Саша облегченно выдохнул.

– Отлично. Неужели мы справились? И все равно… Ты придурок!

– Я увидел тебя с какой-то бабой, – тут же взъелся я, – Мало того, что ты соврал мне… Заметь, я все-таки не параноик!

– Идем, я уже знаю путь без камер, – вновь оставил он мои слова без внимания.

– Ну, так вот, – пошел я за ним, – Мало того, что ты обманул меня, так еще и собрался мне изменить! А тут… Даже не знаю, что лучше. По крайней мере, я счастлив, что ты почти верен мне, – горько ухмыльнулся я.

– Боже, серьезно?! – вылетел Саша и удивленно посмотрел на меня, – Я убиваю людей, а тебя волнует, сплю я с ними или нет? Вот это приоритеты…

– Меня радует, что ты с ними не спишь, – нервно рассмеялся я, – И вообще, между прочим, у меня шок… А еще… Я видел это в кошмарах. Несколько раз, – едва сумел я выдавить из себя, потупив взгляд.

– Значит, твой мозг замечал это, – пожал он плечами, – А ты значения не придавал, отрицал. В общем, надел розовые очки.

Меня до жути разозлили его последние слова. Я резко остановился.

– Мне тебе врезать?!

– Ну, попробуй, – усмехнулся он с сарказмом.

– Наглая морда, – процедил я, продолжив путь.

Саша уверенно шел по каким-то дебрям и переулкам, явно заранее выучив дорогу. Не вынеся гнетущего молчания, и, честно, насторожившись в один момент, я мрачно спросил:

– Куда мы идем?

– Домой, – коротко отозвался Саша.

– Пошли ко мне? Я не думаю, что мне сейчас стоит оставаться в одиночестве, – вздохнул я.

– Нет. Мы оба идем ко мне.

– К тебе даже лучше, – ухмыльнулся я.

А через полчаса мы уже зашли в Сашину квартиру.

Он первым делом сжег перчатки, расплавив их и выкинув, снял с себя окровавленную одежду и бросил в стирку. Я же стоял на кухне, заваривая нам чай, хотя мои руки тряслись так, что больше кипятка попало на стол, чем в кружки. Черт… Только не сейчас. Только не снова…

Услышав Сашины шаги, я обернулся. Он вышел с растрепанными, мокрыми после душа волосами, оставшись в одних джинсах, обнажив торс. Пройдя на другой конец темной кухни, он вальяжно упал за барную стойку. Я поставил ему чай, правда, из-за неуемной дрожи немного разлив его на стол.

– Спасибо, – он взял свою чашку и осторожно отпил из нее, – Итак, ты явно хочешь со мной поговорить.

– Да, – серьезно подтвердил я, – Расскажи мне все. Как и когда это началось? Ты… Ты поэтому меня бросил?

Он склонил голову набок, задумчиво протянув:

– М-м-м, давай по порядку. Смотри: мне тринадцать, и я ловлю триггер, начав все осознавать. И понимаю, что меня, маленького мальчика… Ну, ты знаешь. Конечно, мою психику это очень пошатнуло. А затем… Мне пятнадцать. И вот свершается очередное происшествие подобного рода, и… И меня это добило. Ну, ты помнишь, каким я тогда был. И… Я шел тогда один, с курсов, по пустому парку. А там был какой-то парень, который пристал ко мне. Ты ведь помнишь, что я ношу в кармане? Тычковый нож… Как ты думаешь, что я сделал?

– И ты не смог остановиться после этого? – тихо задал я вопрос.

– Хах, ты знаешь мою тягу к маньякам. Я изучал, изучал, изучал, изучал… Я постоянно думал над этим. Черт, да я был поглощен этой идеей! И тогда я был на срыве. Я воткнул нож ему в глотку… Он был тупой, так что резать шею было тяжело. Ох, спасибо биологии, хоть в чем-то она помогла – знал, куда бить, – он задумчиво закусил губу, полностью погрузившись в воспоминания, и в упоении зашептал, – Я видел, как он задыхался… Захлебывался собственной кровью…

Подумав, я прервал его размышления, пока это не зашло слишком далеко. Да и… Было довольно больно слышать это…

– Саш, помнишь, я подрабатывал?.. Ну… Мы там хотели… Но… Может… Лучше я оплачу тебе психиатра?

Он отрицательно покачал головой, продолжая в исступлении, с улыбкой, немного напоминающей транс, говорить:

– Я не больной. Я нормальный. Черт, я получил такой кайф… Такую разрядку… Я просто в нечеловеческой эйфории наблюдал, как он не хотел умирать, как пытался бороться за жизнь…

– Саша, нет. Это не нормально! – вновь попытался я его прервать.

– Звать на помощь…

– Послушай, тебе нужно обратиться к специалистам!

– Как в его глазах терялась надежда…

– Ты ведь даже не осознаешь, что ты… Что тебе помощь нужна!

– Мне не нужна помощь, – раздраженно выдохнул он, наконец посмотрев на меня.

– А если ты не удержишься снова и убьешь кого-то, кто тебе дорог?! – немного повысил я испуганный, дрожащий голос, – Ты ведь просто не сможешь с этим жить, Саш! Любой маньяк тебе скажет, что он нормальный!

Саша резко, со всей силы ударил по столу, уставившись на меня взбешенным взглядом, и процедил:

– Я не любой маньяк.

Я вздрогнул и невольно подался назад, испугавшись резкого стука, но не его, нет. Я с ужасом понял, что совершенно его не боюсь… Я боюсь за него.

– Тем более, у меня есть правила, – немного остыл Саша.

– Какие же? Не трогать семью и друзей? – мрачно спросил я, – Так раньше ты просто не убивал. Будто ты сумеешь сдержать себя в руках. Уверен, что не сорвешься?

Саша закатил глаза.

– Первое – никогда не убивать знакомых. И их знакомых тоже. Второе – никогда не использовать свое оружие. В тот, первый раз, я совершил ошибку. Третье – никогда не применять огнестрел. Четвертое – заранее вычислить маршрут с минимальным количеством камер, (а лучше – вообще без них), начиная от клуба, где нахожу жертву. Также переодеваться после дела, глушить запахи разными духами, делать большие перерывы, не выбирать похожих жертв, чтобы не посчитали серийным убийцей.

– Саша, это нужно прекращать, – упрямо твердил я, – Это слишком опасно, ты не понимаешь?

– Я все продумываю и просчитываю. Тем более, вся наша полиция и остальные службы не особенно усердствуют в поисках виновных.

– Да мне плевать. Одного я тебя больше никуда не отпущу. Слышишь? Никогда.

Он вдруг рассмеялся.

– Слава, Слава. Ты думаешь, ты мне указ? Ты – мой друг, мой парень, но ты давно уже не имеешь надо мной власти. Я сам себе теперь авторитет, – он пожал плечами и снова продолжил пить чай…

Я вздрогнул от внезапной боли в грудной клетке и с громким стуком поставил чашку на стол.

– Ты серьезно не понимаешь? Или просто не хочешь понимать? – срывающимся голосом начал говорить я, пытаясь держать себя в руках изо всех сил, – Я переживаю за тебя. Я волнуюсь за тебя. И я вижу, что тебе нужна помощь. Я очень сильно за тебя боюсь, ведь, если ты можешь себе это представить, ты для меня не сухое, бессмысленное нечто под названием «друг-парень», в котором не кроется ни капли чувств, ничего. Я так боюсь за тебя потому, что люблю. Я не претендую быть твоим авторитетом или указом, я просто хочу, чтобы ты хотя бы пытался ко мне прислушиваться, и чтобы ты хотя бы один раз показал мне, что я для тебя важен. А если важен я, то важны и мое волнение, и мои чувства.

Саша закатил глаза и откинулся на спинку стула, а я собрал всю свою решительность и твердо продолжил:

– Если же нет, так скажи мне это уже и не держи меня больше. Не издевайся надо мной. Я просто встану и уйду.

После последних слов он встрепенулся и, начав мелко дрожать от неизвестных мне, увы, чувств, забурливших вдруг в душе, зашипел:

– Только попробуй, я тебе рот зашью. Свяжу и зашью, – он злобно взглянул на меня, и я понял… Я просто слишком много знаю теперь, – И ты не дослушал. Да, я убил в тот раз. Прошло полгода, но эта жажда не ушла, напротив, она росла и росла, заполоняя меня все сильнее с каждым чертовым днем. Я продумал все гораздо лучше и сделал это уже намеренно. И так повторялось раз в очень длинные промежутки. Сначала третья, затем четвертая. Сегодня моя пятая. Но… Я уже полгода… Вижу один и тот же кошмар.

Я поднял на него максимально мрачный взгляд, вспомнив, как год назад, узнав о моей долгой череде ночных пыток, впрочем, не прекратившейся до сих пор, он долго убеждал меня в том, что это простая психосоматика. Саша же, уставившись в пол, продолжал:

– Этот чертов сон, который я никак не могу забыть… Мой личный кошмар и мое личное доказательство того, что я еще имею сострадание… Два кудрявых каштановых хвостика, серо-зеленые глаза, милые ямочки. Красивое летнее платьице и легкие босоножки. Она шла вдоль осенней пустынной улицы, катая перед собой тележку с детскими игрушками – плюшевым мишкой и куклой. Шла, оглядываясь по сторонам и ненароком заглядывая в окна, но каждое из них было завешено шторой. И лишь ветер, трепавший пожелтевшую листву, хоть как-то нарушал страшную тишину. Но вот она прошла мимо одного из домов, такого черного из-за сгнивших досок. Он отличался от других своей особой мрачностью. Остановившись возле него, девочка с интересом окинула строение взглядом, а после поднялась по ступенькам к ветхой двери. Она постучала, но в ответ была лишь тишина. Девочка пожала плечами и начала спускаться, но, стоя на последней ступени, она услышала скрип открывающейся двери. Обернувшись, она прошла туда и оказалась в комнате, полной разных музыкальных шкатулок, гирлянд и плакатов из цирка. Девочка радостно оглядывалась вокруг, пока не заметила клоуна, сидящего на кресле. Он улыбнулся ей и показал фокус. Девочка звонко рассмеялась, а клоун вытянул вперед руку с указательным пальцем, поднятым вверх, словно прося подождать. Она замерла в предвкушении нового фокуса. Клоун достал игрушечный пистолет и навел его на улыбающуюся девочку. Она посмотрела на него, а потом перевела взгляд обратно на фокусника. Но леденящий ужас парализовал её. Веселая улыбка клоуна, его добрые глаза… В один миг все это стало казаться ей жуткой ухмылкой и холодным, жестоким, безжалостным взглядом. Она вновь взглянула на пистолет. Она понимала, что он настоящий и лишь сделан в виде игрушки. А со звуком заводящегося щелчка у нее на глаза навернулись слезы. Она понимала, что это конец, и… И лишь птицы разлетелись с веток от звука безжалостного выстрела. Я помню, как проснулся, рывком сев в постели… Помню, как из моих глаз текли слезы… Я не знал, кто эта девочка, но чувствовал, будто знал ее всю жизнь. Я… Я так хотел ее спасти. Мне было страшно и больно от этой безысходности… Прошло столько времени, а я помню каждую мелочь, каждую деталь, и снова и снова вижу во сне глаза этой малышки, полные слез и страха… – он закусил губу, видимо, и сам сдерживая внутри слезы.

– Навязчивый кошмар? – участливо спросил я, накрыв его ладонь своей, – И как он связан с убийствами?

– Не знаю… Навязчивый. Каждую ночь. И я… Я хочу найти ее.

– Черт, что?! – совершенно выпал я из жизни.

– Я могу объяснить все, но не ее, понимаешь? Откуда, черт возьми, я знаю, как ее зовут? Алиса… Её имя – Алиса.

Я раздраженно уставился в стену, больше даже не пытаясь унять дрожь.

– Может, это навязчивая идея, – вздохнул Саша, расстроенно прикусив губу, – Но я не могу от нее избавиться. Никак. Поэтому я… После экзамена я собрался путешествовать. Буквально полтора месяца.

Я думал, что уже ничего не сможет меня удивить, но это… Господи, он правда собрался уехать так надолго, ничего мне не сказав?.. Как он мог?

– Хотел сделать круг по разным городам… – он немного виновато опустил взгляд в стол, – Я хочу найти ее… А вдруг найду? Или эту историю, или ее саму?

– И что ты собираешься делать, если найдешь? – мрачно спросил я.

– Пойму, что это для меня значит.

Псих… Мой любимый человек – псих… Я тихо сказал:

– И, конечно, ты поедешь один.

– Да. Я весь год работал и копил, а ты… Хотел бы со мной, зная… Это? – Саша повернулся к стене, к узору из зеркал, задумчиво окинув искаженное отражение взглядом и судорожно выдохнул.

– Да, – даже отчасти холодно ответил я, – Только ты этого не хочешь. Саш… Серьезно, я… Я устал, – я убито поднял на него глаза.

– В какой-то мере очень хочу. Черт, ты правда дорог мне… Не будь ты мне дорог, ты был бы уже трупом. Там, рядом с ней.

Я резко встал, отошел к окну, оперевшись локтями на подоконник и уронив голову на руки, непроизвольно сжав волосы в кулак до ноющей, но терпимой боли, пытаясь заглушить другую, невыносимую, в сердце.

– Слав, прости меня, – рассеянно, взволнованно забормотал он, – Я… Просто… Я чертов психопат… Я просто поехал крышей… Но дороги назад уже нет.

– Я не виню тебя в этом. В этих убийствах, в Алисе, – прошептал я, все больше и больше себя ненавидя, – Я… Я поеду с тобой. И я последний раз попытаюсь все исправить.

– Слав… Не отворачивайся от меня, – продолжал он, видимо, сильно испугавшись моей реакции, – Я… Я больше не буду убивать.

Я ухмыльнулся:

– Ты опять меня не понял. Но, хорошо, если ты мне обещаешь. Может, эти полтора месяца пойдут нам на пользу. Так долго… Вдвоем. Это должно помочь. И тебе – не убивать, разобраться в себе, и мне – развеяться и прийти в себя. И нам – все наладить. Только… Только я не верю тебе, – едва слышно добавил я.

Так резко из жестокого равнодушного маньяка он стал беспомощным нежным мальчиком, умоляющим меня остаться и помочь ему… Когда он понял, что я готов уйти. Словно дернули какой-то рычаг, забавно. Искренне ли это, осознанно – я не знал, да и уже не хотел знать. Я устал…

– Нет, нет, нет! – лихорадочно заговорил он срывающимся голосом, – Я же все тот же, кем и был, я все тот же, Слав. Я тот же Саша, я… Ты правда важен мне, верь мне, верь!

– Так, черт подери, докажи! – немного прикрикнул я.

Саша вдруг поднялся, подошел ко мне, резко развернул меня к себе и осторожно, нежно-нежно поцеловал меня прямо в губы. И я знал, что он ненавидит это, избегает… А он целовал. Долго, ласково, опьяняюще…

– Доказал? – прошептал он, когда кончился воздух.

Я поднял на него мрачный взгляд и молча уткнулся ему в плечо, прижавшись к нему. Только вот больно все равно… Страшно… Странно…

– Идем спать, – вздохнул я, – Предлагаю завтра прогулять первые два урока… Мы слишком устали.

– Хорошо, – согласился он.

И это была, на удивление, первая ночь, в которую меня не мучили кошмары, потому что я провел ее в объятиях любимого человека… Прижимая к себе мирно спящего на моем плече маньяка.

Шло время, близилось к маю, надвигались экзамены. Чтобы хоть как-то снять напряжение, мы втроем собрались у Саши – я, он и Сеня. И, играя в «Монополию», Саня вдруг ненароком обмолвился о нашем путешествии. Арсений тут же оторвался от созерцания рисунков, раскиданных по полу, и заинтересованно глянул на него:

– Путешествие?

Я невероятно напрягся. Нет, я люблю его, как друга, но я слишком надеялся провести это время вдвоем с любимым человеком и наладить наши трещащие по швам отношения… И из-за глупой ошибки Саши все пошло крахом. Или это было намеренно?..

– Мечты, мечты… – вздохнул я, но, видимо, было уже поздно.

– Та-ак, – задорно и по-заговорщически протянул Сеня, хрустнув пальцами и уперевшись руками в бока, – Рассказывайте!

Он резко оказался чуть ли не вплотную к нашим лицам, переводя заинтересованный взгляд с одного на другого и явно требуя объяснений.

– Да мы мечтаем как-нибудь попутешествовать, но из-за родителей ничего не выйдет, – грустно ответил я.

– Черт, кому вы врете? – воскликнул он, – По вам же видно, что все уже давно запланировано! Рассказывайте! Нет! Я уже с вами!

– В несуществующее путешествие? – хмыкнул я.

– Все уже решено! – твердо отозвался Сеня, – Мы едем путешествовать! У меня и накопления есть…

Саша искренне старался молчать все это время, пытаясь сдержать смех, но на этих словах его прорвало так, что он даже чаем поперхнулся.

– Хорошо, тогда, как закончим с поступлением, в осенние каникулы выберемся куда-нибудь на недельку, – невозмутимо согласился я, но Саша меня перебил:

– Какие каникулы? Мы едем сразу после экзаменов! Смотри, маршрут такой, – обратился он к Сене, а я вдруг почувствовал, что такое настоящее бешенство, – Москва, Великий Новгород, Питер…

Пожалуй, стоит пропустить долгое перечисление городов. Я в тот момент все равно был занят тем, что пытался понять его мотивы. Почему, почему он так упорно избегал времени со мной наедине и почему он продолжал нарушать обещания одно за другим?

– …А затем – обратно в Москву.

– По-моему, очень классно! – в восторге хлопнул в ладоши Сеня, улыбаясь во весь рот, – Давно хотел в Великий Новгород! Ох, я уже сгораю от нетерпения!