Читать книгу Художник и его окружение - Селим Ялкут - Страница 3

Улица начиналась от главной площади города. Сам ее замысел и его реализация, воплощенная в камень, поражала полной неожиданностью. Хоть время шло, и пора было привыкнуть. Но оставался памятен уютный сквер, старые липы, собравшиеся вокруг двухярусной чаши фонтана. Потоки воды переливались через ее волнистый край и падали в бассейн с таким шумом, что разговаривать нужно было громче обычного, почти кричать. Радужное облако обрамляло бьющие в небо струи. Дышалось легко, а в мае от пьянящего аромата сирени кружилась голова. Когда фонтан стихал, громко, на разные голоса начинали петь птицы. Они дождались своего часа и теперь спешили заполнить тишину. Здесь был настоящий оазис. Вокруг фонтана, делая разворот, неуклюже тащились троллейбусы. Они часто теряли штанги, издававшие при падении сухой щелкающий звук, похожий на удар кнута, отгоняющий от водопоя разморенное жарой стадо.

По периметру площади, пропуская горловины разбегающихся в гору улиц, толпились двух- трехэтажные строения, чудом уцелевшие во время минувшей войны. Такова она – трогательная безмятежность провинции с непременными Соки-Воды, парикмахерской, вареничной, Домом одежды с полутемным коридором и запахом пыли, от которого становилось беспокойно в носу и наворачивались на глаза сладкие слезы. Еще Дом учителя с широкой мраморной лестницей под красной дорожкой, ведущей к подножью бронзовотелого вождя, к потокам эфира, струящимся сквозь стеклянный потолок. Неказистая дверь Дома творческих союзов, объединенных в единое целое буфетом с тетей Машей (имя подлинное), отпускающей служителям Муз в долг. А у края главной магистрали, рассекающей площадь, улеглось длинное одноэтажное здание с аскетичным декором и памятной доской в честь славного революционного прошлого…

Снимите шляпы, кепки и шапки! Товарищи, Господа, Панове! Склоните головы! И помолчите!

Ведь ничего не осталось. Прошлое сметено безжалостно и быстро, словно в отместку за собственное упрямство, желание уцелеть вопреки неумолимому, всепоглощающему Хроносу, или историческому материализму, если Хроноса для освидетельствования эпохи недостаточно и приходится быть по-прозекторски точным. Исчез фонтан. Старые липы срезаны за одну ночь и присыпаны выпавшим к утру снегом, чтобы обнаружиться уже весной и быть закатанными под асфальт. На месте исчезнувших особнячков утвердились новые дома средней этажности, однообразного, безликого вида, что называется – ансамбль, будто детишки в одинаковых мундирчиках, взявшись за руки, закружили в хороводе лежащее посреди пространство, переиначили суть и судьбу, и стало оно теперь называться Майдан. Площади суждено было стать рубежом и символом, определившим грань времен, сменивших летаргическое оцепенение на эйфорическую безудержность перемен.

Если бы площадь была внезапно засыпана слоем пепла из вулканического кратера, то, сохранившись через века, как Геркуланум или Помпеи, озадачила бы грядущих исследователей упрямым постоянством человеческих страстей, отдающих свою энергию, свой жар, как раскаленная, вырвавшаяся из земных глубин огненная лава. Для этого было учтено и продумано буквально все. Пространство Форума, где горожане могли встретиться и обсудить насущные дела. Дом средневековой Сеньории (ныне Дворец профсоюзов) – зрелый плод прогресса и демократии. Башня с часами, созывающими бунтарей. Громыхание курантов. Элементы индустриального пейзажа с обнаженными сосудами бездействующих фонтанов в многочисленных кратерах и воронках. Тусклый блеск полированного камня, иссеченного многочисленными лестничками, дорожками и перекатами. Одинокие путники, как вброшенные игральные кости, разлетевшиеся среди вздувшихся пузырей подземного царства, потому что там, внизу под застывшими сводами кипит и гудит, будто в новоявленной кузнице Вулкана, своя жизнь.

Все выглядит очень серьезно и поражает буквальным совпадением исторических примет с нынешней реальностью. Потому неудивительно, когда при случае посреди площади разбили огород, стали выращивать чеснок, поставили курени, а предусмотрительные люди, научившиеся сочетать полезное с приятным, собрались завести мелкую живность для разнообразия товарищеского меню. Все устроилось в лучших традициях архаики и модерна, следующих, по утверждению теоретиков, одно из другого. Так муха из хобота, засунутого под хвост слона, без устали и надежды на избавление повторяет знакомый маршрут. Анекдот – масштабный жанр для сравнения и не должен удивлять. А пока здесь не пожалели усилий, чтобы преобразить прошлое грудами вывернутого камня, метательными машинами, щитами и кастрюлями (вместо касок), сдержавшими вздувшийся до кипения разум.

Когда-то (из воспоминаний о Н. Лескове) всесильный Царь, растроганный местным гостеприимством, спросил, чем он может отблагодарить город. И градоначальники, отринув прозаические потребности в современном водопроводе и канализации, отвечали верноподданическим хором, не хватает только Триумфальной Арки. Именно ее и не хватает. Более ста лет, пережив не только Царя и его горемычную династию, но последующие сюрпризы и подарки истории, длилось ожидание. И вот, наконец, свершилось. В самом углу, на периметре Майдана встала Арка. Сквозь нее нельзя пройти или проехать, невозможно прошагать маршем, парадом или демонстрацией, провести череду пленников с дальних окраин. Даже протиснуться нельзя, потому что дороги сквозь Арку нет. Представьте, нет! А Арка есть! И это не сон, и Арка стоит и будет стоять, даже если открыть зажмуренные от удивления глаза. Она здесь, полная значения и смысла. Над исчезнувшей Вареничной, возрожденной в толще Майдана, в его подземном царстве. Все так же подают здесь вареники с вишнями, творогом (сыром), с мясом и кислой капустой, и все происходящее наверху кажется всего лишь капризом на краю остановленного, опрокинутого в мглистый сумрак времени. Ну, и Бог с ним… И кто там еще…