Читать книгу Монологи. Театр одного актера - Семен Злотников - Страница 3

На заветное место является человек с пейсами. Мгновение стоит молча. Молится. Раскачивается – как свеча на ветру.

Я раб Твой, Господи…

Сколько рабов у Тебя – я из последних…

Все, что Ты делаешь – значит, так надо, все, что Ты скажешь – приму и не буду роптать…

О, воистину, лучше быть самым последним из верующих, чем даже первым среди всякой дряни…

А я так, действительно, думаю: дрянь, кто не верует в Тебя, самая настоящая дрянь…

Молчит. На глазах слезы.

Прости меня, Господи, долго я был слепым, как крот.

Пребывал во мраке и грязи.

Спасибо Тебе, что забрал меня на Святую Землю, где я убедился, что Ты – один Б-г наш – был, есть и будешь, и только Ты Создатель и Правитель всех творений, что Ты один совершал, совершаешь и будешь совершать все деяния, Ты – один, один, один, один…

Молится. Вытирает слезы; мало-помалу успокаивается.

Только Тебе я могу признаться: сначала все было хорошо, а теперь моя жизнь превратилась в кошмар.

Сна нет, кушать не могу.

Даже мне трудно стало сосредоточиться на молитве.

А это уже совсем худо.

Так что, видишь, мне без Тебя не управиться.

Вот как бы так…

Как бы пришел…

Понимаешь…

Я эту женщину до сих пор сильно люблю, но и ненавижу, и уже плохо понимаю, чего больше…

Молчит.

Вчера мы опять крепко ссорились.

Я уходил из дому, отчаянно молился.

Потом, когда я вернулся, она мне кричала обидные стихи:

«Ты на том берегу, я – на этом, а между нами бушует река…»

Ну, такие стихи…

Ну, как бы все понятно, да?

Еще мне кричала, что она даже в страшном ее сне не могла бы представить, что мы с ней до такого доживем.

Мы с ней – до такого…

Я тоже ответил, что я тоже не представлял.

И так мы с ней оба кричали друг другу обидные слова, пока я опять не ушел из дому.

Вот, видишь, хожу по Иерусалиму, молюсь, голову ломаю, чего мне теперь делать?..

Она мне сейчас говорит – что река!

А я вижу, всегда бушевала – и тогда, и теперь, и что у нас не могло получиться по-другому…

Смотри:

Я был Петром, сыном Тимофея,

Она – Юдифью, дочерью Мордехая.

Я был Колпаковым,

Она же носила фамилию Левит – из колена Левит, понимаешь?

Мой дед Никита Иванович ловил в океане рыбу,

А ее мама, тетя Ривка – да пребудет она в мире! – была самой любимой внучкой раввина из Лодзи!

Понятно: кто был я и – кто она?..

Я, несмышленый гой с четырьмя незаконченными классами начальной школы, в старых отцовских штанах с заплатами, рваной тельняшке, ловец некошерной нечисти, без прошлого и будущего – и она! Она!! Она!!!

Заметно, взволнован.

Конечно, она была сильно молодая и я был молодой.

А люди – Ты знаешь – в молодости делают глупости.

Чего я тогда понимал?

Я только глядел на нее всеми глазами и больше ничего, кроме нее, не видел.

Все рядом с нею почему-то делалось маленьким и ненужным.

И я забывал – про друзей, родителей, сестер…

Про время!

Она мне была нужна.

Я чувствовал, я ей был нужен.

Чего бы мы ни делали – или, когда мы сидели и молчали, или бродили по сопкам, или, бывало, уплывали на лодке далеко – мы всегда крепко держались за руки.

Я это так помню…

У него на глазах – и слезы, и он улыбается.

Купалась в источниках голая!

И меня заставляла!

Как ненормальная, хохотала и силой тащила с меня штаны.

Я злился, и тоже смеялся, и держался за них, как мог, двумя руками, но потом отдавал, чтобы не порвала.

Она хохотала еще веселей, и прыгала, и скакала вокруг меня, чтобы поймать за письку…

Счастливо улыбается.

Мы были детьми.

Ей ужасно хотелось, чтобы все у нас было, как в раю.

До змея…

Господи, я, вдруг, подумал: я Тору впервые узнал от нее!

Ну, конечно, она мне читала Тору:

«И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою: ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и станут они одной плотью.