Читать книгу Цвет зла - Серафима Коршунова - Страница 1

Десять. Девять.

— Клара, а я когда вырасту и буду такой же большой как ты, тетя Анна возьмет меня с собой?

— Нет, тупица! Для этого нужно быть достойной!

Господь Всевышний, убереги меня от искушения.

Восемь. Семь.

— Мама! Мама! Клара убила Мистера Штицхена!

Маленькая белокурая девочка, утирая слезы, попутно размазывая сопли по лицу и материнской юбке, надрывно стенала, от чего по венам растекалась злость и самым большим желанием было рассказать, как жалобно скулила шавка, прежде чем ее глотка с хрустом переломилась.

— Не трогала я ее псину! От нее потом блох выводить замучаешься!

Позволь искупить грехи мои.

Шесть. Пять. Четыре.

— Клара, тебе нельзя здесь находиться!

— Но тетя Анна! Я уже взрослая! Я тоже хочу!

— Хочешь? И что ты готова ради этого сделать?

— Я могу сбежать с уроков!

Заливистый, звонкий и совершенно чистый смех, который, при всей своей красоте, никак не тянул присоединиться, врезался в тишину, а после, подхваченный эхом, отправился в путешествие по комнате.

— Отправляйся спать, Клара. Ты не готова.

Обладательница длинных, словно пламя разгорающегося пожара волос, спадающих на хрупкие плечи аккуратными кольцами, развернулась и изящно, ни в коей мере не пошло, словно крадущаяся пантера, раскачивая бедрами, направилась вон.

— Я готова убить! – детский голос сорвался, ударяясь о дерево закрывающейся двери.

Открой глаза мои истине.

Три. Два.

— Клара, а зачем мы сюда пришли? Ты выглядишь грустной! Пошли, я спрятала дома шоколадную конфету, которую папа мне утром дал. Я с тобой поделюсь!

И да благослови мой путь.

Один.

Теплая, отвратительно липкая жидкость стекала по рукам, пачкая новое белоснежное платье из льна с кружевом, которое мама сшила специально на день ее пятнадцатилетия. Тетя сказала, что этот день – главный в ее жизни. Сегодня или никогда.

Аминь.

Звенящую лампами дневного света тишину ванной комнаты, укутанную в облако пара, разорвал всплеск воды и резкий, нервный вдох, который следом за собой повлек еще несколько попыток насытиться драгоценным кислородом. Легкие саднило, а в висках с шумом отдавал неровный ритм сердцебиения. Она быстро нашарила плеер и на всю мощь включила пластинку, которую дал ей доктор Чан. Хватило пары фраз, чтобы сердце вернулось к своему привычному ритму, а мысли… она не могла не думать о доме. Тем более, что наконец, спустя двенадцать лет, ей выдалась возможность вернуться. Если это можно назвать возможностью.

Отель, в котором они остановились, вполне соответствовал духу скверного путешествия в прошлое, в то время как из каждого чайника клубами пара разносится нечто, именуемое новогодним настроением.. Чугунная, ледяная ванная с облезшей эмалью, которая, сколько бы горячей воды ее ни наполняло, не желала нагреваться. Зеркало с паутиной трещин, по-видимому, оставленных посетителем, не слишком довольным увиденным.

Признаться честно, девушка его понимала и, если бы не долгие годы психотерапии, с размаху бы влепила еще один удар, прямо в тощее отражение. Угораздило же ее объединить в себе самые неудачные черты от каждого из родственников. Вздернутый, заостренный нос, вкупе с бесцветно-серыми волосами – подарок от бабушки по линии отца, делали ее похожей, точь-в-точь завсегдатаи этой ночлежки, на мерзкую крысу. Высокий рост, от дедушки по линии отца, и болезненная худоба – по линии матери, вместе с привычкой сутулостью, дополняли, или даже становились вишенкой на образе до того комичном, что впору было писать роман-трагедию. Жаль, в наше время уже трудно удивить читателя жизнью психически неуравновешенного программиста, без перспективы на любовь сексуального директора с латинскими корнями. В жизни Клары был лишь один мужчина – невысокий, полноватый азиат-зануда в костюме тройке, желавший ее раздеть лишь ментально и не чаще, чем два раза в неделю, на сеансах, за которые она платила.

К слову, именно он, когда Клара поделилась, что их семейный особняк теперь принадлежит городскому совету и в нем разместили невозможно пафосный и безвкусный отель, предложил наведаться и провести там уикэнд. «Похоронить призраков прошлого, связанных с этим местом, чтобы, наконец, отпустить». Или, по крайней мере, таким был смысл, ведь доктор никогда не брал в расчет неосведомленность пациентки и нещадно сыпал терминологией, вперемешку с латынью. Последнюю он вообще использовал, пожалуй, чаще чем следовало бы. Когда девушка пыталась, устав от монологов, вывести доктора Чана на разговор, он многозначительно вглядывался в репродукцию Ван Гога, с которой, в ответ, на него смотрел уставший череп с сигаретой, зажатой между зубов, и изрекал красиво-звучащую, неприводимую ересь.

Данное утверждение, для девушки, было несомненно и неоспоримо. Однажды Клара записала тайком их разговор и, воспользовавшись переводчиком дома, попыталась выяснить, о чем именно ей твердит занудный мозгоправ.

Homines quo plura habent, eo cupiunt ampliora*

В оригинале, а особенно в исполнении доктора, фраза звучала так, словно в ней, по меньшей мере, таился секрет смысла жизни и ключ к карте ведущей в Рай. Но сколько бы она ни мучила бедный компьютер, перевод не собирался из отдельных слов в сколько-то связное предложение а потому девушка прекратила попытки вникнуть, а после и завести разговор с мужчиной. Каждый вторник до работы, и каждую пятницу после, вот уже пять лет, она приходила к нему на прием и вспоминала детство, либо, что происходило куда чаще, рассказывала об унылых рабочих буднях и коварных подлянках от пожилой любительницы чеснока и газированных напитков из бухгалтерии.

До того, как они познакомились с Лео Чаном, на тот момент только начинавшим свою практику, ее психотерапевтом был старик Шендерович, после приемов у которого, а их за семь лет было чересчур много, ей не только не становилось лучше, но даже наоборот. В клинике логично предположили, что его работа не увенчалась успехом лишь после того, как она третий раз загремела в больницу после неудавшейся попытки… а впрочем, все что не делается – к лучшему.

Сейчас она научилась глушить голоса в своей голове. Сейчас она возвращается в место, где когда-то родилась, чтобы похоронить своего главного призрака. А дальше – дело за малым. Простить.

Спокойный голос, льющийся из динамика, развеивал все мысли, все беды и печали. Клара закрыла глаза, кутаясь в тонкое, синтетическое одеяло, которое вряд ли помогло бы ей спастись от колючего декабрьского ветра, вместе со снегом задувавшего в щель разбитого окна. До будильника, возвещавшего подъем и продолжение пути, оставалось меньше двух часов и нужно было хотя бы попытаться уснуть.

***

Одного короткого стука хватило, чтобы дремавшая до того девушка резко вскочила с кровати, пугливо озираясь по сторонам.

– Кто там?

– Наш трансфер уже прибыл. – глубокий и низкий мужской голос спокойно преодолел разделявшую их дверь. Услышав его, Клара почти мгновенно успокоилась,

– Так рано?

– Я попросил сделать кофе и завернуть пару бутербродов. По-видимому, в особняке мы окажемся не раньше ужина.

Послышались удаляющиеся шаги. Доктор, хоть и впервые был гостем этого проклятого места, оказался прав. На машине, в любой другой точке мира, они преодолели бы это расстояние за пару часов. Но не здесь. Впереди их ждал долгий и мучительный путь сквозь топи.

Трудно было представить кому в здравом уме придет идея открывать отель, и уж тем более элитный, в такой глуши. Цены на номера казались и впрямь неподъемными. За две ночи Кларе пришлось расстаться с почти месячным жалованием. Благо Лео посчитал своим долгом не только сопровождать девушку, но и оплатить свое проживание самостоятельно. Он назвал это рабочим отпуском. Бес его знает зачем рядовому психотерапевту, чья роль не выходила за границы внимательного изучения травмирующих событий далекого прошлого, тратить свой отпуск и свои кровно-заработанные на столь абсурдное путешествие, но выпытать даже кроху информации было бы невозможным. Если уж говорить предельно честно, то Клара была несказанно рада компании.

Когда месяц назад девушка вернулась домой раньше обычного и решила изучить идеи на первый за долгие годы отпуск, последнее, что она ожидала от туроператора – это пара фотографий ее родного дома с весьма неправдоподобным описанием.

«Ищете спокойствие и уединение? Устали от шумных городских тусовок? Тогда отель-пансион «Замок у озера» то, что вам необходимо. Посреди густого, реликтового леса, простирающегося на десятки километров вокруг, вы сможете познать наслаждение единения с природой. В то же время сам отель – представитель неоготической архитектуры, является настоящим музеем, стены которого таят в себе невероятные произведения живописи и скульптуры.

В проживание входит трехразовое питание. Со стоимостью услуг, предоставляемых отелем, вы можете ознакомиться на нашем сайте».

Особняк Фаворлейк, принадлежавший ее семье с незапамятных времен, действительно был редким памятником, дожившем до наших дней и не утратившем своего лоска. Хотя, по-видимому, новые владельцы сменили не только имя, но и произвели полноценный ребрендинг, оставив нетронутым лишь стены.

Первым желанием было скрыть объявление, как она и сделала. Но что-то внутри, какая-то давно забытая тоска, которую много лет назад поглотил слепой ужас, не позволила стереть его насовсем.

Прошло слишком много времени. Она гасила воспоминания о доме, где знала каждый потаенный уголок, каждую трещину, каждую лазейку. Она не вспоминала вечно занятого отца, который несмотря на это всегда находил время, чтобы прийти в ее комнату. Даже когда она кричала, что уже слишком взрослая, Евгений садился на край кровати и начинал рассказывать очередную невероятную историю, а после, с нежностью, трепал по голове, целовал в нос и уходил, оставляя за собой пустоту и аромат одеколона. Она на корню гасила любые воспоминания о матери, белоснежные волосы которой всегда пахли сдобой, а на румяном лице отражалась смешная гримаса, когда она придумывала новое приключение для них с сестрой. Она сделала все, чтобы навсегда стереть из памяти любую мелочь, которая связывала ее с сестрой.

Спустя еще несколько дней, расправившись с очередным скучным заданием, Клара написала быстрое сообщение шефу, прикрепляя к нему законченную версию кода, и запустила очистку. На часах было без четверти шесть, а значит к доктору Чану она планировала опоздать как минимум на половину сеанса. Лео имел дурную привычку, когда она задерживалась хоть на минуту, всем своим видом показывать то, как он в ней разочарован. Однако, куда более худшим правонарушением в его внутреннем кодексе, который занял бы всю память на ее флешке, реши девушка ознакомиться с ним, считалось: в последний момент отменить сеанс вообще.

Чтобы избежать, или хотя бы минимизировать последствия проступка, Клара поспешила зайти с козырей, вывалив с самого порога на него историю об отеле. Она готовилась к очередному «типичному» сеансу, когда док спросит о чувствах, которые в ней пробудила эта новость, а она поведает о смятении и странной пустоте там, где раньше был страх и стыд.

– На какие дни вы забронировали номер?

– Что?

– Я не могу вас отпустить в такое путешествие в одиночку, так что мне хотелось бы понимать на какие дни нужно будет взять отгулы.

– Но я не бронировала.

– Почему?

И это почему было таким странным, в интонации сквозило что-то далекое, словно ребенок, которые спросил «почему трава зеленая» и ты не знаешь, что ответить. Хотя, конечно, было миллион версий. Но все они так и остались висеть обрывками предположений в сознании, пытаясь собраться воедино даже когда за окном старого джипа на смену деревенским пейзажам вдоль дороги, начал сгущаться лес.

Вязкая гуща неба укрывала и вплеталась меж заснеженных крон, пока солнечный диск принял решение отстать от путников, понимая, что там, куда они направляются, ему все равно не пробиться сквозь туман. Дорога струилась, извиваясь словно змея, которую скрытый за горизонтом, невидимый заклинатель науськивал, гипнотизировал, подталкивая слиться с занимающейся грозовой тучей.

– Только дождя нам сейчас не хватало, – сплюнул в окно водитель, отрывая путешествующих от собственных мыслей.

– Простите? – Клара вынула наушник, чтобы разобрать слова их проводника, но тот не соизволил повторить, переключаясь на поиск волн радио.

– Кажется, скоро метель сменится ливнем, – прокомментировал доктор Чан, переводя глаза с книги на пациентку.

– А, ну разумеется.

– Это было для вас так очевидно?

– Вроде того.

Лео огляделся по сторонам, в поисках закладки, но та пожелала раствориться в складках пассажирских кресел, вынуждая теперь уже бывшего владельца обходится без нее.

– Клара, полагаю нам стоит обсудить то, что произойдет через пару часов.

Клара нехотя вернула взгляд на собеседника, отгоняя остатки мыслей. Лучше бы он рассказал хоть что-то сам. Ведь они не на приеме. Это просто уикэнд. Ему точно не заплатят, а он даже в поездку умудрился одеться так, словно сейчас они были не на пути в ее родной дом, а случайно оказались в одном такси и едут в клинику.

Таким, до отвратительного правильным, он был всегда. Что бы ни произошло, Леó Чан ни одним мускулом не позволил бы себе выдать, что это не являлось его основным планом.

Тридцатипятилетний врач психотерапевт, кандидат наук, по праву, в свое время, считавшийся самым успешным и, возможно, даже гениальным студентом. Он родился, кажется, в небольшой провинции то ли Китая, то ли Вьетнама, но в действительности лишь небольшая папка с документами, которая хранилась в клинике при институте психоанализа, могла создать иллюзию истории его жизни. Однажды в палату, где проходила реабилитацию Клара, вошел мужчина в строгом классическом костюме – тройке из-под пиджака которого выглядывал ворот водолазки, и начищенных до блеска туфлях. Непроницаемо черные глаза, глядя поверх съехавших на кончик носа очков, оценили обстановку палаты, а после и саму пациентку. Все в нем, от образа до движений, было совершенным. Если, конечно, можно было представить на его месте идеально запрограммированного робота, то никому и в голову не пришло бы анализировать поведение доктора Чана, считая это частью большого, грандиозного плана талантливого инженера. Но Лео был, по крайней мере если рассуждать логически, забыв те фантастические фильмы, которые девушка любила смотреть, оставаясь один на один с собой, самым настоящим, живым человеком. Клара в тот день подумала, что если при помощи сантиметровой ленты измерить длину его шага, то каждый последующий, вплоть до миллиметра, будет соответствовать тому же значению. Из общей картины выбивались лишь волосы, цвета жареного каштана, не желавшие хоть как-то соответствовать образу непогрешимой идеальности владельца, торча в разные стороны и, то и дело, падая непослушными прядями на лоб и перекрывая обзор.

Каждый раз, в моменты, когда Кларе доводилось стоять возле «любимого» доктора, а в особенности, если при этом рядом был еще хотя бы один человек, она тут же расправляла плечи и старалась как можно сильнее вытянуть шею, чтобы разница в их росте была еще более ощутимой.

Вот и сейчас несмотря на то, что водитель старался всеми силами игнорировать их присутствие, девушка вытянулась на пассажирском сидении, отчего была похожа на прилежную студентку, которая ждет шанс показать себя. На каждой кочке, а с момента как закончилась дорога и они въехали в лес, таковые встречались очень и очень часто, Клара уверенно пыталась пробить макушкой крышу автомобиля.

– А что насчет воспоминаний?

– Мне кажется, док, я рассказала вам больше историй из своей жизни, чем их было в действительности.

– Вы рассказываете их не мне, Клара. Я лишь помогаю искать в них ответы.

– Допустим. Но мне было очень и очень мало лет, когда я… когда меня отправили в академию. Большая часть либо домыслы, либо разыгравшееся детское воображение.

– Какое место вы покажете мне первым делом, когда мы окажемся на месте?

Клара в очередной раз дернулась, потирая ушибленную голову. В этот раз удар был сильнее прежних, так что даже угрюмый водитель пожалел девушку сбавляя скорость.

– А что вы хотели бы увидеть? Судя по описанию, в доме оборудовали музей. Вы, вроде, любитель живописи.

– Я обязательно оценю коллекцию, но мой вопрос был не об этом. Какое место в ВАШЕМ доме вы покажете мне первым делом?

Девушка поджала и без того тонкие губы, попутно морща нос и щуря глаза, будто бы пытаясь разглядеть между деревьев то самое место.

– Папину библиотеку. – Задумчиво протянула она, но тут же встрепенулась и вернула своему голосу прежние, легкомысленные ноты. —Хотя, я почти уверенна, что от нее ничего не осталось. Папа и на минуту не расстался бы ни с одной из своих книг.

– Вы часто в ней бывали, когда жили в особняке?

Послышался хриплый, слегка надрывный, но отнюдь не веселый смешок.

– Библиотека – это папино логово. У всех в доме было такое. И никому нельзя было туда ходить без приглашения. Я всего раз попала внутрь…

Девочка кралась по коридору, озираясь и прислушиваясь к каждому шороху. Время близилось к полуночи, но это был тот редкий случай, когда солнце, в обход традиции, не только не избегало пустошь, но и предпочитало остаться на всю ночь, знаменующий начало весны.

Десятилетняя Клара, стараясь не дышать, обогнула западное крыло и уже было ступила на одну из ступеней лестницы, ведущей к выходу, как краем глаза заметила движение в одной из восточных башен. Если бы еще, буквально, пару секунд назад она не слышала голос отца в родительской спальне, то так бы и прошла вперед, игнорируя данное событие. Но она слышала.

Еще долю секунды она стояла, балансируя на одной ноге, а после рванула в восточное крыло.

С трудом вписываясь в повороты она пронеслась по коридору, остановившись лишь возле винтовой лестнице, которая вела прямиком в библиотеку.

Над головой раздались шаги. Преодолев несколько ступеней, девочка нерешительно толкнула дверцу, расположенную прямо под потолком, все еще надеясь, что та окажется заперта, но она без труда поддалась, пропуская гостью в недра до того недоступного ей пространства.

Верхний ярус башни, в котором она оказалась, занимали лишь пара полок, за исключением одной, пустовавших. Основная коллекция книг начиналась ниже, расположенная по периметру комнаты – колодца, на дне которого, в самом центре, сквозь бетонное покрытие пробилось дерево с необычными, обрамленными красным по краям, резными листьями.

Пол, а точнее было бы сказать широкие, выступающие на метр дальше остальных полки, служащие полом, имели небольшие разрывы, под которыми располагались маленькие лесенки, ведущие на следующий ярус.

Но все великолепие этого места блекло на фоне расписного потолка, в точности копировавшего звездное небо.

Клара так бы и осталась любоваться увиденным, не двигаясь с места, если бы не топот прямо за спиной. Она резко обернулась, обнаруживая там младшую сестру, которая только взобралась на ее уровень и грозилась сбить девочку, не желая тормозить.

– Ты как здесь очутилась? – полушепотом накинулась на малышку Клара, но та лишь расхохоталась, принимая страх сестры за игру.

– Ты вода! – шлепнула ее по руке девочка и принялась убегать, то и дело рискуя свалиться с края.

– А ну иди сюда, кому сказала! Папа тебя убьет!

– Кажется, правило касается не только ее.

Из приоткрытой двери, поднимаясь все выше и открывая себя незваным гостям, появился отец.

– Он тогда ужасно разозлился. Несколько дней со мной не разговаривал. Так и не поверил, что это Алиса привела меня в библиотеку, а не наоборот.

– И вы считаете, что отец наказал вас незаслуженно? – поинтересовался доктор, дослушав рассказ.

– Сейчас я, думая правильнее было бы пойти к отцу и сказать, что видела кого-то в библиотеке. Но тогда…

Клара замолчала, опустив взгляд на свои пальцы, в которых крутила резинку для волос. Ей было стыдно от того, что она рассказала. И хуже было ее предложение посетить башню, ведь она понимала, что папа теперь не сможет ее за это наказать.

– У него книга была, – тихо, себе поднос, продолжила девушка, стараясь глушить подступившие слезы, – я ее не видела никогда, но она, кажется, была очень ценной. А в тот день она пропала. Может Алиса ее куда переложила. Ей всего пять было, так что могла. А потом забыла. А может папа сам куда-то дел, задумавшись. Вот только обвинили меня. И так никто и не поверил, что я не при чем была.

– А вы знаете, что это была за книга? – голос Лео показался Кларе заинтересованным, но когда она подняла на него взгляд, то на лице не отражалось ничего кроме привычной, сухой эмоции: продолжайте, мне «очень интересно».

– Не знаю. Какая-то жутко-древняя. Вроде как в семье она была не одно поколение. А я видела только те книги, которые мне папа давал, когда мы занимались.

Чан хотел было что-то спросить, но тут голос подал водитель.

– Почти приехали. Сейчас будем объезжать озеро, но вон туда, – он указал на спуск, ведущий к водоему, над котором возвышалась мрачная громада особняка, – вы уже ножками. Портье спустится за чемоданами, а мне там не проехать никак.

– Хорошо! – поблагодарил его доктор.

Как и ожидалось, погода испортилась донельзя. Дождь еще не успел войти в свою полную силу, но уже накрапывал, превращая снег под ногами в хлюпающую, грязную кашу.

Стоило им покинуть автомобиль, как к ним из неоткуда выплыл натужно улыбающийся портье в зеленовато-коричневом костюме. Он принял из рук доктора Чана два чемодана и сказал, чтобы гости следовали за ним, проводя их по скользким, мраморным ступеням на территорию особняка.