Читать книгу Волчица - Серафима - Страница 50

***

Генерал Артемьев пребывал в крайне раздражённом состоянии. Из-за визита этого полковника – весь день пошёл насмарку. Всё же, какой неприятный человек этот Евстафьев. И рапорт у него подозрительный, нет чтобы всё спустить по-тихому, побежал с докладом. Видимо, сильно они там «нарыбачили», а пока рапортов от егерей дождёшься, это – ж, сколько времени пройдёт.

Всё, устал, пора отдыхать. Сейчас бы на отдых, на природу, к костру да с гитарой, да чтобы компания хорошая подобралась. Вот ведь, полковник может себе позволить пользоваться вертолётом в личных целях, а он – генерал, не может. Ему совесть не позволяет, тьфу ты!

Попрощавшись с секретарём, генерал отправился домой. Водитель ждал у крыльца, привык уже, знал, что Артемьев работает допоздна.

– Домой, Алексей Вадимович, или ещё по делам? – спросил водитель.

– Поехали домой, – устало произнёс генерал, – устал я что-то, лучше спать пораньше лягу, потом с документами разберусь.

Машина с тихим шорохом двинулась по ночному городу.

Домой, как хорошо всё-таки звучит это слово, домой – там тепло и уют, радость и покой… Вот только встречать его, кидаясь на шею и целуя в небритые щёки – больше некому. Некому ворчать, что генерал – образец для молодых воинов и обязан быть выбрит, трезв и чист. Уже пять лет, как её нет с ним, пять лет одиноких ночей и холодной постели, пять лет рука на ткани подушки, вместо облака волос, пять лет улыбка с фотографии. Генерал со стоном закрыл глаза. Ниночка, моя хорошая, как мне тебя не хватает, как же так, не уберёг я тебя, не уберёг. С грустными думами Артемьев вышел из машины и отпустив водителя до утра, поднялся в свою квартиру.

Вставив ключ в замок, ожидая, что его ждёт тёмный холл, приготовленный заботливой домработницей остывший ужин в микроволновке и тишина, что «режет» уши, генерал прислонился к косяку двери, как тоскливо, лучше бы он остался на работе.

Тут дверь распахнулась, и ему на шею прыгнуло рыжее взлохмаченное существо с радостными воплями:

– Папочка, папочка – я вернулась!

Артемьев еле удержался на ногах.

– Данка, солнышко ты моё, ты же меня чуть до инфаркта не довела! – обнимая некое подобие пугала, смеялся генерал.

– Па, ты не представляешь, мне столько всего надо тебе рассказать, столько всего! Практика – просто кошмар, жили как в аду, ни душа, ни еды человеческой, вообще чуть не на сеновале спали с коровами по соседству. Па, ты похудел, а ты чего небритый? Па, а ты голодный, а то я уже всё тут съела, а тётя Зоя не знала, что я приеду, не знала, да? Ты тоже забыл? А, нет, это я забыла вам сказать, что отличников раньше от практики реабилитировали! Папочка, а что мы завтра делать будем? А ты завтра на работу, а отпуск у тебя, когда? Ты мне обещал лес и ночную рыбалку, забыл да, забыл?

– Данка, не тарахти ты, как пулемёт, я тебя умоляю. Я чуть со страху не умер, «ураган» ты мой. Ты по-человечески совсем со своими коровами разговаривать разучилась. Сколько раз тебе говорить: «Приличные девушки, из хороших семей говорят медленно, с чувством, толком и расстановкой», а не тарахтят как пулемёты, – пряча довольную улыбку ворчал Артемьев.

– Па, да ты что! Я и так медленно, ты бы «преподов» наших слышал, там вообще кошмар, я ничего не понимаю. А что, в холодильнике пусто, да? И полакомиться нечем, а ты вкусненького не купил, и в магазин не заходил, а пап? А водителя тоже отпустил, а вдруг он далеко ещё не уехал, давай ему позвоним. Пусть приедет, я с ним в магазин съезжу туда и обратно, я мигом, па, а у тебя денежка есть?

Вот, случилось счастье, вернулся рыжий ураган, сейчас всё станет на свои места, точнее перевернётся вверх дном. О, Господи, видела бы ты Нина, что выросло из этого маленького рыжего бесёнка. Как хорошо, что она вернулась, огненное счастье, сейчас опять всё будет кувырком, зато весело. Артемьев, закрыв глаза улыбался своим мыслям, молча достал из кармана кошелёк и мобильный. Тут – же всё куда – то исчезло из его рук, и хлопнула входная дверь. Ребёнок домой вернулся, теперь, ни минуты покоя и тысяча вопросов в минуту. Хорошо, как хорошо Нинуля, что ты мне её подарила, может быть, когда-нибудь она станет более похожа на тебя, хотя вряд – ли, да и так – тоже замечательно.