Читать книгу Школа-173. Часть 1 - Сергей Афанасьев - Страница 4

В это время старшеклассники мыли коридор на втором этаже перемычки, что соединяла первый и второй корпуса. Здесь располагалась учительская, библиотека и кабинет химии. Девочки лениво оттирали от известки стены, крашенные стандартной зеленой краской. Часто и очень тщательно прополаскивали свои тряпки. Черепанов также часто обновлял им воду в ведрах, то и дело поглядывая на молоденькую учительницу, увлеченно работающую в распахнутой учительской – явно из младших классов.

– Ребята! – вдруг обратилась учительница. – Хотите перекусить? Я пирожки с капустой принесла. И термос с чаем.

Шестнадцатилетние девицы, считающие себя очень взрослыми, только покривились этому. А Черепанов, собираясь ляпнуть что-то насмешливое, вдруг столкнулся с ее глазами – неуверено-растерянными – и только улыбнулся.

– Не откажемся! – бодро откликнулся он, радостно потирая руки под удивленные взгляды одноклассников и одноклассниц.

Подошел к маленькой и худенькой учительнице, в глазах которой вспыхнула радость – ну хоть какой-то контакт с учениками! Весело посмотрев на девчонок – те только фыркнули, решив, что тот начнет клеить эту дурочку – Черепанов направился в учительскую.

Первым делом хотел было запереть дверь – в коридоре ведь все свои, если что – и задержат чужих, и его предупредят. Но увидев ее светлый, в детской наивности, взгляд, не стал этого делать, и вместо того, чтобы обнять ее за талию и грубо прижать к себе, как он собирался первоначально сделать, он только сел на стул, глядя, как та поспешно, по-детски, копается в своей сумке, доставая пакеты.

Почему он сейчас так себя повел – он не понял. Наверное, от того, что эта девочка, хотя и учительница, никак не вписывалась в суровую жизнь глухой окраины. И от того, что ему ее стало жалко – такую светлую и искреннюю, еще непонимающую, куда она попала, и с чем ей вскоре придется столкнуться в дальнейшей своей жизни.

Совсем ведь еще дите, – подумал он. – Наивная, жизни не знает. Наверняка только после института. Новое место, новые люди. Все такое незнакомое.

Она быстренько, суетясь, выложила на директорский – единственный чистый – стол пакеты с пирожками, термос и несколько детских чашечек в красный и зеленый горошек.

– Вот пирожки! Еще не совсем остыли! – радостно говорила молоденькая учительница, выставляя бумажный пакет, и Черепанов с сожалением смотрел на нее, вдруг подумав – пропадет же она здесь – придется, наверное, заступаться. И сам удивился такой новой для него мысли. – Я их сама испекла! Почти всю ночь!

Она торопливо выложила пакет и снова раскрыла сумку, выставляя термос и чашки.

– Чай из смородиновых и вишневых листьев! – продолжала радостно тараторить она, раскрывая термос и наливая чай, и Черепанову становилось все более грустно, представляя, как она будет выть и плакать в чьей-то чужой постели. А скорее всего – в своем же классе после уроков, когда в школе никого уже не будет. – Я их сама на даче у мамы с папой собирала и сушила. Вкус – пальчики оближешь! Вы любите травяные чаи?

Она, радостная, обернулась, с надеждой посмотрела на Черепанова, и вдруг осеклась, заметив его совсем не-детский, какой-то мужской, тяжелый, взгляд.

Черепанов поспешно взял себя в руки, улыбнувшись как можно бесхитростнее – так он обычно раньше улыбался в детской комнате милиции, куда попадал более или менее часто, и когда не хотел, чтобы оттуда его отвезли в еще более отдаленное место. Он неловко протянул руки и взял пирожок и чашечку с чаем.

– Вы к нам сразу после института? – вежливо поинтересовался он, прежде чем откусить пирожок, и стараясь говорить как можно дружелюбнее – что давалось ему с трудом, так как давненько он не разговаривал подобным тоном – просто не с кем было, да и не за чем.

Все эти годы шпану помельче надо было постоянно держать в узде – а то накинуться стаей и загрызут. А шпане по-крупнее не дать сесть себе на шею, не дать заделать себя шестеркой.

– Да, – кивнула она. – По распределению. Ваша школа – моя первая в жизни! – как-то восторженно-радостно ответила она.

Черепанов, чувствуя себя почему-то не в своей тарелке, словно обманывал убогого, и сам удивляясь этому, надкусил пирожок.

– Вкусно, – произнес он вполне искренне, так как начинка начиналась сразу же за тестом, а не как в столовских – где-то в середине.

– Спасибо! – радостно кивнула молоденькая учительница. Она сидела как на иголках и ей явно не терпелось что-либо делать – учить детей добру, любви, честности и знаниям, воспитывать их благородными… ну и еще какие-то свершения!

– Вы какой предмет и у кого будете преподавать? – снова вежливо поинтересовался он, откусывая еще один кусочек и заодно состроил рожицу заглянувшей в учительскую старшекласснице.

– Первоклашки! – снова в каком-то возбуждении воскликнула учительница, присев прямо на стол директрисы и взяв пирожок. – Буду учить их уму-разуму. Воспитывать в них честь и достоинство!

И Черепанов снова смутился, но постарался быстренько взять себя в руки – нельзя так распускаться.

– А вас как зовут? – спросил он совершенно невинным тоном, но она почему-то вдруг смутилась, покраснела, зачем-то принялась одергивать юбочку.

– Лена… Елена… Николаевна, – сбивчиво ответила она, глядя куда-то в сторону.

Черепанов только усмехнулся – по отчеству тоже впервые в жизни назвалась, понял он.

– Я, к сожалению, в разряд ваших учеников уже не попаду, как бы я не старался, – улыбнулся он. – Но все равно ведь будем сталкиваться в коридорах. Так что я – Андрей… – Помедлил. – Андрей Васильевич Черепанов, – степенно закончил он.

Взволнованная учительница на это ничего не ответила, отчего-то заволновавшись – наверное, от его совсем не детского взгляда? – так что краснота не сходила с ее лица, и Черепанов, снова усмехнувшись, встал, оставив чай не тронутым.

– Спасибо. Было очень вкусно, – вежливо поблагодарил он и театрально поклонился. – Но надо помогать остальным. Неудобно как-то.

И с этими словами, взяв еще пару пирожков со стола, он неспешно удалился под ее озадаченным взглядом.

– Она же старше тебя на шесть лет? – усмехнулся Кудеев, глядя на Черепанова. Они сидели у Чапая, пили водку.

– Ерунда, – поморщился Череп, привычным движением наполняя граненые стопки. – Нинка вон старше меня на десять, и ничего – зовет время от времени к себе. Заглядываю иногда, естественно… Сам знаешь: х… ровесников не ищет.

Выпили. Закусили.

– Да и молодая она совсем, на самом деле, – добавил он, жуя. – Наивная. Совсем жизни не знает. Мужского члена явно еще и не видела, и, тем более, в руках не держала. Рядом с ней я чувствую себя гораздо старше нее.