Читать книгу Всем сосать! - Сергей Александрович Арьков - Страница 8
Часть первая: Последний из Носфератовых.
7
ОглавлениеУзкий мрачный коридор привел их в большое помещение, в котором, как и в ванной комнате, причудливо сочетались слегка увядшая роскошь и откровенный упадок. Слияние этих крайностей было заметно во всем. Некогда яркие обои, необычайно толстые, и, как позже узнал Вася, тканевые, а не бумажные, потускнели и покрылись пятнами разных цветов. Среди них преобладали коричневый и желтый. Паркет из драгоценного красного дерева местами вздулся, дощечки покрывали царапины и сколы, а некоторые из них вовсе отсутствовали на своих местах. Камин – настоящее произведение искусства, с кованой решеткой неземной красоты, был черен от копоти и напоминал врата в какое-то нехорошее место. Картины на стенах, все как одна представлявшие собой портреты незнакомых Васе людей, едва проглядывались под слоем пыли в палец толщиной.
В центре помещения на полу был расстелен ковер. Когда-то давно, лет сто назад, а то и больше, за эту персидскую поделку наверняка отвалили больше, чем Вася мог даже в теории заработать за девять жизней, будь они опущены ему вместо положенной одной. Теперь же ковер имел жалкий и битый жизнью вид. И моль его ела, и ноги топтали, из-за чего он превратился в блеклую тряпку без намека на ворс.
Старинная мебель была лишь жалкой тенью былой роскоши. В своем первозданном виде стулья и диванчики могли бы озолотить, окажись они на витрине антикварного магазина. Но сейчас едва ли кто-то дал бы за эту исцарапанную и потертую рухлядь больше ломаной пенсии.
Освещалось помещение все теми же масляными лампами, которые неизменно распространяли в воздухе запах гари.
Васю поджидали уже знакомые ему персонажи – худая остроносая женщина и уродливый горбун, с мерзостного лица которого не сходила глупая ухмылка.
– Прошу, – обратился к Васе Иннокентий, и указал тому на один из стульев с высокой спинкой. Вася послушно сел, уронив руки на резные подлокотники. Стул оказался довольно жестким. Вася поерзал на нем ягодицами, но так и не нашел для них удобного положения.
– Прежде всего, – заговорил Иннокентий, – позвольте представить наш коллектив. Мое имя вам уже известно. Я – здешний дворецкий.
Вася исподлобья смотрел на Иннокентия, и помалкивал. Он не понимал, что происходит, не понимал, что с ним сделали и зачем, но кое-что он понимал отлично – ему вообще ни разу не интересно, кто эти трое. Лучше бы старый Иннокентий объяснил за швы на его груди. Вот это Васю очень волновало.
Иннокентий, тем временем, указал на худую женщину в черном платье, полы которого волочились по паркету, а высокий жесткий воротник почти упирался в скрытые волосами уши.
– Это Матильда, наша горничная.
Вася тихо хмыкнул.
– Что, простите? – переспросил Иннокентий.
– Наебать решил? – проворчал Вася. – Думаешь, я не знаю, как выглядят горничные?
– А как выглядят горничные? – вежливо поинтересовался Иннокентий.
Вася надулся, сообразив, что его тут держат за тупого. Да, прежде ему не доводилось бывать с визитами в лучших домах Лондона, но про горничных он знал все. Слава богу, целых три фильма о них посмотрел. Назывались картины следующим образом: «Похотливые горничные», «Горничные сосут» и «Горничные сосут 2». Данные киноленты предоставили Васе всю правду о горничных. И глядя на Матильду, он все яснее понимал – нет, это никакая не горничная. Возможно, она была ею когда-то, лет этак двадцать назад. Хотя и в те времена сухая бледная баба едва ли отличалась хоть какой-то привлекательностью.
Не дождавшись ответа, Иннокентий, видимо, решил, что тема горничных закрыта, и переключился на горбуна.
– А это Яков, денщик, – представил он уродца.
Горбун заулыбался шире, обнажив огромные лошадиные зубы, которыми только проволоку перекусывать, и отвесил Васе поклон.
– Ну, вот, собственно, и весь наш дружный коллектив, – подытожил Иннокентий. – Когда-то резиденция рода Носфератовых была полна слугами, но с тех пор многое изменилось, и не в лучшую сторону.
Он замолчал и посмотрел на Васю, как бы ожидая встречных вопросов. Тех у парня накопилось немало.
– Так, – сказал он, вытащив палец из ноздри, в которой до этого деловито ковырялся, – вот что я хочу знать в первую очередь: какого хуя здесь происходит?
Иннокентий подошел и присел напротив Васи. Матильда и Яков встали у него за спиной, как молчаливые часовые.
– Василий, – заговорил старик, – крепитесь и мужайтесь. То, что я вам скажу, неизбежно повергнет вас в шоковое состояние. У вас даже может случиться припадок.
Васю пробрал ужас.
– Что, блядь? – простонал он. – Что случилось? Меня кастрировали, пока я спал? Я теперь импотент на веки вечные? Что вы сделали со мной, гниды подколодные?
– Нет, нет, – быстро заверил его Иннокентий. – Ваша потенция осталась на прежнем уровне. Во всяком случае, мы никак на нее не влияли.
Вася им не верил. Он нутром чуял, что эта мутная компания каким-то образом надругалась над ним телесно и духовно.
– Почему у меня швы на теле? – истерично закричал он. – Почему ваша горничная такая старая и страшная? Почему я умер, а теперь живой?
Вопросы сыпались из него неудержимым потоком. Но в какой-то момент Иннокентий поднял руку, призывая к тишине, и когда Вася захлопнул варежку, произнес:
– Прежде всего, Василий, вам следует узнать главное. Вы....
Он сделал паузу. Та затянулась. На третьей секунде Вася не выдержал и сорвался.
– Я кто? – закричал он. – Пидор? Ты это хочешь сказать? Вот к чему эти кружевные труселя и все остальное. Вы превратили меня в загробного пидора. Ну, не молчи! Признавайся! Это все из-за того недоразумения со Степкой? Ах вы, суки грязные! Пронюхали как-то, да? Не бывать этому! Я себе скорее жопу нитками заштопаю, чем посторонний хуй туда пропущу. В пидоры они меня записали. Еще посмотрим, кто кого запишет. Я бы на вашем месте теперь спал с открытыми глазами.
Когда Вася сделал паузу, чтобы наполнить легкие воздухом, Иннокентий громко произнес:
– Вы вампир.
Воздух шумно вышел из Васи вхолостую. Он дико уставился на Иннокентия, затем окинул взглядом его коллег. Лица Матильды и Якова были серьезны и торжественны.
– Кто, бля? – переспросил Вася тихо.
– Вампир, бля, – повторил Иннокентий.
Вася поднял глаза к низкому грязному потолку, и тяжко выдохнул:
– Пиздец!