Читать книгу Тёмная рать - Сергей Александрович Арьков - Страница 3

Увлеченный построением планов на ближайшее будущее, Цент временно отвлекся от мирской суеты и контроля над дорогой, а потому, когда автомобиль Владика вдруг резко затормозил, не успел среагировать оперативно. Анфиса, традиционно забившая на ремни безопасности, с воплем размазалась по лобовому стеклу, Цента швырнуло на руль, притом удар был такой силы, что затрещали ребра. Не успел бывший рэкетир понять, что случилось, как сзади на него и Анфису сошла лавина пивных банок, одна из которых, холодная и влажная, закатилась Центу за шиворот.

– Убью айтишника! – прорычал Цент в наступившей тишине.

Цент выбрался из автомобиля с твердым намерением обагрить руки кровью. Он мог бы простить Владику то, что тот лох, очкарик и программист, но разбитый нос своей тачки Цент не простил бы никому. А тачке досталось. Обе фары были вдребезги, решетку радиатора теперь оставалось только выбросить, номер отвалился и валялся на асфальте. Но хуже всего дело обстояло с капотом, который, стараниями программиста, приобрел новую, весьма неприглядную, форму. Цент вспомнил, что где-то в багажнике, под слоем пивных банок, у него припрятана саперная лопатка. Вот именно ею Владик и будет рыть себе могилку на обочине, но не раньше, чем оплатит ремонт, компенсирует физический и моральный ущерб, то есть пока не отдаст все, что имеет, до копейки.

Программист и его будущая вдова сидели в машине и наружу не торопились. Цент подошел к водительской двери и вежливо постучал пальцем по стеклу.

– Выходи, очкарик, перетрем, – позвал он.

Из салона на него уставились два огромных глаза, в которых застыл первобытный ужас.

– Выходи, Владик, не бойся, – пошел на хитрость Цент. Незачем заранее информировать лоха о том, что его ждет в ближайшем будущем. А ждет его полное разорение, и хорошо, если программисту не придется почку на черном рынке продавать.

Но Владик, вместо того чтобы выйти и подвергнуться разводу на бабки, стал тыкать пальцем куда-то вперед и что-то бормотать. Цент его не расслышал. Повернув голову в указанном направлении, бывший рэкетир увидел такое, что едва не забыл о своей разбитой машине. Впереди, метров через сто, дорогу преграждал завал из покореженного железа, в котором не сразу угадывались контуры автомобилей. Там были и легковушки, и грузовики, и даже один автобус. Кое-где над грудой поднимался дымок, а ветер донес до чуткого обоняния Цента запах горящей резины. Весь этот обугленный металлолом основательно перекрыл проезд непреодолимой стеной, но, что более всего смутило Цента, ни одного человека рядом с местом мегалитического ДТП он не увидел.

– Что, блин, происходи? – пробормотал бывший рэкетир.

– Ой, какая большая авария! – взвыла Анфиса, которой стало скучно сидеть в машине. – Ой, а там что?

Цент повернул голову, и увидел то, на что указывала зоркая подруга. Из лесополосы, что шла параллельно трассе, торчал покореженный хвост вертолета. Судя по поломанным деревьям, вертолет, а точнее его останки, находились где-то в зарослях.

Разбитые машины, упавшие вертолеты…. Неужели на родимую сторонку напал блок НАТО?

– Любимый, что происходит? – потребовала объяснений Анфиса, да еще таким тоном, будто это Цент все организовал. Тот бы и рад сказать, что полностью повинен в творящемся хаосе, но это было не так.

Владик и Маринка вылезли из машины. Программист дико таращил глаза и что-то бормотал, Маринка, успевшая повторно припасть к похищенному пиву, стала нетрезво возмущаться, что ее покусал бомж и всем показывать свою перебинтованную руку.

– Что же это? – простонал программист, хватаясь за голову. – Такая авария, и никого нет.

– Кто-то есть, – обратил внимание Цент, заметив возле груды металлолома какое-то движение.

Все уставились в обозначенном направлении, ожидая увидеть спасателя, героически вытаскивающего из-под завала пострадавших, но вместо этого наружу вылез еще один бомж. Грязное, окровавленное тело выползло из покореженного автомобиля, постояло секунду, и поковыляло к людям. Цент расслышал уже знакомое рычание – точно такой же звук издавал непробиваемый бомж из деревни.

– Давайте поедем, – трусливо предложил Владик, которому почему-то совершенно не хотелось дожидаться, пока человек дойдет до них.

– Куда? – проворчал Цент. – Нам в город надо.

– Поищем другой путь.

– Еще один? Мне бензин на заправке не со скидкой наливают, чтобы домой через Камчатку ездить. Останемся здесь, подождем, пока эту кучу растащат. Хотя, чую, это надолго.

Тем временем человек приблизился настолько, что его удалось рассмотреть подробнее. Анфиса ойкнула, Маринка нетрезво хихикнула, Владик завизжал, у Цента по спине пробежали мурашки. Потому что прямо на них двигался труп. Сомнений в этом не было никаких – из безобразной раны на животе вывалились кишки и волочились по асфальту, правой руки не было по локоть, полголовы так же отсутствовало.

– Господи! – заблажил Владик. – Этого не может быть! Это сон! Я сплю!

В любой другой ситуации Цент не упустил бы возможности посмеяться над трусливым программистом, но сейчас ему и самому было страшно. В жизни довелось повидать всякого, но это выходило за рамки не только личного опыта, но и законов природы. Мертвецы не ходят и не рычат, на то они и мертвецы.

– Зомби! – выпалил Владик, непроизвольно орошая штаны.

Кто такие зомби Цент знал, видел их в кино. Вот только не думал, что доведется столкнуться с данными субъектами в реальной жизни. Глядя на труп, что бодро ковылял прямо к ним, бывший рэкетир понял, что это как раз тот случай, когда следует пожертвовать авторитетом в пользу здравого смысла. Пусть бегство и не самый лучший вариант, но не драться же с живым мертвецом. И не с одним, потом что из-под покореженных автомобилей уже выползали другие зомби, и было их много.

– Быстро по машинам! – скомандовал Цент. – Едем обратно на дачу.

– Надо в полицию позвонить, они нас защитят… – пробормотал Владик и без чувств повалился на асфальт.

– Любимый, что с тобой? – забеспокоилась Маринка, тормоша бесчувственное тело своего суженого. – Надо его в твою машину положить, ему плохо.

– А тачку кто поведет? – возмутился Цент. – В ней мое пиво. Нет уж, приводи этого симулянта в чувства, и живее.

Маринка принялась нежно похлопывать Владика по щекам, тот сносил эти ласки безразлично, и не думал приходить в себя. Тогда Цент понял, что без его вмешательства толку не будет.

– Отойди, лохудра! – рыкнул он, отталкивая Маринку в сторону. – Ну, что развалился? Вставай!

С этими словами Цент ударил Владика ногой по гениталиям. Методика шоковой реанимации тут же оправдала себя – и глаза и рот Владика распахнулись одновременно, из глаз хлынули горькие слезы боли, изо рта истошный крик.

– Милый, попрыгай на пяточках, – подсказала Маринка. Владик визжал как резаный и катался по асфальту, обхватив ладошками обитое хозяйство. У Цента начало иссякать терпение.

– Анфиска, садись в машину, – приказал он подруге. – Поехали. А эти пусть тут остаются.

– Ты нас бросишь? – возмутилась Маринка.

Цент ее откровенно не понял. Будь возможность, он бы не только бросил этих двух ненавистных ему людей, он бы их лично порвал вдоль и пополам, а Владика еще поперек и по диагонали.

– Любимый, мы же не можем их бросить, – заявила Анфиса. – Они наши друзья.

Давненько у Цента не возникало такого страстного желания ударить близкого человека. Зачислить позорного программиста и макаку Маринку в его друзья мог только лютый враг, а с врагами разговор короткий. Только чудом Цент сумел сдержаться, чтобы не бросить вместе с лохами еще и Анфису.

– Либо едешь со мной, либо остаешься с ними, – предложил он на выбор.

Анфиса приятно удивила – думала всего секунды полторы.

– Я с тобой! – выпалила она.

– Но без нас вы на дачу не попадете, – выложила последний козырь Маринка, тормоша раненого Владика и со страхом поглядывая на мертвеца, что был уже в каких-то десяти шагах от нее.

– А ведь и верно! – опомнился Цент, после чего подбежал к машине Владика, распахнул бардачок и схватил ключи от загородной резиденции программиста. Сердце кровью облилось, когда увидел, сколько пива придется бросить, но ситуация не оставила иного выбора. Будь у него чуть больше времени, зацепил бы колымагу программиста тросом и тащил бы на буксире, а так пришлось утешить себя народной мудростью: легко пришло – легко ушло.

Маринка что-то кричала, кажется, взывала к совести и человечности, но если эти качества и присутствовали у Цента, он редко давал им право голоса. Совершив лихой разворот, Цент направил автомобиль обратно к дачному массиву. Анфиса какое-то время молчала, затем, не выдержав, спросила:

– Это что, были мертвецы?

– Не знаю, – буркнул Цент.

– Но такого ведь не бывает, – не слишком уверенно заявила подруга.

Цент промолчал. То, что незыблемость мира иллюзорна, он знал не понаслышке. Это было уже третье крушение мира на его веку. Впервые окружающий мир разрушился с распадом СССР, и вместо комсомола Цент вступил в ОПГ. Во второй раз мир рухнул тогда, когда лихие девяностые вдруг сменились чем-то другим, что некоторые называли порядком, а Цент отстоем. И вот, кажется, довелось наблюдать крушение мира в третий раз. Цент пока не знал, радоваться ему, или грустить, к тому же оставалась надежда, что весь этот зомби-апокалипсис носит локальный характер, и вскоре компетентные службы наведут порядок, зачистив территорию от живых мертвецов. Главное, чтобы сгоряча не зачистили всех подряд.

До деревни добрались без происшествий, но стоило въехать в населенный пункт, как Цент ударил по тормозам, потому что дорогу впереди перекрывала огромная толпа зомби. Вот не гулялось чертовым мертвецам по обочине, надо было столпиться на проезжей части. Не будь их так много, Цент пошел бы на таран, но слишком велик был риск увязнуть в тухлом мясе. Цент еще не знал, насколько опасны зомби, но вот Маринку же один из них укусил. Возможно, кусаются и остальные. Возможно, не только кусаются. Если бы съели одну Анфису, Цент смог бы пережить эту утрату без слез и истерик, но подвергать риску собственный организм он категорически не хотел.

– Не проехать, – пропищала подруга, с ужасом глядя на толпу окровавленных и грязных тел. Заметив автомобиль, зомби радостно зарычали и принялись дружно наступать.

– Что ж за день-то такой? – в очередной раз вопросил Цент у высших сил, и, совершив разворот, поехал обратно. Сильно не гнал, спешить было некуда. Они оказались заперты на участке дороги километров четырех длиной. Съездов не было, а попытка проехать по бездорожью могла обернуться утратой транспортного средства. Вот когда Цент пожалел, что в свое время не купил джип.

– Мы в ловушке! – трагическим голосом провыла Анфиса.

– Погоди ныть, еще живые, – утешил ее Цент, замечая впереди некую точку, которая стремительно разрослась, превратившись в летящий на полной скорости автомобиль. С чувством глубочайшего разочарования Цент узнал рыдван Владика, а затем разглядел и самого программиста на водительском сиденье. Рядом с ним присутствовала Маринка – даже ее не съели.

Два автомобиля остановились одновременно. Владик, бледный, заплаканный, но уже не пытающийся упасть в обморок, высунул голову из окна и спросил:

– Вы вернулись за нами, да?

– Почти, – буркнул Цент, который решительно не мог понять, что заставляет людей приписывать ему совершенно несвойственные черты, такие как взаимовыручка, альтруизм и доброта. Кажется, он не давал для этого решительно никаких оснований.

– Едем быстрее, там такой ужас, – бормотал Владик. – Их там десятки, они нас почти схватили. Такие страшные. Я так испугался….

– Да забейся! – рявкнул Цент, наступая на горло жалобной книге. Терпеть не мог, кода лохи начинали ныть, а они всегда начинали, потому что просто обожали это дело.

Владик втянул голову в плечи и спрятался обратно в салон.

– Так, – принялся рассуждать Цент. – Вперед нам нельзя, назад тоже нельзя. По бездорожью машины не пройдут. Безвыходная ситуация.

На самом деле выход был, и очень простой – пойти пешком. Конечно, не дело крутому перцу ноги выворачивать, но иногда приходится. Однако Цент не хотел даже рассматривать подобный вариант, потому что в данном случае пришлось бы бросить все пиво. Но и сидеть на дороге в ожидании того, что прилетят военные или еще кто-нибудь, и наведут порядок, было глупо. Во-первых, военные могут не прилететь. Во-вторых, военные могут отобрать пиво. И, в-третьих, зомби могут пожаловать сюда раньше военных.

– Давайте поедем на дачу, – опять полез с советами Владик.

– Нельзя, – растолковала ему Анфиса. – Там эти зомби дорогу перекрыли.

Услышав это, Владик слегка отсырел.

– Давайте вместе подумаем, что нам делать, – предложил он.

– Я уже подумал, – обрадовал очкарика Цент. – Сидим здесь, сторожим пиво, и ждем.

– Чего?

– Ждем, когда появится возможность довезти пиво до моего гаража.

Владику план не понравился, но Цент исподтишка показал ему свой кулак в профиль, и все возражения застряли у программиста в глотке. Маринка продолжала ныть, что у нее болит покусанная рука, Анфиса прихорашивалась, глядя в походное зеркальце, ну а Цент решил потратить время с пользой и подготовиться ко всему. Когда-то он был готов ко всему: в багажнике лежала бита, в кармане кастет, в другом кармане ствол, в бардачке парочка противопехотных гранат, а если этого окажется мало, то в гараже был припрятан автомат с солидным запасом патронов. Но времена стабильности сделали беззубыми не только страну, но и Цента. От прежнего изобилия остался только кастет, а это не аргумент против зомби. Вот бита самое оно, но где ее взять? Похоже, придется импровизировать.

Когда Цент направился к лесополосе, все три бабы разразились испуганными криками, но рэкетир лишь отмахнулся и продолжил путь. В зарослях вполне могли поджидать зомби, но риск был оправдан. Без серьезного средства увещевания Цент чувствовал себя некомфортно.

Подходящую палку пришлось искать довольно долго, а когда та была найдена, потребовалось приложить немало сил, чтобы отломить ее от дерева. С добычей Цент вернулся на дорогу, вытащил из ящика с инструментами небольшой нож и приступил к делу. На все вопросы касательно его загадочных манипуляций он или отмалчивался, или предлагал и остальным найти себе какое-нибудь полезное занятие, так что в итоге все от него отстали. А когда Владик подошел и предложил свою помощь, Цент неожиданно принял ее.

– Стой здесь и не шевелись, – сказал он программисту. – Когда закончу, нужно будет на ком-нибудь испытать убойность изделия.

Владик испугался и спрятался от жуткого уголовника в своей машине.

За увлекательной работой время пролетело незаметно. К тому моменту, когда Цент завершил акт творения, уже перевалило за полдень. Тупой неудобный ножик наградил его двумя мозолям на ладонях, но и жертвы и усилия того стоили. Теперь в руках у Цента было привычное оружие, самодельная бита, немного корявая, короче и тяжелее магазинной, но все же лучшего средства для борьбы с зомби трудно было себе представить.

Теперь, когда труд был завершен, Цент вдруг понял, что он зверки голоден. Фактически, сегодня кроме пива да утреннего кофе в логове программистов, он не имел во рту маковой росинки. Пенного напитка было море, но он не утолял голод, а напротив, разжигал его еще больше. Цент возмечтал о котлетах, хотя бы о тех с одного бока сырых, с другого края подгорелых, внутри пересоленных, снаружи пресных, которые готовила криворукая кухарка Анфиса.

– Я голоден! – заявил Цент, пристально глядя при этом на Владика.

У программиста подломились ноги – дело запахло каннибализмом.

– Любимый, долго нам еще тут сидеть? – заныла Анфиса. – Я устала.

– Устала? – возмутился Цент. – Да ведь ты ничего не делала!

– Ну, просто скучно.

– Накрасься.

– Уже.

– Ну, еще раз накрасься.

– Я все еще не могу в это поверить, – бормотал Владик. – Этого не может быть. Это какой-то сон.

– Если сон, то не мой, – быстро открестился Цент. – Мне лохи не снятся.

– Должно же этому всему быть какое-то разумное объяснение, – прорыдал программист. – Зомби не бывает на самом деле. Только в кино. Или все-таки сон? Кто-нибудь, ущипните меня.

Когда окружающие люди просили причинить им боль, Цент никогда не мог отказать. Подошел, и так ущипнул Владика за шею, что программист ракетой взвился в плотные слои атмосферы, огласив в окрестности диким воплем.

– Что еще с тобой сделать? – поинтересовался Цент, готовый воплотить все членовредительские фантазии Владика в жизнь. – Ударить? Толкнуть? Руку сломать? А как насчет болевого захвата?

От приятного времяпрепровождения Цента и остальных отвлекла Анфиса.

– Смотрите! – вдруг закричала она. – Они идут!

Подруга оказалась права. Пока четверка людей ожидала спасения, зомби не сидели без дела. Привлеченные ароматом свежей плоти, мертвецы первомайской демонстрацией двинулись по дороге навстречу еде. Шли двумя торжественными колоннами, одна из деревни, вторая с места аварии. Поскольку выжившие располагались примерно посередине, то обе делегации ходячих покойников достигли точки их дислокации одновременно.

– С той стороны тоже! – взвыл Владик.

Цент стиснул зубы, кляня непостоянную фортуну. Еще утром она была благосклонна к нему, щедро одарила бесплатным пивом, а теперь готова отнять все – и пиво, и тачку, и, возможно, даже саму жизнь. Могла бы вместо этого отнять Владика, Маринку и Анфису, ну и еще всех соседей из его подъезда, Центу они поголовно не нравились. Так нет же, норовит лишить самого дорогого.

Зомби было много. Со стороны аварии двигалась плотная, жутко рычащая толпа голов в пятьдесят, в то время как с противоположной стороны надвигалась целая армия – похоже, все население деревни в полном составе, и стар и млад. Имелся шанс пробиться методом тарана сквозь первую толпу, но в этом не было смысла, ведь дальше дорога перекрыта. Ну а о том, чтобы прорваться сквозь войско деревенских зомби не было и речи. Вот если бы вместо легковушек в их распоряжении был грузовик, а еще лучше трактор, тогда да. В идеале, конечно, тут лучше всего подошел бы танк с полным боекомплектом и толковым экипажем.

– Любимый, что нам делать? – заныла Анфиса, тормоша Цента за руку. Маринка трусливо икала, Владик был в шаге от паники.

Цент знал, что надо делать. Надо было бежать. Бросить пиво и бежать.

– Они уже близко! – завизжал Владик. – Я этого не вынесу!

– За мной! – с огромным усилием выдавил из себя Цент, и первым бросился в сторону лесополосы, куда недавно ходил за битой. Анфиса и Маринка ковыляли следом на своих кривых ногах. Обе были на каблуках, те охотно утопали в грунте, отчего обе бабы двигались смешно и не слишком быстро. Владик не был на каблуках, но едва добежав до лесополосы, то есть всего через пятьдесят метров после начала марафона, он полностью выдохся и едва не падал на грунт от усталости. Зомби, заметив, что добыча убегает, издали дружный вой и ускорили шаг. Их замогильный глас лишил Владика воли к победе, и он попытался упасть в обморок. Но на этот раз даже любимая Мариночка не бросилась хлопать по щекам и выспрашивать, где болит. Невеста, вместе с Анфисой и Центом, не сбавлял шага, бодро вломилась в заросли.

– Помогите! – в отчаянии закричал Владик.

Никто даже не обернулся.

За лесополосой начиналось бескрайнее русское поле, упирающееся в горизонт. Бежать стало трудно, но Цент не останавливался, и прикрикивал на баб, грозясь отдать отставших на корм зомби. Первой разуться догадалась Маринка, и босиком поскакала гораздо бодрее, как гнедая кобыла. Анфиса так и не догадалась бы, ибо тупая, если бы подруга не дала дельный совет. О Владике уже все забыли, даже его невеста. Цент тоже забыл, но кое-что не давало ему покоя. На фоне происходящего бардака его почему-то переполняла странная радость, так что хотелось смеяться и махать руками. Причина ей отыскалась не сразу. Лишь когда Цент вспомнил, что Владика больше нет, он понял, почему его так распирает от счастья.

Они успели отбежать от лесополосы метров на сто, когда по всей округе раскатился зловещий вой мертвецов. Вслед за ним раздался пронзительный визг, и из зарослей пулей вылетел Владик. Цент оглянулся и помрачнел. Программист будто нарочно выжил, дабы испортить настроение крутому перцу.

Владик летел стелой, не глядя под ноги, из-за чего восемь раз оступался и падал на землю. Меж тем вся лесополоса загудела и зашевелилась, а затем из нее повалили зомби. Их было так много, что Цент сам едва не рухнул носом в грунт. Из зарослей в поле выплескивалось целое море протухших субъектов. Зомби двигались быстрым шагом, и на короткой дистанции убежать от них не составляло труда, но зато им не была свойственна усталость, и на своей крейсерской скорости они могли двигаться сутки напролет. А вот живым людям требовался отдых. На основании всего этого Цент понял, что необходимо отыскать какое-нибудь убежище, потому что бегать от мертвецов вечно было невозможно, да и лениво.

– За мной, бабы! – крикнул он, взбадривая Анфису и Маринку. – Поднажмем!

– Подождите! – задыхаясь, прохрипел программист.

– Крутые перцы лохов не ждут, – опечалил его Цент.

Владик рыдал от отчаяния, силы стремительно покидали его. То есть, силы как таковые уже давно покинули, ибо их и было с гулькин нос, так что в качестве топлива организм расходовал один только страх. Владик держался на одной воле к жизни. Стоило ему оглянуться, и увидеть за собой черную лавину мертвецов, как ноги, уже готовые подломиться, вновь обретали твердость и стремительность. Но Владик понимал, что на страхе он долго не протянет. И тогда зомби доберутся до него, начнут рвать зубами его плоть, разгрызать кости, пожирать внутренности. И никто не спасет, никто не протянет руку помощи. Марина, его невеста, отвернулась от него, Анфиса и не поворачивалась, а у Цента руки заточены под что угодно, но точно не под помощь.

Поле казалось бесконечным, в отличие от сил. Вскоре даже Цент начал хрипеть и задыхаться, бабы уже не бежали, а просто быстро шли, подволакивая кривые ноги. Зато Владик неприятно удивил – продолжал плестись в хвосте, хотя вполне мог бы упасть без сил и пойти на корм живым мертвецам. Дистанция между зомби и их добычей существенно увеличилась, но проклятые покойники и не думали прекращать преследование. Оглядываясь, Цент прекрасно видел их толпу и слышал коллективный загробный стон.

Проклиная родные просторы, Цент поднял затуманенный усталостью взгляд, и не поверил очам своим – впереди замаячило нечто, однозначно означающее край поля. Кажется, это была какая-то постройка, но расстояние все еще было слишком велико, чтобы установить наверняка.

– Я больше не могу! – прорыдала Маринка.

– И я тоже! – напомнил о себе предсмертный Владик.

– Можете остаться, прикрыть отступление, – предложил им Цент. После этого все жалобы на отсутствие сил резко прекратились, даже Владик прикусил язык. Побоялся, что Цент, в самом деле, бросит его на растерзание зомби, чтобы выиграть для себя время, а для верности сломает ногу или обе. Справедливости ради нужно сказать, что подобная мысль уже приходила на ум рэкетиру, но он счел ее непродуктивной – едва ли вся орда мертвецов задержится из-за одного худосочного программиста, в котором и еды-то, считай, нет, одни мослы да шкура.

Но напрасно Цент лелеял надежду на то, что Владик падет без сил и будет съеден заживо. Программист не сошел с дистанции. Плакал, стонал, хрипел, но бежал. Это было неприятно, но Цент утешил себя тем, что у него наверняка еще будет возможность избавиться от Вадика, не сегодня так завтра.

Здание, которое Цент разглядел на горизонте, оказалось автозаправочной станцией. Людей вокруг не было, ни живых, ни мертвых, машин, которыми можно было бы воспользоваться, тоже. Цент подбежал к дверям и рванул их на себя, больше всего боясь, что те окажутся заперты. Разбить стекло не проблема, но в образовавшуюся дыру смогут пролезть не только они сами, но и алчущие плоти зомби. Удача сопутствовала – дверь открылась подозрительно гостеприимно. Цент ввалился внутрь, следом за ним забежали потные бабы. Как только подруги оказались внутри, Цент стащил куртку и начал связывать ею ручки дверей.

– А как же Владик? – напомнила Маринка.

– Мои соболезнования, – посочувствовал будущей вдове Цент сквозь рвущийся наружу радостный смех. Все сложилось удачнее, чем он предполагал. Теперь Владика не только потребят заживо, но и сделают это на его глазах. Связав ручки, Цент бросился искать что-нибудь прочнее, вроде троса или проволоки, Анфиса и Маринка талантливо путались под ногами и даже не пытались помочь в нелегком деле коллективного выживания.

– Эй, курицы, тащите вон тот стол к дверям! – скомандовал Цент.

Бабы приятно удивили, и вместо того чтобы засыпать тупыми вопросами на тему «зачем» и «почему», поспешили исполнить поручение. В это время Центу повезло, среди товарного изобилия он обнаружил на витрине ремень безопасности. Им-то он и связал ручки дверей, уже основательно, так, чтобы никакая сила не смогла распахнуть их.

Цент довязывал восьмой по счету узел, когда снаружи в стеклянную дверь на всем ходу врезался Владик. Последняя сотня метров далась программисту тяжело, вытянув из него все силы до капли. Глаза Владика были большими и круглыми, в них застыла гаснущая надежда на то, что его все же впустят внутрь.

– Владик, слишком поздно, – печально покачал головой Цент. – Я уже заблокировал двери.

– Впустите! – выл Владик, барабаня по толстому стеклу своими хилыми кулачками.

Цент помог бабам придвинуть к дверям стол, после чего стремглав бросился к прилавку с разной снедью, в основном с сухариками и чипсами. Цент обожал кушать, когда смотрел интересное кино или как кого-нибудь едят заживо. К чипсам не помешало бы пиво, но преступный закон времен порядка запрещал торговать священным напитком на заправках. Вместо этого пришлось утолять жажду минералкой.

– Впустите меня! – продолжал молить программист, и Цент уже начал опасаться, что страх подвигнет убогого на отчаянный шаг, к примеру – разбить витрину камнем. Но нет, этого не произошло. Похоже, ужас был столь велик, что затуманил Владику разум.

Зомби уже вбегали на территорию заправки огромной страшной толпой, лязгая зубами и протягивая к добыче руки. Владик издал вопль ужаса и отчаяния, и пулей бросился к одной из опор, подпирающих обширный козырек. Зомби, увидев его, радостно зарычали.

Заведомо проигрышная борьба программиста за свою никчемную жизнь так захватила Цента, что он не заметил, как умял весь пакет чипсов. Пришлось отправить Анфису за добавкой, поскольку сам он буквально не мог оторвать взгляда от восхитительного зрелища – очкарик проживал свои последние секунды.

Владик лез на опору, рыдая и крича от ужаса. На первый взгляд опора казалась абсолютно гладкой, но программист все же сумел отыскать, за что ухватиться трясущимися руками. Фактически, он висел на двух пальцах и кончике подошвы в трех метрах над землей, а под ним бушевало море живых мертвецов, тянущих к добыче скрюченные пальцы. Зомби в предвкушении клацали зубами, да так громко, что вздрагивал даже бесстрашный Цент, рычали, выли. Таким популярным Владик еще никогда не был. Несчастный программист едва держался на этом свете, сердце неистово билось о ребра, слабосильные пальцы готовы были разжаться и уронить своего хозяина прямо в лапы плотоядной нечисти. Затуманенный ужасом взор программиста видел возможность для подъема, кое-где выше можно было ухватиться, но это было слишком рискованно. Попытка взобраться на козырек обернется, скорее всего, гибелью, но и оставаться на месте нельзя – сил на то, чтобы держаться, уже не осталось. Владик рыдал в голос, но это не помогало. Его горькие завывания тонули в хоровом рычании мертвецов.

Цент распечатал вторую пачку и забросил в рот целую пригоршню чипсов с беконом. Момент полного и абсолютного счастья был близок как никогда. Владика уже трясло от напряжения, он вот-вот рухнет прямо в объятия зомби, и те начнут грызть его зубами, рвать на части, доберутся до потрохов и славно ими полакомятся.

– Не сдавайся, любимый! Ты сможешь! – умоляла Маринка, держащая за Владика кулачки.

– Ты за кого болеешь? – возмутился Цент.

– Он ведь мой жених, – немного виновато напомнила Маринка.

– Это не оправдание! – отрезал Цент, и приказал бабам болеть за зомби.

Все шло к тому, что свадьбе между бывшей проституткой и действующим программистом не бывать по гастрономическим причинам, но тут, в который раз, фортуна явила Центу свое непостоянство. Когда, казалось, Владиком вот-вот отобедают, у программиста открылось седьмое дыхание, поскольку предыдущие шесть он израсходовал, пока бежал через поле. Владик вдруг страстно восхотел жить, настолько страстно, что презрел опасность и стал неуклюже карабкаться вверх по опоре. Зомби возмущенно зашумели, Цент в ярости отшвырнул пакет с чипсами и закричал:

– Да что же это такое? Падай! Падай!

Пару раз Владик едва не сорвался, и у Цента всякий раз чуть сердце не останавливалось от радости, а после, когда приходило осознание, что программист все еще висит на опоре, от горя. Он был близок к тому, чтобы выскочить наружу и лично стрясти программиста на землю, и обязательно сделал бы это, будь там меньше зомби. А когда Владик ухватился за край козырька и начал затаскивать наверх свое хилое тельце, Цент потерял веру в чудо. Он так этого хотел, так на это надеялся, уже даже придумал несколько шуток на тему пошедшего на корм Владика, и все напрасно. Живучий программист разрушил все его мечты, и, конечно же, оставлять такое безнаказанным было нельзя ни в коем случае. И Владик ответит, за все ответит. И за то, что не умер, и еще за многое другое.

– Молодец! – невольно вырвалось у Маринки. Это был комплимент в адрес жениха, сумевшего сохранить свою шкуру. Цент был зол и не привык держать агрессию в своем организме, поэтому тут же выплеснул ее на невесту программист в виде звонкой затрещины с оттяжкой.

Не успел Цент смириться с трагически несостоявшейся утратой, как над головой загрохотали шаги, а спустя мгновение сверху донесся приглушенный голос Владика. Программист перебрался с козырька на крышу, и теперь разгуливал там, ища способ попасть внутрь. От одной мысли, что Владик залезет сюда, будет дышать тут воздухом, кушать чипсы, пить воду и вообще раздражать своим присутствием, у Цента в зобу дыханье сперло. Он сразу решил, что программистам здесь не место.

– Надо помочь ему попасть внутрь, – тут же заявила Маринка, поглаживая отбитый затылок. Только что состоявшаяся воспитательная процедура ничему ее не научила.

– Я думаю, Владику лучше снаружи, – высказал свое мнение Цент.

– Как ты можешь такое говорить? – ужаснулась Маринка.

– Хочешь составить ему компанию?

– Нет. Но Владик один из нас, мы же не можем его бросить….

– Никакой он не один из нас! – взорвался Цент. – Он лох, а я крутой перец, и никакого отношения к нему не имею. А тот, кто думает иначе, пойдет наружу. Вон туда….

Цент указал, куда именно, и ахнул. Зомби стеной стояли напротив витрины и пожирали его глазами. Вот один из них поднял руку, протянул вперед и уперся в стекло. Раздраженно рыкнул, и вдруг довольно сильно ударил по преграде кулаком. Стеклянная плита загудела, бабы взвизгнули, Цент попятился, нащупывая рукой самодельную биту. Сам понимал, что если зомби прорвутся, то палка его не спасет, но встречать опасность с голыми руками было еще страшнее.

Уже несколько мертвецов колотили руками по стеклу, до остальных пока не дошло, как именно можно добраться до скрывшейся в помещении еды. Но дойдет. Очень скоро.

– Возьмите пакеты, соберите еду и воду, – приказал Цент бабам. – Я поищу другой выход.

Искать не пришлось долго. Другой выход был и его никто не прятал. Цент безнадежно толкнул запертую на три замка массивную железную дверь, способную задать работку любому тарану, и понял, что автозаправочная станция станет его могилой. Возможно, ключ от двери и находился где-то здесь, но на поиски уже не было времени. Зомби молотили руками по стеклам, грохот стоял страшный. Спасало только то, что тупые мертвецы не догадались воспользоваться камнем, но у них и так неплохо получалось. По одному стеклу уже пошла трещина, зомби, словно чуя скорую трапезу, усилили натиск. Цент поднял дубину, намереваясь умереть как герой – с оружием в руках. Очень хотелось проломить череп хоть одному, прежде чем его товарищи доберутся до вкусного тела крутого перца.

– Любимый, что нам делать? – завопила Анфиса.

– Отстань! – рявкнул на нее Цент. – Не порть своим голосом последние мгновения жизни.

Цент был настроен на последнюю в своей карьере битву, собран, сосредоточен, готов на все, а потому, когда за его спиной возник какой-то шум, рэкетир, не раздумывая, резко развернулся, и обрушил биту на зашедшего с тыла агрессора. В последнее мгновение успел заметить, что это не зомби, а всего лишь Владик, и время на то, чтобы отвести удар в сторону, было, но Цент не стал лишать себя такого удовольствия. И без того сделал программисту огромную скидку по бонусной карте, отоварив не по голове, а по плечу.

Сокрушенный Владик рухнул на пол, крича как потерпевший. Маринка бросилась к нему, Цент оттолкнул глупую бабу и потребовал от Владика отчета:

– Как внутрь пролез?

– Там лестница, – гримасничая от боли, ответил травмированный Владик. – А на крыше люк. Я его едва открыл, так тяжело было….

Из программиста опять потекла жалобная книга, но Цента не интересовали сетования лоха на жизненные трудности. Все, что надо, он уже услышал. Есть лестница, есть люк, который ведет на крышу. Значит, последний бой откладывается. Подхватив пакеты с чипсами и минералкой, Цент со всех ног бросился к лестнице. Программист не соврал, та действительно была и вела на крышу. Цент уже начал восхождение, когда до его ушей долетел страшный треск и звон. Гадать об источнике шума долго не пришлось – это стекло не выдержало натиска зомби.

Цент оказался на крыше первым, за ним лестницу покорила Анфиса, а за ней Маринка. Владик и рад бы был не проявлять рыцарства, пропуская дам вперед, но ему не предоставили выбора – Анфиса, ломясь к спасению, так толкнула программиста с пути, что тот едва не убился об стену. Не успел он прейти в себя и продолжить спасать драгоценную жизнь, как пробегавшая мимо Маринка лягнула его копытом в зад, и Владик вновь растянулся на полу, прекрасно слыша приближающихся зомби.

– Ну, все? – уточнил Цент, помогая Маринке вылезти из люка. – Я закрываю?

– Нет! – завопил снизу Владик, неуклюже карабкаясь по лестнице.

– Все так все, – вздохнул Цент, начиная закрывать люк.

Снизу уже набегали зомби, сверху обосновались бесчувственные изверги, глубоко чуждые таких понятий как доброта и взаимопомощь. Владик из последних сил рывком бросился вверх по лестнице, и каким-то чудом успел выскочить на крышу прежде, чем Цент захлопнул тяжелый люк и заблокировал его своей битой. Не прошло и пары секунд, как снизу постучали. Зомби царапали ногтями металлическую поверхность люка, били в нее кулаками, толкали, но это преграда была им не зубам. К тому же тут они были лишены возможности навалиться всей гурьбой, так что бояться прорыва обороны не стоило.

Цент подошел к краю крыши и обозрел масштаб несчастья. Тот внушал. Даже не верилось, что в глубинке проживает так много народа. Вся территория вокруг заправки кишела живыми мертвецами, часть из них проникла внутрь и теперь топталась там, в поисках свежего мяса. Никакой возможности для побега не было, Цент, во всяком случае, ее не видел. Но при всем кажущемся трагизме положения Цент не забыл и о плюсах. Во-первых, его все-таки пока не съели. Во-вторых, он запасся едой и водой, что хорошо. В-третьих, если сбросить вниз Владика, будет гораздо лучше видно, как зомби станут рвать его на куски.

За своей спиной Цент расслышал зловещее шипение, и подумал о самом худшем – о гигантском ядовитом змее, что явился вслед за зомби из мира кошмаров, дабы усилить масштаб апокалипсиса своим непосредственным участием в мероприятии. Но реальность оказалась еще страшнее. Выяснилось, что шипение издала бутылка с минералкой, которую откупорил программист и теперь подносил ее к своему рту, дабы утолить жажду. Уж такого хамства рэкетир никак не ожидал даже от программиста. Покуситься на съестные припасы в то время, когда рядом находится их законный хозяин и единственный возможный потребитель, мог только низкий и подлый человек. Ну а с таким типом и церемониться нечего. Цент и не стал. Подскочил к Владику, вырвал у него из рук бутылку, а самого оттолкнул с такой силой, что бедняга растянулся на гудроне.

– Я просто хотел попить, – поторопился объясниться Владик, решивший, что Цент как-то неправильно его понял.

– А кто тебе разрешал? – строго спросил у него изверг из девяностых.

– Разрешал? – опешил Владик. – Но я думал, что вода общая….

– Коммунизм давно отменили, теперь у нас частная собственность, – сообщил Цент, вводя программиста в курс последних новостей. – А чужую собственность надо уважать. Вода моя. И еда моя. Кто к припасам руку протянет, того сброшу с крыши, потому что крыша тоже моя.

Объяснив всем условия совместного проживания на крыше и возможные последствия их нарушения, Цент решил привести себя в порядок. Это, в частности, касалось ног. От кроссовок осталось одно название, носки стерлись до одной сплошной дыры. Все ступни были изранены и покрыты слоем грязи. Пока бежал через поле от зомби на это внимания не обращал, но теперь самое время. Цент тщательно промыл ступни, израсходовав на это одну из трех бутылок минералки. Владик взирал на процедуру такими глазами, что хотелось выбросить программиста вниз прямо сейчас, не дожидаясь более существенного повода. Цент, разумеется, понимал, что после пробежки Владик умирает от жажды так, что готов слизывать минералку с гудрона, даже после ее контакта с чужими ногами, но тот, кто имел глупость заботиться о нуждах других, не достиг успеха в девяностые. Говоря проще, Центу было плевать на жажду Владика, голод Владика и просто на Владика.

– Очкарик, снимай куртку! – потребовал он, когда помыл ноги.

– Зачем? – испугался Владик.

– Так, еще одно правило, – озвучил Цент. – Тот, кто не выполнит любой мой приказ мгновенно, а вместо этого начнет задавать тупые вопросы, будет сброшен с крыши. Всем ясно?

– Да, – хором ответили Анфиса и Маринка.

– А тебе, айтишник?

– Да! – выпалил Владик, протягивая Центу свою новую курточку.

Полученный предмет одежды Цент безжалостно разорвал на два приблизительно равных куска, после чего обмотал ими свои многострадальные ступни. Это было лучше, чем ничего. Не будь у Владика размер ноги как у золушки, он бы позаимствовал у очкарика ботинки, но пришлось довольствоваться тем, что есть.

Затем Цент организовал кормление себя и коллектива. Сунувшись в пакеты, бывший рэкетир испытал желание убить всех и больно. Сбором продовольствия занималась Анфиса, и подруга, как всегда, без всякого злого, а равно доброго умысла умудрилась подложить изрядную свинью – набрала сухариков со вкусом томата, которые Цент терпеть не мог. Ни одной упаковки с вкусными чипсами со вкусом бекона не было, и только на самом дне пакета обнаружились две пачки сухариков со вкусом хрена и чеснока. Не бекон, но хоть что-то, а иначе хоть голодай.

Поскольку нельзя было даже приблизительно спрогнозировать то время, что им придется провести на крыше, Цент сразу ввел жесткое ограничение по довольствию на чужую душу населения. Анфисе и Маринке досталось по пять сухариков (Цент долго выбирал самые маленькие и подгорелые) и по две пробки минералки. На лицах подруг Цент прочел недовольство, но бабам хватило ума держать языки за зубами. А когда за своей порцией полез Владик, то напоролся на взгляд, неприступностью не уступающий Брестской крепости.

– Ты пропускаешь, – сообщил Цент, разрывая пакет с сухариками со вкусом чеснока и хрена, и щедрыми горстями переправляя калории в свой рот.

– Почему? – всхлипнул Владик.

– Нужно экономить еду. Кто знает, сколько нам тут сидеть?

С этими словами Цент добил первую пачку сухариков, надолго припал к бутылке с минералкой, и принялся за вторую.

– Мне бы чуть-чуть воды, – взмолился Владик, наводняя очи слезами.

– Не могу, – мотнул головой Цент. – Рад бы, но не могу. Сам должен понимать – выживание, это не шутка.

– Мне бы всего один глоток.

– Один, говоришь?

– Да, да. Всего один.

– Пожалуй, лучше не стоит. Что ты будешь одним глотком аппетит раздразнивать?

– Я так сильно хочу пить!

– Понимаю. Всем тяжело. На то он и зомби-апокалипсис.

Дожрав вторую пачку сухарей, Цент немного подумал, и принялся за третью. Владик, осознавший, что изверг не издевается, и действительно ничего ему не даст, отошел в сторонку и сел на гудрон. Анфиса и Маринка, быстро проглотив свои более чем скудные порции, топтались на краю крыши и любовались на зомби. Выпрашивать у Цента добавки они даже не пытались – обе хорошо знали своего бывшего сутенера, и понимали всю бесполезность и даже опасность данной процедуры.

Набив брюхо сухарями так, что даже стало нехорошо, и основательно запив соленое лакомство минералкой, Цент растянулся на гудроне, заложив руки за голову, прикрыл глаза, и полностью отдался наслаждению жизнью в условиях апокалипсиса. Не прошло и десяти минут, как его неподвижность и мерное дыхание были приняты Владиком за крепкий здоровый сон. Программист, доведенный последними событиями и немотивированной жестокостью Цента до отчаяния, решился на крайне рискованный шаг – он возжелал совершить хищение продуктов. Многого Владику не требовалось. Он не претендовал на сухарики, да и не любил их никогда. Все, чего хотел Владик, это сделать пару крошечных глотков из бутылки с минералкой, потому что во рту и горле после недавней пробежки воцарилась невыносимая сухость.

Заметив, что он подкрадывается к Центу с явно преступными намерениями, Анфиса и Маринка стали делать ему страшные знаки руками и корчить повергающие в трепет гримасы, ясно давая понять, что затея неудачная, и лучше бы ему одуматься пока не стало поздно. Владик не внял совету. Его вдруг, до глубины души, возмутил тот факт, что какой-то недобитый уголовник из девяностых, чье время давно миновало, на правах силы устанавливает свои варварские законы и заставляет всех следовать им. Владик почувствовал, что в его душе поднимается волна благородного протеста против несправедливости и деспотии. Кто-то должен сказать Центу о том, какая тот огромная свинья, ведь он, похоже, сам об этом не догадывается. Пора поставить изверга на место, пора объяснить ему, что в цивилизованном обществе, живущем по священным заветам демократии, гуманизма и толерантности, подобное поведение считается просто недопустимым. Ведь он, Владик, тоже человек, тоже личность, и имеет столько же прав, сколько и эта наглая скотина, присвоившая себе весь запас пищи и воды. К тому же, в тайне, Владик считал себя выше Цента в плане духовного и интеллектуального развития, да и богатый внутренний мир тоже кое-чего стоил. А то, что Цент тупо сильнее физически, вовсе не дает ему право командовать всеми и издеваться над яркими представителями интеллигенции. Может быть, подобные порядки были заведены в лихие девяностые, но те кошмарные времена, которые сам Владик помнил смутно, давно канули в прошлое. Сейчас другое время, и ныне на любого Цента, вздумавшего жить по-старому, быстро найдется управа.

Весь охваченный духом борьбы за свои права, Владик протянул руку к бутылке с минералкой, но случайно брошенный на лицо Цента взгляд заставил сердце программиста остановиться – изверг не спал, и смотрел прямо на него.

Следующие десять минут Владик потратил на то, чтобы вымолить прощение. Цент не произнес ни слова, даже бровью не повел, но Владик чувствовал – в эти минуты решается его судьба. Он клялся, что больше так не будет, уверял, что его попутал бес, подпускал элементы самокритики, напирая на то, что является слабохарактерным, даже перечислил какие-то диагнозы, могущие послужить смягчающими обстоятельствами. Цент с интересом слушал, затем, когда Владик иссяк, медленно поднялся на ноги, подошел к побледневшему от страха программисту и прописал ему кулаком по почкам. Владик, хрипя от боли, повалился на гудрон, Цент, наступив ногой на его тело, произнес:

– В честь первого дня зомби-апокалипсиса я тебя убивать не буду… пока что. Но запомни, очкарик – еще один малейший повод, и я перестану быть добрым. Кстати, это касается всех. И не думайте, что вас защитит закон или дяденьки в форме. Эпоха омерзительного порядка закончилась. Настали времена свободной борьбы за выживание, когда прав тот, у кого больше кулаки и крепче дубина.

Владик обреченно всхлипнул, Цент, склонять над ним, замогильным голосом произнес:

– Пока живи, очкарик. Живи, но бойся.