Читать книгу Инженер новогодней магии - Сергей Александрович Русаков - Страница 9

Странно, но карьеризм поощряется обществом. По крайней мере, складывается такое впечатление. Это действительно странно, потому что карьеристы разрушают общественные устои. На чем стоит общество?

На правилах. Чтобы мирно сосуществовать и извлекать из системных феноменов больше пользы, люди, наполняющие сообщества, должны соблюдать правила поведения. Правила, они еще называются нормами, задают поведение, действия и поступки.

Был в давности лет у мастеровых такой инструмент – правило. Например, у кузнецов. Если нужно наковать одинаковых загогулин из железного прута, например, для могильной оградки, то вокруг правила заданной формы загибался раскаленный прут. Загогулины получались поразительно одинаковыми.

Правила – они для того, чтобы делать людей одинаковыми. Можно еще сказать – равными, но заметьте, как уныло при этом звучит идея о равенстве. Правила определяют поведение людей в сообществе. Какое такое поведение?

Правила обязывают человека делать то, что ему, возможно, не хочется, не выгодно, ухудшает его выживание и качество жизни. Правила запрещают человеку делать то, что ему, возможно, хочется, выгодно, улучшает жизнь и условия жизни. Правила оставляют человеку малую толику свобод, в сужающихся рамках которых человек пытается делать то, что ему полезно, и не делать то, что ему вредно. Но правила сильны. Они заставляют себя выполнять. Как же они это делают?

Наказывая и поощряя. За всякое нарушение правил полагается наказание, и оно действительно применяется. Любое соблюдение правил, вопреки своим интересам, поощряется, и поощрения не просто приятны – они полезны. Не пропускается ни одного случая нарушения или соблюдения правил. Кто же следит за исполнением правил, и кто применяет санкции?

А сами же люди и делают это. Вспомните, хотя бы, бдительных соседей, мимо недремлющего ока в дверном глазке которых не проходит ни один случай недостойного поведения соседа напротив. Он, хоть и неженатый, но это безобразие (читай – нарушение правил), что к нему каждый день приходят разные женщины и остаются на ночь. А ведь он просто своеобразный терапевт и добрый человек, объективно заслуживающий памятника при жизни. Ведь женщины считают себя никому не нужными, если их никто не … приголубит. Но бдительные соседи начеку, они звонят, кому следует, и пишут, куда надо. Зачем они это делают?

Соблюдение правил участниками группы гарантирует каждому из них условно справедливое распределение благ. Справедливость… Вспомнилась завораживающая формула коммунизма: «От каждого по способности, каждому по потребности!». Какая жестокая жесть!

Вспомнился и любимый Кеннет Бланшар: «Нет ничего более несправедливого, чем равное отношение к неравным!». Это умозаключение может показаться слишком смелым, но правила общежития в социальных системах навевают коммунистические настроения. А дальше – довольно суровая логическая цепочка.

Системы подавляют личности людей ради своего существования. Люди в системах тем более несвободны, чем сильнее система. Получается, что коммунизм – это для систем, но против человека. Система и личность – враги. Чем менее развита личность, тем больше нравится и подходит коммунизм.

Если вспомнить изначальное значение термина «пролетарий», для которого Карл Маркс придумал светлое будущее коммунизма, то это может шокировать. Пролетарии – это содержанцы государства, живущие за счет госбюджета, который, как известно, складывается из налоговых поборов с работающих и зарабатывающих граждан. У пролетариата была только одна обязанность – воспроизводить потомство таких же пролетариев. Таков коммунизм. А что же карьеристы?

А карьеристы – это жгучие, как перец «чили», антикоммунисты. Карьеристы не просто плевать хотели на правила, они нарушают правила, чтобы те были нарушены, а системы – авторы правил – были разрушены. Карьеристы разрушают основу социальных систем – убожественно справедливое, оскорбительно равноправное распределение общих благ.

Карьеристы почти свободны. Как минимум, они свободны от диктата правил поведения и от потребности быть членом группы. Вот только… Так ли свободны карьеристы от членства?

Вовсе не свободны. А где же они, скажите на милость, будут нарушать правила? С кем они будут меряться статусами, если шкала статусов намертво привязана к сообществу? Где взять соперников для соревнования и состязательный драйв? Свободны-то они свободны – карьеристы – да только вовсе это не свобода, если ими уверенно правит, хоть и высшая социальная, но потребность. А раз правит потребность, а не личность, значит, она еще слаба.

Зависимость от высшей социальной потребности – карьеры – соизмерима с самыми сильными зависимостями – алкогольной и наркотической. Зависимость карьеристов от карьеры довольно точно описывается словом «одержимость». Как бесами. Это обстоятельство усиливает опасность карьеристов для организации. В чем опасность карьеристов?

Сочетание всех этих обстоятельств, окружающих карьеристов и звенящих сильной нотой в их сердцах, дает, что называется, «гремучую смесь», то есть, придает карьеристам огромной силы разрушительный потенциал. Убить соперника по карьере, чтобы занять его место? Запросто! Вырасти в организации, предать ее, переходя к конкурентам только потому, что там можно взобраться повыше по лестнице статусов и обанкротить родину, как нового конкурента? Легко! Очень отдает шекспировским «Гамлетом»… Что же с ними делать, с карьеристами, чтобы уберечь от этой склянки с нитроглицерином организации и людей?

В обычном мире (теперь их два) Степан Андреевич готовил операцию устрашения карьеристов. Как только рабочие покинули рабочие места, он направился в гальванический цех с необычным попутчиком – нес подмышкой довольно тяжелый пластиковый манекен, предназначенный для отработки искусственного дыхания и непрямого массажа сердца. Манекен в натуральную величину, с розовой кожей пластика и шарнирами суставов.

В гальваническом цехе Степан Андреевич одел манекен в рабочую спецовку, поставил его возле ванны с электролитом, согнул в поясничном шарнире и окунул с головой в раствор. Руки остались плавать на поверхности. Спецовка задымилась химической реакцией, окрашивая ткань в жуткие цвета кислотного ожога.

На следующий день с утра, но в другом, светящемся мире, Степан Андреевич терпеливо ждал в гальваническом цеху его начальника, который, как и все карьеристы, приходил на работу раньше рабочих.

Скрипнула и открылась дверь. В цех вошел начальник цеха. Его взору открылась ужасная картина – рабочий упал в ванну с электролитом, его ударило током, он умер и обуглился. Красный нимб вокруг головы начальника цеха пошел сполохами.

Начальник цеха побледнел и был близок к обмороку. Но он все же нашел в себе силы для того, чтобы взять себя в руки и действовать, как настоящий карьерист, обнажая взору незаметного наблюдателя Степана Андреевича неприглядные грани карьеризма.

Начальник цеха позвонил завпроизводством Карташову, который, как еще более крутой карьерист, уже давно был на работе.

– Кирилл! – голос начальника цеха срывался. – У нас чепе! Рабочий упал в ванну с электролитом и сгорел.

Буквально через минуту в цех ворвался Карташов и замер на входе, бледнея от увиденного. Нимб завпроизводством замерцал северным сиянием.

– Ничего не трогал? – Карташов овладел собой.

– Нет, конечно! Чтобы не затоптать следы и не затереть отпечатки пальцев. Нужно ведь в полицию позвонить…

– Му… Дурак! – с раздражением, сквозь зубы, вероятно подавляя рвотные позывы, процедил завпроизводством, – какая полиция?! Найди большие пластиковые мешки, как для мусора. Мы его потихоньку вывезем. Лицо и руки наверняка сгорели, значит, его не опознают, если найдут…

Начальник цеха яростно замотал головой:

– Нет! Так нельзя! Это не по человечески!

– Ты в своем уме?! Ты хоть понимаешь, что это конец всему? Ты же сдашь меня, что это я велел увеличить напряжение и концентрацию электролита. Нет! Я повяжу тебя… кровью! – завпроизводством Кирилл Карташов был красив, решителен и жесток. Красный нимб пульсировал.

– Пойдем, посмотрим на его лицо, – приказал Карташов, схватил за рукав начальника цеха и потащил его за собой к ванне с «трупом». И тут…

«Труп» ожил. Он поднялся из ванной. С него стекал электролит. Не спеша, неуклюже, как зомби, он повернулся и двинулся, дергаясь, навстречу горе-карьеристам. Невидимый Степан Андреевич управлял манекеном, как марионеткой.

Хлоп! Хлоп! Сразу два обморока. Степан Андреевич осторожно, чтобы не обжечься, положил манекен на пол и оценил содеянное. Вокруг голов лежащих на полу слабо мерцали красноватые нимбы. Живы!

Степан Андреевич упаковал манекен в полиэтиленовый мешок и вынес его из цеха. Вернувшись, он вытер с пола электролит тряпкой с нейтрализующим раствором, убрал ее в другой мешок, вышел, поднял мешок с манекеном и отнес все это в свой кабинет.

Инженер по технике безопасности с усилием подавил в себе желание понаблюдать пробуждение завпроизводством и начальника гальванического цеха после обморока. Дело сделано. Теперь карьеристы поутихнут. Главное – пережить опасный предновогодний период.

До нового года остается все меньше и меньше дней.