Читать книгу Спириты, или Медиум поневоле - Сергей Алексеевич Примаченко - Страница 2

Николай вернулся в свою комнату и бросился на кровать. Воспоминания. Казалось, все случилось так недавно…и так быстро. В том, что происходило с Дашей, он винил только себя. Он был там, был свидетелем всего, что происходило…и ничего не сделал.

Но мог ли он помешать сестре? Хотел ли он этого? Что, скажите, плохого в том, что человек тоскует по умершей матери и ищет любой способ, чтобы уменьшить эту невыносимую боль утраты. Николай искал себе оправдание и не находил. Одни отговорки. А может он просто испугался? Проявил свою слабость, не желая брать на себя ответственность за сестру. Но, как-же другие? Те, кто постоянно находились с ней – ее неразлучные подружки. Неужели ничего не замечали? А может и нечего было замечать. Может он ошибается и для беспокойства нет никаких оснований?

Голова шла кругом. Николай забылся в тяжелом сне и память вернула его в те места, где все начиналось.

Ему приснились широкие луга, залитые солнцем. Река лениво катила свои воды среди березовых рощ. Старая липовая аллея, ведущая к усадьбе Орловских. Большой белый дом… Одинокая фигура в белом платье, промелькнувшая среди деревьев – все эти видения вихрем пронеслись в голове Николая, словно ворох мертвых листьев.

Так сложилось, что дачу, которую каждый год снимали Шевчевичи, соседствовала с богатой усадьбой Орловских. Их семьи давно дружили. Маленькие Николай и Даша всегда с радостью принимались Александром Михайловичем и Софьей Львовной. Их дочка Катерина считалась лучшей подругой Даши уже с тех далеких времен. Эта дружба продолжалась и в городе – девочки вместе учились и проводили все свободное время вместе. Сам граф был ярым поклонником древней истории и несколько экспедиций организовал на собственные деньги. Вопрос в руководителе никогда не возникал – на эту должность он всегда рекомендовал Павла Ильича. Понимая теперешнее состояние своего друга, Александр Михайлович позвал того с детьми погостить у них в усадьбе этим летом.

Каждое утро, когда туман еще стелился по полям, Николай отправлялся на реку, брал лодку и спускался на ней к «своему месту». Так он прозвал череду песчаных обрывов, где вел свои изыскания. Пару лет назад Николай заприметил это место и после недолгих поисков на глаза ему попались черепки древнего кувшина. С тех пор, каждое лето, он целыми днями пропадал на своих раскопках. С энтузиазмом копал землю, вел полевой журнал, куда заносил все находки – все по правилам археологии. Себя он уже видел в списке великих ученых, которые прославили себя удивительными открытиями.

В это лето Николай не изменил своим правилам. В своих вылазках он находил единственное утешение своей тоске. Боль была еще слишком сильна, и тяжелая работа на раскопе спасала его от ненужного самокопания и поиска ответов, которых он, все равно, никогда не найдет.

Лишь одно удручало его – дорога на реку проходила мимо их старого домика; для Николая это было испытанием. Только так, через боль, от решил бороться с невыносимой горечью. Лишь принятие неизбежного могло успокоить его. Он искал смирения.

В этот день раскопки не задались. Уже с утра стояла ужасная духота, обещая грозу. Николай трудился до последнего, до того момента, когда мелкие капли дождя начали щекотать его разгоряченные плечи. «Нет, пора», – сказал он себе и засобирался в обратный путь. По реке уже пошла мелкая рябь, вода стала похожа на поток расплавленного серебра. Листья берез заволновались, зашуршали; гроза и не думала отступать. Затащив лодку подальше на берег, Николай побежал к усадьбе. Тучи окрасились багровым, и он припустил, сжимая мешок с находками. «Ну, сейчас начнет!»

Вот их дача. Кусты акации вдоль заборчика, чуть дальше вишни, яблони…

Он резко остановился. Что это было? Какое-то светлое пятно на миг промелькнуло сквозь занавесь кустов. Это было похоже на облако или белые цветы сирени, или…

…Николай, отбросив всякую мистику смело открыл калитку и вошел в сад. На террасе кто-то был. Он не хотел себе признаваться, но от этого зрелища холодный озноб прошел по его телу. Он сделал еще шаг…, и с облегчением выдохнул – на маленькой скамейке, о чем-то задумавшись, сидела Даша. «Странно, что она здесь делает? Неужели может так спокойно приходить в опустевший дом, где так много воспоминаний?»

– Даша…ты здесь…, – Николай не знал, как продолжить и замолчал.

– Ты когда-нибудь задумывался о том, почему некоторые души остаются на земле? – Даша не смотрела на брата и не могла видеть в каком смятении он находился. – Мне кажется, что они остаются, чтобы помочь нам справиться с потерей. А еще, чтобы предостеречь. Ты как думаешь?

Только сейчас она поглядела на Николая и ее взгляд ему не понравился.

– Да что ты такое говоришь? – его недовольство сестрой всё возрастало.

– Я иногда прихожу сюда, – как ни в чем не бывало продолжила она, – разговариваю с ней.

Николай хотел спросить «с кем», но передумал. Нет, он не хотел этого знать. Он не хотел даже говорить на эту тему.

– Ты бы шла к Орловским…, – Николай ругал себя за косноязычие и от этого злился еще больше.

– Ты иди, Коля. Я позже подойду.

Он не хотел оставлять сестру одну, но сделать ничего не мог.

– Хорошо, встретимся в усадьбе.

Даша с улыбкой кивнула ему в ответ: – Иди.

Он знал, он сразу догадался, откуда у Дашки возник такой интерес к потустороннему. «Ну, Катерина, дождешься ты у меня». Он шел к особняку, мысленно ругая Дашину подругу, виня ее во всех грехах.

Дело в том, что этим летом у Орловских гостила еще одна особа – дальняя родственница Софьи Львовны, известная в своих кругах гадательница и медиум. И вот эта дама занялась проводить спиритические сеансы, куда приглашались все желающие. Более дикого зрелища Николай не мог себе представить. Со всей округи к Орловским зачастили представители знатных семейств и просто знакомые (на дачах, в отличие от города, порядки были простые). Немолодые уже господа со своими супругами – чуть не целыми семьями – набивались в огромный зал, где и разыгрывались эти спектакли. Вот и Даша, по наущению Катерины, стала заглядывать на эти демонстрации. Разделял взгляды Николая и Павел Ильич. Но его недовольство не выражалось столь явно, он просто отходил в сторону и не мешал другим тешить себя всяческими страшилками.

Николай был не совсем справедлив к дочке Орловских. На самом деле, это Даша затащила Катерину на первый сеанс. А потом их обеих захватила эта игра с духами. По крайней мере Катерина видела в этом лишь очередное развлечение в довольно однообразном времяпрепровождении. Чего не скажешь о Даше – она свела близкое знакомство с медиумом, и та учила Дашу первым шагам в спиритуализме. Всего этого Николай не знал и направил свой гнев на ничего не подозревающую Катю.

А в усадьбе опять гуляли. Большая просторная терраса вмещала много народу. Сверху располагался такой же вместительный балкон. В доме Орловских вечера удавались на славу. Устраивались танцы, спектакли. Нередки были фейерверки и карнавалы.

Еще издали Николай услышал музыку и смех. Собравшаяся было гроза, прошла стороной, и обрадованные такому повороту, кавалеры со своими дамами расположились на воздухе. Николай оглядел лужайку перед домом. «Как бы мне проскочить?» В глубине сада, граничившим с липовой аллеей, он с удивлением увидел отца. Тот сидел в плетеном кресле и курил свою трубку. Казалось, весь этот шум его нисколько не заботит. «Подойти или нет?» – Николай не хотел мешать одиночеству отца, но все-таки решил поздороваться. Катерина подождет.

Отец, как будто, и не заметил сына. Взгляд его блуждал по тёмным кронам вековых лип, сизый дым окутывал его. Николай сел на соседнее кресло, демонстративно достал пачку и закурил. Павел Ильич с удивлением воззрился на сына, дымящего папиросой. Грустная улыбка тронула уголки его губ: – Да, годы…, – протянул он.

После смерти супруги Павел Ильич внезапно, с ужасом, обнаружил, что совсем не знает своих детей. Вопросы их воспитания благополучно обошли его стороной. Этим занималась Лидия Матвеевна. Впрочем, как и всеми остальными домашними делами. Пока он пропадал в экспедициях, дети выросли, освоились в этом мире, не призывая к помощи своего родителя. Павел Ильич порой ловил себя на том, что смотрит на них как на посторонних людей, которые по каким-то необъяснимым причинам живут вместе с ним под одной крышей. Его страшила роль отца. И не зная законов семейного бытия, он порой совершал ошибки, которые, впрочем, не имели больших последствий. Он старался стать добрым отцом, но не знал – как? И после долгих раздумий принял, на его взгляд, самое мудрое решение – он позволил детям делать все, что они считают нужным. Даша и Николай видели страдания отца и по мере сил старались не огорчать его, а при случае и подсказать.

– Ты, Николай…вы с Дашей…не тревожьтесь за меня. Я справлюсь, – Павел Ильич вновь устремил свой взгляд к макушкам деревьев.

«Рассказать ли ему про Дашу?»

Николай смотрел на отца и сердце его сжималось. «Еще будет время».

– Все будет хорошо, отец, – Николай вытянулся в кресле и по примеру отца стал разглядывать вечернее небо и уходящие вдаль грозовые облака. «Все будет хорошо».