Читать книгу Автобиографические истории одного из трёх - Сергей Анатольевич Доброеутро - Страница 3

О том, как я был композитором и поэтом

Припоминаю, как я крепко спал. Спал, даже не осознавая, что сплю. Не снилось ничего, что можно было бы назвать сном. И вдруг сквозь сон, который не снился, я услышал нежный голос жены:

– Вставай, дорогой! Уже утро! Тебе пора писать песню.

«Кажется, что-то начинает сниться», – подумал я и мысленно удивился: «Какой странный сон!»

Мнебынеперечитьтебе начала меня трясти и будить. Уже не совсем нежным голосом:

– Вставай, а то не успеешь написать песню! Уже шесть утра! Пора писать!

Я вскочил, ничего не понимая, и сквозь бредово-невыспавшееся состояние кое-как сформулировал вопрос:

– Какие песни по субботам?

– Вот именно! По субботам! – похоже, Мнебынеперечитьтебе пыталась объяснить простые и очевидные истины. – Ты вошёл в нашу семью, Больше. Значит, должен соблюдать наши традиции. Сегодня первая суббота нашей совместной жизни, и тебе полагается написать своей жене песню.

– Что я, композитор, что ли, по субботам песни писать?

– Композитор или не композитор, а писать придётся!

– Слушай, Больше Мнебынеперечитьтебе, я и петь-то не умею, нот не знаю и стихов ни разу в жизни не писал…

– Всё это нелепые отговорки. Вставай, будем соблюдать традицию.

Встал. Кое-как. Умылся. Как смог. Сел завтракать. Без всякого желания что-нибудь есть и понимать. Мнебынеперечитьтебе наливала мне кофе и рассказывала:

– Мой отец тоже не умел ни петь, ни сочинять, но сочинил и спел. Сейчас я тебе спою акапельно.

– Как споёшь? – уточнил я.

– Акапельно, то есть без музыкального сопровождения, только главное, только слова и мелодия. Слушай, Нибольше Нименьше.

И она запела:

Закончив петь а капелла, она спросила:

– Ну как?

Я сделал глоток кофе. Подавился. Поперхнулся. И сказал:

– Гениально.

Она улыбнулась:

– Уверена, ты напишешь лучше. Не зря я тебя разбудила, чтобы у тебя было больше времени для творчества. Правда?

– Правда. Скажи, а что там было такое «яхим», «бутабута»?

– Бутубуту, – поправила Мнебынеперечитьтебе, – это самое главное в песне. Никто не понимает этих слов, кроме автора, но в них живёт вся его животворящая энергия, вся его любовь к молодой жене. Эту песню отец до сих пор поёт маме, когда они встречаются. А как тебе общий смысл песни?

– Наверное, я ещё не понял всей глубины этого произведения. Суслики, страусы, кто там ещё?

– Ёжики, любимый. Да, глубина действительно поражает. Представляешь, у всех своя королева красоты, а у папы – своя. Это моя мама.

– Кстати, а где она? Что значит «когда встречаются»?

– Это отдельная история. Сейчас на неё нет времени. Допивай кофе – и за работу. А я уйду пока.

– Куда?

– Не куда, а зачем.

– Ну, зачем? – поправил вопрос я.

– Я уйду зачем-то. То есть уйду, как будто мне зачем-то надо уйти. Понятно? А когда я вернусь, ты споёшь мне свою первосубботнюю песню.

У меня на лице, видимо, отразилось такое количество эмоций, что Мнебынеперечитьтебе решила поставить последнюю точку в моём задании на весь сегодняшний день. Она сказала:

– Не волнуйся. Я приду не скоро!

И я ушёл в традицию с головой. Оставлю все свои эмоции в покое, хотя они повлияли на результат моего творчества, и сконцентрируюсь на рассказе о самом творческом процессе. Первые две строчки я написал довольно легко и быстро:

Дальше вдохновение кончилось, толком ещё не начавшись. Я вспомнил старые художественные фильмы, в которых показывались разные гении. Они прежде, чем выдать что-то гениальное, начинали ходить по комнате из угла в угол. Меня осенило так, что аж подбросило и подкинуло. Я вскочил с дивана и стал мотаться из одного угла в другой. Мотался минут пятнадцать. Гениальность во мне не просыпалась. Я решил, что всё дело в углах и сменил диагональ. И вот творческий процесс приобрёл совершенно иное направление. Я придумал первую версию самого главного, по словам моей супруги, в песне. Это главное звучало задорно, весело и на первый взгляд нестандартно: «Трали-Вали, Гав-Гав».

Воодушевлённый своим первым творческим успехом, я отправился выпить чашечку кофе. Выпил. Вновь вернувшись к созданию нерукотворного памятника семьи Больше, я понял, что первый успех на самом-то деле является первым провалом. И тогда я начал усердно работать над главной строчкой. И это было правильно. В дальнейшем я не раз убеждался в том, что всегда нужно начинать с главного.

Первым делом я изменил «гав-гав», что отдалённо напоминало собачий лай. Получилось «глав-глав». Это уже производило впечатление, чего-то главного не только по сути, но и по содержанию. Затем я убрал второе «глав». Это показалось мне осмысленным. Главное – оно и есть главное. Нечего ему пытаться быть главнее главного.

Далее я начал размышлять над «трали-вали». Серо, избито. Много раз использовано. Просто-таки литературный штамп. Новая идея не заставила себя долго ждать – «тили-мили». Это звучало свежее, но в то же время традиционнее. Добавив к этому «били», я понял, что наконец-то достиг результата. Теперь главная строка песни приобрела свою окончательную форму: «Тили-мили-били, Глав!»

После ещё одной чашки кофе (просто невыносимо, сколько кофе в день выпивают простые гении, это же вредно!) я приступил к созданию всего текста первосубботней песни. Первый куплет был закончен быстро:

После написания первого куплета я прилёг на пять минут и проспал три часа. И приснилась мне белая лошадь, которая то ли несёт меня в пропасть, то ли уносит под облака. И спрашиваю я лошадь подо мной: «Куда ты несёшь, куда ты уносишь меня?» Приснится же такое… И отвечает мне лошадь: «Какая разница, если ты не успеешь написать первосубботнюю песню к приходу своей супруги?» Я проснулся весь в холодном поту. Видимо, когда засыпал, было тепло и светло, а когда просыпался, становилось темно и холодно. Так объяснял я своё состояние, потому что не говорящей же белой лошади я испугался в конце концов.

Однако рука моя судорожно схватилась за ручку так, как великие поэты второй половины восемнадцатого века – первой половины девятнадцатого хватались за перо. Вторая рука в порыве безудержного вдохновения пододвинула к себе тетрадь в клеточку. И творческий порыв, сметая всё на своём пути, вылился из меня. Я обессилел. Но вскоре взял себя в руки, чтобы пересчитать количество написанных куплетов. Их было много. Пришлось выбирать лучшее из лучшего, потому что всё написанное было лучшим. Тяжёлый труд утомил меня, и я запел. И как-то сами собой на мотив легли только три куплета и апофеоз.

И тут в дверь вошла она, прекрасная, как обычно.

– Вижу по твоему лицу, – сказала она с порога, – тебе это удалось!

А затем вопросительно:

– Тебе это удалось?

Вместо ответа я запел:

Я закончил петь. Молчание. Осознание. Больше бросилась ко мне на шею:

– Любимый! – сказала она … (здесь стоит многоточие, потому что не существует слов, которые способны описать её реакцию). – Ты у меня самый-самый. Я буду любить тебя и сейчас, и всегда, как сейчас.

Должен признаться, Мнебынеперечитьтебе сдержала своё обещание, сделанное, как оказалось, по традиции, после прослушивания первосубботней песни.

Эта песня единственная у меня, первая и последняя. Как и та любовь, которая живёт в нашей семье и не угасает ни на мгновение.

Сейчас, уже в будущем, вспоминая прошлое, я думаю, много ли семей, даже счастливых, имеют свою первосубботнюю песню. Впрочем, о чём здесь думать? Такую песню написать никогда не поздно.