Читать книгу Стихи, рассказы и прозаические очерки. С любовью к М.А. - Сергей Андреевич Шкордов - Страница 2

Такой милой улыбки, яркости глаз

Отыскать не старайся дважды,

В каменных джунглях, хоть все излазь,

Не увидишь их и однажды.

Нежная, стройная, словно цветок,

Самой сильной любви достойна,

Не могу обуздать бурный мыслей поток,

Он мне не даёт спать спокойно.

Красивей самих звезд на небесном сукне,

Не измеряют бриллиантов караты,

Как хорошо все, что собрано в ней,

Не найдешь лучше даже и с картой.

Моя любовь к тебе, что паника в селе —

Лиха неудержима и задорна,

Как волны к кораблю, так я тебя люблю,

Лаская стан, его изгибы линий повторю,

Касаясь нежно, трепетно, но страстно, непокорно!

За спиной расправив крылья,

Точно ангел в поднебесье,

С юной искренней улыбкой

В свете добрых ярких глаз.

На земле тебя увидел,

Невозможно! Был уверен,

Верить в чудо – очень сложно,

Зная правду и сейчас.

Но настырно насмехаясь,

Разум высекает образ.

Ярче искр от ударов

Светлый блеск у добрых глаз.

Мне бы думать – бред все просто.

Только веки опуская,

Слышу шелест крыльев белых.

Лёгкий явный в поздний час.

Даже в тёмные времена

Маяком моим будь, пусть в дали.

Ты как птица – свободна, легка,

В вышине вижу свет твой с земли.

Для тебя из пыли прошлых лет

Выйду просто, встряхнув головой,

Я пойду за тобой к высоте,

Что бы там не случилось со мной.

Отыщу в пепле крылья свои,

Станем вместе свободно летать,

Солнце, путая виражи,

В глазах твоих будет играть,

С гор сбегут, звеня цепи снегов,

Расплескаются буйством весны,

Но красот этих ярче любовь,

Любовь для меня это – ты.

Сколько бы не написал стихов:

О жизни, о любви, о тяжести грехов,

Пока б не исписался, впрочем, даже,

Мне ни за что не подобрать тех слов

Среди извилин, в вязкой мыслей каше,

По строчке буду подписать готов,

Что получилось подобрать у Саши.

Играючи, но может не впопад,

Без голоса, на грани песнопений,

Я повторю волнующих строк ряд.

Последний лирик, современник, гений,

Как в одно время с ним пожить я рад!

Перекричав в душе жужжащий рой цикад,

Я вспоминаю о тебе, став эхом его пения!

Увидел, тотчас пропал, грудь стрелой мне пробило сразу,

Острие её – молнии ток, с громом сердца замкнуло фазу.

Смотрю на тебя – пожар! Душа полыхает кострами…

Расплескалась по телу в любви, обжигающими языками.

Утопаю в твоих глазах, словно в синей морской пучине,

Чудо яркой улыбки одной, жизнь вернёт и песку пустыни.

Стайки веснушек – лисят, шалят солнечными лучами,

Как хочу я поймать их в силки, к губам прикоснувшись губами,

И снова все позабыть, каждый раз наслаждаясь вкусом,

Чтобы любовь опять огнем билась под кожей, пульсом.

--.. .– – – –. .. – . / .– / .–. – -.. .-.. – -.. -.– . / .– / .–. ..– –. .. -. . / – – .-. … -.– – .– –..– / .–. .-. – -… -..– ..– / . . / -… – .-. – / ..-.. – – .– / ..-. .-. .– –.. – .– / – -.. -. – .– –… / .-..-. … .-.. – .– -. – / .– – .-.. -. -.– / -. .– / – – .-. . / .– – .-.. -. ..– . – … .-.– / -.– .-. – .– -..– / – -.– / -.– .– -.– / .– – –.. -.. ..– .... / -. ..– …– -. .– / -....– / -. . –.. . – -. .– .-.– / .-.. ..– -… – .– -..– -.-.– .-..-.[1]

Душа моя – пантомим,

Она молча просит раздолья,

Накладывая свой грим.

Душа моя – алчный гном,

Жадна до блеска глазного,

Драгоценность руда его,

Не хочет душа другого.

Душа моя – Гулливер,

На меня свысока смотрела,

Отрываясь от тела границ,

Оковы порвав, взлетела.

Душа моя – тёплый бриз,

Лёгкий, зовущий к морю,

Вместе с ласковым пением птиц,

Поющих морскому прибою.

Душа моя – колесо,

Грустящее о дороге,

Как философ моя душа:

Кришнаиты, буддисты, йоги.

Металась, кружилась зря,

Смешав из всего коктейлей,

Только узнав тебя,

Нашла все, чего так хотела.

Мне любовь твоя,

Что собаке кость – всегда мало,

Мне любовь твоя,

Словно званый гость – её ждал я,

Мне любовь твоя,

Будто узник я – оков прочнее,

Мне любовь твоя,

Как для пьяницы – вина хмельнее.

У любви твоей глаза яркие – в звездах небо.

Ты душа моя, я люблю тебя, где бы не был!

Нежная, знать сама любовь,

Ей в ладони цветочек алый!

Внутри сердце моё стучит,

Взбудораженным барабаном!

Дыхание лёгкое, вздох…

Счастья вихрем пыльца взметнется,

Попадёт в плен прекрасных губ,

И любовь моя улыбнётся.

В любовании излюбованом любуюсь,

Влюблённый, люблю, любовь идеальная,

Волнительно, взволнованный волнуюсь,

Тайные таинственно таятся желания,

Умилен умилением, умиляюще милая,

Сердечно, сердца сердцевиной бьюсь,

Красотой, в красоте красоты, красивая,

Смотрел, смотрю, смотря – не насмотрюсь!

Ты для меня, как Йоко для Джона,

Также возвышена, неповторима;

Ты для меня, как Нэнси для Сида,

Также стихийна, с вихрем сравнима;

Ты для меня, как Кортни для Курта,

Хоть бросай, хоть стреляйся – люблю я;

Ты для меня, как Шерон для Оззи,

Увижу, кричу: черт возьми, аллилуйя!

Пары сложны и причудливы эти,

Только упрямой статистике судя,

Будь ты хоть идолом, рок музыкантом,

Любят все просто и сильно, как люди…

Сильнее, чем «Маяк» Сплина,

В нем Маяковский, вместо строк письма

Своей Лили, до глубины души,

Не экономия, по бумаге шил,

Узоры слов чертили капли красные,

А следом, балагур Есенин,

Без робости, похмельным языком,

Для своей музы, поборов стеснение,

Писал: “Вы помните…”,

Стакан с вином оставив на потом.

И только Бродский, мрачною твердыней,

Суровым одиноким чудаком,

Подал свой голос, слышимый по ныне,

Не выходи из комнаты, а выйдешь,

Так знай, что пожалеешь сам о том.

В бессоннице все спорили поэты,

Покуда в предрассветной зыбкой мгле

Любовь сама не принесла с собой ответы,

Которые, казалось, я увидел,

Забывшись утром в неспокойном сне.

Как искра счастья ты красива,

Любовь моя неутолима,

Прекрасна, словно песнь Орфея,

Твой голос – ноты соловья.

Люблю тебя, ты идеальна,

Как луч рассветный для меня!

Во глубине истории, в былые времена,

Создали люди прошлого, всем нам на удивление,

Никем не повторенные по ныне, чудеса:

Хеопса пирамиду, чтоб мог в ней фараон,

Укрывшись саркофагом, найти свое пристанище,

Укутанным в безмолвие, узреть последний сон;

Сады Семирамиды взрастил великий царь,

Желав увековечить костров любви свечение,

Их на душе цветение и искр их янтарь;

И где-то рядом с ними, в дебрях старины,

Отточенные контуры статуи видны,

Так Зевса олимпийского прославили сыны;

Храм Артемиды в Эфесе устроенный давно,

Чтоб показать изысканно одну простую истину —

Природы, рода женского нет краше ничего;

В Галикарнасе живший в пучине прошлых дней

Мавсол – турецкий государь был первым из царей,

Кто смог остаться в памяти построив мавзолей;

Настал черед отметить на острове Родос

Великую скульптуру до неба в полный рост —

За помощь, Гелиосу изваянный Колосс;

Седьмым пойдет по счету победы верный знак

В дань славе древнегреческой, не пропустить никак,

Александрии дивной сокровище – маяк.

Все семь чудес на свете здесь только для того,

Описанные в сути создания своего,

Чтоб осветить восьмое – прекраснее всего.

Я думаю, тут даже ничуть не согрешу,

В сравнениях пусть дерзость, конечно, совершу,

Но только лишь последнее подробно опишу:

Улыбку ей оставил в подарок Коловрат,

В нее вплетя рассветы – ключи небесных врат,

Не удивляйтесь этому, ведь солнце – ее брат.

Глаза, как два гусара да с саблями бровей,

Ресниц сплетя канаты, ловушкою своей,

Поймают, не отпустят, на век привяжут к ней.

Лица увидев оттиск, полюбит даже Зевс,

И в царствие Аида сошлет богов повес,