Читать книгу Полнолуние - Сергей Антонов - Страница 3

Юля Сизова всю ночь ворочалась на жестком ложе, проклиная день и час, когда встретила Витьку. Она в очередной раз обещала себе взяться за голову, когда лязгнул засов двери.

Девушка решила ничем не выдавать своего нетерпения и осталась лежать в прежней позе. Повертывая на пальце ключи, молоденький сержант, улыбаясь, подошел к нарам и взмахнул рукой, чтобы шлепнуть плененную красотку по заднице, но в его кисть впились острые ногти. Юля пружинисто села и отшвырнула руку сержанта, глаза которого округлились от боли и удивления.

– Реакции нет, значит, детей не будет, мальчик! – злорадно сообщила узница. – Тоже мне охранник! Скажи спасибо, что ключики не отобрала!

– Ну, кошка! – сержант лизнул кисть, на которой выступили капли крови. – Если здесь задержишься…

– Не надейся, беззубый Цербер, не задержусь! Веди к начальнику!

Маленькая победа придала Юле уверенности, необходимой для предстоящего разговора с майором. Тот хоть и медленно думал, но быстро сообразил: если эта девочка, что-нибудь делает, то только по собственной воле.

– Вляпалась ты милая, по самое не могу! – в третий раз завел свою песню майор Ляшенко, откидываясь на спинку стула, которая жалобно скрипнула. – Твой хахаль одну бабку порешил, а вторую в реанимацию спровадил. Вдвоем решили иконку стибрить или твоя идея была? Рыжов, насколько я помню, фантазией не отличался и сам до такого не додумался бы.

Юля пристально изучала решетку на окне кабинета.

– Молчанием, как сказал Глеб Жеглов, только усугубляешь, милочка. По-отечески советую: колись, как дело было, рассказывай, куда Рыжов заныкался и ступай себе с Богом в распоряжение родимого РОВД. Мне и своих отморозков хватает, не хочу на экземпляры из чужого района последние нервы тратить.

– Тысячу раз говорила: не про какие иконы не слыхала. С Рыжовым познакомилась случайно и большую часть времени провела у него в кладовой! – Юля чувствовала, как на глаза помимо воли наворачиваются слезы. – Почему вы мне не верите?

На смуглом лице майора появилось выражение мудрой задумчивости.

– Тут ведь дело в следующем: доверие заслужить надо, а тебе доверять с какой радости? Вино хлещешь, с уголовниками путаешься и, вообще ведешь антиобщественный образ жизни!

– Здрасте-пожалуйста! – возмутилась Юлия. – Если не спортсменка, не комсомолка, значит одна дорога: в колонию? Я вам не Манька Облигация!

– Нет, не Манька. По ухваткам ты на Соньку Золотую Ручку тянешь, – довольный своими познаниями в истории уголовного мира майор улыбнулся. – Ладно. Еще раз. Детально, в подробностях про то, как все было. Начиная с того момента, когда к Рыжову пришел гость. Кстати пришел или может, приехал?

– Может и на метле прилетел. Не знаю. Витька, как услышал шаги во дворе, вскочил, словно ему в попу гвоздь воткнули. У меня стакан из рук вырвал и загнал в кладовую, сказал, что на десять минут, а я там до утра просидела. Темно, паутина кругом…

– Паутина, конечно, важная деталь. То, что ты не видела гостя понятно, но ведь уши-то тебе никто не затыкал!

– В суть разговора не вникала, – пожала плечами Юлия. – Зачем? Но мужик, который приходил интеллигентным был.

– Ты-то, попрыгунья, что можешь, про интеллигентность знать?

– Не меньше вашего, майор. Мужик тот по фене не ботал и Витьку за жаргон ругал.

– Все?

– Ага. Может, хватит меня терроризировать? Все равно ведь ничего нового не придумаю.

Ляшенко встал во весь свой богатырский рост.

– Тебя, Юля, никто еще не терроризировал. Честно: все рассказала?

– Без утайки!

– Что ж вали домой и постарайся мне больше на глаза не попадаться.

– Уж постараюсь, – радостно выпалила девушка, вскакивая со стула. – Поверь, начальник, никакого удовольствия от общения с тобой я не испытала!

Пока Ляшенко собирался с мыслями, Юля успела выбежать за дверь.

Во дворе РОВД синхронно помахивали метлами «суточники». Поскольку асфальт был вычищен уже до дыр, они с удовольствием прервали свой Сизифов труд и уставились на девушку, которая, раскинув руки, объявила с крыльца:

– Свобода, граждане тунеядцы, хулиганы, алкоголики!

Майорский разум, работавший в авральном режиме, выдал перечень самых важных желаний и привел мышцы в действие. Ляшенко даже успел добежать до дежурки, чтобы воплотить зародившиеся приказы в жизнь и остановить резвую вертихвостку. Однако подчиненные под стать своему учителю не отличались быстродействием. Юля беспрепятственно и более того, триумфально, провиляла бедрами до ворот отдела.

Здесь боевой настрой угас. Девушка вдруг поняла, что находиться вдали от дома без копейки денег. Она не слишком тосковала по родителям-алкоголикам, однако и шастать по чужому городу в поисках новых приключений не хотела.

Понуро бредя к автобусной остановке, Юлия просила Создателя послать ей попутную машину, за рулем которой будет сидеть нормальный мужик, а не еще один Рыжов. Молитва была услышана. Не успела девушка сесть на скамейку, как у обочины притормозил мотоцикл с коляской. Из прямоугольного выреза шлема на Юлю смотрело знакомое веснушчатое лицо.

– Уже выпустили? – улыбнулся Платов.

– А я не представляю угрозу для общества!

– И куда путь держишь?

– В твою деревню! – неожиданно для самой себя выпалила Юля. – Подбросишь, Анискин?

– Во-первых, моя фамилия Платов. Звать Иваном. А во-вторых, в Кленовке только тебя не хватало. Езжай домой, лягушка-путешественница.

– Если по-хорошему тебя не уговорить, – развела руками девушка. – Придется идти на открытый шантаж.

– Шантаж? Интересно, чем ты будешь меня шантажировать?

– Тем, что не сказала твоему майору!

– Ого! Быстренько колись!

– И не подумаю! Сначала в деревню отвези!

– Ладно, только мне сначала в больнице побывать надо. Прыгай в коляску!

Юля игнорировала предложение Ивана, уселась позади него и положила руки на плечи.

– Заводи свою тарахтелку!

Платову не удалось попасть по педали стартера с первой попытки: мешала грудь Юли, упиравшаяся ему в спину. Не требовалось быть гением дедукции, чтобы понять – бюстгальтера она не носила.

* * *

Лицо Нины Павловны было таким бледным, что почти сливалось с подушкой и повязкой на голове.

– Еще раз повторяю! – едва слышно сказала Бутина. – Не Рыжов меня ударил! Видел бы ты рожу того чудища. На шее обрывок веревки болтался. Мертвец это!

– Нина Павловна! Мертвецы не имеет привычки бить живых кирпичом по голове и душить, – терпеливо разъяснял участковый. – Не их это стиль!

– Откуда ты про стили знаешь? За иконкой он приходил, потому как она его. Не может спокойно в склепе лежать! Вот и Зоя в последнее время сама не своя была: все в город ездила, в церковь наверное…

– Точно в церковь?

– А куда же еще? Молилась видать за грешную душу своего дядьки, но видать прощения не вымолила. Так-то…

– Выздоравливайте, Нина Павловна, – вздохнул Иван. – Обещаю, что к вашему возвращению разложу всех покойникам по гробам, а живых отморозков отправлю за решетку.

– Не шути так, участковый и…храни тебя Господь! – старушка с усилием подняла руку и перекрестила Платова.

Юля дожидалась Ивана, пуская колечки дыма сигаретой, которую стрельнула у мужика с перебинтованной рукой.

– Как там твоя бабуля? Не склеила еще ласты?

– Отставить жаргон! Она еще нас всех переживет!

Мотоцикл выехал за город и вскоре свернул с шоссе на проселочную дорогу, представляющую собой набор рытвин и ухабов.

– Медвежий угол – твоя Липовка, старший лейтенант! – прокричала Юля на ухо Платову. – Не понимаю, как здесь вообще жить можно!

– Зачем же тебе сюда рваться?

– Просто больше пока податься некуда! Родаки в пьяном угаре и не заметят, что доченьки три дня дома нет.

Не доезжая до деревни, Иван остановил мотоцикл.

– Слушай, красавица, а что люди подумают, если меня с тобой в Липовке заметят?

– А мне без разницы!

– Значит так: до завтра тебя в бывший Дом колхозника определю. Там все равно никто не живет, а утром самолично на автобус посажу. Усекла?

Девушка с недовольной гримасой кивнула.

– Теперь рассказывай свои секреты.

Юля спрыгнула с сиденья и хлопнула Платова по плечу.

– А ведь теперь только от меня зависит, долго ли тебе в старших лейтенантах ходить.

– Ну-ну! – усмехнулся Иван. – Вот уж никак не думал, что моя карьера в твоих руках.

– В моих. Тот дядька, который к Рыжову приходил, заикался. Много в вашей глухомани мужиков с такой приметой?

Платов, нахмурившись, завел мотоцикл.

– Понятно. Поехали!

В Липовке хватало жителей с разного рода физическими и умственными недостатками, но заикался только один человек: предприниматель Николай Астахов. Паренек не слишком прочных нравственных устоев.

Прежде чем наведаться к нему, участковый поехал в деревенскую управу, взял у секретарши ключи от бывшего Дома колхозника.

Поднявшись вместе с участковым на второй этаж, Сизова обвела взглядом пыльные апартаменты и саркастически усмехнулась.

– Нет. Это не Рио-де-Жанейро. Это гораздо хуже.

Платов выволок из завалов разобранной мебели панцирную кровать и приладил к ней спинки.

– Ну, ты, знаток советской сатиры, скажи спасибо, что сюда впустили. Сейчас в деревне такие дела творятся! Меня вообще с работы погнать могут, если узнают, что я тебя здесь оставил.

Юля бухнулась на собранную кровать, забросила свои стройные ножки на спинку и сладко потянулась.

– Эт точно. Погонят. Интересно, а как ты в случае чего объяснять будешь, зачем меня сюда притарабанил?

На этот раз ухмыльнулся Иван, у которого был готов ответ на этот каверзный вопрос.

– Скажу, что ты свидетельницу решил оставить до тех пор, пока Витьку не отыщем. Может, ты знаешь, где Рыжов заныкался, да говорить не хочешь!

– Ты и вправду так думаешь?

– Нет, – покачал головой участковый. – Рыжов тебя в каморке запер. С какой стати ему с тобой откровенничать?

– Правильно мыслишь, Шерлок. Теперь пораскинь мозгами и выдай умозаключение о том, что я в этой конуре жрать буду.

– И откуда у тебя, пигалица, этот жаргон?

– Странствую, слушаю и изучаю устное народное творчество.

– Оно и видно, доизучалась, – вздохнул Иван. – А насчет еды не волнуйся. С голоду не помрешь. Я в магазин заскочу и куплю чего-нибудь.

Юля зевнула, продемонстрировав розовое, как у котенка нёбо.

– И про сигареты не забудь. Я только с фильтром курю.

Платов обернулся у двери.

– И «Беломору» рада будешь. Отдыхай!

– Успеха в расследовании! Наше вам с кисточкой!

* * *

В конторе сельхозкооператива весело гудел настольный вентилятор, гонявший душный воздух из угла в угол. Главная бухгалтерша задумчиво морщила лоб и шевелила губами, подсчитывая количество букв в слове, которое необходимо было вписать в клетки кроссворда. Перебрав в уме все возможные варианты, она поняла, что без посторонней помощи не обойтись.

– Егор Дмитриевич! Вопросик по вашей части. Воровской инструмент – пять букв.

– Фомка! – счетовод Симпляков заполнял финансовую ведомость, но ответил на поставленный вопрос ни секунды не задумываясь.

Подобного рода словечки звучали для него, как музыка. Егор Дмитриевич знал о мире криминала столько, что мог бы служить консультантом при МВД, но злая судьба сделала его всего лишь пронырливым счетоводом.

В районной библиотеке, куда Митрич заглядывал при каждом удобном случае он прочитал решительно все детективные романы и надоедал библиотекарям вопросами о датах поступления новых партий криминального чтива.

От заполнения ведомости Симплякова оторвал рокот двигателя мотоцикла участкового. Митрич выглянул в окно и, увидев, что Платов входит в Дом колхозника, поспешно встал из-за стола.

– Я на пару минут отлучусь?

– Да хоть на пару часов, – зевнула бухгалтерша. – Только, пожалуйста, еще одно словечко, Егор Дмитриевич. Уж очень сложное. Наука об отпечатках пальцев. Аж тринадцать букв.

– Дактилоскопия! – крикнул Митрич уже из-за двери.

В ожидании участкового, он даже пританцовывал от нетерпения. Как только тот вышел из-за двери сразу вцепился Ивану в рукав. Платов мысленно взвыл от досады. Он давно убедился, что избавиться от Симплякова можно только с помощью физического устранения последнего.

– Какие подвижки в деле? – доверительным полушепотом поинтересовался Митрич на лысой голове, которого играли солнечные зайчики. – Я заметил ваш мотоцикл из окна конторы и сразу смекнул: пытаетесь спрятать от мести маньяка важную свидетельницу.

Участковый, который уже начал чувствовать сильную головную боль вырвал свой рукав из цепких коготков преемника Ната Пинкертона.

– Бог с вами, Егор Дмитриевич, какие подвижки? Какие свидетельницы? Какое дело?

Выбить Митрича из седла было не так-то просто.

– Меня вам не провести, Иван Александрович! Я назвал это дело «История мертвых старух»!

– Эк куда вас занесло! Нина Павловна, слава Богу, пока жива!

– Мелочи, – отмахнулся Симпляков. – Процесс, как говорится, пошел и главная задача, таких как мы с вами, его контролировать!

– Вот и контролируйте, сколько душе угодно, а мне ехать надо! – взмолился Иван.

– Понимаю, – Митрич сурово кивнул. – Дело есть дело. Какие будут указания?

– Не понял?

– Ну, моя роль в этом деле, – лохматые брови счетовода грозно сошлись на переносице.

– Ах, указания! – рассмеялся Платов. – Поменьше Маринину и Донцову читайте. За «Войну и мир» возьмитесь что ли…

– Вы недооцениваете важность работы с информаторами. А я, между прочим, кое-что знаю.

Иван понял, что придется подыграть Симплякову. Он со шпионским видом посмотрел по сторонам.

– Теперь можно. Говорите.

– Перед смертью Зоя Петровна дважды ездила в райцентр, – Митрич многозначительно воздел к небу указательный палец. – Понимаете, дважды!

– В церковь старушка ездила и всех-то делов.

Симпляков дробно захихикал.

– А вот и не в церковь!

– А куда?

– В би-блио-те-ку!

Воспользовавшись тем, что Митрич зажмурился, наслаждаясь произведенным эффектом, Иван рванул к мотоциклу. Тот, слав Богу, завелся с первого раза и, участковому удалось-таки оторваться от добровольного помощника.

Симпляков смотрел вслед сбежавшему инспектору без особого сожаления.

Долгие ему приходилось быть теоретиком раскрытия запутанных уголовных дел. И только сутки назад представилась возможность раскрыть всю мощь своего аналитического ума. Умышленное убийство при столь загадочных обстоятельствах случилось под самым носом, в его родной Липовке! Душегуб-глупышка просто не догадывался, что дело ему придется иметь с Егором Симпляковым!

Митрич промакнул лысину носовым платком, расправил плечики и двинулся в контору, чтобы вновь окунуться в мутный омут своей бухгалтерии.

* * *

Освободившись от Митрича, Иван отправился к заике Астахову. Уже издали он понял, что поговорить с предпринимателем не придется: «мерседеса» у дома не было.

Для очистки совести участковый подъехал к массивным стальным воротам, полюбовался множеством замков и решил еще раз заглянуть на место происшествия – в дом библиотекарши Аскаленко. Он находился за поворотом дороги, метрах в двухстах, но уже сев в седло мотоцикла Платов услышал встревоженные голоса. Сердце екнуло. Ивану, на участке, которого регистрировались только административные правонарушения, с лихвой хватало свалившегося на его голову происшествия со старушками. Новых бед он не желал, но, свернув за угол, понял: они уже случились.

Группа старушек обступила Гусева, который, качая седой головой, что-то рассказывал. Заметив участкового, Никита Сергеевич раздвинул своих слушательниц и направился к Ивану. Он нес длинную удочку и Платов, глядя на поплавок из гусиного пера, долго не мог взять в толк: зачем она сдалась старику?

– Здравствуйте, Иван Александрович, – Гусев явно не знал, что ему делать с удочкой и перекладывал ее из руки в руку. – Прошу прощения, но на этот раз вестником неприятностей для вас стал я.

– Не тяните, Никита Сергеевич. Какая опять проблема в Липовке?

– Рыжов, – пчеловод наклонил голову, убеленную сединой. – Наш Витька…

– Отыскался?

В голове у Платова сразу сложился перечень того, что мог натворить «наш Витька». Убил? Украл? Кто на этот раз стал жертвой Рыжова? Гусев прервал ход его мыслей одним емким и понятным словом:

– Убит.

– Как убит? Кем?

– Боюсь, что ответов на эти вопросы у меня нет и искать их придется вам с коллегами. Я просто нашел его труп, – Никита Сергеевич слегка повысил голос, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. – На старом кладбище.

– А вас-то, каким ветром туда занесло?

– Самым обычным, – улыбнулся Гусев. – Не думайте, Иван Александрович, что я бродил там, в поисках встречи с призраком чекиста. Просто кроме пчеловодства у меня есть и другое увлечение – рыбалка. Часиков в шесть утра я отправился на наше озерцо с намерением заарканить пару-тройку карасей, а, возвращаясь мимо кладбищенской ограды, увидел лежащего человека. Сначала думал, что Витька нажрался перед, но…

Рассказывать о том, что произошло с Рыжовым на самом деле, Гусеву пришлось не только Платову, но и целой своре подъехавших сыщиков, следователей. Причем Никита Сергеевич отвечал на все вопросы настолько толково и обстоятельно, что Платову хотелось поблагодарить старика.

На этот раз в Липовку соизволили почтить своим присутствием чины из областного управления и, к счастью для Ивана, Ляшенко с ним почти не общался. Зато чего стоили испепеляющие взгляды майора, которые он бросал на участкового! Платов чувствовал себя так, будто он лично придушил Рыжова.

Тот лежал, широко раскинув татуированные руки, у кладбищенской ограды и смотрел в небо широко открытыми глазами. Багровая отметина на шее выглядела жутко, но не шла ни в какое сравнение с выражением ужаса на лице мертвеца.

Иван знал, что ушлого Витьку трудно застать врасплох и тот, кому это удалось, был парень не промах.

Труп увезли и, пока вся сыскная братия ползала на четвереньках в тщетных поисках следов убийцы, Иван ловил себя на том, что никак не может сосредоточиться на чем-то конкретном. Он то и дело поглядывал на серую махину склепа, перед которым все остальные кресты и надгробия казались просто карликами. Вспомнился Лозоплетельщик, его пророчество о том, что Платову придется заглянуть в бездну и свернуть на дороги мрака. Может быть, пробил час первого из трех испытаний? Иван тряхнул головой. Он начинал думать о Лозоплетельщике так, словно тот существовал на самом деле, а подобные мысли могли привести только в дом для умалишенных. Баста! Если у него и есть какая-то миссия, то заключается она в том, чтобы найти убийцу. В противном случае, в роли Лозоплетельщика выступит Ляшенко. Уж он-то точно не даст Платову возможности жить по-человечески и завяжет прутик судьбы инспектора в узел.

Перед отъездом майор впервые обратился к Ивану.

– Встретимся завтра на совещании! – заявил он и хлопнул дверцей УАЗа так, что корпус машины задрожал.

После всех переживаний дня участковый почувствовал, что не сможет взобраться на седло мотоцикла и, рухнул на ближайшую скамейку. В голове вертелась только одна мысль: если Рыжов был убийцей то, кто же прикончил его?

Когда плеча Ивана коснулась чья-то рука, он вздрогнул. Оказалось, что рядом присел Гусев.

– Заскучали, Иван Александрович?

– Тут не то, что заскучаешь – в петлю с тоски полезешь.

– Совсем как наш бравый чекист Аскаленко?

– Дался вам этот Аскаленко! – вспыхнул Платов. – С живыми бы разобраться!

Никита Сергеевич пожал плечами.

– Не надо обижаться на пожилого человека. Может, лучше поболтаем за тарелочкой ухи? Я ведь не только трупы отыскиваю, но еще и рыбу ловлю. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.

Услыхав это оправдание, Иван не удержался от улыбки, а затем прыснул со смеха. Через несколько секунд участковый и пчеловод хохотали так, что на глазах у обоих выступили слезы. Если бы, кто-нибудь из односельчан увидел их в этот момент, то наверняка решил бы, что парочка вовсю потешается над новопреставленным рабом божьим Рыжовым.

Смехотерапия подействовала на Платова освежающе, а горячая уха Гусева вообще придала ему столько сил, что он готов был, не сходя с места, поймать всех воров и убийц.

– Смотрю я на вас и удивляюсь, Никита Сергеевич, – участковый с сожалением отодвинул пустую тарелку. – Умный и рассудительный человек, а верите в какую-то покрытую плесенью легенду.

– Спасибо за комплимент, Иван Александрович, но в существовании привидений я сильно сомневаюсь. Однако легенды на пустом месте не возникают.

– Опять вы про этого чекиста!

Гусев поднял указательный палец.

– Секундочку! Вы ведь не знали покойную Зою Петровну так хорошо, как знал ее я. Аскаленко, смею заметить, была женщиной весьма эрудированной и начитанной.

Платов кивнул на книжный шкаф в углу комнаты.

– Вы, я вижу тоже не только пчеловод и рыбак.

– Хорошо, что напомнили, Иван Александрович! Я дам вам прочесть книгу о кресте игуменьи. Думаю, что из нее вы узнаете много нового.

Гусев достал из шкафа брошюрку в мягком зеленом переплете и положил перед Платовым.

– Здесь и о проклятии написано.

– Обязательно почитаю, Никита Сергеевич.

– Мы с Зоей дружили, – продолжал старик. – Найти ее убийцу дело чести не только для вас, но и для меня. Старушка часто приходила сюда. Я не мастер на все руки и уборка в доме не входит в число моих талантов. Она часто сиживала на том стуле, который сейчас занимаете вы…

Иван почувствовал сильное желание встать, но сделал вид, что не придал значения словам Гусева.

– Зоя была замечательной рассказчицей. Знакомила меня с историей этой страны и в частности со смутными годами террора. Как-то в нашем разговоре вы назвали ее дядю порядочной сволочью. Отчасти это так. Например, группа НКВД, в которую входил Аскаленко в тридцать седьмом, настолько устала ликвидировать врагов народа по всей форме, что даже не входила в дома.

– Это как?

– Просто бросали камни в окна, а хозяин, выходивший посмотреть, в чем дело, получал свою порцию свинца.

– Ишь ты! – вновь отделался восклицанием Платов.

– Это была стая бешеных псов, и дядя Зои Петровны ничем не отличался от остальных. Однако его самоубийство было не только раскаянием, но и предательством.

– Это кого же он предал?

– Своих товарищей! Вы знаете о том, как его хоронили?

– Слыхал от матери, в общих чертах. Я уже говорил.

Никита Сергеевич вздохнул.

– В том-то и дело, что в общих. Аскаленко хоронила упившаяся до поросячьего визга свора собратьев по оружию. В чужой склеп его запихали не по собственной воле, а в насмешку.

– Это в какой мере меняет мои взгляды на события тех дней, – Иван задумчиво вертел в руке ложку. – Однако икона…

– Именно икона! – Гусев встал и начал расхаживать по комнате. – Чекисты награбили много ценностей, но только в руки Аскаленко попало то, что таило в себе старинное проклятие! Как я уже говорил, нынешнему владельцу иконы не позавидуешь.

– Знать бы кто этот владелец…

– Коль скоро вас интересуют умозаключения старого дурака, то искать следует среди местных. Если отбросить стариков, то людей обладающих достаточной физической силой в Липовке останется человек пять-шесть, не больше. Справится со старушками одно, а придушить, как котенка Рыжова – совсем другое.

Платов вскочил и хлопнул себя ладонью по лбу.

– И как же я мог забыть! Мне пора Никита Сергеевич. Спасибо за уху!

Участковый с такой поспешностью выкатился за двери, что Гусев долго не мог прийти в себя от изумления.