Читать книгу Живодерня 2. Право на жизнь - Сергей Арно - Страница 4

Утром, когда Сергей сказал Карине о том, что они уезжают с Ильей по делам, Карина опечалилась – по ней это было заметно сразу: она перестала разговаривать и весь завтрак просидела хмурая. И только уже в конце завтрака, убирая посуду, бросила, как бы ни к кому не обращаясь:

– А этот трансформер опять припрется, чего с ним делать-то?

– Лучше двери никому не открывайте, – посоветовал Сергей.

Карина в ответ только хмыкнула.

– Нам предстоит, что характерно, большая работа, – сказал Сергей, выруливая из двора. – У меня предчувствие, что мы сегодня узнаем что-то важное.

Район, в котором нужно было разыскивать товарища отца Сергея, протянулся на четыре километра в виде разнокалиберных деревянных домиков с крохотными шестисоточными участками по обе стороны шоссе.

Для начала они проехали до самого Красного Села, обозревая объем работ, и это угнетало: за день обойти все домики представлялось маловероятным. Тем более, что было известно только имя и отчество нужного им человека.

У первого дома в огороде копалась скрюченная старуха. Она много раз переспросила, кто им требуется, после чего надолго задумалась. Но вразумительного ответа от нее так и не дождались. В следующем доме мужчина пилил дрова, но в разговоре с ним тоже зря потеряли время… Потом деревянные домики слились в единое целое представление, и их уже трудно было запомнить и различить. Встречались в них чаще других одинокие старухи и престарелые мужчины. У всех друзья спрашивали только одно: «Не здесь ли живет Марк Анатольевич?»

В бесплодных поисках прошло четыре часа. Изрядно устав и потеряв всякую надежду отыскать нужного человека, Сергей уже с какой-то безнадежностью смотрел на унылое однообразие домиков и их жителей.

– Эй, бабуля, – остановил он печально бредущую старуху.

Но бабка, не остановившись, прошла мимо – то ли не услышав, то ли не обратив внимания на мужика.

Возле стареньких «жигулей» на другой стороне шоссе возился пузатый мужчина в свитере лет сорока пяти. У него были черные сросшиеся над переносицей брови. Потому как больше живых людей в поле их зрения не было, Сергей с Ильей не поленились и перешли на другую сторону.

– Извините, пожалуйста, вы не знаете, где живет Марк Анатольевич? А то адрес, знаете ли, потеряли…

Бровастый пузан перестал протирать машину и, подняв глаза, посмотрел на Илью с Сергеем. У него были жесткие, неприятные глаза.

– А вам он зачем? – неожиданно спросил он.

– Нужен, – ответил Сергей не очень-то довольным тоном. Он терпеть не мог, когда совали нос в его дела.

Мужик молчал, глядя на них сумрачно.

– Не знаете, так бы и сказали, – бросил Сергей и повернулся, чтобы уходить.

– Вон в этом доме он живет, – глухо сказал пузан и закашлялся. – А вон сынок его воду домой тащит.

Слово «сынок» у него вышло как-то издевательски, вероятно он не любил детей.

И они, перейдя шоссе, подошли к двухэтажному домишке, выкрашенному темно-синей краской.

Мальчик лет восьми нес в дом два ведра с водой.

– Эй, мальчик! – окликнул его из-за забора Сергей. – Эй!

– Чего? – отозвался тот, бросив мимолетный взгляд в сторону калитки, за которой остановились Сергей с Ильей, и поставил ведра на дорожку.

– Марк Анатольевич здесь живет?

Не ответив, мальчик поднял ведра и пошел к дому.

– Эй, пацан! – снова окликнул Сергей удаляющегося подростка.

Но мальчик, больше не обращая никакого внимания, исчез за дверью дома.

– Ну-ка пойдем, – сказал Сергей.

Они прошли в калитку и по выложенной плиткой дорожке между высокими растущими вдоль нее деревьями подошли к дверям веранды и, постучав, но не дождавшись ответа, вошли.

На веранде никого не было. Посредине стоял круглый покрытый клеенкой стол, три табуретки, в углу оттоманка. Сергей и Илья подошли к двери, ведущей в дом. Дверь была приотворена, из-за нее слышались голоса.

– …Нет, я выйду!.. – мужской со скандальными нотками голос.

– Не нужно. Я боюсь!.. Мы боимся за тебя, – тоненький, вероятно, принадлежащий мальчику.

– Я пойду!

– Нет! Я запрещаю. Мы запрещаем! Мы не пустим тебя. Без тебя мы пропадем…

Сергей деликатно покашлял. Разговор за дверью мгновенно смолк.

Дверь медленно, со скрипом приоткрылась, образовав щель, и в эту щель высунулась голова мужчины с длинными волосами и большим носом, кончик которого был уныло приопущен. Было в этом лице что-то с виду парадоксальное, смешное, но по сути грустное. Голова с любопытством оглядывала гостей, но вдруг дернулась, выражение глаз переменилось на испуганное. Голова снова дернулась. Было такое впечатление, что между этим человеком и еще кем-то, находящимся за дверью, происходит борьба. Внезапно голова исчезла с глаз, должно быть, пересилив, его все-таки втащили обратно в комнату. Дверь захлопнулась.

Сергей, уже было открывший рот, так и не успел ничего спросить.

– Ну вот, я же говорил, что это ко мне, – донесся из-за двери тот самый мужской голос со скандальными нотками.

– Нет, я не пущу тебя. Мы боимся за тебя, – тот же тоненький голосок.

Где-то, казалось, Илья уже слышал эти голоса. Но где?!

– Эй, уважаемые, Марк Анатольевич здесь живет?

Сергею надоело слушать пререкания хозяев дома. Разговор тут же смолк. За дверью воцарилась тишина.

– Вы кто такие? – донесся из-за двери тонкий голосок.

– Как только Марк Анатольевич появится, я ему сразу скажу, что характерно.

За дверью опять заспорили только уже шепотом, и разобрать было абсолютно невозможно ни слова. После некоторых пререканий дверь наконец открылась, и на веранду медленно и осторожно вышел тот самый выглядывавший в щель носатый мужчина.

– Я и есть Марк Анатольевич, – сказал он и, оглядев друзей, как-то обреченно уселся на табуретку возле стола.

Жестом он предложил друзьям сесть на оттоманку. Лицо этого человека сразу расположило к себе Илью: было в нем что-то привлекательное, смешное и в то же время грустное. Сразу было видно, что это добряк и за доброту свою страдает, от этого глаза его всегда печальные.

– Я, Марк Анатольевич, сын вашего старого друга Василия Александровича Родионова.

– Ах, вот оно, вот оно что! – воскликнул обрадованный Марк Анатольевич, – его грустные глаза прослезились.

Он поднялся на ноги. Судя по его виду, встреча с сыном своего старого друга растрогала его.

– Да как же ты меня нашел?! – обнимая поднявшегося ему навстречу Сергея, спросил он.

– Случайно.

Сергей вкратце рассказал, что у его тетушки нашелся приблизительный адрес и что у них на поиски ушло полдня.

Марк Анатольевич поставил на плиту чайник и, пока тот подогревался, слушал рассказ Сергея о поддельном завещании, об исчезнувшем адвокате, о дочери женщины, с которой встречался его отец… Марк Анатольевич слушал, изредка только изумляясь рассказам Сергея.

– Это какой-то детектив получается, – сказал он, позабыв о стоящем на плите чайнике.

– Теперь вы понимаете, почему я хотел поговорить с вами? – сказал Сергей.

– Да, дружок. Конечно, конечно, понимаю.

Он встал, снял чайник с плиты, заварил чай.

– Я рад был бы тебе что-нибудь рассказать. Но поверь. Ничего мне не известно.

– Но ведь вы были дружны с отцом.

– Да, дружен, – почему-то испугался Марк Анатольевич, словно его могут заподозрить в лицемерии. – Конечно, дружен. Твой отец мне говорил, что он хотел бы умереть в Китае. Но мне решительно неизвестно, уехал он туда или нет. Так что вот, дружочек. И потом в последнее время мы были не очень близки – он обиделся на меня… Впрочем, это уже не имеет значения. Эта ужасная женщина, с которой он имел близкие отношения. Ты знаешь, это ведь действительно была ужасная женщина… И если все так, как ты говоришь, если все так! То это она погубила Василия…

За дверью в том помещении, откуда так странно появился Марк Анатольевич, что-то звякнуло. Было такое чувство, что кто-то стоит тихонько за дверью и, приложив ухо к щели, слушает… Наверное, тот противный, злой мальчишка. Звякнуло снова, вслед за тем раздался тяжелый стук, словно что-то большое обрушилось на пол. Марк Анатольевич прислушался, виновато улыбнулся и, извинившись, вышел в соседнюю комнату. Некоторое время через дверь доносились перешептывания, но слов было не разобрать. Несколько минут спустя Марк Анатольевич вернулся. Судя по лицу, он был чем-то расстроен. Но быстро взял себя в руки.

– Так что вот, дружочек, ничего я тебе нового сказать не могу.

Он разлил по чашкам чай.

– Жаль. Я надеялся все-таки узнать у вас хотя бы адрес женщины, с которой встречался отец.

– Даже этого сказать не могу. Единственное, что я могу утверждать наверняка, это то, что она была как бы не в себе слегка… Но самое главное – у отца твоего было слабое сердце. Возможно, ты даже об этом не знаешь, но это, дружочек, так. Он скрывал от всех этот свой недуг.

– Странно. Я всегда был уверен, что у отца прекрасное здоровье, – Сергей задумчиво покачал головой.

– Да, дружочек, больное сердце. Это он скрывал от всех.

Марк Анатольевич поил друзей чаем с малиновым вареньем. Но за весь последующий разговор Сергей не узнал ничего нового.

Марк Анатольевич проводил друзей до калитки, на прощание обнял Сергея, протянул руку Илье.

– Если ты что-нибудь узнаешь, обещай, что обязательно сообщишь мне! Ведь тебе известно, как я любил твоего отца. – Марк Анатольевич еще долго стоял на дороге, глядя вслед удаляющейся машине.

– Какой добрый человек, – сказал Илья, когда они отъехали от дома Марка Анатольевича.

– Да, удивительный добряк с виду, по-моему, только его дети над ним издеваются, что характерно. Таким всегда не везет. Но, честно говоря, я ожидал от него узнать хоть какую-нибудь подробность последних дней жизни отца… Теперь у нас остается последняя надежда: вытрясти хоть что-нибудь из этой девицы.

– Вытрясем, – уверенно сказал Илья.

Было уже семь часов вечера, когда друзья доехали до гаража.

– Теперь давай другую тактику изберем, – сказал Сергей. – Через гараж проникнем и прижмем кочегара к теплому боку котла. Пусть попробует что-нибудь скрыть.

Оставив машину во дворе, они прошли в гараж, а оттуда уже по знакомому пути спустились под пол. На Илью тут же нахлынули приятные воспоминания. Он вспомнил, что перед уходом не позвонил Жанне, и расстроился.

– Ну, полезем, что ли? – Сергей заглянул за шкаф. – Слушай-ка, я ведь здесь пистолет Чукчин спрятал, – вспомнил он.

Сергей присел на корточки и, засунув руку в щель между шкафом и лазом, стал во тьме шарить там рукой. Илья стоял рядом.

– А-а… вот он! – Сергей извлек сверток и, размотав тряпку, с любовью посмотрел на пистолет. – Красавец. Давай-ка я его перепрячу подальше от этого места.

Он снова замотал пистолет в тряпку и прошел в дальний угол, где был душ, там, отодвинув какой-то ящик, сунул пистолет в щель.

– Запомни, что характерно, может пригодиться, – улыбнулся он Илье и вдруг насторожился, поднял кверху палец. – Будто шебаршение какое-то. Слышал? – проговорил он шепотом.

– Может, крыса? – предположил Илья, ему сделалось не по себе, на память пришли, конечно же, не маленькие безобидные грызуны, а огромные крысищи, которых он видел под кладбищем. Шорох повторился. Сергей сделал Илье знак не двигаться, сам же, произведя несколько бесшумных шагов, неслышно выключил свет.

Илья покрылся липкой испариной. Он никак не мог предположить, что Сергей догадается выключить свет, ведь теперь они оказались бессильными перед жуткими подземными грызунами, даже если эти звуки издает ползущая под землей чудь, это тоже не сулит ничего приятного.

За то время, пока Илья сидел в кромешной темноте, он успел напредставлять себе множество различных ужасов. Изо всех сил, до боли в глазах вглядываясь в беспросветную тьму, он мечтал только об одном, чтобы Сергей поскорее включил свет. Перед глазами всплыл Рахит с отъеденной головой, охранник в тот отвратительный и чудовищный момент, когда крыса, словно макаронину, перекусила ему руку… Его крик, страшный крик лютой муки… вопль этот бился в памяти до сих пор.

Там, где был лаз, что-то звякнуло, зашуршало… Илья напрягся, страх душил, стало трудно дышать.

«Нужно сказать Сергею, чтобы зажег свет. Скорее, пока не поздно!..» – панически пронеслось в мозгу Ильи.

И тут он почувствовал движение. Совсем рядом со своим лицом. Он замер, сердце ухало в груди, во рту пересохло… Потом снова легкое движение воздуха возле самого лица… Может быть, это Сергей?.. И тут до лица Ильи кто-то дотронулся. В полной темноте это произвело на Илью сильное впечатление и словно парализовало его – рука ощупала его лицо… И тут напряженная до последней степени тишина лопнула, взорвалась!.. Истошный вопль прорезал глубокую тишину подземного помещения. Показалось даже, что ярко вспыхнул свет. Но так-только показалось, это женский крик прозвучал, как вспышка…

Тут же зажглась лампочка под потолком. И Илья увидел прямо перед собой перекошенное ужасом лицо орущей девицы, в которой он не без труда узнал Марину, настолько страх переменил ее внешность.

Увидев перед собой Илью, девица орать перестала.

– Ты что, вообще дурак?! Разве можно в темноте прятаться, чуть до инфаркта девушку не довел. – Она перевела взгляд на Сергея. – А это кто с тобой? Вы то бедную девушку пистолетом пужаете, то в темноте рожу подставляете. Совсем офигели.

Сегодня на ней был легкий халат, под которым, как догадался Илья, больше ничего не имелось, кроме фигуры, а фигура у нее была что надо – это Илья успел заметить еще при первой их встрече.

– Хорошо, что ты, Марина, сама к нам приползла: нам хоть пачкаться, что характерно, не придется, – сказал Сергей. – Ты присядь, поговорить нужно.

– А я девушка честная. Я с незнакомыми мужиками не разговариваю, у вас. мужиков, одно на уме, – она этак провела по бедру и прогнулась, что если «этого» даже на уме и не было, то сразу пришло. – А я девушка честная. Этого кента я уже видела, – кивнула она в сторону Ильи. – С ним поговорю, а с тобой не буду.

– Это Сергей, – сказал Илья. – Он хозяин этого помещения.

– Да. Ты у меня, что характерно, в гостях, – ухмыльнулся он. – Так что садись, красавица. Сядь!! – вдруг рявкнул на нее Сергей.

Та от неожиданности села на кровать, но тут же взяв себя в руки, нахально сузила свои кошачьи глаза, отчего халат на ней сразу показался лишним, и соблазнительно закинула ногу на ногу. От этого движения очень удачно приоткрылась часть ее груди… Словом, все было проделано, чтобы выбить Сергея из равновесия. Но Сергея не так-то просто было вывести из равновесия – он, не обращая внимания на подстроенные Мариной гадости, сел на стуле напротив. Того же нельзя было сказать об Илье. Он, конечно, тоже уселся на кровать, но все время искоса поглядывал на выставленные для обозрения «гадости».

– Мы, Марина, не хотим причинять тебе зло, – начал Сергей, неторопливо, отчетливо произнося каждое слово, для того чтобы отчеканить их смысл в ее сознании. – Этот гараж принадлежал моему отцу. Когда он умер, меня не было с ним, я был тогда далеко, в армии. Много лет я думал, что отец мой умер своей смертью, но вот появляешься ты…

– Знаешь чего, – перебила Марина. – Как там тебя зовут… Отстань от меня. Наврала я тогда, испугалась сильно и наврала! Понял?!

– Видишь ли, Марина, – ничуть не переменив спокойного, вкрадчивого своего тона, продолжал Сергей. – Я очень любил отца, поэтому мне необходимо знать, какой была его смерть. Мне неизвестно, какие отношения у твоей матери были с моим отцом, но я должен, обязательно должен найти ее.

При этих словах Сергея лицо Марины недовольно скривилось.

– Не выйдет, умерла моя мать… Ладно, мне понта нет от тебя скрывать. Расскажу, что знаю. Моя мать твоего отца ужасно любила, от этого и поплатилась жизнью. Я думаю, что тот же сукин сын и с ней разделался. Так что и в моих интересах, чтобы ты его разыскал.

– В таком случае, что характерно, ты мне должна рассказать все, что знаешь.

– А я тебе уже все и рассказала. Я ж больше ни фига не знаю.

– Так какой смертью умер мой отец?

– Пропал. В один прекрасный день мать приходит такая расстроенная. Ну, у нас с ней тогда отношения поганые были – я тогда как раз с плохой компанией связалась. Но потом она мне все-таки рассказала, что отец твой пропал. После вроде письмо от него пришло из Китая, а потом сообщили, что он там и умер. Но мамаша моя не верила, что он в Китай уехал. Ну и все. Дальше она стала соваться везде… Ну, а потом умерла.

– Подожди, что значит «соваться везде»?

– Ну что значит. Свидетелей каких-то опрашивала… А там как раз два убийства произошли, ну, она ими все интересовалась, вот и доинтересовалась…

– Какие убийства? Почему она ими интересовалась? – не отставал Сергей.

– Да что ты меня пытаешь? Я что, помню? Я тогда молодая была, мне это пофиг было.

– Ну хорошо, Мариночка. Ну хоть адрес знакомой твоей матери дай. Ну были же у нее подруги или соседи там какие-нибудь…

– Слушай, что ты от девушки хочешь? Я ведь с восемнадцати лет дома не живу.

Еще около получаса Сергей пытался выведать У Марины хотя бы один адрес, выяснить хотя бы одну подробность. Но та топила в развязной наглости все здравые мысли, и Сергей фактически не узнал ничего. Разговор с девицей только укрепил в нем уверенность в том, что смерть отца носила далеко не естественные причины.

– Врет она все, – заключил Сергей, когда они вышли из гаража. – Не верю я ей.

Время хотя и было позднее и уже сгустились сумерки, возле машины Сергея, сидя на корточках, в мокром песке совочком копалась девочка лет восьми, в синем пальтишке. Илья только мельком взглянул на нее, пожалев несчастное существо, вынужденное играть в убогом дворике в малом количестве песка.

«Видно, родители алкаши», – подумал он.

– Знаешь, что, – Илья остановился возле машины. – Ведь нам известны фамилия и имя Марининой матери. Давай я завтра позвоню Жанне, и она через свою контору моментально узнает о ней все. А если Марина врет, что она умерла, мы узнаем ее адрес.

– Ты знаешь, у меня, что характерно, тоже такая мысль мелькнула. А если она умерла насильственной смертью, то в их картотеке все эти случаи зафиксированы. Ну поехали!

Они сели в машину, Сергей завел двигатель. Копавшаяся в песке девочка, чтобы ее не задавили, нехотя поднялась с корточек и перебралась в другое место.

Бедное дитя!

– Что это за сверток? – спросил Сергей, когда они поднялись по лестнице до двери квартиры.

Возле двери лежало что-то, завернутое в газету. Сергей остановился, не трогая свертка.

– Думаю, в нем отрубленные кошачьи головы, – предположил Илья.

– Странная мысль.

Илья наклонился и двумя пальчиками отогнул край газеты.

– Ну, так и есть.

– Интересно, что бы это значило? – хмыкнул Сергей.

– Боюсь, что это новое предупреждение, – ответил Илья, поднимая пакет.

– Думаешь, от чуди посылочки?

– Возможно, и от них, – пожал Илья плечами.

– Пойду во двор отнесу. Вчера вечером уже такую же посылку выбросил, правда, вчера было пять голов, а сегодня почему-то четыре. Одну не доложили. Безобразие!

– А ты жалобу напиши.

Илья стал спускаться по лестнице.

– Подожди, я с тобой, – окликнул его Сергей.

Они вышли во двор. Сергей внимательно оглядывался крутом. Сверток опустили в помойный бак.

– Знаешь, Илья, – остановил его Сергей возле парадной. – Ведь ты находишься в опасности. Рано или поздно городская чудь доберется до тебя. Ты думал об этом?

– Конечно, думал, – признался Илья.

Действительно, много раз он с ужасом вспоминал то, что вынес из-под земли тайну древнего народа и что они не успокоятся, пока не поймают его и не сотрут часть памяти… а может быть, и всю, чтобы превратить его в полного идиота и полностью уже обезопаситься. Но не мог он, не хотел покидать этот город. Что-то перекувырнулось в душе Ильи за то время, пока он жил в Петербурге. Бывало, ночью, когда плохо спалось, он с тоской думал: «Завтра же сяду в поезд и уеду в свой спокойный, тихий Новгород. Устроюсь снова работать на электрическую подстанцию, буду книжки читать… – а потом вдруг одумывался: – Да как же я без этого сумасшедшего города?! – и в ужасе холодел: – Нет! Уеду!»

А когда просыпался наутро, водоворот событий снова закручивал его, и снова вихрь мчал дальше. И снова кругом была опасность, смерть, ужас… Как он может покинуть этот город с его приключениями, еще не раскрытыми тайнами… С Жанной, наконец! Слишком многое связывало его уже с ним корнями… Да, корнями, ведь у него под землей был ребенок… и он оказался невольным продолжателем древнего живущего под землей народа чуди. Как он мог оставить этот пусть даже полный смертельной опасности город? Как?!

– Знаешь, Сергей, китайский философ Лао-цзы когда-то где-то написал: «Стоящий на цыпочках не простоит долго». Это ты сказал мне полгода назад. За эти полгода я успел постоять на цыпочках в буквальном смысле и скажу тебе, что Лао-цзы был прав. Но только здесь я чувствую жизнь, чувствую, что я живой… Ну, может быть, пока живой. Только в этом городе мне хорошо. И потом, помнишь? Я приехал из Новгорода, чтобы разобраться. Но ведь я не во всем еще разобрался.

Сергей улыбнулся:

– Я знал, что ты приблизительно так ответишь.

Они вошли в парадную и поднялись до дверей квартиры. На звонок тут же открыла Карина.

– Что случилось? – с порога спросил Сергей, только мельком бросив на нее взгляд.

Друзья вошли в прихожую.

– Да нет, ничего не случилось, все в порядке, – повела Карина плечами.

Но голос у нее был какой-то необычный, словно она что-то недоговаривала. По ней всегда было заметно, когда она что-нибудь пыталась скрыть. Сергей не стал настаивать. Раздевшись, друзья прошли в кухню. Карина стала подавать на стол.

– Этот жлоб-то – Транс – не являлся? – полюбопытствовал Илья. Он жутко проголодался за сегодняшний день.

– Не являлся, – сумрачно ответила Карина.

В кухню, по обыкновению скорым шагом, вошел горбун, три раза обежал вокруг стола и удалился.

– Ложку у меня спер, – пожаловался Илья.

Карина подала другую.

– Слушай, когда ты этого горбуна придурковатого в психушку обратно возвратишь? Ведь он достал меня окончательно, все тырит…

В кухню вошел Басурман и тихонечко уселся на табуретку в углу. Под глазом у Басурмана красовался тщательно припудренный синяк.

– Вон, на Басурмана разлагающее действие оказывает, – продолжала Карина. При его упоминании Басурман испуганно вздрогнул и, втянув голову в плечи, покосился на свою невесту. – Теперь, как только горбун бредятину нести начинает, он сразу к нему и стоит слушает, как приклеенный, – уперев руки в бока и выпятив обширную грудь, громогласно вещала Карина. – Он, стервец, на Басурмана своей болтовней плохо влияет…

– Подожди, Карина, ведь горбун бред сплошной несет, – вступился за бредовика Илья. – Его и русский человек не понимает, а этот и совсем гвинеец – он по русски-то ни бельмеса.

– Вот он – не понимает! – Карина сунула в нос Илье фигу. – Все он понимает! О чем же они, по-твоему, тогда разговаривают? Да и Басурман совсем безнравственный от проповедей бредовика сделался. Никогда он, людоед несчастный, ко мне не лез! А тут лезет. Глазищи во!! И лезет, лезет!.. Прямо еле сладила. Давай увози горбуна к чертовой матери. А то я дверь на лестницу открытой оставлю, пускай по дому шлындрает. Здесь все-таки жилая квартира, а не дурдом…

Карина совсем распалилась.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – обнадежил ее Сергей.

– Да, тебе, Илья, твоя хромоногая звонила. Три раза, – мгновенно успокоившись, сказала Карина.

Когда Илья с Сергеем ложились спать, Сергей, задумчиво теребя ус, сказал:

– А ведь действительно, что с горбуном теперь делать? Китайца, что характерно, уже в живых нет. Значит, все его россказни о подземных лабораториях нам не потребуются.

– Я думаю, что он нам все уже рассказал, вот только расшифровать это сложно будет. Раз уж у тебя крыша от этого бреда едет, то что тогда о других говорить?

– Кассеты, ладно. С горбуном чего делать будем? Может быть, его, что характерно, обратно в дурдом подбросить?..

– Снова по подземному ходу полезем? – Илья закатил глаза к потолку. – Опять к другу твоему инквизитору… В общем, все сначала.

– Ну, если не хочешь, я сам его отвезу. А то Карину жалко.