Читать книгу Точка невозврата - Сергей Банцер - Страница 3

Людмила Невзорова, 25 лет, не замужем.

Если театр начинается с вешалки, то холостяцкие квартиры в ДОСах начинаются с запаха. С мистической закономерностью во всех таких квартирах почему-то сломан унитаз. Запах мочи, дополненный запахом пота, табачного дыма, грязных носков и сапожного крема, составляет неповторимый букет холостяцких квартир, где я последние годы и пытаюсь найти своё дамское счастье.

На застеленном газетами столе стояли вскрытые консервы сайры, тарелка с солёными огурцами, ломти пайковой красной рыбы, маринованные помидоры, эмалированные кружки из солдатской столовой и бутылки водки. Подвыпившие лейтенанты, что-то орут, чавкают помидорами и провозглашают тосты.

Борзинский всепогодный женский десант сегодня тоже тут, в квартире номер восемь. Это я – Люсьен, и мои боевые подруги – Шпала, Бурятка и Чесотка. Хотя, у нас здесь подруг не выбирают. С кем вечером по дороге в ДОСы, та и подруга. На сегодня такой вот расклад.

Банкет даётся в честь молодого коммуниста лейтенанта Вислякова по кличке Вислый, которого сегодня приняли в партию. Ещё никто особо не пьян, поэтому разговоры ведутся о службе.

Присутствующим дамам эти специальные разговоры непонятны. Из услышанного мы понимаем только то, что все солдаты быдло, их нужно мочить, а работа на ракетной технике сопряжена с опасностью для здоровья. И поэтому распитие водки это вынужденный шаг, совершаемый для защиты от каких-то смертоносных излучений, исходящих от локаторов и ракет.

Виновник торжества молодой коммунист Николай Висляков, выпучив глаза болотного цвета, выкрикнул тост:

– Партия говорит «Надо!», комсомол отвечает: «Есть!»

Девчонки вскинули эмалированные солдатские кружки и, вытянув шеи, что есть силы заорали писклявыми голосами:

– Комсомол отвечает «Есть!»

Услышав ответный слоган, Вислый возбудился, и, вскочив с табуретки, опять заорал так, что на толстой шее вздулись жилы:

– Партия говорит «Надо!!!»

– Комсомол отвечает «Есть!», – пронзительно запищали девки.

Между прочим, мы все действительно комсомолки, так что всё правильно. Лейтенант Басин, хрустя огурцом и брызгая слюной, объяснял Бурятке сбивчивой скороговоркой:

– Противолокационная ракета «Шрайк» запускается с самолёта и наводится по лучу от станции наведения, – сечёшь?

Бурятка кивнула шарообразной головой.

– Поэтому в бою среднее время жизни станции наведения комплекса «Круг» всего два часа!

Услышав это, Вислый дёрнулся, как от электрического разряда. Вскочив с табуретки, он опять заорал благим матом:

– Мы смертники!

– Мы смертники, мы смертники! – завизжали в ответ девчонки.

Веселье тем временем набирало силу. Все орут, пьют, брызгают слюной, закусывают, бегают в туалет, произносят тосты и опять пьют. Потом сдвинули столы и пошли танцевать.

«Ван вэй тикэт, ван вэй тикэт, ван вэй тикэт ту зэ блу», – надрывался из магнитофона Ирапшн.

Кстати, это про меня поют негритосы. Ван вэй тикэт. Точно про меня. Билет в один конец. Сегодня я должна определиться, кто из этих орущих ребят купит мне этот билет в один конец, по которому я сяду в волшебный поезд из моего давешнего сна.

Выбор, девочки, прямо скажем, небольшой.

Напротив меня сидит Плейшнер. Тихий, с позолоченным значком суворовского училища на широкой груди. Но какой-то странный. Над его железной кроватью висит фотография красивой девушки. Ей можно дать и двадцать пять лет и пятнадцать. Бывают такие лица. Когда Плейшнер выпьет, он всегда начинает говорить, что это его невеста Света, мастер спорта по гимнастике, погибла год назад в автокатастрофе. Когда выпивает ещё больше, то снимает эту фотографию со стены и смотрит неотрывно на неё, держа перед глазами обеими руками.

Пару месяцев назад эта девчонка, вполне живая, внезапно приехала с подругой в Борзю и нагрянула к Плейшнеру сюда в восьмую квартиру. Плейшнер тогда страшно перепугался, прятался от неё и даже ночевал в казарме пока она не уехала.

Следующим по часовой стрелке идёт Бас. Орёт больше всех. Вот и сейчас, неожиданно тонким для своей комплекции голосом, визжит вместе со Статус Кво:

– Your Are in the Army Now! Ю ар ин зэ арми нау! А-а-а-а ин зэ арми, нау!

Бас неуправляемый тип. Время от времени откалывает номера, нарочно не придумаешь. Вот была недавно очередная история. Когда двухгодичник Паренёк появился в части, майор Кролевец из особого отдела у него сто рублей сразу одолжил. Дело обычное, типа до зарплаты. Ну, понятно, и не думал отдавать, на то он и майор, а Паренёк так, чмо гражданское, студент, одним словом. Паренёк уже и забыл про это, а Бас, как узнал, возбудился весь и пошёл домой к Кролевцу. Под мухой, понятно. Пришёл, позвонил в дверь и сказал, что, мол, если завтра, товарищ майор, не отдадите Пареньку сто рублей, я прихожу и выношу телевизор. Жена Кролевца на шум вышла, всё слышала. Особист деньги Пареньку на следующий день отдал, но Баса запомнил. Хорошо запомнил, тихо так, без шума. Ребята в особом отделе тихие, но своё дело знают. Кого попало туда не берут. За эти годы я стала психологом-самоучкой. Вернее, военным психологом-самоучкой. Так вот, скажу я вам, прямой путь Басу из ЗабВо в ТуркВо – Туркестанский военный округ. На лбу его так и написано – ТуркВО. Если не хуже. Для таких горячих парней есть ещё УРы – Укреплённые Районы, полигон Эмба и много других точек, которые мне вовсе неинтересны. Так что пусть себе орёт, поёт, наверное, драться дальше полезет. Хорошо, если с кем-нибудь на улице, а то может и со своими.

Следующий – Лосев. В отличие от остальных он не лейтенант, а младший лейтенант – очень редкое в Советской Армии воинское звание. Лося я знаю давно, когда он был ещё лейтенантом. Знала и его жену, Наташу. Красивая девчонка была. Красивая не то слово. Очень красивая, да. Была, да сплыла… Я даже помню песню, которую она пела под гитару.