Читать книгу Адвокат дьяволов - Сергей Беляк - Страница 4

Находясь в заключении с 2001 по 2003 год, Лимонов написал и опубликовал шесть книг так называемого «тюремного цикла». Практически в каждой из них он прямо (подробно) или косвенно (кратко, мимолетом) рассказывал о тюремной жизни и тех людях, с кем ему довелось там познакомиться. Седьмую книгу, «Торжество метафизики», из этого цикла о пребывании в лагере ИТК-13 (красной, образцово-показательной зоне общего режима под городом Энгельсом Саратовской области, которая в прошлом году неожиданно «прославилась» на всю страну жестоким обращением с заключенными) Лимонов написал и издал, уже выйдя на свободу.

В следственном изоляторе ФСБ России Лефортово (именуемом Лимоновым Лефортовским замком) он написал пять из них («Священные монстры», «Книга воды», «В плену у мертвецов», «Другая Россия» и «Контрольный выстрел»).

Книга «По тюрьмам» была написана Лимоновым уже в Саратове – в знаменитом третьем корпусе («третьяке», где содержатся наиболее опасные преступники) печально знаменитой Саратовской тюрьмы (Саратовского централа), где сидел и умер видный советский ученый-генетик Н. Вавилов.

Впрочем, и в Лефортово, и в Саратовской тюрьме за последние двести лет пересидело и погибло очень много известных людей…

К счастью, Лимонов остался жив и даже увековечил в книгах эти места своего пребывания.

В Лефортово в 2001 году он получил разрешение от начальника тюрьмы заниматься литературной работой в соседней пустой камере, где бы ему никто не мешал. Зрение у Лимонова неважное, поэтому начальник (таких начальников уж нет! да и СИЗО «Лефортово» теперь не является изолятором ФСБ, а принадлежит Минюсту) распорядился поставить ему туда настольную лампу. Такую, с зеленым плафоном, какими пользовались, наверное, еще следователи НКВД. И Лимонов времени не терял, писал. Тем более что на этапе предварительного следствия он отказался давать показания, и потому допросами и очными ставками его никто в Лефортово не донимал.

И как результат – пять книг, несколько статей для различных газет и журналов, включая открытые обращения к общественности и к Путину, опубликованные в печати.

Часто встречавшийся со мной в тот период в Лефортово адвокат Г. П. Падва, который приезжал туда для свиданий с кем-то из своих подзащитных, однажды, после очередной опубликованной статьи Лимонова или выхода в свет его новой «тюремной» книги, воскликнул:

– Сергей, зачем же вы так рискуете?! Ведь если вас здесь поймают с текстами Лимонова, то проблемы будут очень серьезные.

Умный, умудренный опытом мэтр понимал, что сами по себе статьи и рукописи книг Эдуарда в редакции и издательства из тюрьмы попасть не могут. Тут почта работает только в одном направлении – в тюрьму. Да и то все письма и посылки тщательно проверяются. Тем более в Лефортово! И вряд ли следователи, понимал Падва, разрешили обвиняемому в терроризме Лимонову спокойно пересылать на волю свои творения.

– А что делать? – развел руками я. – Он пишет, просит опубликовать. Да и деньги ему нужны. В партии-то денег нет. Потому вся надежда на книги. А скажешь следователю – отберут «для проверки», и в итоге рукопись окажется где-нибудь в архиве ФСБ. Лет через пятьдесят какие-нибудь исследователи, может быть, и получат отрывки. А книгу нужно, чтобы читали сейчас. Вот и приходится рисковать. А кто же еще ему поможет?…

Генрих Павлович знал Лимонова и сочувствовал ему. Он внимательно меня выслушал, покивал понимающе и, вздохнув, тихо произнес:

– И все же будьте осторожнее. Удивляюсь я вам!..

Все эти годы Лимонов не рассказывал, как ему удавалось передавать на волю из тюрем рукописи своих книг и статей. Его спрашивали, а он отделывался общими фразами.

Я знаю, Эдуард не хотел своим признанием подвести в первую очередь меня. Но теперь, полагаю, это лишнее. Дела, как говорится, давно минувших дней. Да и тех, кто работал тогда в Лефортовском замке охранниками и отвечал за порядок, уже там нет, а ФСИН Минюста не несет ответственности за то, что творилось в Лефортово при ФСБ.

И все-таки я не буду делиться подробностями того, каким образом мне удавалось обвести вокруг пальца чекистов в Лефортово и вертухаев в Саратовском централе и выносить из тюрем рукописи Лимонова. Я лучше поделюсь этим опытом с коллегами, а вдруг он им когда-нибудь да пригодится. (Времена-то вон какие!)

Скажу лишь, что как-то раз меня действительно в Лефортово чуть было не застукали. Но выручила записка адвоката одного из обвиняемых по этому же делу, которую я принес показать Лимонову. После того как Эдуард ее прочел, я неосторожно ее порвал (а рвать было не нужно, так как за ходом свиданий всех подследственных с адвокатами в Лефортово наблюдают охранники с помощью скрытых видеокамер) и обрывки открыто сунул себе в карман.

После окончания свидания меня тут же взяли в оцепление бдительные чекисты, препроводили в отдельное помещение и предложили «добровольно выдать запрещенные к проносу и выносу из здания следственного изолятора предметы и вещи». «В противном случае, – заявили они мне, – вы будете подвергнуты обыску».

Подумав пару секунд, я добровольно выдал им обрывки той самой пустяковой записки. Чекисты были просто счастливы! И от идеи обыска отказались.

А в портфеле у меня в тот момент находились рукописи сразу двух книг Лимонова и несколько его статей, предназначенных для «Лимонки» и других газет…

Впоследствии, когда Эдуард уже вышел на свободу, он подарил мне те самые рукописи шести его книг, которые я столь рискованно и неосмотрительно для себя (тут коллега Падва, безусловно, прав) выносил из тюрем и помогал оперативно издавать.

Сейчас они за границей (нынче за границей куда лучше и спокойнее не только россиянам, но и рукописям). Недавно я их просматривал. И наткнулся на исправление, сделанное моей рукой в рукописи «Священных монстров»: «Джон Леннон: жук» было написано Лимоновым, но потом уже мною слово «жук» зачеркнуто и рядом сделана надпись «жучило» и поставлена моя роспись. В таком виде рукопись и попала в издательство, и именно так в итоге и было опубликовано в книге: «Джон Леннон: жучило».

И мне вспомнилось, как осенью 2001 года, сидя с Лимоновым в комнате для свиданий в Лефортовской тюрьме (когда уже рукопись «Священных монстров» была у меня дома), мы заговорили с ним о рок-музыке и любимых мною «Битлз» и Ленноне (о чем Эдуард знал). Я, как всегда, начал спорить с Лимоновым, защищая Джона Леннона как музыканта и артиста. Но вынужден был согласиться с тем, что Леннон всю жизнь жил в достатке, никогда не принадлежал к рабочему классу, а следовательно, называть его «героем рабочего класса» (по одной из его песен) было не совсем правильно.

– Когда ему выгодно, он всегда прикидывался «пролетарием» или хипарем, а сам жил как типичный изнеженный буржуа, покупая шикарные особняки и апартаменты, – не скрывал своего раздражения Лимонов. – Вот поэтому я и написал про него «жук»!

– Но читатели поймут это как производное от The Beatles – «жуки-ударники», или как там… – возразил я. – А то, что ты имеешь в виду, – это по-русски называется «жучило»…

– Да, – подумав, сказал Эдуард. – Исправь там, в рукописи, сам. Пусть будет «жучило».

Сейчас, вспомнив этот эпизод, я хочу тем самым лишь подчеркнуть, что Лимонов – не упертый самовлюбленный нарцисс, каким его пытаются некоторые представить, а человек умный, знающий себе цену, непростой по характеру, но интересный и легкий в общении, трезвомыслящий и очень рациональный.