Читать книгу Геракл - Сергей Быльцов - Страница 43

Телебои говорили, что у их царя Птерелая посредине облысевшей головы есть единственный локон пурпурный. Они свято верили, что пока эта особенная прядь волос цела и невредима, ни один закоренелый враг их страну не сможет захватить. У царя была юная дочь Комефо, которая в первый день осады Амфитрионом города взошла на высокую башню, чтобы своими глазами сраженье увидеть. Царевна была невысокого роста, пышноволосая, с красивым лицом и стройной фигурой. Все у нее было красиво, кроме рта с припухлыми губами, он был немного великоват и чуть-чуть кривоват, и, хоть этот недостаток был заметен лишь когда она широко улыбалась иль волновалась, но ее все равно сильно мучил.

Комефо стала каждый день приходить на царскую башню. Однажды после очередной неудачной вражеской атаки, она увидела высокого статного воина, изящно сидящего на горячем гнедом скакуне. Он был в длинноперистом шлеме, с ярко сверкавшим на солнце щитом и с красиво изогнутым луком, который он, стреляя, изящно натягивал, отклоняя назад стройный торс. Дочери Птерелая показалось, что, когда этот воин свой лук напрягает, то становится самому Фебу подобным, и она стала все время его высматривать среди других неугомонных врагов, осаждающих ее город.

Этим воином был Амфитрион. Он не очень-то верил в какой-то волос пурпурный на голове царя телебоев, однако, несмотря на подавляющее превосходство в силах, взять город Птерелая не мог.

И вот, однажды в одной из жарких схваток с головы Амфитриона кто-то сбил медный шлем, и Комефо увидела его пышные золотистые кудри и молодое лицо. Когда она смотрела на его длинные волнистые, как у женщины, кудри, орлиный нос и темно-серые глаза, которые он часто щурил на солнце, грудь ее против воли начинала рывками вздыматься.

Многие говорили, что ни единый красавец не мог бы с Амфитрионом сравниться, если бы не его слегка раздвоенный кончик довольно длинного носа, но этот небольшой недостаток даже вблизи не бросался в глаза и не портил красивое мужественное лицо.

На следующий день, когда Амфитрион оказался совсем близко от царской башни и Комефо увидела слегка раздвоенный кончик амфитрионова носа, ее большие чуть-чуть кривоватые пухлые губы совсем искривились в улыбке блаженства. Дочь Птерелая, сама не своя, каждый день стала часами с башни высокой высматривать Амфитриона. Это как-то заметил отец и, потрогав блаженно пурпурный локон на лысой своей голове, подозвал Комефо к себе, и ей тихонько сказал:

– Милая дочь, подойди-ка поближе и присядь рядом со мною! Сядь же сюда, и скажи мне правдиво, что ты так часто на этого воина смотришь? Знаешь ли ты как зовут этого высокого недруга, который на коне так изящно гарцует? Кто этот воин высокий такой и могучий? Он головой и плечами широкими всех превышает. Никогда не видал я такого красивого мужа, на царя, вскормленного Зевсом, он благородной осанкой походит… Погоди-ка, глаза мои старыми стали… Да, это, конечно, Амфитрион, Астидамии сын и Алкея, он предводитель надменный неприятельской рати. Но пусть не волнуется твое милое сердце, он не возьмет никогда нашу дорогую отчизну, ибо локон пурпурный на мне, а это значит, что каждому телебою неистовый Арес в грудь заложил бурную силу, не зная усталости, отважно сражаться с врагами. Многим воинам нашим эта война кажется сладкой.

И отвечала Комефо родителю с кривой улыбкой и с голосом, волнения полным:

– Отец мой, внушаешь ты мне и почтенье, как милый родитель, и трепет, как царь, ведущий войну, уже изъявшую навечно многих наших юношей из радостной жизни. Мне кажется, что нет ничего ужасней войны, и самое страшное, что люди прославляют как великих героев самых жутких убийц. Войну все принимают, как неизбежность и Вражда – обычный порядок вещей. Я не воин, но уверена твердо, что сладка война лишь для тех, кто ее по-настоящему не изведал; а кто с ней знаком хорошо, тот с ужасом ее ожидает…

– Сама ты дочка знаешь, что не я эту войну начал, микенцы сами к нам с войною явились, и мы ее продолжим до победы. Зачем тогда и юношей растить, как не за тем, чтобы врагам отпор достойный давать.