Читать книгу Дети Духов. Часть 2 - Сергей Богомолов - Страница 4

Вот и ещё один рыцарский замок пал. Сколько их тут понатыкано, больших и малых? Почти столько же, сколько и поселений. Да только поселения они не защищают, всегда чуть в отдалении, словно владельцы больше собственного народа опасаются, нежели врагов внешних.

Храбор разослал загонные отряды по деревням, пересчитал припасы, разобрался с пленными – «Вот же морока всем этим заниматься!» – подвод не хватало, впрочем, как и воинов, потому малые замки просто разрушали, предварительно разграбив. Только в больших, способных выдержать какую-никакую осаду, оставляли небольшой гарнизон. Всякий припас, добро, а также рабов, отправляли сразу в Друговраг – «И куда девать всё это?» – однако что-то шло для войска, а многое на продажу. Говорят, в Друговраге уже появились оборотистые купцы, за бесценок скупающие товары. Чужие земли разграблялись, замки падали один за другим, в войсковую казну шли деньги и припасы, войско довольное и обеспеченное. Однако Храбора это всё сильно напрягало – «Только и делаю, что добро пересчитываю, да обозы снаряжаю. Не воевода, а торговец какой-то…» – а ещё, подспудно, беспокойство какое-то возникало, будто не уследил за чем-то или упустил что-то – «Из-за всех этих забот, прям голова кругом…»

В раздолбленные ворота замка, кои уже восстанавливать начали, въехал полковник Колун, во главе отряда загонного, да двух десятков саней, лишь частично гружёных:

– Да что там брать, в деревнях этих нищих? – ответил на вопросительный взгляд Храбора – Разве только девок попортили малость, да вот, подводы раздобыли…

– Девок?! Сказал же, местный народ, коль не противится, так за зря не обижать.

– Да пущай воины повеселятся. Тутошний люд привычен, у них оказывается обычай есть, по которому невеста первую ночь господину отдаёт. Забитые совсем, по их разумению, кто сильнее, тот и прав. Даже гордятся тем, что рыцари ими володеют. Честно, сам видел. Когда спрашиваешь кто такие, так прям и раздуваются от значимости собственной. Мы, дескать, такого-то рыцаря вассалы, на его земле живём, ему принадлежим. А самим и в городах-то селиться запрещено, и в лесах рубить деревья нельзя, без спросу, иль охотиться, в реках рыбу ловить, да ещё и поборы всякие. Смешно, конечно. И как так рыцари устроились? Прям завидки берут. Местных до ниток обирают, жёнок ублажать себя заставляют, парней что покрепче в кнехты, да на войну, помирать за себя и за Двоебога своего. А те и удивляются ещё на нас, мол не по правде поступаете, зачем добро хозяйское забираете? Но за дубины не хватаются, стоят только, рот разевают удивлённо, да глазами глупыми хлопают, словно быть того не может, чтоб на их хозяина кто руку поднял. Ну точно говорю, дурным духом пришибленные… – рассказывал, пока воины уже начали, по знаку Великого воеводы, сани замковым добром нагружать – Здесь что ль останемся? – кивнул на заново установленные ворота.

– Переночуем, да завтра в Виль возвращаемся. Здесь отряд оставь, да сотника толкового подбери, чтоб сообразил замок удержать, а коль враг сильный, так удрать вовремя…

Полковник кивнул понятливо, а Храбор поискал глазами своего стремянного, который вроде где-то вокруг всё крутился, иногда пропадая куда-то. Паренёк сам мигом нашёлся, будто разговор подслушивал, подскочил ближе, да выпалил:

– Покой для господина воеводы готов!

В донжон только вошли, гарь и смрад от факелов, шумно, еда и кувшины на столах. Толпа воинов, нимало не стесняясь, пленных рабынь сношают по очереди, смеются, пиво пьют да им наливают, прям на нагие тела. Храбор отвернулся хмуро, далее пошёл за стремянным по лестнице, замок с бою взят, законная добыча тех, кто в штурме участвовал. Верн оглянулся, да улыбнулся, непонятно чему радуясь – «Будто понимает в этом чего, малявка…»

Довольный Верн распахнул дверь перед Храбором. Небольшая, но уютная комнатка, жар от полыхающего камина, свечи по кругу, аккуратно накрытый стол, и… Кровать, на которой девица голая. Увидав юношу, немедленно поднялась, заманчиво подняла бровь и приятно улыбнулась.

– Убери её отсюда! – равнодушно приказал Храбор, занимая место за столиком. И даже не повернулся, когда Верн, тяжко вздохнув, сунул в руки девицы платье и вытолкал её вон. Только хмыкнул, глядя на стремянного, с постной рожей нарезающего окорок – Надоумил что ль кто? Говорил же, не надо.

– А все говорят, что надо – наливая в кубок господина вино, произнёс паренёк упрямым и обиженным голосом – между прочим я её сам выбирал, самую красивую…

В Виле хмурый Бронь встретил Храбора сразу двумя новостями:

– Разъезды отряды таннов засекли, сюда, к Вилю двигаются. Да только маловато их, явно не всё войско, как мы рассчитывали. Видно, задумали что-то… И ещё, гонец прискакал. Король Пакии объявил войну Салавиии, и уже осадил Гляцк… От Государыни мне приказ, срочно выдвигаться к Валею. Далее тебе тут самому разбираться придётся…

Храбор не стал спорить или ругаться, лишь кивнул понятливо, да спросил, отводя глаза:

– Рати сколько возьмёшь с собой?

– Один конный полк – сразу повеселев, ответил Бронь. Видно, и правда боялся, что Великий воевода в отчаяние впадёт – поспешать надо, с большим войском не успеть. Да у вас и самих мало против таннов, а я по дороге ополчение с Лоцка и Ценска затребую, да и Государыня какую ни-то помощь пришлёт – отмёл возражения, и по-отечески взял за плечи – главное не давай себя зажать, делай так, чтобы у тебя всегда было много разных возможностей, а у противника мало. Пущай он гадает как ты поступишь, а не наоборот. Ну а коли что, с Рябиной советуйся, она воин опытный, не подведёт…

– Против всей Пакии, всё одно мало.

– Ну а что поделаешь? – Бронь налил медовухи из толстого кувшина, себе и Храбору – Буду оборону держать, сколько смогу! – чокнулся да выпив залпом, крякнул, вытирая усы – Ты пойми, разделим войско, будем и там и тут слабыми.

На прощание всю ночь сидели вдвоём за этим кувшином медовухи. Захмелели так, что Храбора на жалобы пробило:

– Полковники да сотники достали уже, жалуются друг на друга, добро считают. А воины пьянствуют и с жонками веселятся при каждом случае удобном – очередной раз наполняя кубки – и все за моей спиной шепчутся обо всяком, баб подсовывают…

А Бронь в длинные, заковыристые поучения ударился.

– Пусть лучше на девок, да вино деньги тратят, чем награбленное копят. Запомни, как только ратник всяким добром обрастать начинает, всё, пропало войско. Он уж не о победе думает, а как бы мощну свою набить, да не растерять в походах. Сложно? Нет, самая сложность, вот где: следи, чтобы в войсковую казну всё попадало, а и за казначеями полковыми тоже приглядывай, дабы не воровали излишне, сговор с купцами не имели, и чтоб делили честно: что на содержание, что Государыне, что воеводам, а что ратникам, да всё по заслугам чтоб. В зажитьё от разных полков всегда посылай, дабы без обид было и все ополониться успевали. Учись-учись, тоже наука воеводская. Да запомни, кто войско награждает, тому и служит оно верно. Ну и себя само-собой не забывай. И обязательно девку выбери по вкусу да пользуй. Иначе всякие мысли отвлекать начинают, а ум полководца должен быть ясен, понимаешь? От тебя исход войны зависит, а значит и судьба Салавии. Только меняй их по чаще, дабы не привыкнуть…

– За воеводу-то считают ещё? У меня ведь и духа меча-то даже нет, словно я копьеносец простой. И потренироваться то не с кем. Всё с отцом сравнивают. Не любят меня воинские духи…

– Самый главный воинский дух, здесь у тебя – указал на левое плечо – в виде отметок об убитых врагах. У меня вообще более никаких духов нет, однако кто скажет, что я плохой воин? А так-то да, вождь то во всём лучше всех должен быть, и пока таковым тебя не считают, а пуще того, сам не уверен, слабость свою лучше не показывать. А потренироваться? Да хоть с мальчишкой, стремянным своим. Род Воронов не только книжным ученьем знаменит, но и мечники они известные. Не удивлюсь, коль у мальца и знак духа клинка какого присутствует…

Днём Верн, всё у этого же стола с пустым кувшином, и разбудил:

– Там полковники на совет собрались, тебя ждут… – собрал господина кое-как, да отвёл в залу.

Тут-то и началось:

– Рать таннов близко уже!

– Не главная, ландкомтур какой-то ведёт…

– Что делать будем?

– Город к защите готовить надо, да войска стягивать…

А у Храбора башка разваливается и всё тело вялое – «И чего прицепились?» – еле вспомнил, что Бронь уехал с самого утра. Хорошо Боровик догадался медовухи ему плеснуть. Выговорил, отпив:

– Город оставляем… Все припасы забираем, а что не лезет, сжечь…

– Дак, как же?

– Отступать? Без боя?

Ещё налил себе – «Фух, вроде полегчало…»

– Дабы в осаде не оказаться и себя от Порыжа не отрезать – объяснил – пусть лучше танны в Виле сидят, себя да местный люд голодный кормят и восстания успокаивают. Ты, полковник Колун, назначаешься воеводой покамест. Коль за нами попрутся, так в чистом поле перед Друговрагом окажутся. Зря мы что ли всю округу разорили? Так что смотри, удержи его. Сам же отряды посылай, тревожить по-всякому, высунуться не давай, для того оставляю с тобой «Голову беркута» – так называли легкую конницу полковника Ковыля, погана, среди многих давшего клятву верности Ярке ещё до того, как она стала Государыней. В награду те пленные поганы получили бывшие поганские земли, став дворянами, вождями и боярами в новых провинциях, с главными городами-крепостями Головин и Беркутов, и все эти годы блюли ту клятву. И даже после предательства Ночьки, никто из них не пошёл за хатун, сохранив верность своей госпоже и государству салавскому. Вот и сейчас полковник Ковыль лишь кивнул с достоинством, принимая, что его полк остаётся противу всей рати таннов, дабы задержать и измотать. Ну а кто лучше степных воинов, что привыкли совершать быстрые набеги на укреплённые города, и так же быстро уходить с добычей, с этим справится? – я с полком Боровика к Порыжу, надо его взять как-то, иначе так и будем маяться мелкими ратями, пока всё войско Великого магистра на свою голову не дождёмся…

При ясном свете дня, в ярком искристом сверкании от свежевыпавшего, сияющего белизной снега, расправив многочисленные разноцветные знамёна, снятые с захваченных крепостей, полк подходил к Порыжу.

Храбор соскочил с лошади, возле группы ожидающих его людей, во главе с воеводой левой руки, Рябиной Высокое дерево. Кроме знакомых полковников, ещё и лихой витязь – «Видно воевода плесского ополчения, о котором Рябина в грамотах своих сообщала» – догадался Храбор. А ещё какой-то толстый боярин в дорогой шубе на распашку. Этот, впрочем, представился сам, как только Рябина выпустила княжича из своих объятий.

– Приветствую славного и победоносного Великого воеводу – голос елейный, и поклонился довольно низко, несмотря на всю свою ширину и тяжесть – боярин Жадун, из числа золотых поясов, посланник Староторжа…

Мимо проносились всадники с захваченными знамёнами, выскакивали за бруствер и кидали стяги на снег, постепенно устилая разноцветным ковром весь путь, от ставки до самых ворот Порыжа. И даже отсюда видать торчащие над стенами головы рыцарей, выискивающие взглядами свои гербы.

– Вы здесь, а вашей доблестной рати не вижу? – и Храбор отвёл взгляд от радующего глаз зрелища, и нарочито обозрел осадный лагерь, будто и вправду в поисках сильного и многочисленного староторжского воинства.

– Хе-хе… Его и правда нет – боярин добродушно посмеялся и сообщил доверительно – Видите ли какое дело, на наших землях стоит рать варгов. Наёмников нанимали, дабы оказать помощь забугарам и очистить торговые пути от кромешей. Но те уже ушли – развёл руками – а варги остались у нас, без оплаты уходить никак не желают. Сами плачем, буянят, в Лидане уж стон от них. Коль свои дружины уберём, то, как бы и Староторж не захватили. А кроме того, ведь и мы граничим с Таннами, и куда их войско пойдёт, то никому неизвестно? Что ж нам, совсем без защиты остаться?

– Так и пошлите их на таннов…

– Не желают – снова добродушно руки в стороны вытянул – у них мир с орденом. Да и с Архижрецом сориться не хотят. Понять-то можно… Вот коли б вы посетили Староторж, поговорили с думой да вечем, и с вождями варгов заодно, многое решить можно. Всё одно Порыж никуда не денется, чай не убежит, в осаде-то…

– Мы подумаем над этим! – резко встряла Рябина, оттеснив толстяка и хватая Храбора под руку – У нас как раз воинский совет намечен… Прямо сейчас! – строго прошипела в лицо княжича последние слова, и поволокла к избушке своей.

– Ничего не понимаю – растерянно молвил Храбор, как только зашли в тепло, и воительница отпустила его – почему же они Государыне не пожаловались, да за помощью не обратились? Да и кто ж к зиме корабельную рать собирает, когда реки льдом покрылись?

– Да всё понятно – проговорил зашедший следом Задорн, тот самый плесский воевода – у посадника Староторжского две дочери, и обе замужем… – прищурился хитро, наслаждаясь недоумением, как Храбора, так и нахмурившийся Рябины – и как-раз за теми самыми конунгами, что рать варгов привели?! – докончил наконец, вольготно рассевшись на лавке.

– Но как же? А Государыня не знает?

– Да всё она знает – махнула рукой Рябина, также усаживаясь – приказ тайных дел на что? Всезнай давно предупреждал, что золотые пояса злоумышляют… Да только торговые города свободны в своей воле, в дела их не влезешь, наместника не назначишь, они себе посадников сами выбирают. И вот чего ещё не хватает им? – возмутилась – Всё господа мутят небось, ещё более власти хотят, да постой люд под это дело подзуживают…

Задорн при этих словах отвернулся, задрав глаза в угол, да посвистел, будто и не слышал ничего, между прочим, касающегося его Плеса не менее чем Староторжа и Порыжа.

– Ну чего?! – нарушил наконец молчание – Плес на вашей стороне, мы в торговых делах с ними соперники. К морю выхода нет, а Староторж и Порыж козни строят, да разоряют всячески. В том году даже таннов настроили, чтоб те купцов наших побили… Моего брата в подвале морили, еле выкупили тогда… Конечно и у нас золотые пояса кое-какую власть имеют и влияние оказывают, должников то у них везде хватает, но многие против и не верят им, потому и дружину собрали к вам в помощь. Так что не смотрите так…

Храбор смущённо к окошку отвернулся, а Рябина хмыкнула:

– Ну собрали-то не быстро, видно всё ж долго спорили да решали… Да лан, не обижайся – хлопнула надувшегося боярина по колену. Потом произнесла грустно – Да-а, обложили нас. Пока тут торчим, Пакия с запада наступает, а как великая армия придёт, Староторж и Порыж от Салавии сразу отвалятся, одни против всех окажемся… Придётся на штурм идти, хоть и потеряем много, и проиграем возможно, да другого выхода нет. Я тут стены посмотрела, кое-что примыслила, да планы кой-какие составила…

– Надо бы вестового к ним послать – всё ещё глядя в окошко, на застланное полотнами поле, молвил Храбор – думается теперь-то от переговоров не откажутся.

– Да не сдадутся они! – фыркнул Задорн – Посадник да бояре у золотых поясов на крючке, а танны не для того пришли…

– Только время тянуть будут – согласилась Рябина – а эти тряпки на снегу ещё и обозлили рыцарей.

– Так у них и вече же есть – вспомнил Храбор слова староторжца – пусть при всём народе переговоры будут, а там посмотрим…

На следующий день вестовой подскакал к ожидающим его воеводам:

– Согласны! – тяжело выдохнул – Коли Великий воевода один явится, то на завтра с утра вече соберётся…

– П-ф… – фыркнула Рябина – дураков нашли…

– Я Великий воевода, я решаю! – перебил её Храбор и повернулся к вестовому – Передай, что будет воевода им! – тот мигом развернул коня и снова помчался к воротной башне города.

– А коли в заложники возьмут? Или вообще убьют? – накинулась на него воительница – В одиночку и дух удачи тебе не поможет…

– Коли такое случится, на штурм идите, о моей судьбе не думайте!

Из тёплой избушки, одетый в начищенную бронь и шлем, сверху чёрный тулуп с соболиной опушкой, на ногах, под цвет тулупа, новые сапоги с серебристой вышивкой, на боку меч, Храбор вышел в морозное утро. Тут уж и ждали его, воеводы, полковники, сотники, да и простые воины, обступили молчаливым кругом. Который нарушил боярин Жадун, подъехавший верхом на лошадке, да примостившийся за, вскочившим в седло, Великим воеводой.

– Вроде только со мной говорить будут? – обернулся Храбор.

– Пущай попробуют золотого пояса Староторжа не пустить…

Храбор лишь плечами пожал. Потянул руку за стягом своим, да стремянной, уже забравшийся на свою лошадь, первый перехватил.

– Ты то куда?

– Стремянной всегда с господином – набычился Верн, упрямо сжав древко стяга, и посмотрел так, что Храбор решил не спорить, лишь произнёс:

– Убьют, сам виноват будешь…

Так втроем, неспешным шагом и двинулись через заснеженное поле, топча копытами рыцарские знамёна. А в городе явно ждали, да со стен наблюдали, только подъехали, как ворота тут же отворились и всех троих впустили без вопросов, тут же затворив за спинами. Улицы тихие, вокруг не души, будто вымерло всё, лишь вдали как морской прибой шумит. И чем дальше, тем сильнее чувствуется. И вдруг чуть не оглохли, как на площадь въехали, народом заполненную. Тут же заколыхавшуюся, в стороны подавшуюся, образовав проход до самого центра, где помост стоит. А сквозь бурю эту, выкрики наглые различаются:

– Эй, княжич, кончай войну эту, надоело уж…

– Чего мы салавы не поделили меж собой? Не будь как отец твой, Бешенный…

– Неймётся всё Государыне, власти хочет…

Впрочем, не все уж такие, были и ответы:

– Ну наши-то тоже… Зачем Таннов пригласили?!

– Бояре меж собой не договорятся, а мы страдаем в осаде этакой.

А то и обсуждения досужие, но то больше от жёнок:

– Какой хорошенький… Молоденький совсем…

– Смотри-ка, удачей помечен…

– Говорят он в Славе, на поединке знатного визайского витязя победил…

Так ещё и Жадун сзади тихонько приговаривает, вроде как успокаивающе:

– Не пожалел ещё, Храбор Ратович? С непривычки то и испугаться можно. Так здесь-то ещё ничего, люд мирный, а в Староторже и на куски порвать могут… Но ты на чернь внимание не обращай, нам вон с теми, что на помосте, договориться надоть… Главное не уступай не в чём, и на мир не соглашайся, предателям нет веры, обманут…

Помост всё ближе и ближе, уже и лица людей разглядеть можно. Рыцарь в плаще и со шлемом под мышкой, видно великий комтур, рядом жрец иноземный. В центре боярин, хоть и не такой как Жадун, но тоже довольно обширный. За ним, в воинском облачении, воевода. А далее волхв.

Заехав за отцепление из порыжских дружинных и таннских кнехтов, кони остановились, прямо возле лестницы, с одной стороны которой стоит витязь, а с другой рыцарь, с приветственно обнажёнными мечами. На их лица, как и на других людей, Храбор и не взглянул, перед глазами только лица тех, кто на помосте. Слез и, откинув поводья, пошёл негнущимися ногами по ступеням, как на плаху. За ним Верн, вздымая стяг Великого воеводы, и Жадун, чуть припаздывая, с отдышкой, своей тяжестью доски ступеней прогибая. Только Храбору то не лучше, у самого гул толпы в ушах, да взор затуманен, а в уме часть слов Государыни вертится, при его назначении сказанные – «Предателей покарать, дабы никому не повадно было!»

Как только Храбор встал на помост, лицо центрального боярина расплылось в жабьей улыбке, он шагнул вперёд, представляясь:

– Ото всего свободного города Порыжа, Я, выборный посадник Плюй, рад приветствовать Великого воеводу Сал…

Договорить он не сумел, Храбор также шагнул к нему, одновременно выхватил меч и с силой воткнул в живот посадника. По самую рукоять, так что тот вышел из сгорбившейся спины. Боярин заклокотал захлёбываясь, запрокинул голову, страшно вытаращив глаза в лицо своего убийцы, и обвис всем телом, хватаясь за плечи юноши, смрадно выдыхая, и заливая его руки и поясницу горячей кровью из своего живота.

Тут же всё стихло и взор прояснился. Напротив, в застывших позах, переговорщики: испуганно отшатнувшийся волхв, недоумевающе-вытягивающееся лицо воеводы, жрец с неприязненной гримасой, строгий и серьёзный комтур, с тянущейся к мечу рукой. А за ними замершая морозная площадь. И тишина стоит такая, будто люди и дышать перестали, даже парок от дыхания толпы исчез.

– Я могу договорится с врагом, но никогда с предателем! – громко выдохнул Храбор, и поведя плечами и руками вверх, освободил себя от, на колени рухнувшей тяжести. Затем, уперев ногу в плечо боярина, с силой выдернул меч на себя. Так что тело повело в сторону разворачивая, успел ещё сделать выверенный шаг в бок, вздымая меч и тут же со всего размаху опустить его на склонённую шею. Гулко стукнувшаяся о помост голова чуть прокатилась к краю и шлёпнулась в притоптанный снег, как раз к ногам рыцаря у лестницы. И пока все взгляды провожали её, Храбор не жалеючи наполнил морозным воздухом свои лёгкие, и гаркнул на всю площадь – ВАШ ПОСАДНИК КАЗНЁН ПРЕД ДУХАМИ И ЛЮДЬМИ, РУКОЙ ВЕЛИКОГО ВОЕВОДЫ, ПО СЛОВУ ГОСУДАРЫНИ И ПРИГОВОРОМ ДУМНЫХ ЛЮДЕЙ, ВСЕЙ ЕДИНОЙ САЛАВИИ!

Молчание. Бледное, помертвевшее от страха, лицо Верна, всё так же ровно держащего стяг, словно боясь пошевелиться. Жадун, зачем-то с силой сжав своё запястье, очумело смотрит на растапливающее иней и тут же покрывающееся ледяной корочкой, расплывающееся по помосту, в разные стороны от тела, кровавое пятно. Лишь рыцарь, с обнажённым мечом у лестницы, брезгливо отодвинулся от отрубленной головы, ступив на ступеньку, чем и привлёк к себе внимание.

– Ты… – узнал Храбор – Видно и правда танны не верны своему слову.

– Я не нарушил клятвы, и мой меч пока не поднялся ни на одного салава… В отличии от твоего… И не поднимется, пока не встретит Броня Одноглазого, убийцу моего верного друга и оруженосца – и будто в подтверждении своих слов, де Эпи задвинул двуручный клинок в ножны.

Храбор посмотрел на свои липкие руки, красные, чуть потряхивающиеся, на измазанный в крови меч, не зная куда его деть. Проговорил просто:

– Его нет. Уехал на войну с Пакией… – поворотил голову к переговорщикам. Возможно, эта сцена с рыцарем, а может ещё что повлияло, но лица их будто чуть расслабились – Коли танны желают уйти, мы пропустим и не будем чинить препятствия… – и чопорный комтур чуть заметно склонил голову, соглашаясь на эти условия. Храбор перевёл взгляд на воеводу – Прикажите открыть ворота. Более крови не будет.

Первым очухался волхв:

– Крови более не будет! Осада снимается! Орден Двоебога покидает Порыж! – заорал увещевательно.

И тут же всё зашевелилось, толпа снова загомонила недоумённо. Какие-то приказы, какие-то люди кинулись с поручениями. А Храбор опёрся о плечо своего стремянного, пытаясь разогнать тёмные круги перед глазами – «Всё, устал, не могу более…»

Он толком и не осознал, как оказался перед теремом наместника, где уже копошились дружинные, под предводительством дьяка дворцового приказа, приставленного к воинству. Спешно выселяли семью наместника и описывали имущество в казну. Тут же и дьяк тайного приказа опрашивал слуг, да занимался дознанием. Храбор и не знал, что таковой в его войске имеется. Впрочем, какая разница, пускай делают что надобно.

Лишь в роскошной умывальне этого терема, куда его завёл Верн, да помогши раздеться усадил в огромный чан, полный тёплой воды, потихоньку отходить начал. Пока стремянной тихо, но так чтобы господин слышал, недовольно ворчал, перебирая одёжку:

– Ну вот, всё заляпано, опять новое платье средь добычи искать… Может из вещей бывшего наместника что подходит? Хотя нет, он толстый больно, вон сколько кровищи натекло… Ладно, пускай отмачивается… – да злобно громыхая доспехом и оружием. Видно, натерпевшейся страху душе парня было всё равно на кого изливаться, пусть хоть и на собственного господина даже – А чистить то сколько!? Вот нельзя было поаккуратнее мечом махать? Вся кольчуга и сапоги теперь в дерьме из брюха…

– Поговори ещё – проворчал Храбор лениво оттирая кровь и глядя как она растворяется в воде бурой мутью – скажи спасибо что я сам в порты не обделался. Думал кончат нас на куски растерзав, да и всё… Бошки только оставят, чтоб над воротами вывесить… – кисть правой руки что-то не отмывается. Храбор потёр посильнее, бесполезно. Вытянул перед собой, разглядывая. Словно красная перчатка натянута.

– Дух кары – Верн тоже уставился на неё – такие обычно…

– У палачей бывают… Ну и пусть – перевернул ладонью к себе. В центре так и осталось сияющее деревце духа жизни. Увечье и излечение на одной руке, странно.

Ещё голову будто сдавливает что-то. Рукой пощупал в волосах, вроде нет ничего. Посмотрел на зеркало огромное, в стену вделанное, от пола до самого потолка. А богато эти бояре торговых городов живут. У них, в Тёмном, ничего подобного и не было, как, впрочем, и умывальни тёплой, да ещё чтоб не где-нибудь во дворе, а в доме самом. Тока что баня на отшибе, возле берега речного, красивого и тихого, с прохладной водицей чистой. Из корыта поднялся и встав перед зеркалом, волосы со лба задрал. А там тоненькая золотая полоска у самых корней тянется, через весь лоб, от виска к виску, и далее уходит, словно обруч на голове.

– Дух победы с вами! – ахнул Верн – Что в людей уверенность вселяет…

Стоя перед зеркалом, в чём мать родила, Храбор смотрел на своё отражение. Статное, покрытое буграми мышц, чуть коренастое тело. С маленькими листочками дуба в некоторых местах, знаками духа мощи, но это от тренировок постоянных, дабы естество после боя унять. А лицо ещё какое-то детское, даже пушок толком не лезет, с листом клевера ярко зелёным на всю левую щёку, даже на глаз чуть налез. Уже множество знаков духа у него. Конечно, по сравнению с обычными людьми. Не с Государыней Яркой же сравнивать? У которой они сплошняком друг на друга лезут, так что кажется будто шевелятся, борются меж собой и толкаются. Правда он её голой если и видел, то только в детстве далёком, когда на все эти знаки внимания не обращал, да и не помнит совсем этого, но судя по лицу и рукам… Знака меча только нет… Как-то на него теперь Заря взглянет? А может и она изменилась, стала такой, что и не узнать её? Да и где-то она сейчас? Слухи доходили будто пропала! – «А я тут… Воюю всё…» – Руки его сжались, мышцы ещё сильнее надулись, а лицо утратило всю детскость, стало грозным, злым даже, страшным – «Может таким меня и видят люди в бою. Может таким и отец мой был, Рат, по прозванию Бешенный!» – на отражение стремянного глянул, а тот из-за его спины голову высунул, да куда-то в пах зырит, шею так и сяк вытягивая.

– Боя-то не было – догадался Храбор, что он там углядеть пытается – из-за простой крови, естество у меня вздыматься не будет. – заметил с достоинством. Вдруг, неожиданно повернувшись, схватил паренька за руку, состроив зверское выражение лица – А вот, подраться если!? – и сдвинул его засученный рукав ещё выше, до самого локтя – «А Бронь-то прав оказался» – на нежной коже тыльной стороны, у самого сгиба, действительно небольшая метка духа меча. Даже провёл пальцем по лезвию – «а я как-то и не примечал ранее» – и отпустив мальчишку, схватил свой меч, первым делом стремянным почищенный – Давай! – воскликнул азартно, вставая в позу.

Верн вынул свой меч, сначала немного настороженно и скованно. Но после нескольких выпадов расслабился, умудряясь, почти не сходя с места, уклоняться от атак, а то и как-то нежно, с ленцой, отводить удары своим лёгким и коротким клинком, запутывая, заставляя ошибаться. Наконец и сам нанёс удар, принудив Храбора неловко отступить, и на его лице заиграла радостная улыбка превосходства. Прям как у Грома, бывало, в таких случаях…

– Ах так?! – воскликнул княжич, сделав мощный замах, уж против превосходящей силы-то паренёк не выдержит – Сейчас покараю тебя… – руку будто жарким паром ожгло, красная метка на мгновение вспыхнула, влажная рукоять выскользнула из ладони, и остриё клинка устремилось прямо в испуганное лицо – Нет! – хорошо Верн поскользнулся на мокром полу, и падая успел задеть своим мечом, пролетающую смерть. Та звякнула и чуть изменив направление, глубоко вонзилась в косяк открывающейся двери.

– Хо-оро-ош! – протянула насмешливо Рябина, переводя взгляд с меча. И заходя, беззастенчиво, но одобрительно, оглядывая точёную и рельефную, не по годам сильную фигуру голого юноши, добавила – Думали трясётся весь, страху-то натерпевшись, дрожит, носа не кажет, а он тут в ножички играется.

– Да уж, один, да против целого города?! – восхитился Задорн входя следом – На такое даже я б не решился. Надо ж выдумать, посадника при всём народе, которые его и усадил, зарезать… – тоже на обнажённое тело уставился, да проговорил, с самым что ни на есть серьёзным выражением лица – Знаешь, тебе надо чаще голым себя выставлять, являть духов народу. Чтоб враги боялись, а друзья уважали… А что, многие так делают…

– Угу, вот прямо так в городскую думу и отведём, сразу на все наши условия согласятся – съязвила воительница, подходя к Храбору, да руку к его щеке протягивая – что он скоморох какой? Государыне Ярке ещё такое предложи… – зацепив дёрнула и посмотрев на пальцы, сдунула красновато-коричневый волосок – Бриться уж пора скоро, а то вон, как на мудях, выросло непойми что, вошке спрятаться негде, то и на лице будет…

– Ну а чего?! – между тем продолжал плесский воевода, берясь за рукоять торчащего из косяка меча и с силой дёрнув – Гм, ничего се… Я сам-то и не видал её никогда, ну дык не старуха ещё, и говорят не уродина вовсе, а наоборот, вполне себе ничего, так что и глаз отвесть не можно… – всё ещё раскачивая меч – Так и чего скрывать красоту от людей, самими духами даденую? Хех! – клинок наконец вышел.

– Холодно же?! Да ну тебя… – отмахнулась Рябина, прекращая глупый спор и снова оборачиваясь к Храбору – Тамо дума уж городская собралась, им с властью что-то решать надобно, посадника нового выбирать… Эй! – это уже стремянному – Чего застыл? Одёжку приличную найди, да обряжай господина-то. И живо чтоб! Не голышом же, право, ему перед боярами местными представать…

Голым он, конечно, не явился, но всё ж удивил бояр да старейшин, когда вошёл в палату городской думы, в сопровождении: Рябины, своего бывшего наставника Боровика и нескольких человек дружины, все при оружии да в бронях, как на битву. И вместо того, чтобы занять специально приготовленное для него креслице, возле пустующего места посадника, просто встал посреди, в позе свободной, ногу отставив, да ладони на рукоять меча сложив. Тем самым заставив стоять и бояр, поднявших зады при появлении, хоть и решительного, но довольно юного и неопытного в таких делах, Великого воеводы, с которым небось легко договориться можно, лишь посулами необязательными да подарками дешёвыми гордость ребячью потешив.

– Хоть и обещал я, что крови более не будет, однако прощения вам не давал и наказание это не отменяет. Потому город Порыж лишается своего выборного посадничества, а главой отныне будет назначенный Государыней наместник! Кроме того – поднял руку и чуть повысил голос, заглушая поднявшийся было ропот – заместо ополчения беспорядочного да дружин боярских, будет у вас постоянное войско, кое подчиняться будет токмо Великому воеводе. И от каждого дворянского владения, в то войско, поступает тяжеловооруженный витязь или десяток легких конников, а с больших наделов, тем паче с боярств, и того больше. Сам город Порыж обязуется содержать полный полк пешцев, копейщиков и лучников, а также с десяток осадных пороков с обслугой. В других же малых городках вашей земли, будет по сотни лучников или больше, то от населения зависит. Городовым воеводой над всем этим войском назначается Боровик Тёмная чаща – указал Храбор на выступившего вперёд Тухлого Гриба – он же, покамест, и наместник ваш, покуда Государыня своего не пришлёт… Вы ничего не теряете – попробовал успокоить заново поднявшееся возмущение – всё одно содержите свои дружины, а так они будут при деле, служить на благо всей Салавии… Да и ополчение всё одно останется, на всякий случай…

Наконец Рябине это надоело и, нахмурив брови, воительница произнесла гневным громким голосом:

– Кто же не согласен, того, немедля, с приличествующей охраной, отправим жалобиться да подавать челобитные самой Государыне и думе государевой. А заодно и оправдываться в предательстве государства Салавского. Ну?!

Желающих от чего-то не нашлось, и вся дума, в едином молчании, приговорила принять новые законы. Перед тем как покинуть собрание, Храбор ещё шепнул Боровику:

– Создай это войско, оно нам понадобится…

– Будь спокоен княжич – и умудрённый годами, бывший дружинник одного из диких родов далёкого отсюда Залеса, пройдя твёрдой походкой, уселся в кресло, когда-то принадлежащее посадникам вольного города, а теперь предназначенное наместнику.

Как вышли из палаты на мороз, к поджидающему их Задорну, так Рябина поинтересовалась:

– Ну что, теперь на Ритагалин?

– Мало нас больно, в логово соваться, силы там скапливается немеряно. Коль разобьют, так прямой путь им на Салавию открыт будет.

– Значит на поклон в Старотож? Золотых поясов о подмоге молить, как этот Жадун намекал?

– А где он, кстати?

– Так сразу после веча, как ворота открыли, приказал возок свой запрягать, и укатил – фыркнул Задорн – да резво так. Токмо просил передать, дабы не забыл ты приглашение, мол «пущай в Староторж непременно будет, ждём всем людом чёрным, и купечеством, и боярством с поясом золотым». Поедешь?

– Коль сейчас ехать, так униженными просителями окажемся, так ещё и неизвестно сколь дадут и каковы условия вытребуют… – задумался Храбор – Нет уж, пускай сами нас просят! А потому поступим вот как…