Читать книгу Любовь генерала вытегорских карьеров. Романсы, песни, стихи - Сергей Борисович Моторин - Страница 2

* * *

Русалку на стене нарисовал

и пожалел, что нет здесь моря,

холсты же напрочь разорвал,

подумаешь, какое горе!

Плыви, русалка, по стене

в страну немых хазар,

я нарисую храм во мне,

реку, огромный яр.

Свет погасил, пора и спать

на стыке двух молитв,

как горяча моя кровать

в пылу сердечных битв.

Русалке – призрачной жене

шепчу: О, будь моей!

И вот он – шорох на стене

и плач: Воды, ско-р-рей!

Луна вмешалась: Не спеши,

а вдруг да не одна?

Включаю свет, но ни души

и голая стена.

* * *

Подружился с океанской акулой

и дельфинов прогнал, надоели так мне,

стали близкими мне эти страшные скулы,

но не знал я, что сердце оставлю на дне.

Всё случилось в конце долгожданного лета,

плыли мы к рыбакам и кричал им в рассвет,

что акула-жена, что она к Вам не люта,

не заметив, как кто-то достал пистолет.

Вокруг лодок кружили, забавляя ныряльщиц,

я бросал в лодки жемчуг, хлеб вкушая с весла,

мы с акулой не знали, что предались фальши,

что одна из жемчужин очень чёрной была.

Поднимался наверх я с корзиной жемчужин,

ну а мне, мне навстречу твоё тело неслось,

наверху раздавался скрип трусливых уключин,

из груди, будто жемчуг, моё сердце рвалось.

Я прижался к акуле, чтоб на дно уйти вместе,

рассыпался под нами из жемчуга дождь,

меж кораллов легли мы, здесь в покое без лести

панихида Нептуна, как звёздная горсть.

* * *

Приходи, в коньяке моём звёзды онежские светят,

приходи, в коньяке моём сердце выжато ночью,

приходи, в этом городе нас не заметят,

если разлука не разорвала нас в клочья.

Я напишу тебе за ночь такую поэму,

что даже Луна во двор спустится от любопытства,

брось ты к чертям эту шальную богему,

лучше подарим телам дорогое бесстыдство.

Лучше хоть раз, но от чистого сердца обняться,

на подоконнике сны-тени лесных голубей,

тут ты поймёшь, как трудно с поэтом расстаться,

жду, а зовут меня просто: Моторин Сергей.

* * *

Я губ твоих не знаю крыльев,

куда они меня поднимут?

О, как устал я от бескрылья,

где путь, где беды нас покинут?

Живёшь ты вровень с облаками,

так подари мне хоть одно,

машу, машу тебе руками,

но нет ответа, не дано.

Я не хочу смертельную усталость

вносить в твой дом

и если что во мне осталось

Онеги ком.

Тот светлый ком в разбитом горле

хранит бездонные стихи,

к тебе тропинку скупо торя,

их раздувают щёк мехи.

Но ты их брось в окно без стёкол,

не удивляйся – вверх летят,

они воздушные настолько,

насколько я к тебе крылат.

* * *

Любовь бывает

горькою и сладкой,

бурною бывает,

очень краткой,

ответною бывает,

безответной,

порою в нас живёт,

как птица в клетке,

то крылья дарит нам,

то их лишает,

и всё же…

Пусть она не исчезает.

читал артист кино и театра Я. Купалы

А. Подобед, вела передачу Лилия Давидович

(Глухачиха из ф.» Люди на болоте»)

г. Минск, радио 1.5.1985 года.

аудио у Славы Герасименко, г. Петриков

газ. обьед. «Парасткi» в Петриковской газете.

ТВ г. Гомель, снимали в Петрикове.

* * *

Голая девушка

одевалась вдали.

Глаза устали.

* * *

Прекрасная девушка в белом

принесла мне мои стихи,

сказала: Они так несмелы!

Шепнула: Они так легки!

Я обнял её неумело

дрожащею левой рукой,

а правой рукой писал смело

поэму всю ночь над рекой.

Прекрасная женщина в белом

поэму в рассвет унесла,

а вслед ей глядел так несмело

лист белый с немого весла.

* * *

Не стыдись моих обьятий,

слов изнеженно-святых,

хоть бы ночь, да без проклятий,

хоть бы день без запятых.

Ночь – вина сестра навеки,

сердце в кубок опусти же,

ну открой скорее веки,

сердце к сердцу ближе, ближе…

На одном пройдёт дыханье

неожиданная встреча,

солнце будущею ранью

от любви нас не излечит.

* * *

Руки в Онего твои опущу,

молитву в рассвет прочитаю

и никогда уже не отпущу,

я истину так понимаю.

Буду пить их них эхо веков,

прозрачную влагу сказки,

обнимаю тебя дыханьем цветов,

губы в пленительной вязке.

Звёзды насыплет ночь в наши глаза,

Онего нам тайну откроет,

Луна – его дочь, смотри – бирюза

звёздной листвой успокоит.

Помолчим и уйдём, мы – дети озёр,

Жизнь – ещё не конец этой сказки,

а волны пускай продолжают спор,

ломая воздушные маски!

* * *

Черёмуха в утро бросала

под ветром свой ласковый цвет,

и девушка в доме вставала,

а ей всего двадцать лет.

В окошко она запустила

стаю цветов-мотылей,

букетик водой напоила,

шепнула: Ты мой соловей!

Какая вечерняя сказка

застыла в малине – губах?

Любимого светлая ласка

оставила след на цветах.

Лечу я мечтой над росою,

кузнечик чуть слышно звенит,

любимая мимо босою

цветком на луга пробежит.

Взволновано, радостно сердце

и ну как её догонять!

Кто скажет, что есть в сердце дверцы,

кто скажет, чем сердце унять?

* * *

Тук, тук, тук, за окошком беда,

тук, тук, тук, опять холода,

тук, тук, тук, да, да, да.

Холода, холода.

Выбью я все окошки в домах,

выбью окна все в теремах,

чтоб беда не стучалась в окно,

пью с любимой за это вино.

* * *

Два одиночества не спят

и в потолок глядят с постели,

куда же мысли их летят?

Как рано души опустели!

В окно кричит ночная птица,

наверно, это на беду

и душам хочется проститься,

и говорит одна: Пойду!

Она лежала и смеялась

и он, на улице смеясь

злорадствовал: Одна осталась!

На мир весь сразу разозлясь!

Ворчал с утра унылый город

по бездорожью, среди ям,

а в двух домах спал нервный холод

с тоскою жгучей пополам.

* * *

Бог видит всё,

так почему не вместе

два любящих сердца,

глаз сновиденье

и одиночество согнутых

колен.

Слепая стенка!

Время в чёрту!

Глаза вонзились в стёкла,

не видя облаков,

не веря в слов поток,

а губы высыхают

без влаги поцелуев!

Бог видит всё!

Так холодно рукам,

В которых солнце медное-

последних три копейки!

* * *

Волосы твои – дорога в бескрайнюю вьюгу,

в которой не страшно замёрзнуть навек!

* * *

В каждый твой след посажу берёзу,

а люди подумают – удивительный лес!

Он так напоминает слёзы

и время, где рыдает крест.

* * *

Непогода! А сердцу весело!

Хоть мороз, ну а мне светло!