Читать книгу Подруга – жизнь. Соседка – смерть. Подлинные истории из далекого и недавнего прошлого - Сергей Борисович Щавинский - Страница 10

В моей жизни была такая необычная страница, которая осталась в памяти как яркое, даже экзотическое воспоминание молодости… После окончания института самым первым моим местом работы стал Театр юного зрителя в Ашхабаде. Не надо путать этот город с другими столицами среднеазиатских республик в Советском Союзе: Алма-Атой, Ташкентом или Душанбе – это тогда они были республиканскими столицами. Но с тех пор много воды утекло, и все так переменилось…

В Ашхабаде мы оказались, потому что после окончания Института культуры в Ленинграде моя жена Таня, с которой мы как раз тем летом зарегистрировались, хотела работать в театре. Это была заведомо утопичная идея, но, как говорится, в молодости все надо попробовать. Все-таки молодость – удивительное время, когда человек порой может больше, чем можно себе предположить.

Поэтому в начале августа мы с Таней поехали в Москву на актерскую биржу и там познакомились с большим, добродушным, вполне обаятельным главным режиссером из Ашхабада. Звали его на туркменский лад Ораз Хаджимурадович Хаджимурадов. Это был такой восточный добряк, представитель национальной культуры. Он посмотрел на нас и сразу сказал, что актеры ему очень нужны, потому что в этом году они открывают русскую труппу в туркменском ТЮЗе, и даже не стал слушать подготовленные нами для показа актерские заготовки. А для нас главное условие было – чтобы театр мог предоставить мне отсрочку от армии. Хаджимурадович пообещал, что они смогут это сделать, и таким образом довольно быстро вопрос был решен.

Мы вернулись в Ленинград и рассказали нашему недавнему однокурскнику, а теперь такому же безработному выпускнику Сеньке Фурману, что устроились в театр, в Ашхабад, и Сеня тут же заныл: «Чуваки, а как же я?.. Я тоже хочу работать в театре. Я хочу с вами…». И обстоятельства легко благоприятствовали ему в этом. Вскоре в Ленинград должен был приехать Ораз Хаджимурадович, об этом он говорил нам в Москве – наверное, он рассчитывал и здесь еще подсобрать будущую труппу. И когда он приехал, мы созвонились и подъехали к нему в гостиницу вместе с Фурманом. Опять же, Хаджимурадов недолго размышлял о принятии Семена в труппу. Так мы все трое стали актерами Туркменского государственного ТЮЗа.

Мы стали готовиться к отъезду в незнакомую столицу Туркмении. Из театра нам были высланы деньги на билет. И вот в последний день августа мы сели на самолет и с пересадкой в Улан-Уде через несколько часов приземлились в Ашхабаде.

В небольшом аэропорту нас встретил директор театра Фарадж Мехтиевич, невысокий, седой, с мягким, но чуть хрипловатым голосом. Как потом выяснилось, он был азербайджанцем и частенько в приватных разговорах подчеркивал свою национальность, чтобы русские не путали его с туркменами, мол, он принадлежит к другому народу, ну а с туркмен что возьмешь, они туркмены и есть… Широко улыбаясь, он поздоровался, спросил, как долетели, и пригласил в свою машину – директорский УАЗик, и от него теперь зависела наша судьба. Конечно, нам было приятно, что нас встречает директор театра, водитель помог погрузить чемоданы, мы сели в машину и отправились в неведомый нам город, в новый мир со своим национальным колоритом, к своему первому после института месту работы и новому месту жительства. Мы ехали по пыльной дороге, вокруг была скудная пустынная местность с бедной растительность – и кругом солнце, много солнца, все было залито этим солнечным светом, и среднеазиатская жара сразу давала о себе знать.

По дороге Фарадж Мехтиевич рассказывал нам о Туркмении, об Ашхабаде. Оказывается, этот город был большим, знаменитым на всю Среднюю Азию до губительного землетрясения в 1948 году. Тогда фактически весь Ашхабад был разрушен, и погибло почти полгорода. За прошедшие двадцать пять лет он был отстроен заново. Когда мы въехали в город, мы это почувствовали. Город был, в основном, застроен домами 1950-х и 60-х годов, а самые современные здания – совсем недавнего времени, и они даже казались авангардом в архитектуре.

«А это наша главная улица – проспект Свободы! – продолжал рассказывать директор. – Здесь и наш театр находится. Вот он!» – и он показал на неказистое здание неопределенной архитектуры, которое своим основным фасадом выходило на проспект.

Вскоре мы подъехали к современному зданию с просторной площадью перед ним и небольшим бассейном, который тянулся вдоль всего фасада. Это был вполне респектабельный по тем временам отель «Ашхабад».

«Вот здесь вы будете жить, – сказал директор, и мы вошли в просторный холл отеля. Фарадж Мехтиевич стал договариваться о нашем размещении, мы заполнили анкеты, потом поднялись на лифте на третий этаж и вошли в свой номер, как оказалось, довольно небольшой, не люкс, конечно, но нас он вполне устраивал. Самое главное, что это было не какое-то задрипанное жилье, комната в коммунальной квартире, что вполне могло быть, а цивилизованный номер в отеле с душем и туалетом. На первом этаже был бар, в котором варили на песке отличный кофе, и ресторан, где потом мы иногда позволяли себе пообедать. Наша лоджия выходила на площадь перед отелем. Вопрос был лишь в том, как долго мы здесь будем жить.