Читать книгу Кабы можно было. Рассказы - Сергей Бураков - Страница 3

Зайдя в купе, я обратил внимание на своего попутчика, маленькую сухонькую старушку. Мне показалось, что ей уже все девяносто. Как это она решилась в таком возрасте куда-то ехать. Я поздоровался и стал располагаться на своем месте.

Кроме бабушки, в купе никого не было, видно, не сезон. Ну и хорошо. Никто надоедать не будет со своей выпивкой. Бабушка сидела и молча смотрела в окно, думая о чем-то своем.

– Бабушка, а вы что, одна, что ли, едете? – спросил я, укладывая сумку под сидение.

– Одна, сынок, одна.

– Как это вас отпустили одну. Не боитесь?

– Не боюсь, сынок. Пусть меня боятся. Я ведь цыганка, дочь барона, и много чего умею. Поезд мне дом родной.

– Цыганка? – удивился я. – А на вид не скажешь.

Бабушка снова замолчала, глядя в окно. Ну и ладно, дорога длинная, наговоримся еще.

Поезд выстукивал колесами свою музыку, и я уже начал дремать.

– Я ведь девчонкой совсем к цыганам попала, да так у них и осталась. Сбежала я из дома, когда мне семь лет было. Родители пили здорово и били меня. Вот я однажды села в поезд и уехала куда глаза глядят. Так к цыганам и попала. Пригрели, накормили и много чему научили. Барон цыганский у себя меня оставил. Восемьдесят лет с цыганами жила.

– Ого, – сказал я. – Ничего себе.

– Да. Девяносто скоро мне.

– А куда же вы едете?

– На могилку к родителям.

– Куда?

Старушка отпила давно остывший чай.

– На могилку к родителям, в деревню, где родилась, еду. В одну сторону, значит. Обратно уже не вернусь.

– А если деревни той уже нет? Ведь восемьдесят лет вы там не были.

– Куда ей деваться-то. На месте деревня, в три семьи.

Старушка снова отпила холодный чай.

– Приходить в последнее время родители стали. Никакого покоя не дают. Просят, чтобы я приехала к ним. Вот я и поехала. К себе, наверно, зовут. Там уж и помру.

Время уже было позднее, и я залез на верхнюю полку. Почему-то билет мой был продан на верхнее место, хотя больше в купе никого не было. Может, ночью сядут.

Бабушка тоже прилегла и тут же уснула.

Ночью я проснулся от того, что кто-то разговаривал в купе. Я повернулся посмотреть на нового попутчика и чуть не упал с полки от неожиданности.

Напротив бабушки сидели две фигуры. В темноте они едва заметно светились. Это были мужчина и женщина.

– Да еду я, еду, – говорила им бабушка, – чего надоедаете? Скоро уже буду. Все сделаю, что просите. Уходите, не пугайте парня. Проснется еще ненароком.

Утром, когда я прощался с бабушкой, а ей еще сутки ехать, оставил я для нее несколько банок консервов и палку колбасы.

– Это вам, бабушка. Вам еще далеко ехать.

– Спасибо, сынок, не стоит беспокоиться. У меня деньги есть.

– Бабушка, это были они? Ночью.

– А ты не спал разве? Они, сынок. Говорю же, приходят они. Много лет уже покоя не дают.

Я взял сумку и открыл дверь купе.

– Ты вот что, сынок, – бабушка сунула мне что-то в карман пиджака. – Возьми эту монетку. Это цыганская монетка, очень старая, она счастье тебе принесет. Удачи тебе.

Я шел по перрону навстречу своему счастью, а поезд увозил бабушку-цыганку все дальше и дальше. В те края, где она родилась. В те края, где она, видимо, и останется на века.