Читать книгу Яма. Грустные истории - Сергей Бушов - Страница 6

Море не имело конца. Оно простиралось до самого горизонта, и, скорее всего, намного дальше, касаясь грязного серого неба, заляпанного неровными акварельными пятнами туч. Море и само казалось серым. Оно дышало сердито, накатывая волны на берег с недружелюбным шипением. На кого оно злилось, трудно было понять. Берег, абсолютно безлюдный, бездействовал, принимая на себя всплески холодной солоноватой воды, которая то отступала назад, разбегаясь, то набрасывалась на песок, обрызгивая пляж с пластиковыми топчанами, сложенными неровной стопкой, и нелепыми плетёными зонтиками сгустками своей злобной слюны.

Песочного цвета здание отеля тоже выглядело серым под этим мрачным небом. Его пустые окна смотрели в море, словно спрашивая, что же будет дальше. А сердитое море шипело лишь невнятные звуки, из которых трудно было составить осмысленный ответ. Но по его настроению отель догадывался, что море не просто злится. Оно ждёт. Оно – это огромная алчущая пасть, которой нет ни конца, ни края. И оно способно проглотить любую вещь или субстанцию, как только она появится здесь, на молчаливом берегу. Море готово было ждать долго.

С другой стороны, иногда море выносило на берег разные любопытные вещи – то комок водорослей, то разъеденную солью пластмассовую игрушку, в которой совершенно невозможно было узнать синего зубастого заводного медведя, которым она была раньше, то безжалостно разломанную надвое тушку неизвестного науке морского животного. И непонятно было, то ли море таким образом стремится загладить свою вину, то ли считает себя создателем этих предметов и гордо преподносит их миру, чтобы все вокруг восхищались, то ли просто выкидывает за ненадобностью.

А где-то далеко пространство было изогнуто, искривлено и рассечено на мелкие кусочки блестящими гранями стеклянных витрин. Пространство покачивалось в такт шагам Антона, который хмуро приближался к яркой надписи на стекле, частично в нём отражаясь. Он остановился ненадолго, засомневавшись, поскольку кроме стеклянной стены ощущал ещё одну, воздушную, не вполне существующую в реальности, но которую ему было значительно труднее преодолеть. Однако решение он принял намного раньше, да и привычка в прохождении сквозь воздушные стены накапливалась годами, поэтому Антон смог заставить себя напрячься, вдохнуть, чуть нагнуться вперёд и быстро, размашистым шагом, миновать плотную невидимую преграду на пути к стеклянной двери, в которую он и зашёл.

Скучающая девушка с большими белыми кольцами серёжек в ушах встрепенулась и произнесла что-то, чего Антон не разобрал. Он был занят тем, чтобы справиться со своим напряжением. У него была цель, которой во что бы то ни стало нужно было добиться. Напряжение мешало. Страх душил Антона, и пространство продолжало покачиваться несмотря на то, что Антон уже не шагал, а сидел в кожаном кресле напротив сотрудницы агентства, сам не заметив, как в нём очутился.

– Простите? – переспросил Антон и ужаснулся своему голосу. Он раздавался откуда-то со стороны, совершенно чужой, неприятный, и Антон слышал его словно сквозь толстый слой ваты. Надо было как-то овладеть голосом, объяснить изящной сотруднице, что ему нужно, да так, чтобы результат оказался правильным.

– Я сказала: «Здравствуйте», – отозвалась девушка за столом. – Чем могу помочь?

Она улыбнулась, и сердце Антона сжалось. Он не очень любил, когда люди улыбаются. На это нужно было как-то реагировать. Улыбка означала попытку контакта, которых он всячески старался избегать. Впрочем, на этот раз ему пришлось пересилить себя, ведь он пришёл по своей воле. И, возможно, девушка с ужасающей белозубой улыбкой действительно могла ему помочь.

– У меня довольно необычное пожелание, – сказал Антон и заволновался сильнее, понимая, что говорит не совсем то, что хочет, не теми словами, да и начал совсем не с того. – Мне нужно поехать куда-нибудь в тихое место. На две недели. Отдохнуть. И чтобы там никого не было.

– Почему же необычное? – удивилась девушка. – Многие устают от города. Когда хотите вылететь?

Антон переварил в голове образ огромного города, жители которого устали и разом вылетели именно в то тихое место, куда планирует отправиться он, испугался, но в следующий миг осознал, что ему задан вопрос.

– Если возможно, завтра, – сказал он. – То есть в понедельник.

– Сколько звёзд искать?

Антон напрягся, пытаясь понять.

– Отель сколько звёзд? – уточнила девушка.

– Мне всё равно, – ответил Антон. Потом спохватился: – Но что-то недорогое.

– Какая линия? – последовала очередная загадочная фраза. Антон чувствовал, как его пытаются запутать, отодвинуть всё дальше от цели, говоря о чём-то, что не имеет никакого отношения к ней.

– Что за линия? – пробормотал он, нахмурившись.

Сотрудница агентства почуяла его неопытность, и Антон уловил в её голосе лёгкое раздражение:

– Бывают отели первой линии, прямо на море, – объяснила она. – А бывают второй или третьей, дальше.

– А море-то зачем? – не понял Антон.

– Как зачем? Отдыхать! – девушка развеселилась. – Солнце, море, танцы до утра. Что ещё нужно для хорошего отпуска?

Антон задрожал.

– Вы меня не слышите, – сердито выговорил он, и почувствовал, как пространство вокруг сжимается, готовясь его раздавить. – Мне не нужны танцы. Мне нужно одиночество.

Образ его собеседницы чуть размазался в его зрении, но голос всё ещё говорил с ним, зыбкий, но настойчивый:

– Хорошо-хорошо. Я вас поняла. Может, острова?

Антон попробовал пожать плечами, но не знал, что получилось из этого на самом деле. Его взгляд пытался найти зеркало, чтобы понять, как он в данный момент выглядит и что делает, но пространство не выпускало его, запутывая в ярких пятнах рекламок и карт на стене, косметики на лице сотрудницы агентства и надписи на обратной стороне монитора, в который она вглядывалась, пытаясь подобрать для Антона подходящий тур. Её глаза бегали вправо-влево, коготки стучали по клавиатуре и кнопкам мыши, и Антон вдруг подумал, что она похожа на ящерицу. Он даже представил себе раздвоенный язычок, который на секунду выскользнул наружу и вновь скрылся между белыми зубами. И Антону от этого стало немного легче, будто бы он разговаривал не с человеком, а с неким существом, которое жило только в его воображении.

– Вот, например, – сказала ящерица и, повернув монитор к Антону, продемонстрировала картинку, где по пустынному пляжу бежит одинокая худенькая девушка с тёмными мокрыми волосами, одетая в синий купальник. Её окружали пальмы, а горизонт был чист и светел.

Антон уцепился взглядом и вниманием за сайт. Он был реален и наполнен полезной информацией, которую можно было прочитать, усвоить и использовать. Информацию Антон любил.

– Неплохо, – сказал Антон. – Но не подойдёт. Во-первых, мне нужен вай-фай. Во-вторых, это дороговато. Если, конечно, тут цена за сутки указана. И девушку вот эту не надо.

Его собеседница рассмеялась:

– Не беспокойтесь, девушка не включена. А на какую сумму в целом вы рассчитываете?

Антон назвал число.

Ящерица погрустнела.

– За такие деньги даже не знаю, что вам предложить. Есть дешёвые курорты, но там точно много людей. Если только ехать туда, где сейчас уже мёртвый сезон…

Антон насторожился. Он откуда-то знал, что такое мёртвый сезон, и это словосочетание рождало у него только приятные ассоциации. Пустой пляж. Приятная прохлада. Чёрно-белый фильм. Старичок, идущий по тропинке к морю с элегантной тросточкой и размышляющий о превратностях судьбы.

– Так это же как раз то, что нужно, – сказал он. – Мёртвый сезон.

Туроператорша хмыкнула:

– Этого сколько угодно. В гостиницах пустых мест много. Только не гарантирую, что у вас получиться позагорать.

– Ненавижу загорать, – отрезал Антон. – Что там у вас есть?

Дальше началась разная ненужная суета, которую Антон старался делать автоматически и не задерживаться на ней вниманием. Он ехал домой, читая по дороге памятку туриста, собирал какие-то вещи, объяснял что-то родителям, вызывал на завтра такси, поскольку вылет оказался ранним, а потом пытался заснуть, и только закрывал глаза, как на него накатывала тяжёлая мрачная волна.

Таксист попался разговорчивый. Удивился маленькому чемоданчику, всё расспрашивал, куда Антон летит, подробности про курорт и отель, а Антон отвечал невпопад, поскольку толком ничего не запомнил. В аэропорту оказалось, что рейс перенесли, и Антон два часа кружил вокруг стоек регистрации, не зная, куда приткнуться, а вокруг него толпились люди. Они разговаривали, улыбались, обнимали друг друга и даже прижимались друг к другу губами, издавая при этом отвратительные звуки. Наконец регистрация началась, Антон нашёл свою стойку и пополз к ней, окружённый шумным скоплением полуголых потеющих тел.

– У вас только ручная кладь? – спросила девушка за стойкой, когда Антону, наконец, удалось до неё добраться.

– Не знаю, – честно ответил Антон.

Девушка приподнялась, бросила сердитый взгляд на его малюсенький чемоданчик и вернула паспорт вместе с посадочным талоном.

– А дальше куда? – спросил Антон.

– Паспортный контроль, наверх, – бросила девушка и занялась семейством, которое обступило Антона со всех сторон, прыгая и гогоча.

Отстояв ещё две очереди, чуть не потеряв после досмотра ботинки и ремень и сильно сбитый с толку просьбой вынуть из чемодана, раскрыть и включить ноутбук, Антон доплёлся до посадочных ворот и, не найдя сидячего места, прислонился к стенке. Вся эта затея с поездкой начинала казаться ему глупой. Он уже много часов находился в недружелюбной среде, буквально набитой чужими телами и взглядами, и конца этому не предвиделось.

Наконец объявили посадку. Оторвавшись от стены, Антон почувствовал, как затекли его нога, шея и щека. Ковыляя, он заставил пространство ехать навстречу, надевая на свою нелепую фигурку посадочный рукав-коридор. Стюардесса, глянув в его посадочный талон, махнула рукой вправо, и он двинулся по проходу, выискивая место 17E. Оно оказалось в центре группы из трёх сидений, пока пустующих, и в голове Антона забрезжила надежда, что, возможно, его соседи не придут, и он проведёт полёт в относительном покое.

Он сел, кое-как засунул чемоданчик под сиденье впереди, тщательно пристегнулся и принялся разглядывать расположенную в кармашке перед ним картинку с несчастным человечком, который ползёт, задыхаясь, по задымлённому самолёту, пытаясь найти выход, обозначенный светящимся табло.

– Разрешите? – послышалось сверху. Антон вздрогнул и, подняв взгляд, увидел чудовищно толстого потного мужчину в белой футболке и шортах, который намеревался пройти к месту у окошка. Антон попытался встать, но забыл о ремне, и с первой попытки у него это не удалось.

– Да не надо, – отмахнулся незнакомец. – Я так пролезу.

Он закинул на полку небольшую сумочку и куртку, а сам стал протискиваться в узенькую щель между Антоном и креслом впереди, от чего колени Антона захрустели, а по его носу проехался потный дряблый живот. Следом за ним о ногу Антона стукнулся зажатый в правой руке толстяка тяжёлый пакет, из которого донеслось недвусмысленное позвякивание.

Незнакомец развернулся, разместился на своём сиденье, заметно потеснив Антона, опустил пакет на пол перед собой и, приблизив к соседу красное лицо, произнёс:

– Ну что, отрываться летим?

Лицо толстяка расплывалось в широкой довольной улыбке, обнажая щербатый рот, из которого пахло спиртом и гнилыми зубами, так что Антон сжался в маленькую точку и смог только промычать в ответ.

– Как зовут? – не унимался попутчик.

– Антон, – тихо выговорил Антон, хотя был уже не совсем в этом уверен. Ему хотелось только одного – вырваться отсюда, из самолёта, и он даже начал обдумывать последствия такого шага, хотя и не мог пошевелиться, придавленный к сиденью жирной потной тушей соседа.

– А меня Виктор, – обрадовался толстяк. – В первый раз туда?

Антон, кажется, кивнул.

– А я уже и не упомню, – продолжил Виктор. – У меня как с женой нелады, я сразу на юга. Обычно с друганами, но сейчас, вишь, не получилось. Заняты все. Да и не сезон, говорят. А мне-то что? Выпить всегда можно, я считаю. А как выпьешь, так уже наплевать на погоду. Да и дешевле сейчас.

Виктор достал из пакета пластиковый стаканчик и квадратную бутылку с коричневатой жидкостью – Антон предположил, что виски. Затем с хрустом открутил пробку и, плеснув немного на донышко, протянул Антону:

– За знакомство?

Антон отпрянул насколько мог, промямлив, что он не пьёт.

– Да это ж дутифри! – возмутился Виктор. – Точно не будешь?

Он опрокинул стаканчик в себя, поморщился и налил ещё.

– Не понимаю, – сказал он. – На халяву же. И что, совсем не пьёшь?

Антон, кажется, кивнул.

– Ну, ни фига себе! – поразился Виктор. – А зачем тогда лететь?

Слева возникла ещё одна фигура – немолодая полная женщина в очках и платье с аляповатым малиново-голубым узором. Она, прищуриваясь, всматривалась в номера мест на потолке, сверяя их с посадочным талоном.

– Ничего не пойму, – проворчала она. – Это же 17 дэ?

Антон испуганно замотал головой.

– Да, – ответил Виктор. – 17D, садитесь.

Женщина опустилась на своё место, придавив Антона ещё и с другой стороны.

– Фух! – сказала она, обмахиваясь паспортом. – Сдуреть можно, как людей изводят. То говорили, что рейс в восемь, то в полшестого, то в два. И на паспортном контроле какой бардак! Насилу без очереди пролезла.

– Да уж, – подтвердил Виктор и выпил ещё один стаканчик.

Антон попытался пошевелиться, поскольку с трудом дышал и хотел чуть освободить стиснутую грудь.

– Ой! – вскрикнула женщина. – Тут ещё, оказывается, какой-то мелкий сидит. А я и не разглядела. – Она взглянула сначала на Антона, затем на толстяка. – А что это вы пьёте, когда ещё не взлетели? Примета плохая.

– Да мочи уж нет, – сказал Виктор.

– Ну, налей уж и мне, – согласилась женщина. – Настрадалась я сегодня. И каждый раз каким-то рентгеном светят. Я как представила, что все мои какашки им там видны, так мою душу чуть наизнанку прямо там у них не вывернуло.

– Да у меня стаканчик-то всего один, – пытался отвертеться Виктор.

– У меня тоже где-то был, – не растерялась женщина. Она порылась в сумочке и извлекла походный складной стаканчик с изящной крышечкой, разложила его и протянула Виктору.

– Ну, раз так, то пожалуйста, – согласился Виктор и, налив немного, поинтересовался: – А вас как зовут? Это я просто, чтобы сразу уж тогда и за знакомство. Меня Виктор.

– Кира Васильевна, – ответила женщина, ещё раз посмотрела на Антона, потом на Виктора. – А что же этому доходяге не наливаешь?

– Да не пьёт он, – ответил Виктор, закручивая пробочку и убирая бутылку в пакет.

– Что, совсем? – удивилась Кира Васильевна. – Чудеса! Ну, оно и видно – вон лядащий какой. – Она залпом выпила виски. – Эх, закусить бы! У вас нет ничего?

– Шоколадка только, – сказал Виктор.

– Ну, давай её сюда.

Антон видел, как над его коленями развернули и разломали шоколадку, осыпав коричневыми крошками джинсы. Тем временем стюардессы в проходах начали демонстрацию средств спасения.

– Херня это всё, – сказала Кира Васильевна. – Если мы как следует рухнем, то тут уж и косточек не собрать. А они говорят: «Наденьте маску сначала себе, потом дитю». Тут две секунды – и триста трупов.

– Это точно, – поддержал Виктор. – Помните, вот, в восьмидесятых мы сбили южнокорейский самолёт? Не пригодились ведь им маски.

И они начали вспоминать разные катастрофы и живописать ужасы, творящиеся с человеческими телами в их результате.

– Подлокотники опустите, пожалуйста, – сказала проходящая мимо стюардесса, проверяющая, у всех ли пристёгнуты ремни.

– Не получится, мадам, – весело ответил Виктор, похлопав по своему объёмистому пузу. – Уж поверьте моему опыту.

Антон боялся шевелиться, чтобы на него не обращали слишком много внимания, но тело уже порядком затекло, и он напрягал попеременно то одну, то другую мышцу, проверяя, что они всё ещё работают. За этим занятием он совершенно не заметил, как самолёт уже вывезли на взлётную полосу.

Антон, который и так-то не занимал много места, превратился практически в ничто из желания как можно меньше соприкасаться с соседями и окружающей обстановкой. Взревел двигатель. Самолёт понёсся вперёд, и Антона вжало в спинку кресла. Через мгновение он почувствовал отрыв от земли.

Сердце забилось сильнее. Антону стало не по себе от того, что под ним уже не такая надёжная опора, как раньше, а всего лишь железка, несущаяся вперёд и вверх с дикой скоростью. Разносили леденцы. Антон хотел взять, но не смог извлечь из-под Виктора руку.

Кира Васильевна и Виктор чокнулись стаканчиками перед его носом, и Антон закрыл глаза. Он представил себе, что плывёт совершенно один по спокойному тёплому морю, и вокруг него нет ни души. Он медленно грёб руками и двигался вперёд так легко, что ему совершенно не требовалось на это сил. Вода обтекала его, словно лаская, массажируя его тело. И тут море вдруг накренилось и начало крутой разворот, отчего Антону сдавило голову, и во рту стало противно. Он хотел открыть глаза и посмотреть, сколько сейчас времени, чтобы оценить, сколько осталось лететь, но понял, что вряд ли сможет посмотреть на часы в таких стеснённых обстоятельствах.

«Ничего, – подумал Антон. – Может быть, самолёт всё-таки упадёт в море, и тогда всё, наконец, закончится». Он не имел в виду смерть в прямом смысле, скорее просто новое состояние, в котором, возможно, будет больше покоя.

Он подвис на этой мысли и впал в полудрёму, из которой его вывела стюардесса, разносившая обед. Антон кое-как вытащил из-под Киры Васильевны руку и, приняв коробочку с едой, принялся её открывать. Скоро он приспособился к тесноте, отсутствию одной руки и летающим справа налево и наоборот фразам, стаканчикам и кускам закуски, которыми угощали друг друга новые знакомые. Антон умудрился разрезать пластмассовым ножом булочку и даже намазать её маслом. С чаем повезло меньше – Антон опрокинул его на себя. Было больно, но он ничем этого не показал.

– Совсем убогий, – прокомментировала раскрасневшаяся Кира Васильевна. – Хорошо хоть на меня не попал.

Сдав мусор и остатки еды стюардессе, Антон снова закрыл глаза и погрузился в воображаемое море. Скорее всего, надолго. Очнулся внезапно, словно от толчка. Самолёт находился на земле, двигаясь вслед за невидимым глазу тягачом. Кира Васильевна и Виктор уже стояли в проходе, продолжая разговаривать о чём-то отвратительном. Антон почувствовал, что свободен, и попытался отстегнуть ремень. Правая рука не шевелилась вовсе, левая – кое-как. Он отстегнулся, поднял с пола свой чемоданчик, на котором отпечатался след чьего-то ботинка, и попробовал встать.

Мышцы не хотели слушаться. Спина не разгибалась. Он, изображая собой вопросительный знак, встал возле кресла и дёргал то рукой, то ногой, стараясь размять затёкшие мышцы. Наконец ему это более или менее удалось. Самолёт резко остановился, и Антон, неуклюже взмахнув руками, упал, больно ударившись ребром о внезапно разложившийся столик.

Люди в проходе, вдоволь повозмущавшись внезапному торможению, начали движение на выход. Антон внезапно вспомнил о ноутбуке, испугавшись, что его мог раздавить тот, кто оставил след на чемоданчике. Он долго возился с замком, доставал ноутбук, тщательно разглядывал и вдруг понял, что остался последним пассажиром в самолёте. Схватив всё в охапку, он поспешил к выходу.

– До свидания, – сказала стюардесса, широко улыбаясь.

Антон отшатнулся от неё в ужасе и, споткнувшись, кубарем полетел с трапа вниз.

Кое-как поднявшись на ноги и убедившись, что в основном цел, он принялся собирать в чемодан рассыпавшееся барахло. На этот раз ноутбуку досталось – пластмасса на крышке дала хорошую трещину. Более тщательную проверку Антон оставил на потом, хотя уже готовился мысленно к худшему. Он вдруг понял, что совершенно не понимает, что делать дальше. Нужно было куда-то идти. Должно быть, туда, куда двигались удаляющиеся пассажиры его самолёта.

Антон как мог быстро зашагал следом. Солнце светило ярко, и Антон находил это излишним и неуместным. Наконец нагнав своих попутчиков уже в здании аэропорта, он пристроился в хвост длинной очереди. Вокруг шумели и галдели на разных языках, сновали подозрительные люди и катались тележки с чемоданами. Незаметно для себя пройдя контроль, Антон с группой соотечественников приплёлся к стойке получения багажа. Он старательно пробивался к ленте, по которой ездили чемоданы. Его оттирали, но он упорно возвращался назад. Потратив на это занятие несколько минут, он вдруг осознал, что получать ему нечего.

Антону стало ещё более грустно, чем раньше. Он поплёлся наобум, миновал таможню и оказался на улице, где стояла вереница туристических автобусов. На стекле одного из них он узнал эмблему своей турфирмы и направился к нему.

– Здравствуйте, – сказала Антону девушка в униформе агентства, самым заметным украшением которой был огромный платок, завязанный на шее неимоверно замысловатым образом. – Дайте, пожалуйста, ваш ваучер.

Слово «ваучер» у Антона ассоциировалось только с приватизационными чеками девяностых годов, с помощью которых государственная собственность загадочными и неведомыми путями перетекла в частные руки.

Он промычал что-то, потом догадался, что речь идёт об одной из бумажек, которые ему выдали в агентстве и которые он вроде бы засунул в чемодан.

Он неосторожно раскрыл чемодан в воздухе, снова уронив на асфальт половину содержимого, покопался в кучке одежды и извлёк сначала одну бумажку, которая оказалась страховкой и была отвергнута сотрудницей турфирмы, потом другую – текст договора, и, наконец, злосчастный ваучер.

Пока Антон пытался упихать вещи на место и при этом не доломать ноутбук, девушка оторвала от ваучера солидный кусок, подала остаток Антону и попросила его пройти в автобус. Антон поднялся по ступенькам, покосился на мрачного смуглого и усатого водителя и, пройдя до середины салона, уселся на одно из мест.

Изначально практически пустой, автобус постепенно наполнялся людьми, всё более приводя Антона в состояние дискомфорта и напряжения. Скоро рядом с ним усадили маленького мальчика, который всё время вертелся и пытался через щель между спинками сидений пролезть к маме и братьям, сидевшим сзади. Антон как мог плотнее прижался к окну, обхватив руками чемоданчик, но ему постоянно доставались то удары маленьких ботиночек, то толчки в спинку сиденья от мальчишек, которые пытались успокоить младшего брата.

Где-то в хвосте автобуса образовалась компания пьяных шутников, которые без конца пытались острить и сами громко ржали над своими шутками.

Девушка-гид прошлась по салону, пересчитав пассажиров, вернулась на своё место и объявила в микрофон:

– Здравствуйте! Меня зовут Катя. Добро пожаловать на нашу гостеприимную землю. Я буду вашим гидом на время трансфера до отелей. До первого отеля мы доедем примерно через полтора часа. В пути мы совершим одну остановку…

Антон смотрел в окно. Непривычный гористый пейзаж напоминал ему, что он в совершенно чужом месте, где не знает ни людей, ни законов, ни обычаев. Прямо напротив окна росла уродливая пальма, и от одного взгляда на неё Антону стало тоскливо. Он сдвинул её мысленно влево, с глаз долой. Автобус поехал.

– … ни в коем случае нельзя пить воду из-под крана, – продолжала вещать Катя. – Я также предупреждаю вас, что лучше не покупать ничего в магазинах самостоятельно. Вы можете купить товар ненадлежащего качества по завышенной цене. Если вас интересуют какие-либо товары, закажите у ваших отельных гидов шоп-тур, и мы доставим вас в лучшие магазины, где продаётся только сертифицированная продукция…

– Это самые дорогие, что ли? – спросил пьяный голос сзади.

– За качество надо платить, – ответила Катя. – Будет жаль, если вы привезёте отсюда плохие воспоминания – если у вас, скажем, через неделю порвётся купленная куртка или с серёжек слезет позолота, и окажется, что они железные.

– А бухло по дороге можно будет купить? – поинтересовался тот же голос.

– Остановка будет примерно через час, – сказала Катя, обернувшись и поправив причудливый узел платка. – Вы сможете посетить санитарные комнаты и зайти в небольшой магазинчик, где есть сувениры и продукты. Также прошу вас хранить документы и ценные вещи в сейфе гостиницы. К сожалению, случаи воровства имеют место…

Юному соседу Антона удалось забраться на спинку кресла, но он тут же свалился обратно, больно ударив Антона по уху. Видимо, и самому ему досталось, поскольку после секундной паузы он громко заревел.

Подскочила мама, взяла ребёнка на руки и села рядом с Антоном, который старался не нервничать и продолжал смотреть в окно. Небо тем временем сильно потемнело, и впереди всё было сплошь затянуто тучами.

– Что-то пахнет от тебя, – сказала молодая мама. – Ты там не обкакался? – Она заглянула успокоившемуся малышу в памперс. – Точно, обкакался. Ну, давай переодеваться.

– Вам могут также попасться предложения экскурсий от местных фирм, – не останавливалась Катя. – Они, как правило, стоят чуть дешевле, чем те, которые предлагаем мы. Но если вы отправитесь на экскурсии сторонних фирм, вы будете вынуждены слушать гида, который не говорит по-русски, по пути вывихнете ногу или заразитесь гриппом, а наша страховка в этом случае не будет действовать. Кроме того, в те экскурсии, как правило, не включено посещение магазинов, обед и туалет, за всё придётся платить отдельно. Я уже не говорю о том, что зачастую вас повезут неквалифицированные водители на автобусе, где нет даже кондиционера…

– Катя! – крикнул пьяный голос сзади. – А вас как зовут?

Катя проигнорировала вопрос.

За окном внезапно начался сильный дождь. Поток воды буквально выплеснулся на стекло автобуса, размыл окружающий пейзаж и запузырился на асфальте. Мамаша рядом сняла с ребёнка памперс и принялась копаться в сумках, чтобы достать чистый. Грязный тем временем незамедлительно свалился с её колен, перевернулся и упал какашками на джинсы Антона.

– Ой! – запричитала мама. – Извините, пожалуйста, я сейчас вытру!

Она схватила влажную салфетку и принялась размазывать детскую неожиданность по штанине.

– Не надо, – пробормотал Антон и ещё сильнее прижался к стеклу.

– Катя! – крикнули сзади. – А что вы делаете сегодня вечером?

Плотный небритый мужик в бесформенной панаме, сидящий через проход справа от мамы с ребёнком, обернулся и подал зычный голос:

– Слышь, ты! Уймись уже.

– Чего ты сказал? – раздалось сзади. Раздался звон упавшей бутылки и пара матюков.

– Что слышал, – ответил мужик в панаме. – Выпили – ведите себя прилично.

– Ему ещё что-то не нравится! – возмутились сзади. – Вот тебе и всё включено!

Пара шатающихся фигур приблизились к мужику, и один из них, схватив его за руку, попытался стащить с сиденья. Мужик вскочил и оттолкнул обидчика, который тут же упал навзничь в проход:

– А ну угомонись!

– Паша, не надо! – жалобно пропищала соседка мужика в панаме.

– Вызовите полицию! – раздался откуда-то спереди зычный женский голос.

Антон уткнулся лбом в стекло и смотрел сквозь плотную стену дождя на тучу, которая заполняла собой небо. По туче пробежала быстрая, извилистая молния. Почти тут же раздался гром. Сознание Антона представляло себя маленькую крупинку, которая спряталась внутри, стараясь быть невидимой, незаметной и никак не реагировать на внешний мир.

Остановку он прозевал, несмотря на то что она была затянута из-за разборок между пассажирами. Когда отъехали, он понял, что хочет в туалет, но дёргаться было уже поздно. Автобус мрачно двигался вперёд в полумраке, вызванном скорее обложившими небо тучами, чем временем суток. Вода разбегалась от него по асфальту, словно от корабля, рассекающего гладь моря. Ребёнок начал плакать, поскольку хотел спать, но не мог. Утихомирившаяся было пьяная компания сзади снова стала шуметь и петь песни, смысл которых до Антона не доходил. Гид Катя объявляла названия подъезжающих к автобусу отелей. Люди вылезали из автобуса, доставали из его брюха чемоданы и исчезали в стеклянных дверях. Антон думал о малой нужде.

– Молодой человек! – крикнула Катя, выводя его из оцепенения. – Ваш же отель! Никак не докричусь.

Антон в обнимку с чемоданом стал пролезать мимо мамы с ребёнком, который уснул, устроив голову у неё на плече, в очередной раз чуть не упал и кое-как выбрался из автобуса. Сверху на него обрушилась стена холодной воды. Растерявшись, он метнулся в одну сторону, потом в другую, потом заметил вход, возле которого, под козырьком, стоял смуглый сотрудник отеля в белой рубашке и брюках. Он что-то сказал, но Антон даже не понял, какой это был язык. Войдя внутрь, он слегка обомлел от обилия сверкающего мрамора, металла и стекла, но вспомнил, что здесь для него должен быть номер. Антон принялся искать глазами какие-нибудь указатели типа «Антону сюда», но взамен наткнулся взглядом на седого загорелого импозантного мужчину с усами, в белой рубашке и бабочке, который стоял за стойкой и слегка насмешливо рассматривал посетителя.

Антон осторожно приблизился на пару шагов, испуганно вспоминая, в какой стране он находится и какой здесь язык. Вспомнить не сумел, поэтому забормотал что-то вроде:

– Номер… Рум фор ми воз… Шуд би…

– Добро пожаловать, – сказал портье совершенно без акцента, – я понимаю по-русски. Ваш паспорт, пожалуйста. И анкету заполните.

После пары минут возни Антон извлёк паспорт и, отдав портье, принялся разбираться с анкетой. Накорябав имя, фамилию, номер мобильника и слово «Россия», он принялся рисовать загадочные каракули в остальных графах, поскольку смысла их не понимал.

– Этого достаточно, – прервал его портье. – Ваш номер – 761. Поскольку большинство отеля сейчас пустует, вам достаётся один из лучших номеров.

– Спасибо, – пробормотал Антон, приняв от портье какую-то карточку и пару бумажек.

– Сейфом будете пользоваться? – спросил портье.

Антон начал было лихорадочную мыслительную активность, чтобы понять, что такое сейф, нужен ли он ему и зачем, но тут же сдался, поскольку чувствовал себя полностью обессиленным:

– Нет. А вайфай тут есть?

– Да, – ответил портье. – Логин – номер вашего паспорта, пароль – номер комнаты.

– Угу, – сказал Антон, стараясь глядеть в стол. – А номер где?

– Вас проведут… проводят.

Подскочивший кудрявый и круглолицый молодой человек с блестящей светло-коричневой кожей попытался отобрать у Антона чемодан. Антон не позволил этого сделать, и пространство встало на его сторону, так что молодой человек чуть не упал от неожиданности.

– Мистер, – сказал он, словно извиняясь. – Помогать…

Лицо Антона, осунувшееся и хмурое, явно отвергало возможность помощи, и коридорный вынужден был уступить.

– Сюда, – сказал он и направился ко входу. Антон недоверчиво двинулся за ним. Выйдя на крыльцо, коридорный жестом указал на крохотную повозку с крышей:

– Плиз.

Антон уселся на мягкую скамеечку, продолжая прижимать к себе чемодан. Молодой человек занял место за рулём, и повозка рванулась под дождь. Капли летели вокруг Антона, обдавая его свежестью, но не задевая одежды. Повозка проскользила между несколькими причудливыми корпусами, взобралась в горку и остановилась у одной из дверей. Коридорный спрыгнул со своего места и подошёл к двери:

– Плиз.

Антон приблизился.

– Ваш карточка, плиз, – сказал молодой человек.

Антон достал из кармана карточку-ключ. Коридорный вставил карточку в щель замка и открыл. Затем прошёл внутрь и продемонстрировал, как ту же карточку нужно вставлять в выключатель:

– Здесь стоять – свет гореть, – пояснил он.

Антон молча прошёл мимо него и осмотрел номер. Просторно. Большая двухместная кровать. Розетка присутствует.

– Телевизор, – показывал коридорный. – Кондиционер.

– Да, – сказал Антон. – Спасибо.

Коридорный смолк, но не торопился уходить, словно Антон его не отпускал. Антон первый раз в жизни был в отеле, но внезапно догадался шестым чувством, навеянным смутными воспоминаниями из книг и фильмов – нужно дать денег. Валюты у Антона не было. Он нашарил в кармане бумажные десять рублей и сунул в руку коридорного.

– Спасибо, – сказал тот и тут же удалился, захлопнув дверь.

Антон опустил чемодан на пол, щёлкнул выключателем и зашёл в туалет. Нависнув над унитазом, он долго и сосредоточенно осуществлял давно задуманное. Потом, пошатываясь, двинулся в комнату, по пути то ли сбросив с себя, то ли потеряв джинсы, а заодно выключив свет. Кровать приняла его упавшее тело в свою мягкую, удушающую плоть. Антон ещё долго возился, стаскивая рубашку, натягивая одеяло, а затем собирая его вокруг себя в плотный комок. Потом и сам он пытался сгруппироваться во что-то маленькое, уютное и незаметное, вроде клубка. В его голове пульсировала кровь, отбивая нечёткий ритм, в котором можно было угадать обрывки мыслей «Что я здесь делаю?» и «Зачем я всё это затеял?» Скоро темнота стиснула его со всех сторон и, почуяв это, Антон, наконец, затих.